Heart Without Love

Одиночество пахло сыростью. Здесь, в этом странном вакууме лабиринта тысячи дверей, в который поместил его Стюарт, было именно так. В нем не было приятной сырости песка, запаха хвои, здесь были только шероховатые стены с темными подтеками, с десяток различных развилок и сплошная тьма. Это не было проблемой, Эндрю давно живет во тьме, но проблема заключалась в Ниле, о котором Эндрю не переставал думать. Джостен не был тьмой, даже если считал иначе. Нил был светом, маяком в бушующем океане, якорем, за который Эндрю отчаянно цеплялся. Перед уходом парень зацепил его рукав, смотря так пронзительно, как мог только Нил, и сказал лишь: – Вернись, – Эндрю аккуратно положил свои пальцы поверх его, сжал губы в линию, а затем отцепил его руку от своей. – Я всегда возвращаюсь, – сказал он. – И всегда меня находишь, – вторил ему Нил. – Всегда. Он бродил по коридорам, понятия не имея, куда держать путь, где сворачивать и какую дверь открывать, все они были заперты. В мыслях Эндрю плавали легенды из множества книг, которые он читал, в одной из них была история об Ариадне и красной нити судьбы. Он подумал, что сейчас этот клубок, который помог бы ему не заблудиться, точно был бы к месту. Эндрю завернул за угол, пройдя несколько поворотов, и снова оказался на перепутье четырех арок. Он совершенно запутался, оглянулся по сторонам, но не нашел ничего, что дало бы ему подсказку. Шагнул влево, когда дверь, находившаяся в самом конце правого коридора, вдруг начала открываться. Эндрю остановился, сглотнул и снова обернулся. Он поразмыслил, нерешительно шагнул назад и свернул вправо, идя на свет комнаты, которая раскрывала свои тяжелые двери. Эндрю заглянул внутрь, и его брови поползли вверх. Комната была в теплых оттенках коричневого и синего, со всех сторон стояли стеллажи, заставленные книгами от пола до потолка, рядом разместились мягкие диваны, где-то позади был камин, а на маленьком столике исходило паром какао. Это было похоже на оазис его личного рая. Место, где ему было бы комфортно и уютно, где он находился бы в полном одиночестве целую вечность. Он шагнул внутрь и дверь за ним резко закрылась. Миньярд резко дернул ручки, в попытках вырваться, но они не поддавались. Его заперли в раю, казалось бы комфортном и абсолютном, но на самом деле холодном и темном. Когда Эндрю обернулся, он понял, что это место на самом деле его личный ад. Его вечное одиночество в запертой комнате. Он осмотрелся, провел пальцами по полкам и книгам, обнаружил странную дверь, скрывающуюся за шторкой, и которая так же не поддавалась его сильным рукам. Он не решился пить какао, приветливо ожидающее на столике. Эндрю упал на диван, паника поднималась в груди, когда он начал раздумывать различные варианты развития событий. Он мог думать только о Ниле, который ждал его дома, с его блеском в глазах и озорной улыбкой на губах; о Ниле, которому он обещал вернуться и которому нужен второй ингредиент для лекарства. Его руки зачесались от тревоги, он вскочил с места и снова подбежал к двери, дергая ручки, но она по-прежнему не открывалась. Тогда он снова двинулся к двери за ширмой и начал барабанить по ней. Эндрю пнул ее ногой – не получилось. А потом снова, и снова, и снова, и…ничего. Он подумал, что кто-то держит его здесь, подумал, что этот некто, возможно, чего-то хочет от него. В лабиринте тысячи дверей были ответы и секреты, вероятно, он должен был заплатить цену за свободу и за то, чтобы что-то отсюда забрать, знать бы только – что именно. Он побрел к середине комнаты и взглянул на потолок – ничего. – Кто ты? – крикнул Эндрю. – Чего ты хочешь от меня? Тишина, о которой он раньше мог только мечтать, не была желанной – это был настоящий кошмар. – Я дам тебе все что угодно! – снова попробовал Эндрю. – Я знаю, что ты здесь. Выйди или я… – А то, что? – насмешливый и очень знакомый голос из-за спины заставил Эндрю резко дернуть руку к ножнам. Человек обошел его, появившись словно из воздуха, и повернулся к Эндрю лицом, заставляя расширить глаза и сделать шаг назад. На секунду он подумал, что это может быть Аарон, но человек был не его близнецом, а точной его копией. Перед ним стоял сам Эндрю, с его одеждой, волосами, со всеми его незначительными отличительным чертами лица и повязками на руках. Парень усмехнулся, облизывая губы, словно проводил языком по лезвию. – Что ты сделаешь? – его копия расхохоталась. – Дунешь раз, плюнешь два и самого себя прикончишь? – он сделал шаг вперед, жадно рассматривая лицо Эндрю. – Что за появление, Эндрю? Видимо, элегантность и шик достались мне. – Ты и есть я, – возразил Эндрю. – Отнюдь, – копия вздернула палец вверх. – Я – лучшая твоя версия, а вот ты сам немного сдаешь. – Почему я здесь? – Кто бы знал, кто бы знал, – напевал не-Эндрю. – Разве не из-за своей глупой несбыточной мечты? – О чем ты? – Нил, – хихикнула копия. Эндрю проглотил язык: – Ты ничего не знаешь. – Я-то не знаю? – парень расширил глаза. – Я все-все знаю. Ведь, как ты и сказал, я и есть ты. Был тобой, точнее. Если ты не заметил, в последнее время этот тупой пень на ножках вытесняет меня. – Замолчи, – Миньярд покачал головой. Копия фыркнула, прыгая на носках туда-сюда, злая улыбка растянулась на его лице: – Думаешь, ты лучше меня? – Ты – никто. – Это Джостен – никто, – зашипел не-Эндрю, – а мы с тобой – кто-то. Не думай, что он может заполнить твою зияющую пустоту надеждой. Никто и ничто не сможет, ни дружба, ни любовь. Ничего уже не исправить, Эндрю, смирись. – Это я буду решать, – Эндрю сжал кулаки. Все слова, которые когда-то говорил ему Нил проносились перед глазами. – Так много кретинов пытались убить меня, будто я какой-то бракованный, что теперь даже ты пытаешься убедить меня в этом? Ну уж нет. – Не обманывай себя, я еще там, – отражение самого Эндрю толкнуло его в грудь, в районе сердца. – Я всегда буду с тобой как часть тебя – подмена души. Эндрю зажмурил глаза, пытаясь успокоиться. В голове пульсировало, а мысли двоились. Подмена души. Что-то в нем лопнуло, когда он понял, что его кулак летит в чужое лицо, а вторая рука уже хватает за горло. Кривая улыбка растянулась на лице, и он зашептал: – Ошибаешься. Все то в жизни, что тебе ненавистно – настоящее и реальное. Только я решаю, кем буду и что со мной будет. Это я управляю тьмой, а не она мной, – Эндрю сжал горло своей копии сильнее. – Ты тоже подчиняешься только мне. И знаешь что? Тебе стоит быть умнее и слушаться, чтобы никто из наших врагов не причинил нам вреда. Парень напротив него расхохотался: – Не причинил нам вреда? Какой же ты все-таки глупый, – копия хрипела от хватки Эндрю, но не переставала ухмыляться. – Эти враги ближе, чем ты думаешь, – он мотнул головой в сторону двери за ширмой. – Иди. Узнай. За ней твой ответ. Ингредиент, что тебе так нужен, в той комнате. Забери его у того, кого ты ненавидишь больше всего. У своего врага, – Эндрю дернулся, его рука задрожала от вспышек воспоминаний о человеке, которого он давно погубил. – О, нет, это не он, – копия ухмыльнулась. – Это кто-то намного страшней. Эндрю запрокинул голову назад, а потом резко дернул ее вперед, ударяя лбом противника и заставляя того упасть без сознания. Он пересек