* * *
Мальчик без проблем прошел тест, но жить ему было совершенно негде, и поэтому Буччелатти отвез его в старый приморский дом, где маленький Бруно давно-давно рыбачил с отцом в бухте неподалеку, а затем продавал улов на рынке. Буччелатти не поделился этим ни с кем, но был искренне рад тому, что в доме его детства появился сожитель, поскольку Паннакотта неплохо заполнял пустоту, витавшую в воздухе после смерти отца Бруно. Правда, свободное время Фуго предпочитал проводить один, наглухо закрывшись в выделенной ему комнате. "Мальчик относится с подозрением ко всем переменам, происходящим вокруг него, и ему нужно время на привыкание к новым условиям, это нормально", — твердил самому себе Буччелатти фразу, неожиданно превратившуюся уже в своеобразную утреннюю молитву. Конечно, Бруно был готов дать Фуго столько времени на адаптацию, сколько бы ему понадобилось для знакомства с новым домом, но, с другой стороны, он должен был увидеть стенд Паннакотты, и больше это походило на коммерческую сделку – Фуго отдает почти в свободное пользование Буччелатти олицетворение своей души, но взамен получает кров, пищу и место в преступном мире. Так или иначе, Бруно нужно было быть осведомленным о возможностях своих подчиненных. Вначале он ждал, что Фуго немедленно покажет ему новообретенную способность, наконец с гордой улыбкой на его слишком серьезном детском лице. Но даже по прошествии двух дней Паннакотта все еще не потрудился похвастаться своим стендом, даже после вынужденной демонстрации способностей Sticky Fingers, встреченных оживленным взглядом выпученных глаз. Это было… досадно. Бруно не хотелось поторапливать застенчивого и неуверенного в себе мальчугана, но он все равно оставался для Паннакотты лидером, и по этой причине Буччелатти резким тоном приказал Фуго немедленно призвать свой стенд. В глазах стоящего на лестнице ребенка промелькнуло секундное сомнение, но неохотно мальчик все же повиновался. Purple Haze возник на другом конце гостиной, так далеко, насколько это вообще представлялось возможным. Фуго заметно занервничал, но пересилил себя и ступил на пол, с отчаянием глядя на силуэт в углу, окутанный дымкой. Стенд воплотился массивной фигурой, по росту значительно превосходящей Sticky Fingers. И это было еще не самым пугающим в описании существа — гораздо более устрашающе выглядели огромные гноящиеся глаза, зашитый рот, слюна, стекающая с подбородка, и рычание, похожее на то, что исходит из недр вулкана. — Это ужасно, — прокомментировал Фуго, не смея отвести взгляд от наводящей страх мощи. — Не говори так, — Буччелатти лихорадочно нащупывал нужные слова подобно слепцу, передвигающемуся в незнакомом месте, искренне недоумевая, как поддержать человека в такой непростой ситуации. — Он выглядит сильным. Ты уже знаешь, что он умеет делать? Должно быть, он грозен в бою. Тем временем, стенд начал медленно приближаться к хозяину, неестественно волоча карикатурные мускулистые ноги. Фуго молниеносно ринулся к укрытию в виде лестницы, собираясь ретироваться в случае опасности, но Бруно среагировал слишком медленно и лишь оперся на стену, наблюдая отсюда за дальнейшим поведением стенда. — Ты не должен его бояться. Это существо — часть тебя. Ты им управляешь, не он тобой. Это твоя способность, она никогда не причинит тебе вред. Немного успокоившись, Паннакотта неподвижно встал, позволяя своему стенду приблизиться к своему хозяину. Стенд неторопливо накренился к мальчику, будто бы обнюхивая лицо Фуго. Тот же задержал дыхание, лишь испуганно глазея на свое создание. Ребенок с тревогой обернулся к Буччелатти, попытавшемуся выдавить из себя обнадеживающую улыбку. Медленно, как при замедленной съемке, Purple Haze положил ладонь на голову мальчика, взъерошив седую копну волос. — Буччелатти... — только и пискнул Фуго, боясь оказывать какое-либо сопротивление. — Позволь ему. Не бойся. Буччелатти прекрасно помнил свои эмоции при получении стенда – чувство легкости и полета, такие же ощущения, как у первооткрывателей в период Нового Времени, вместе с чувством, что ты обрел союзника на всю жизнь. Волшебно и бесподобно, как прорезавшиеся крылья – ведь Фуго должен чувствовать тоже самое. Мальчик напуган, ему это все в новинку... Видит Бог, товарищ ему необходим. По истечению короткого времени стенд начал еще больше интересоваться ребенком — теперь он сжимал голову мальчика в своих двух огромных лапищах и, видимо, собирался досконально изучить его методом наблюдения. Рычание все еще не прекращалось и доверия явно не внушало, но Буччелатти успокаивал себя тем, что это всего лишь способность Фуго, и она не поранит своего же хозяина. Затем, уверенным движением, намного быстрее, чем всё, что он делал до сих пор, Purple Haze яростно потянул голову Паннакотты вниз и со всей силы ударил ее о свое колено. По комнате пронесся зловещий хруст, сопровождаемый криком ребенка, наполненным боли и изумления. Фуго попытался вырваться, отчаянно брыкаясь, но Purple Haze явно не собирался так просто отпускать мальчугана, и лишь сильнее схватил его за волосы и встряхнул с поистине психопатичной жестокостью. Но на этом пытка