сборник драбблов по stray kids

Веснушчатый парень стоящий рядом пахнет какао, уличными кошками и шампунем с экстрактом мёда и это так тепло, так восхитительно, так чу́дно, что чудно́. Когда Джисон ударяется носом в осветленный загривок он удивляется тому, что из легчайших прядок не сыпятся осколки солнца. Ликс оборачивается. Нос-пуговка, верхняя губа чуть пухлее и выше, и это так милейше, и музыка в наушниках Хана такая тёплая — под стать этому одуванчику, — что юноша осознаёт. Осознаёт, что встречается с очаровательным человеком. В уголках губ лежит желание поцеловать Ликса в щёки, в кончик носа, в тёмные ресницы. Хочется чуть наклониться — они ведь одного роста — боднуть его в подбородок лбом, потереться чёлкой о шею, не скрытую воротом футболки, скользнуть тёплыми сухими от весенних ветров руками под джинсовку и умопомрачительно-сильно обнять его, но Хан давит это острое желание не менее острым локтем, мысленно шикая на себя, подцепляет ладошку Феликса и кивает в сторону выхода. На улицах уже тепло, многие пешеходы легко одеты, машины блестят свежевымытыми лобовыми стеклами и пылят шинами, солнце подобрело и действительно греет. Листва зелёная и душистая, Джисону восхитительно, Джисон расцвел с весной и выходные в конце мая кажутся полноценным отпуском, Джисон безмерно влюблён в пахнущего какао на молоке и печеньем для самых маленьких Феликса и это так хорошо, как никогда, кажется, не было. Не было и какой-то серой грязи недопонимания между ними, не было страха быть отвергнутым или осмеянным — ничего. Они знакомы достаточно долго, Джи знает, что Ёнбок терпеть не может клубничное мороженое и рыбу, но их вечно покупает тётя Ли на праздники. У Ликса вьются волосы на макушке и висках и Джисон постоянно называет это забавным — не нелепым, смешным или неаккуратным. Да, иногда они ссорятся, иногда расходятся во мнениях, ругаются, но ни разу ещё никто из них не указал на какое-либо качество другого в негативном ключе. Они успевают дойти до лестницы в подвал какого-то старенького дома. Под ногами снуют кошки, а до открывшихся пару дней фонтанов — рукой подать, но Ликс присаживается на корточки, чешет за ухом какого-то пыльного бело-рыжего котёнка, гладит спинку старой черепаховой кошки, потершейся о колено и Джисону остается лишь вооружиться фотоаппаратом и ловить Феликса в объектив. Когда Ли замечает это, то аккуратно встаёт, с грозным видом приближается и, подув на неровно прокрашенную синюю челку, отпускает Хану щелчок прямо в середину лба. — О нет, я умираю, я пристрелен! — Джисон закрывает глаза, принимая болезненный вид и облокачивается на стену пятиэтажки за спиной. Над головой маячит зелёный аптечный знак. Ликс складывает пальцы пистолетом, перезаряжает и выстреливает себе в висок, прямо рядом с медово-молочной завитушкой. Воображаемая пуля служит оправданием и чуть откидывает пушистую голову. — Убийца покончил с собой и труп наказанию не подлежит. Дело об убийстве третьекурсника Хан Джисона закрыто и отправляется в очередную скучную пыльную коробку архива, пока-пока, — Ликс тянет последнюю гласную, салютуя и цепляет свалившийся рюкзак с жирафом на кармашке с асфальта. Хочется сочинить балладу о кошках, убийцах-притворщиках с пальцевыми пистолетами и поцеловать Джисони в улыбку. В первых двух вещах с первого взгляда разобраться даже проще, но Джи сам легонько-смущающе касается уголка губ Ликса и мир опускается к их ногам. Май — действительно неплохая пора, когда тебе есть с кем бродить по ожившему после зимней спячки городу и обтирать рукавами трубы и перила. Май — это поношенные прошлогодние кеды, олимпийки и сладкая вата в парках развлечений. Май — это когда в прошлом году Джисону было чертовски плохо, обидно и тяжело, а сейчас он бесконечно живёт в каждой секунде, оставляя следы в зрачках и жизнях людей, и его руку сжимает другая, тёплая, с рыжими веснушками на костяшках.