комнату и резко дернул за ручку, думая, что она может быть вновь заперта, но та рывком распахнулась, и Эндрю ввалился в другую комнату. Дверь помещения с треском захлопнулась, когда он ползал на корточках и оглянулся на нее. Он повернул голову, и его встретили тысячи зеркал, которые отражали друг друга и рябили в глазах. Эндрю поднялся с колен, тяжело дыша и слегка прихрамывая от падения. Он был ошеломлен встречей с самим собой, с человеком, которым он являлся до сих пор – злым, бесчувственным, без любви в сердце. Это была его худшая версия; Эндрю, которым он был с наступления проклятья и до встречи с Нилом. Миньярд сделал пробный шаг и поморщился от боли, он мог подвернуть лодыжку, но это было терпимо, он всегда терпел боль. Шаги казались громкими и одновременно глухими в комнате, полной зеркал. Сотни различных версий Эндрю смотрели на него, словно насмехались. – И что теперь? – крикнул он в пустоту, бродя по коридорам и врезаясь в самого себя. – Где мне искать того, кого я ненавижу больше всего?! Его голос эхом отдавался от зеркал, заставляя их слегка подрагивать и отбивать слова Эндрю друг от друга. Он оглянулся и вновь столкнулся взглядом с самим собой. Отражение тупо смотрело на него, прежде чем блеснуть взглядом и растянуть улыбку. Эндрю отшатнулся назад: – Нет, – он ударился спиной о зеркало позади. Повернул голову назад, и улыбка, гадкая и жестокая, вновь растянулась на его лице. – Нет! Он стукнул по зеркалу, но то даже не шелохнулось. Ноги Эндрю, подобно какому-то скоростному мотору, понесли его вперед. Он стукался об отражения и отталкивался от стекол на поворотах, но так и не мог убежать от самого себя. Эндрю двигался, пока его лодыжка не отдала тупой болью, и он не споткнулся, упав на колени. Он медленно поднял голову, встречаясь с собой взглядом, и его лицо исказилось в отвращении. – Тот, кого я ненавижу всей душой, – выдохнул Эндрю, – это я. Отражение улыбнулось, и Эндрю захотелось разрушить все до основания. Он закричал так, как не кричал с тех пор, как был ребенком, и со всей силы ударил кулаком. Стекло затрещало, Эндрю вмиг нагнулся, прикрывая голову и лицо – зеркало лопнуло. Битое стекло разлеталось повсюду вокруг него, когда он отодвинул руку, осматриваясь. Маленькие отражения Эндрю смотрели на него из многочисленных осколков зеркала, рассыпанных по полу, голос из глубин и одновременно из ниоткуда донесся до его ушных раковин. – Забирай осколок, дорогой Эндрю, – шептал голос, – и больше никогда, никогда сюда не возвращайся… Его глаза расширились, когда откуда-то из пустоты открылась дверь, ослепляя его белой пеленой. Он схватил первое попавшееся стеклышко, сжав его в руке так сильно, что почувствовал, как прорезает им кожу, и вскочил на ноги. Чистый адреналин держал его на плаву, когда он метнулся к выходу, и дверь хлопнула, оставляя его во тьме вакуума лабиринта тысячи дверей. Голоса доносились отовсюду, но он был как в бреду, оглядываясь и пытаясь разглядеть выход. Его штормило и укачивало, словно выталкивало на берег моря, хотя он стоял на земле. Ноги пошатнулись, и облако синего дыма, подобно пару, закрутилось вокруг. Он прикрыл глаза и понадеялся на лучшее. Он давно уже не надеялся на лучшее. ————— Его выкинуло из пустоты, как из затяжного и тревожного сна. Он чувствовал, как лопатки ударились о деревянный пол с такой силой, что голова загудела. Эндрю мог бы взвыть, но он лишь зашипел, зажмурив глаза от боли в висках. Осколок зеркала терзал его руку, разрезая ладонь. Возможно, позже он увидит мясо. – Эндрю, – мягкий голос был похож на мед. – Миньярд! – рявкнул другой. Эндрю резко разлепил веки, и три пары глаз уставились на него. Рене и Бетси сидели возле него на полу, а Ваймак наклонился вперед, осматривая его лицо и тело на предмет повреждений. Он неодобрительно покачал головой, когда увидел осколок в его руке. – Нил, – прохрипел Эндрю. – Где Нил? Рене нерешительно посмотрела на Би, ее красный капюшон почти свалился с головы. – Эндрю, пока тебя не было, – она сглотнула, – кое-что произошло. – Где Джостен? – прорычал в ответ Миньярд. – Нил внизу, но, Эндрю, – он не стал слушать, тут же вскакивая, но головная боль заставила его покачнуться. – Эндрю, послушай! – Рене повысила голос. – Червонный король в Сторибруке. – Что? Как он… – Он и его шестерки идут за Нилом, они хотят его головы, Эндрю. Мы окружены. – Меня не было один гребаный час, как он успел добраться сюда? – он повернулся к Ваймаку. – Как он вообще вылез из своей дыры? Он не мог выйти из Страны Чудес, не пройдя Зазеркалье, а оттуда нельзя выйти без шляпника или кроличьей норы! – Эндрю, Эндрю, – Бетси потянула к нему свои руки, но так и не дотронулась. – Ты пробыл в вакууме не один час… Прошло две недели. – Я…что? – Когда ты провалился в зеркало Стюарта, мы не могли найти себе места. Тебя не было уже несколько часов, а потом и сутки… Мы думали, что с тобой что-то произошло, Нил чуть не разгромил часовню, и тогда Стюарт наконец сказал, что в вакууме… – девушка перевела дыхание, тревожно поглядывая на Бетси. – Возможно, время там идет иначе, что оно отличается от нашего. И если для тебя это пять минут, для нас это могут быть часы… – Почему он не сказал этого раньше? – воскликнул Эндрю, сжимая стекло и чувствуя, как кровь сочится по руке. – Он не знал точно, – возразил охотник. – Миньярд, слушай сюда, сейчас нет времени, это еще не все. Когда тебя не было уже два дня, Джостен начал сходить с ума, поэтому мы решили, что лучшим решением будет попробовать найти третий элемент за время твоего отсутствия и как-то отвлечь его. Кевин связался с Камелотом, чтобы получить книги из архивов. Это был древний язык, на котором были последние записи об ингредиенте, но у нас ушла целая неделя, чтобы получить их и расшифровать половину записей. Другую половину мы так и не успели перевести, когда появился он… – Натан? – спросил Эндрю. Охотник помедлил, скривив губы: – Румпельштильцхен. А следом за ним и Кровавый король, да. Терпение Эндрю лопнуло, все это было чересчур. Натан в городе, Румпельштильцхен тоже прибыл в Сторибрук, Нил сходит с ума и прошло чертовы две недели, когда для самого Эндрю всего лишь жалкий час. Он подбросил кусок зеркала в воздух, прямо в руки Ваймака, и тот неуклюже поймал его. Эндрю не стал больше слушать, разворачиваясь на пятках и направляясь прямо к лестнице на первый этаж, Рене отправилась за ним, едва поспевая. Он несся через лестничные пролеты, не обращая внимания на ломоту в теле. Би, обратившись в сверчка, назойливо напевала ему под ухом, а волчица грациозно следовала за ним по пятам. Эндрю перепрыгнул сразу через пять ступенек, моментально оценивая пространство комнат вокруг. Двери со всех сторон были закрыты тумбами и шкафами, а снизу – по линии порога – рассыпаны зелья. Книги, ранее стоявшие на полках аккуратными стопками, валялись тут и там, окна полностью зашторены и чуть ли не зашиты. Звуки и громыхания с улицы слышались будто сквозь какую-то пробку, словно их закупорили в каком-то флаконе и держали в силовом поле часовни. – Джостен! – заорал Эндрю, разгоняя воздух своей нервной энергией. Звук голосов заставил его голову автоматически повернуться в сторону главной комнаты и направиться прямо туда. Он толкнул ставни дверей, раскрывая их перед собой, и мог поклясться, что точно выглядел как самый настоящий суперзлодей, идущий за своей жертвой. – Эндрю! Слава Мерлину, – Ники тут же подбежал к нему, в то время как остальная команда окружила диван, прикрывая кого-то на нем. Аарон отставил Стюарта в сторону и тут же встал навстречу к брату-близнецу с видом явного облегчения. Он сделал шаг вперед, открывая вид на человека в мантии и с блестящей золотой кожей. Румпельштильцхен обернулся, фальшивая усмешка на его лице была натянута, когда Эндрю увидел лежащего на диване Нила. – Проваливай нахер с моего пути, Голд, – зарычал Эндрю, – иначе я искромсаю твою блядскую крокодилью кожу. – Эндрю, – слабый и хриплый голос Нила заставил его почти споткнуться. Румпельштильцхен поднял руки в примирительном жесте и отодвинулся вбок: – Успокойся, дорогуша, я здесь, чтобы помочь. – Я вижу, – рявкнул Эндрю. – Не из-за тебя ли случаем Натан теперь в Сторибруке, а?! – Эндрю, – Нил привстал на локтях, передвигая свои одеревеневшие конечности так, будто они весили тонну. – Ты вернулся. – Я же говорил, – Эндрю подхватил его под плечо, его рука скользнула вверх по гладкой шее. Кожа Нила вместо розоватой и мягкой стала коричневой и полностью отполированной, как у самого настоящего Пиноккио. – Я всегда возвращаюсь. Нил фыркнул: – А я вот тебя не дождался, – он ударил костяшками пальцев себе по плечу, глухой стук дерева заставил лисов издать сочувствующий вой. Глаз Эндрю дернулся, осознавая, что прошло две недели, и теперь перед ним разворачивалась смерть в прямом эфире. Если бы он был там чуть дольше, если бы он не нашел второй ингредиент, если бы… Он моргнул, отгоняя мысли о том, как мог вернуться и встретить деревянный труп, вместо этого протягивая вторую руку к подбородку Нила. Он приподнял его, и Джостен прикрыл глаза, пока Эндрю рассматривал как в эту же секунду одеревенела очередная венка на шее парня. Проклятие ползло, а за пределами часовни за ними шли Натан и его поганые карты. Они были окружены и в полном дерьме. Эндрю почувствовал, как начал задыхаться: – Сердце? – он сглотнул. – Что с сердцем? Нил скривился, но не смог посмотреть Эндрю в глаза и, облизнув губы, отвел взгляд в сторону. – Проклятие уже добралось до него, – объяснил Мэтт. Миньярд моргнул, во рту пересохло, а паника поднималась к горлу. Он обернулся, Кевин и Ваймак смотрели на него в ожидании, но он впервые в жизни не знал, что делать. В дверь резко ударили, содрогая полы, но Румпельштильцхен взмахнул руками, удерживая их в куполе и безопасности. – Ты… – Эндрю дернулся, но Нил мертвой хваткой вцепился ему в предплечье, заставляя оставаться на месте. – Натан здесь по твоей прихоти, – он схватил стул и запустил его в Темного, но тот мигом отбросил его в шкаф со стеклянным сервантом, который тут же разбился. – Из Страны Чудес нельзя вырваться без портала! Ты ослабил защиту Зазеркалья, не так ли? Ты оставил кроличью нору без защиты, и он вырвался! – Я делаю свою работу чисто! – воскликнул Румпель. – Он не смог бы пройти через мои капканы. – Тогда какого хрена он здесь появился через пять секунд после тебя? Если кто-то из здешних не помог ему, значит Бормоглот пробил твою никчемную временную стену, и ты оказался не таким уж и умным, каким тебе хотелось бы быть! – О, дорогуша, мы, действительно, сейчас будем спорить о наших умственных способностях? – Темный поднял бровь, но Эндрю схватил ближайшую книгу и снова запустил ее в него. – Серьезно? – Абсолютно, мать его, – рявкнул Эндрю. – Эбби, – позвал Нил, он уже отпустил Эндрю, но его руки тряслись, как сломанные стрелки в часах. – Пыль, дай мне пыль. Мать-настоятельница, измельчающая порошок в блюдце толстой деревянной палочкой, тупо ему кивнула. Между ее бровями залегли морщины, и у Эндрю сложилось впечатление, что она не спит уже несколько дней, готовя эту странную консистенцию для Нила. Она насыпала порошок в склянку и дала ему узкую ложечку размером с мизинец. Джостен зачерпнул пыль и поднес ее к носу, занюхивая и придерживая пазуху носа пальцем. – Что это? – спросил Эндрю. – Яд, – сказал Аарон. – Что?! – Спокойно, – его близнец поднял руки. – С ним все будет в порядке, яд в маленьких дозах помогает ему не терять чувствительность в теле. Нил закашлялся, Эндрю обернулся к нему, но склянка уже была в руках Эбби, а сам Нил расчесывал ногтями свои деревянные руки, оставляя на них линии, похожие на порезы от лезвий. – Я просто пришел помочь ему, – снова вклинился Румпельштильцхен и впервые неуверенность, совершенно ему несвойственная, показалась на лице. – Он же мой сын, я…хотел его защитить. – О, у тебя отлично получается! – Эндрю развел руками. – Мы в гребаной засаде. – Я всего лишь… – Нас не волнует, – воинственный голос Дэн прервал его, заставляя Эндрю удивленно обернуться. В дом с грохотом что-то ударило, но Темный сжал руку в кулак, удерживая все на месте. – Нас совершенно не волнуют твои резоны, Крокодил. Сейчас ты затыкаешься и держишь нас в безопасности, пока мы думаем, что делать с теми условиями, в которые ты нас засунул. – Но я… Элисон ударила по столу: – Только слово в сторону Дэн, – она ткнула ему в грудь, – и я твои ноготки-то подрежу. Мы уже наполовину фарш из-за тебя, а я и вовсе скоро стану печеной рыбой у Червонного короля на столе! Румпельштильцхен закатил глаза, но когда с улицы послышались крики и «голову с плеч» Нил лишь поднял на него брови, и тот смиренно кивнул. Эндрю вскочил с места, нервная энергия в его теле бурлила словно вулкан, он чувствовал адреналин и все, чего он хотел – это просто вышвырнуть всех к черту из этого места и остаться с Нилом; просто сидеть и смотреть на него, пока его глаза не иссохнут. Он метался по комнате, открывая шкафчики и выметая все, что там есть, пока не нашел нужный ему котел. – Жемчужина, – потребовал он, подзывая Аарона, тот встрепенулся, хлопая себя по карманам. Стюарт закатил глаза: – Верхний внутренний карман, поганец, – Аарон бездумно кивнул и выудил бусину. Когда Эндрю махнул Ваймаку, тот передал ему кусок разбитого зеркала. – Где книга, Дэй? – Эндрю дернул стоявшего Кевина за подол. – Хватит стоять, идиота кусок, доставай чертовы расшифровки! Быстрее! Стены разразились громким ударом, с потолка посыпалась штукатурка, и звук падения чего-то металлического и тяжелого, упавшего на асфальт за стенами часовни, пронесся вибрацией по всему зданию. – Дэй, клянусь Мерлином, я сейчас оторву тебе голову, – нетерпеливо потребовал Эндрю. – Сейчас! Сейчас! Не кричи! Боже ты мой… Команда опустилась рядом с ними на колени, заглядывая в записи, Нил наклонился к ним, шипя и чертыхаясь. – Я не знаю, я не понимаю, – трясущиеся руки Кевина переворачивали страницы со скоростью света. Эндрю вглядывался в слова на пергаменте, его брови сдвинулись, но он не мог соотнести беспорядочные символы заклинания со словами из книги, не мог уловить суть, ни единую закономерность. Рене указала ему пальцем на переведенные слова и знаки, но предложение словно не имело никакого смысла. Очередной удар грохнул в стены, Эндрю поднял голову, и трещины, медленно ползущие по потолку, заставили его раскрыть рот. – Подожди, кажется, я знаю, что это, – неверяще пробормотал Нил, он схватился за книгу и пергамент. – Это же… – Все в стороны! Сейчас же! – Эндрю схватил Нила под подмышки и последнее, что он увидел, упав в сторону шкафа с книгами, был Румпельштильцхен, который своей магией притянул к себе Рене, Бетси и Стюарта. Потолок провалился прямо перед ними, и Эндрю мог видеть дыру, которая показывала второй этаж. Эбби упала на Ваймака, и он обхватил ее руками, крепко закрывая глаза от пыли, в то время как Дэн защитила спиной Мэтта, надежно укрывая его броней – Эндрю увидел в ней весь тот гнев и волю, которую она однажды почти растеряла, когда они встретились, Аарон и Ники прижались к стене, откашливаясь и задыхаясь, а Сет и Элисон лежали под завалами книг, кряхтя и прикрывая головы. Эндрю осмотрел всех важных для него людей, но не нашел Кевина, когда громкий рык послышался из-под завален на другой стороне. Нога Дэя была прижата огромным куском бетона, и его глаза горели огнем от боли и лопнувших капилляров. Румпельштильцхен склонил голову: – Негоже любимому королю Камелота валяться без конечности, – прошипел он от злости, но она была направлена явно не на Дэя, а на всю эту ситуацию. Он повел плечом, и камень будто испарился в воздухе, показывая размозженную ногу, пальцы Темного щелкнули, и нога приобрела свой прежний здоровый вид. Кевин проморгался, пытаясь отойти от шока и понимания, что боль сняло как рукой. Эндрю даже не успел очухаться и посмеяться над внезапной благородностью Голда, когда понял, что дверь выбили, а защита Темного рухнула в тот момент, когда их чуть было не прибило потолком. Топот тяжелых сапог заставил всех обернуться: – Ну здравствуй, младший. ————— – Крокодил, – прошипел Эндрю словно команду, и Румпельштильцхен вмиг оказался лицом к лицу с Натаном, схватив его за горло. – Так, так, – улюлюкал он, – червяк не усвоил урок? – Кровавый король задохнулся. – К кому в гости пожаловал, не ко мне ли? – Чудовище, – прохрипел Натан, – не советую этого делать. – Забавно, – хихикнул Румпельштильцхен. – Ты, кажется, забыл с кем разговариваешь? – Я пришел повидаться с моей давней потерей. – Таких мы не видывали, – Голд пожал плечами. – Мой сын, – Натан дернулся, – я пришел забрать свое. Натаниэль… – Твоего здесь ровным счетом ничего, – рявкнул Румпель. – Махонько-малюсенькое уточнение, он никогда не был твоим сыном. Он – мой сын. И я дам тебе фору: если тебя и твоих людей не будет здесь через пять секунд, может быть, я и не превращу тебя в букашку, – Эндрю понял, что Темный блефовал. Он убил бы его в ту же секунду, но его силы не бесконечны и не неуязвимы, особенно после такой долгой обороны, он не мог допустить, чтобы шестерки короля успели убить кого-то из команды до того, как он убьет самого Натана. Натан дернулся, поднял глаза и зубасто усмехнулся: – Месть – сладкая, сладкая вещь. Это блюдо подают холодным, – Румпель свел брови и приоткрыл рот. – Кто сказал, что я заберу его? – Папа, – позвал Нил хрипло, – убей его. Румпель обернулся, но этого хватило, чтобы Валет червей, облаченный во все красное, шагнул вперед с мечом. Он замахнулся, но Темный вырвал его сердце, измельчая на мелкие кусочки. Натан упал на пол, и армия начала разбивать окна и ломиться в двери. Мэтт и Дэн бросились в драку, Кевин перерезал кому-то глотку, в то время как Рене сняла свой капюшон, облачаясь в волка, и заскрипела зубами – она набросилась на женщину, оторвав ей голову. Эндрю встал, закрывая собой Нила, и вытащил клинки, но Румпель штамповал всех подступающих как орешки, вырывая сердце за сердцем. Он двинулся на Натана, которого загородила очередная шестерка, и та тут же отлетела в стену с громким хрустом сломанных костей. Червонный король хохотал, когда ногти Румпельштильцхена вонзились ему в шею. – Как, наверное, больно, когда у тебя забирают самое дорогое, не находишь? – О, дорогуша, – Голд вырвал его черное сердце, держа в руках и облизываясь. – Ты не сможешь никого у меня забрать. Он почти сжал его, когда Натан прохрипел: – У тебя? О, нет, я заберу это у Младшего. Лола! То, что, казалось, происходило считанные секунды, было вечностью. Румпельштильцхен сжал сердце Натана, заставляя наконец того упасть замертво, но эта женщина, Лола, уже направила свой лук. Миг, когда стрела летела Эндрю в сердце, был слишком быстрым даже для Темного мага, который обычно ловил стрелы молниеносно. Эндрю видел, как туловище Румпеля появляется перед ним и сверкает золотой магией; видел, как его тело закрыло Миньярда, и как оно пошатнулось, издавая странный звук. Румпельштильцхен свалился на колени перед ним, схватив руками стрелу, что пронзила его грудь. Эндрю замахнулся, и его нож полетел в глотку Лолы, он хотел сделать еще один заход, но Рене вгрызлась ей в голову, и Эндрю услышал, как тихое «голову с плеч» от Ники оглушило всю комнату. Они убьют каждую вшивую шестерку и оставят на их месте пепел. – Папа, – Нил, еле двигаясь, выполз из-за спины Эндрю, подхватывая плечо Темного и укладывая на пол. Капельки крови скопились у того во рту, когда он поднес руку к лицу сына. – Эй, эй, смотри на меня. Эй. – Абрам, – шептал Румпельштильцхен, – прости меня. Абрам, прости. – Что ты такое говоришь? Вставай, – Нил потянул его на себя, но тот не поддавался. – Ну же, ты же можешь вылечиться. Давай. Тебя невозможно убить, эй… – Кажется, в стреле был яд, – Нил поднял голову на подошедшего Аарона. Лисы почти добили последних шестерок, подтягиваясь к ним. – Возможно, это чернила осьминога. Нил опустил взгляд: – Ты издеваешься надо мной? Из всего на свете тебя может убить только кинжал Темного и это? Не ври, этого не может быть. Не делай этого, не бросай меня снова. Румпельштильцхен сглотнул: – Послушай меня, – он взял его за голову, приближая к себе, – ты был единственным, за кем я готов был вернуться, – Нил покачал головой. – Прости меня, но обещаю, я все исправил. – О чем ты говоришь? – Нил начал кряхтеть, чувствуя проклятье, ползущее по его подбородку. – Я все исправил. Исправил… – его голова опустилась обратно на пол, толпа лисов закрутилась вокруг них, переглядываясь. – Тебе нечего исправлять, нечего, – Нил попытался вырвать стрелу из груди отца, но она впилась в него как расплавленное золото. – Я уже простил тебя, правда. Не бросай меня. Эндрю положил руку ему на шею, он видел, как уши Нила деревенеют, а его дыхание расходится по швам. – Я мог сделать так много, – бормотал Румпель, его магия растворялась в воздухе, а эмоции искаженно бегали по лицу, сменяясь болью и странными улыбками, словно он был в агонии двух личностей – себя и своей темной части. – Я мог даже пройти сквозь время ради тебя, но я нигде тебя не отыскал, не смог. Нил уронил голову ему на грудь: – Останься, черт побери. Рене скрутилась одиноким волком у ног Нила, скуля и смотря грустными глазами, сверчок летала вокруг них, разряжая воздух, но этого было недостаточно. Эбби уткнулась лицом в шею Ваймака, следя за картиной едва сдерживая слезы. Темный провел пальцами по его волосам: – Конечно, я останусь. Эндрю видел, как жизнь покинула его тело, когда Джостен поднял голову после этих слов. Он видел, как Нил бил того в грудь в ярости и мольбе. Видел, как лисы по очереди звали его, но тот не реагировал даже на глубокий успокаивающий голос Сета. – Черт, черт, черт, – приговаривал Нил, задыхаясь. Эндрю попытался снова взять его за шею, но тут Нил дернулся. – Ох. О, блять. Он оперся одной рукой о стену, а второй схватился за свое горло, Нил ползком поднял себя на ноги, и тут Эндрю понял. – Нил? – Джостен упал, закашлялся, перевалился и почти врезался лицом в пол, когда Эндрю подхватил его и перевернул на спину. Они оттащили его подальше от тела Румпельштильцхена, в место, где развалин было поменьше. Нил продолжал кашлять, словно из него выкачивают воздух. Одно легкое касание по челке, и волосы превратились в полированное дерево под пальцами Эндрю. – Нет, – Эндрю замотал головой, – нет, нет, нет. – Все будет хорошо, – сказал Нил, сглотнув, но воздуха почти не оставалось. – Со мной все будет хорошо. – Замолчи, – Эндрю взял его лицо в руки, дерево кралось по щекам Нила. – Просто заткнись. Эбби, где пыль? – Она уже не поможет, – сочувственно промолвила мать-настоятельница. Эндрю зарычал, оборачиваясь на Нила: – Что это? Ингредиент. Скажи, и я достану это. – Все в порядке, Эндрю, – Нил облизал губы, и они тоже покрылись стружкой вслед за его ложью. – Просто останься здесь со мной. – Нил, – он начал растирать его щеки, румянец исчез, и кончик носа начал деревенеть вместе со лбом и бровями. – Просто скажи, просто… Не надо. Нет… Джостен покачал головой: – Тебе не достать последний ингредиент. Слишком поздно…и невозможно. – Дэй! – позвал Эндрю, но ему и не нужно было кричать, лисы стояли вокруг них, словно прощаясь. Элисон опустилась рядом, ее руки упали, будто тяжелые гири, а лицо было белым и пустым, волчица скулила рядом с руками Нила, а на глазах Стюарта и Сета виднелись слезы. – Что там?! Найди мне расшифровку! Что там, черт возьми? – Племянник, – всхлипнул Стюарт. Эндрю смотрел на него, чувствуя, как весь мир умирает под его пальцами, которые вцепились в щеки Нила. Его одеревеневшие конечности бесчувственно раскинулись в стороны, Нил грустно улыбнулся, не обращая внимания. – Последний ингредиент – сердце того, кого ты любишь. Эндрю моргнул, дерево накрыло веки Нила: – Нет, – прошептал он. – Я так рад, – прошептал Нил, – что ты тогда нашел меня. Пальцы Эндрю застыли ровно в тот момент, когда голубая радужка Нила остановилась, превратившись в коричневую. Его тело дернулось, словно сердце ударило в последний раз, а потом – ничего. Все остановилось, как время в песочных часах. Эндрю моргнул раз, другой, но ничего не изменилось, полностью бесчувственное тело все еще лежало перед ним. Хныканье, которое издал Ники, донеслось до него словно сквозь пробку. – Ты не можешь, – Эндрю дернул его за плечи, – не можешь так поступать. Не можешь… Он схватил его за лицо, но глаза, смотревшие в пустоту, даже не моргнули, Эндрю сжал себя за волосы, почти вырывая их, и издал нечеловеческий звук. Он надавил руками на грудь, но как качать сердце, пропитанное проклятием? Как надавливать не на мягкое тело, а на толстый кусок дерева? Эндрю приложил пальцы к пульсу – ничего. Он склонил голову к сердцу, но не услышал ни единого удара, его лицо транслировало тысячу эмоций в секунду, и почти треснуло от того, как в собственной груди громыхало. Он приблизился к его лицу, рассматривая каждую линию и каждую черточку. Его взгляд остановился на губах Нила, и удар сердца пробил легкие, будто бы очередное проклятие. Он выдохнул, перевел взгляд на прежде голубые глаза и зажмурился. Сердце билось как сумасшедшее, как полностью вышедшее из контроля, словно он мчался на огромной скорости или стоял на высоте и вот-вот должен был упасть и… Он раскрыл глаза: – Блять, надеюсь, это будет да, – пальцы подлетели к щекам Нила, а губы врезались в рот, как в бетонную стену. Кто-то крикнул, но он не мог оторваться. Он ничего не мог. Ему заложило уши и ударило волной, это не чувствовалось так, как он представлял. Губы под ним были неживые, но гул в крови был сильнее адреналина, сильнее любого страха или ужаса. Нет, это было похоже на разрыв, на то, что его бьют тысячу вольт, на падение в лаву, на скрежет льда под пальцами, на самое чистое бесконечное счастье и отчаяние одновременно. Размягчение, которое он почувствовал, отрезвило его, волна тепла и чего-то похожего на жужжание прошла через Эндрю, и он оторвался. Перед глазами плыл туман, и, когда он перевел взгляд вниз, карие глаза Нила резко закрылись, а затем так же резко распахнулись, тут же блеснули голубизной, а рот втянул воздух так, будто он не дышал вечность. Эндрю выдохнул, его пальцы вцепились в рубашку парня как тиски, а лоб ударился о лоб Нила. – Сработало? – послышался чей-то ошарашенный голос. – Господи Боже, Нил… – сказал другой голос, но никто из них не обращал внимания. – Эндрю, – Джостен поглощал воздух, и сердце Миньярда будто умирало каждую секунду. Нил был здесь, живой и невредимый, без единого дерева на его коже. Он издал звук, все еще ощущая отчаяние по всему телу. Его кулак ударился о пол рядом с Нилом, будто он хотел кричать что есть силы. – Ты, – Эндрю потянулся побитыми костяшками к лицу Нила, удерживая его рядом с собой, ему хотелось выть, когда он увидел его глаза. Его голубые-голубые глаза. Его глаза, которые были морем, небом и единственным светом. – Я тебя просто… – голос Эндрю сорвался. – Ненавидишь? – хрипло усмехнулся Нил. Эндрю сжал веки, заставляя себя дышать и пытаясь успокоиться. Кажется, у него был настоящий нервный срыв. Он покачал головой, не открывая глаз, и почувствовал, как холодные пальцы Нила зарылись ему в волосы и оттянули назад, заставляя посмотреть в лицо. – Это было да, – просто сказал он, будто слышал его слова до поцелуя, и двинулся вперед, накрывая губы Эндрю. И теперь это было оно. Именно то, что он представлял, вся мягкость и вся резкость одновременно; весь мед в чужих губах. Эндрю хотелось сжать Нила в руках и заставить кости хрустеть, он бы хотел вжать его, чувствуя его везде на себе и внутри себя. Он хотел бы всего, и его сердце так болело, так кричало. Он думал, что умирает назло Нилу, но это было не так. – Блять, не делай так больше, – сказал Миньярд, когда отпустил его губы, он чувствовал дыхание Нила на своем лице. – Никогда, просто никогда, черт возьми, так больше не делай. – Как? – Нил поднял брови, его губы дергались, будто он сдерживал улыбку. – Никогда не умирать от проклятия? О, нет – это была одноразовая акция. Но если и так, ты ведь меня спасешь? – он боднул Эндрю носом в нос и усмехнулся, как будто раздумывает: – Ну этим, как там его называют, поцелуем истинной… Эндрю закрыл его рот рукой: – Больше ни слова, – Нил замычал ему в руку, посмеиваясь. Джостен приложил руку ко лбу, когда Миньярд наконец отпустил его: – У меня только что умерло целых два недоотца, и я думаю, что у меня нервный срыв, – он моргнул. – Мне нужен психолог, мать его. Эндрю собирался ответить, но услышал, как Ваймак откашлялся позади него. Они совершенно забыли, что лисы сидели буквально в паре метров от них. Он обернулся и увидел их друзей, тупо моргающих. Эндрю уже видел открывающийся рот Ники, когда сказал: – Нет, – смотря на своего кузена, но Хэммик завопил в эту же секунду. Ники отбросил Эндрю в сторону и упал прямо на Нила в объятиях. Крики, смех и разговоры взорвались в его голове мгновенным шумом после идиотского драматичного воссоединения. Рене, в облике волчицы, уткнулась Нилу в шею, пока тот все еще постанывал от крепких объятий Ники. Он потрепал ее по шерсти, когда Элисон и Сет схватили его за лицо и чмокнули в оба виска. Аарон скорчился от отвращения, но на его лице виднелось долгожданное умиротворение, поэтому он помог ему встать и передал Джостену зеркало со Стюартом, который уже впечатался в стекло носом и руками, пытаясь не упустить ни единого момента. Нил обнял его, и Стюарт взорвался, начиная тараторить о том, как у него чуть не разбилось его хрупкое зеркальное сердце. Ваймак кивнул ему, похлопав по плечу, но его отцовская улыбка все равно мелькнула на лице в приступе облегчения. Эбби и Дэн по очереди обняли его, а Мэтт потрепал его по волосам, прежде чем поцеловать в макушку, будто он был еще одним его приемным опекуном. Черт, Эндрю начинало казаться, что все эти люди собираются усыновить Нила. Миньярд все еще сидел на деревянном полу, сложив локти на коленях и опустив голову между ними, чтобы слегка отдышаться и спустить энергию адреналина, его тело будто опустошалось и тяжелело. Он так устал и так хотел спать, ему не помешал бы отпуск размером в жизнь после всего этого. После всех этих чертовых лет. – Хей? Эндрю? – позвал Аарон, и он наконец поднял голову. Его семья и команда смотрели на него с чем-то вроде взрывающегося любопытства. Ники сжал губы, но Эндрю знал, что еще чуть-чуть, и его снова прорвет: – А ты не хочешь, ну, я не знаю, проверить сердце? – его кузен неловко топтался на месте, а на лицах лисов появлялись странные и лукавые выражения и ухмылки. – Вдруг с ним что-то не то, ну, ты понимаешь, – кузен закрыл рукой рот, который уже растянулся в улыбке, и Эндрю хотелось закатить глаза. Он мог бы сказать нет, как обычно, мог бы грубо осадить его или сузить глаза и уйти, но вдруг понял, что не хочет этого; не хочет злиться. Он сжал челюсть и моргнул, опуская глаза в пол. В нем все еще прыгала тревога, но злоба…пропала? Эндрю глубоко вдохнул пыльный воздух, который отчего-то казался намного свежее и чище, будто ему долгое время перекрывали кислород или застилали пеленой глаза. Он ощущал все настолько четким, живым и открытым, что чуть не поперхнулся от это чувства. Слово ‎хочу вертелось на языке. Эндрю вонзил пальцы во внутренности грудной клетки, вынимая бьющийся комок, и задохнулся от всех переливов красного в своей руке. Его сердце, его бедное, безжалостное и бесчувственное сердце было таким, каким он уже давно его не помнил. Оно было чистым, здоровым, кроваво-красным и совершенно точно лишенным проклятия. Лишь единственная маленькая точка червоточины была в самом центре, напоминая о его поступке до проклятия. Эндрю сглотнул, поднимая взгляд на лисов, но те не издали ни звука, улыбаясь как полнейшие идиоты. – Вставай, придурок, – Аарон подал ему руку, закусив губу в ухмылке. Эндрю засунул сердце обратно и схватился за руку своего близнеца, как за спасательный круг, поднимаясь. Аарон впился пальцами ему в макушку, ударяясь своим лбом о лоб брата. – Наконец-то ты вернулся. Эндрю прикрыл глаза, все тело было таким тяжелым, и он выдохнул. Когда он открыл глаза, его взгляд зацепился за Нила, смотревшего на него неловко, но озорно: – Я никуда и не уходил. ————— 6 месяцев спустя Эндрю перевернулся на кровати, он чувствовал, как его нос морщится от пробуждения, но все равно не открыл глаз. Свежесть и запах хвои, доносящиеся из окна, были как мягкое поглаживание нежной тканью по коже. Эндрю даже мог бы сравнить это с прикосновением Нила, с тем, как тот плавно водит своими пальцами по его венам, как слегка надавливает на подушечки пальцев Эндрю, играясь. Он пошаркал рукой, но вторая половина кровати была пустой и холодной, заставляя его лениво раскрыть глаза и моргнуть. Он шумно вдохнул, уставившись в потолок, а потом снова перевернулся и уткнулся лицом в подушку. Ему не хотелось вставать, но тишина часовни предполагала, что сегодня в доме нет кучи лисов, снующих туда-сюда в своих глупых повседневных делах. Это значит, что внизу нет кучи книг по истории Камелота Кевина, нет обмундирования Дэн, о которое он постоянно спотыкался, нет жужжащей Би или постоянно поющей Элисон. И это было только начало, он мог бесконечно перечислять минусы всей остальной команды, которые временно поселились у Нила. Жизнь словно в общежитии была сложной, и он хотел вернуться в Заколдованный лес, к их домам и личному пространству, но они все задержались, решая нескончаемые дела и просто устраивая себе отпуск после всего, что с ними произошло. Эндрю услышал радио, и это заставило его встать с постели, укутаться в одеяло и прямо в нем же чистить зубы. Что ж, никто не мог ему этого запретить. Потрепанные кеды Нила валялись в углу и Эндрю пнул их в сторону, закатывая глаза и выходя из комнаты. Старая мелодия, плавно играющая из старого аппарата, окутала пустой первый этаж, Эндрю завернул на кухню и наткнулся на Нила, который качал головой в такт песне, стоя в своих флисовых штанах и растянутой футболке. Кофемашина шумела рядом с ним, пока он нарезал фрукты и попутно делал тосты и яичницу. Эндрю моргнул, а затем протопал голыми ступнями в сторону Нила. Он ударился лбом о его лопатки и застонал ему в футболку, Нил рассмеялся, слегка поворачивая голову в сторону Эндрю. – Я тебя ненавижу, – пробурчал Эндрю. – Эй! В этот раз я был тихим – ты даже не заметил, как я ушел, – смеялся Нил. – И сейчас уже полдень, ты не можешь ворчать на меня. – Я всегда могу ворчать на тебя, – сказал Эндрю, поднимая голову и опустив подбородок на плечо Нила. – Я не буду есть этот здоровый завтрак чемпиона – это еда для ненормальных. – Мы оба знали, что я ненормальный, когда встретились, – пожал Нил плечами, но Эндрю слышал усмешку в его голосе. Он вздохнул и уронил одеяло на пол, ни о чем не заботясь. Эндрю запрыгнул на стойку, наблюдая, как Нил делает порцию за порцией, видимо, ожидая, что лисы подтянутся к ним позже. Кофемашина остановилась, и Эндрю открыл шкафчик рядом с собой, выуживая кружку. Нил передал ему сливки, сахарницу и зефир, а потом закатил глаза, когда Эндрю неодобрительно посмотрел на него, очевидно требуя шоколадную крошку. Нил наложил очередную порцию и посмотрел на Эндрю, который попивал уже готовый сахарный кошмар, и поднял на него бровь. Миньярд молча смотрел на него, размышляя о чем-то, что никогда бы не сказал Нилу в лицо, разве что, когда он спит. Он провел пальцем по брови Джостена и покачал головой, его пальцы скользнули ниже, к щеке, и потянули на себя. Нил придвинулся, отходя от плиты и становясь между его свешанных ног, поддевая нос носом. – Что? – Ничего, – просто сказал Эндрю, убирая кофе подальше и теперь водя большими пальцами по щекам Нила. – Из тебя бы вышла неплохая горничная, Джостен. – Разве я уже не твоя личная горничная? – он притворно распахнул глаза, схватившись за грудь. – Правда, мне никто не платит за то, что я убираю бесконечное количество чашек из нашей комнаты, когда у тебя очередной книжный запой. – Это самоотверженное волонтерство и помощь беспомощным, – пожал плечами Эндрю. – Вау, – шепнул ему в губы Нил, сжимая его бицепс пальцами и указывая на мышцы. – Да, ты такой беспомощный. – Заткнись, – сказал Эндрю, в действительности затыкая его своим ртом. Его пальцы в волосах Нила сжимали и оттягивали, заставляя гудеть чужой рот в свой собственный. Он ударился головой о шкафчик, когда Нил нагнулся к нему, расставив руки по обе стороны на столешнице. – Джостен, ты не видел… – голос Аарона заставил их оторваться друг от друга и невпечатленно уставиться на стоящего в дверях близнеца. – Серьезно? Опять? – Ты в курсе, что это общая кухня? – Нил раздраженно посмотрел на Миньярда, отодвигаясь, но Эндрю удержал его за шею. – Вот именно! – Аарон всплеснул руками. – Мне надоело каждый день видеть порно в прямом эфире! – Тогда закрой глаза, – Нил выгнул бровь. – Эндрю, ты что, серьезно на его стороне? Эндрю пожал плечами, когда Нил усмехнулся, указывая Аарону на позу, в которой они прямо сейчас находились: – Ну не знаю, сам посмотри. – И это после того, как я был в твоей личной команде поддержки по охомутанию этого идиота? Эндрю подавился, но Нил снова ответил за него: – Я думаю, все были в этой команде поддержки. Ты не особенный. – Мудак, – Аарон цокнул. – Это ненормально, – он покачал головой. – Прошло уже несколько месяцев, вы не можете засовывать друг другу языки в глотку каждую секунду, вы просто… – Ты что-то хотел? – прервал его Нил, явно уставший. Аарон закатил глаза: – Где Стю? – Не называй моего дядю Стю, меня сейчас стошнит, – Нил скривился. – Мы собирались сходить посмотреть билеты на ночь кино! Нил скривился еще больше: – Какого черта? У вас что, свидание? Это странно. – Что? Фу! Какого хрена, Джостен? Нет! – Тогда ты пытаешься украсть моего опекуна? – Учитывая, что ты украл моего брата, – Аарон пожал плечами, все еще морщась, – я могу предположить, что Стю скоро станет моим родителем больше, чем твоим. – Это буквально невозможно, – буркнул Нил, – он уже стал родителем всех живущих в этом доме. – Как угодно, – он закатил глаза, – так вы его не видели? Эндрю и Нил покачали головой, и Аарон развернулся обратно, крича: – И заканчивайте с этим дерьмом! Это уже невозможно терпеть! Он прошел мимо входящего в комнату Сета, в одной руке державшего чашку чая, из которой шел пар и запах мелиссы, а в другой – новомодную трубку. Гордон поднял брови на уходящего Аарона, а потом обернулся к парням, затягиваясь. Он кивнул им головой и спрятал глупую усмешку в чашке с чаем, проходя мимо в другую дверь. – Нам нужен отдельный дом, – сказал Нил, поворачиваясь обратно к Эндрю. – Это ты позволил им остаться, – Миньярд притянул его обратно к своему лицу. – И это была самая огромная ошибка в моей жизни. – Хватит уже болтать, – сказал Эндрю, утягивая его в новый поцелуй. ————— Идея прикурить от костра была не самой хорошей, но Эндрю все равно это сделал, краснея от тепла и жара. Ночь казалась поистине волшебной. Она была гостеприимна своими яркими звездами, приятна свежим воздухом и легка звуком. Эндрю чувствовал, что дышит; дышит полной грудью, чистым сердцем и открытым разумом. Он был жив, был свободен от любых цепей и оков. Это было нереально, и это казалось самой что ни на есть истинной магией – быть сильным, быть смелым, быть свободным, быть любимым. Эндрю ценен. Он чувствует это в разговорах со своей семьей, видит это в лицах команды, которая корчит ему рожицы, слышит в редком смехе Ваймака и ощущает на кончиках пальцев, когда проводит по щеке Нила. Он чувствует. Они собрались у костра на пляже, традиционно поедая подгоревший зефир и выпивая какао и глинтвейн. Сет лежит у Элисон на коленях, размышляя о вселенной, когда она заплетает ему маленькие косы. Эбби разговаривает со Стюартом и Аароном о редких видах ракушек и их лечебном действии, Ваймак помогает Бетси с едой, а Мэтт с Нилом пытаются утопить друг друга в воде, выкрикивая фальшивые угрозы и не переставая смеяться. Эндрю смотрит на это и не может поверить. Это похоже на сладкий-сладкий сон, на галлюцинацию. Он так давно не чувствовал этого – воодушевления, надежды. Все было странным, чуждым, но ему хотелось, чтобы этот момент, эта секунда стали бесконечностью. Его жизнь с Тильдой была кошмаром, смотреть на метания Аарона между ним и матерью было еще большим ужасом. Его желание защитить брата-близнеца, спасти кузена и выбить для себя нормальную, спокойную жизнь было таким тяжелым, таким скрупулезным делом. Он будто воевал против всего мира. Насилие, с которым он столкнулся, порождало насилие и в нем самом, борьба с Румпельштильцхеном на протяжении всей жизни привела его к потере любви. Все, что он делал – отдавал часть себя, снова и снова. Бесконечные жертвы, бесконечное спасение. Он был так сломан, что не мог позволить, чтобы кто-то в его жизни прошел через это. И он делал это за них, отдавал себя за других. Его считали монстром, убийцей, крушителем надежд – настоящим чудовищем. Эндрю не мог этого отрицать, но он не жалеет ни о чем. Слышать, как его семья – которая теперь составляла всю команду лисов и Нила вместе с его друзьями, дядей и Эбби – ласково зовет его к ужину, было странным, встречать их улыбки было еще большим удивлением и поражением. Они говорили, что рады ему, что ценят его. Они говорят, что хотят его. И Эндрю до сих пор не мог к этому привыкнуть, особенно после апатии проклятия, которое притупило его чувства. Он всегда знал, что важен для Ники и Рене; знал, что Мэтт считает его другом, а Кевин и Ваймак – верным соратником; знал, как уважает его Дэн и как ценит Би, но… Он никогда не думал, что Аарон будет рад ему, что выберет его, что откажется от воспоминаний о Тильде и что просто-напросто решит, что для него нет никого важнее своего близнеца, но теперь это было так. Он говорил ему это каждый день после снятия проклятия, он сводил его с ума, пытаясь провести с ним время и даже лишний раз приобнять за плечо, заставляя глаза Эндрю расширяться от шока. Аарон говорил ему «‎спасибо», он говорил ему «‎я рад, что ты здесь, со мной», «‎я не могу поверить, как много мы прошли», что «‎ты спас меня от нее и от всех этих людей, ты хочешь шоколадный коктейль?», и Эндрю просто давился воздухом. Этого было так много и никогда не могло быть реальностью. У Эндрю был Нил. Иногда ему казалось, что Румпельштильцхен сделал все специально; что он знал все с самого начала; что он предсказал их жизнь поминутно. Словно все это проклятие, вся эта шумиха была просто ради того, чтобы Эндрю нашел Нила, нашел в нем свой смысл, свои ответы; чтобы они спасли друг друга. И если все, действительно, было таковым, он даже не был бы против. Он прошел бы весь этот путь вновь, только бы узнать его, найти его. Ему было комфортно. Просыпаться рядом с Нилом, проводить пальцами по его волосам и знать, что он не уйдет, что он не отступит. Знать, что кто-то прикроет его спину, не даст его в обиду, будет защищать так же яростно, как сам Эндрю защищает своих близких. Он не был против этого, Эндрю хотел этого, он жаждал этого так давно. Он хотел Нила так, как никогда ничего не хотел, и ничто, даже проклятое ранее сердце, не могло этого остановить. Нил был как мираж, путающий сознание, и Эндрю это нравилось. Он будет не прочь оказаться под чарами Нила, если это будет означать, что тот никогда его не покинет. – У кого-то слишком громкие мысли, – напевал Ники рядом с ним, а Дэн, сидевшая по другой бок от Эндрю, усмехнулась. – Ты не умеешь читать мысли, – Эндрю поднял бровь. – Как знать, как знать, – Хэммик передал ему зефирку, а Дэн какао. – Безумцы всех умней. Эндрю опустил взгляд на пересекающий шрам на шее кузена и хмыкнул, снова поднимая глаза к лицу Ники: – Вести от Эрика? – Прибудет на следующей неделе. У нас накопилось столько барахла за полгода, нужно будет напрячь его взять незримый мешок. – Ты не будешь брать гребаную часовню к нам в Зачарованный лес, Ники. – Но почему? – Хэммик расширил глаза и надул губы, но Эндрю отмахнулся. Он устремил взгляд обратно на Нила, уголок его губ дернулся, когда Эндрю увидел, как Нил упал лицом в воду: – Идиот. Дэн рядом с ним усмехнулась: – Он тебе нравится. – Не надо, – он бросил на нее предостерегающий взгляд, но девушка только легко улыбнулась. – Я рада видеть тебя таким, – Эндрю не отреагировал, отхлебнув глинтвейна. – Ты заслуживаешь этого. – Довольно нежностей, Уайлдс. Мне хватило твоего добродетельного дерьма за эти месяцы. Девушка хохотнула: – Это было странно, знаешь ли, учитывая, как мы познакомились. Я же не знала тебя до твоего проклятия, немного неожиданно видеть, как кто-то заставляет тебя выглядеть…вот так. – А я и не знал, что ты любительница дешевых мелодрам, – Эндрю саркастично скорчил лицо. – Как там Бойд? Дэн скосила взгляд: – Ладно, я поняла, больше ни слова. – Нет, нет, ты продолжай, – Эндрю притворно распахнул глаза. – Нам с кузеном до чертиков любопытно, верно, Ники? Его кузен, не ожидавший, что его позовут к разговору, с набитым зефиром ртом застыл, а когда понял в чем дело, тут же закивал головой, пытаясь проглотить все разом. Дэн презрительно зыркнула на них, а потом закатила глаза: – Все сложно. Ники, наконец все проглотивший, подал голос: – Разве любовь, – Эндрю скривился от этого слова, – бывает сложной? Уайлдс отвела от них взгляд, рассматривая языки пламени, исходящие от костра. Она закусила губу, ее взгляд мягко перешел на Мэтта, который все еще прыгал на спину Нила в воде. – Я думаю, – она сглотнула, – что мне просто страшно. Не знаю, может, я просто не верю? – Не веришь во что? – спросил Эндрю. – Что мужчины в моей жизни могут быть не жестокими агрессорами, которые ставят женщин ниже себя. – Эй! – воскликнул Ники. – Извини-ка? – Не в обиду тебе, Хэммик, – пояснила Дэн, – и не кому-то из наших. Все мужчины в нашей команде скорее исключение, а это только подтверждает правило. Да, я знаю, что все мы в какой-то степени можем быть агрессивны и жестоки, да, и все же… – Я понимаю, – Эндрю устремил на нее взгляд, они знали, о чем речь. – И ты права, – Дэн кивнула, закусив губу. – И это их проблема, не твоя. Когда люди поступают так, как поступают по отношению к невинным или по другим наиглупейшим причинам, то это лишь показывает, насколько они жалкие, низкие. Эти люди, эти мужчины, хотят унизить, хотят показать свою силу через власть и насилие, потому что у них больше ничего нет. Это желание подчинения, вознесения себя. – Эндрю, – Ники посмотрел на него с чем-то вроде гордости, Миньярд лишь бросил на него взгляд. – Когда они видят сильную женщину, они начинают бояться, потому что считают, что женщины слабые. Это отвратительно. В моей жизни был лишь один пример жалкой женщины, но все остальные были воинственные и волевые. Они – пример, сила. А вот мужчины в моей жизни – наоборот, они совершают дерьмо даже когда причин нет, они не защищают своей силой слабых, они на слабых и нападают. Вот, в чем соль, Уайлдс, и я понимаю твою неуверенность. Но, как ты и сказала, лисы не такие, а Бойд – лис. Возможно, тебе стоит дать ему шанс. – Я хочу, – сказала она, – и я знаю, что он бескорыстный и честный, что в нем есть отвага и доброта, но те вещи, что со мной были, та злость и брезгливость, с которой меня отвергли… – Он считает тебя самым достойным воином, – прервал ее Эндрю, и Дэн подняла на него взгляд. – Мэтт смотрит на тебя так, словно ты лучше всех на свете, он никогда не будет принижать твои заслуги. А если и так, я надеру ему зад. – Спасибо, – фыркнула девушка. – Но я и сама прекрасно умею отрывать головы. – Конечно, – кивнул Эндрю. – Просто помни, что я сказал тебе в тот день у холмов. Никто, ни один мужчина, не будет достойнее тебя. Крошечная улыбка появилась на лице Дэн, а потом она недоверчиво сузила глаза: – Что, даже Кевин? Ее намек на то, что Кевин оказался достойным меча Камелота, был просто смешным, и Эндрю скривился: – Уайлдс, ты, действительно, сдаешь позиции. Дэй? Его самомнение выше всех пределов. Он самый последний в моем рейтинге. – У тебя есть рейтинг? – Ники вытаращил глаза. – Что? Подожди, это рейтинг по чему именно? А какое место в нем занимаю я? Эндрю уже хотел было закатить глаза и сказать Ники, чтобы тот сбавил обороты по количеству вопросов в секунду, как увидел, что Нил бежит к ним, весь мокрый и укутанный в полотенце. – Пойдем, Хэммик, – сказала Дэн, подмигнув Эндрю. – Составим Рене компанию. Они поднялись ровно в тот момент, когда Нил подбежал к ним. Джостен оглянулся, но те лишь улыбнулись ему и поспешили покинуть компанию Эндрю. Нил лег на одеяло, уронив голову Эндрю на бедро. – Ты выглядишь как мокрая крыса, – фыркнул Миньярд, расчесывая пальцами волосы Нила. – Я это уже слышал, – усмехнулся Нил, поднимая глаза к лицу Эндрю. – Как дела? – Было неплохо, пока ты не затопил мои штаны, – Эндрю взял еще одно полотенце и накинул его на грудь Нила, а другим слегка провел по волосам, чтобы высушить их. – Отвратительно. – Сигарету? – попросил Джостен, и Эндрю выудил одну из пачки, поджигая. Он засунул ее в рот парня и откинулся на предплечья. – Кажется, вы хорошо поболтали? Эндрю пожал плечами, устремляя взгляд на лицо Нила, а потом слегка оттолкнулся и убрал каплю воды с его нижней губы большим пальцем: – Это было хорошо, – сказал он. – Дэн нервничает из-за малыша Бойда. Нил расширил глаза: – О! Мэтт тоже нервничает. Боже, я думаю, он готов кланяться ей в ноги или типа того. – Хорошо, если он так сделает, – Эндрю усмехнулся и увидел трепетный взгляд Нила в ответ. Кажется, Джостен до сих пор привыкает к улыбке Миньярда, которая уже давно не такая маниакальная и устрашающая. – Не смотри так на меня. – Как так? – Нил склонил голову. – Прекрати, – Эндрю отвернулся в сторону, он был рад, что костер маскировал кровь, приливающую к лицу. – Хей, – Нил поднял руку к щеке Эндрю, поворачивая его обратно к себе. – Посмотри на меня, – Миньярд сжал губы в линию и опустил взгляд. – Поцелуешь меня? Эндрю поднял бровь: – А что мне за это будет? – Профилактика проклятия? – улыбнулся Нил. Миньярд усмехнулся, качая головой: – Ты такой абсурд, Джостен. Нил пробрался пальцами второй руки к макушке Эндрю и потянул вниз к своему лицу: – Тебе это нравится, – прошептал Нил в поцелуе. – Я тебе нравлюсь. Эндрю мог заткнуть его, мог отсечь все слова Нила резким высказыванием, но ему больше не хотелось обходить правду окольными путями. Теперь ему просто хотелось взять все то, что дает ему жизнь. – Да, – сказал Эндрю, сжимая подбородок Нила и целуя его губы. – Нравишься.