не прекратилась, и Фуго с ужасом обнаружил, что его ноги отрываются о земли, а стенд готовится нанести еще один удар, который, возможно, для Фуго станет последним. — А ну выпусти меня! Отпусти меня, ты, чудовище! Но стенд и не собирался подчиняться. Он снова ударил мальчика, не слушаясь его. Это шло совершенно вразрез с тем, что Буччелатти вообще знал о природе стендов. Стенд — форма души человека, которая должна подчиниться своему хозяину. Это неоспоримое правило, принцип их существования. Тем не менее, у Фуго уже был разбит нос, он пинался и орал Purple Haze, что бы он горел в аду за такие выходки, исчез и оставил его в покое, но стенд никак не среагировал на оскорбления Паннакотты, лишь продолжая кровожадное избиение. Наконец, Паннакотте удалось вывернуть руку под неестественным углом и достать ножик из заднего кармана брюк. Почему он держит при себе лезвие дома? Пожалуй, Бруно спросит позже. Ни колеблясь ни минуты, Фуго решительно вонзил перочинный нож в правую руку стенда и неловко повел дальше, разрезая плоть и не обращая внимания, что его запястье тоже кровоточит. Разве Польпо ему не разъяснил?! Не обращая внимания на порезы, покрывшие его руки красными ручьями, Фуго продолжал царапать ножом туловище Purple Haze с теми же ненавистью и остервением, что имелись и у его стенда. Буччелатти пребывал в ужасе, наблюдая за развернувшейся сценой. Было в этом что-то неестественно пугающее — калечить отражение собственной души. — Успокойся, Фуго! Если ты ранишь его, то покалечишься и сам! Успокойся и заставь эту штуковину исчезнуть! Всё под контролем! Сказать «успокоиться» гораздо проще, чем воплотить это в жизнь, когда ты борешься с существом, которое больше тебя раза этак в четыре. Паннакотта усиленно пытался прокричать это Бруно, но в конце концов Purple Haze отпустил Фуго, и тот грузно опустился на пол, охнув что-то нечленораздельное. Мальчик тут же попытался подняться вновь и сделать хоть шаг назад, но стенд хорошенько пнул его по подгибающимся ногам, заставив вновь рухнуть на пол, как поваленное дерево. — Стой! — инстинктивно выкрикнул крикнул монстру Буччелатти, готовящемуся пнуть ребенка еще раз. «Это безнадежно, стенд слушается только своего владельца», — причмокнул губами Бруно, но на раздумья времени не было, потому что уродливая голова Purple Haze повернулась в его сторону. — Прекращай это, Purple Haze. Оставь его в покое. Исчезни! Вместо вразумительного ответа существо шагнуло к нему с угрожающим рычанием, не сулящим ничего хорошего. Sticky Fingers был готов к битве, но Бруно предпочел бы обойтись без него, чтобы не нанести мальчику еще больший вред. Хоть молнии Sticky Fingers и были безболезненны, но оставались травмоопасными. Purple Haze глядел на Буччелатти секунд десять, но затем внезапно развернулся, вновь пиная своего хозяина, скорчившегося от боли на полу, в живот. «Как это вообще возможно?» — прокручивал в голове Бруно события последних нескольких минут, все больше сомневаясь в реальности происходящего, пока Sticky Fingers расстегивал взбесившийся стенд на части. «Что же творится в голове у этого мальца, что вышло так, что собственная душа увидела в нем врага?» — конечно, Фуго говорил ему, что у него проблемы с гневом, но Буччелатти и не представлял, насколько ситуация плачевна. Но сейчас он наблюдал это воочию, и Фуго стал второй жертвой на пути ярости, застилающей глаза и сжирающей изнутри. Первой жертвой, очевидно, был профессор, которого Паннакотта чуть не забил учебником до смерти. Как только конечности стенда были расстегнуты и оказались в ногах Фуго, а Sticky Fingers заботливо притащил аптечку, Буччелатти ринулся к ребенку, ощупывая полуживое тельце мальчика. — Фуго… Боже мой, ты в порядке? Конечно же, тело Паннакотты тоже было расстегнуто и парализовано, но это не помешало мальчику скорчить циничную ухмылку, лёжа на руках у Буччелатти, если так можно было назвать его нынешнее положение: — Я предупреждал тебя, Буччелатти. Чудовище здесь только я. И оно еще не раз подвергнет тебя опасности, помяни мое слово.* * *
Тело Фуго было с ног до головы покрыто синяками и порезами. Первые — там, где мальчуган получил удары от ступней и кулаков собственного стенда, вторые, где он неудачно пытался ранить Purple Haze. Паннакотта рвался на части от желания разрыдаться и кинуться в объятия приехавшего Бруно, но и не было никакого желания выглядеть слабаком в его бирюзовых глазах. Поэтому мальчик лишь задумчиво сидел на больничной койке и, насупившись, прижимал к груди перебинтованные коленки. Как глупо было верить ему, Паннакотте Фуго, чье IQ оценили в 152 балла, в эту историю о волшебном друге и союзнике. Разве он до сих пор не понял? Неважно, настоящий или нет, у него никогда не было и не будет товарища. — Я отвезу тебя в больницу, — сказал ему Буччелатти пару дней назад. — Я могу застегнуть самые глубокие порезы стендом, но я бы предпочел, чтобы остальное осмотрел врач. Фуго? Эй, Фуго, не смей отключаться. Sticky Fingers аккуратно застегнул раны, оставив на коже холодные дорожки молний и будто ненароком чутко прикоснувшись ко лбу мальчика. «Дерьмо, ну почему мой стенд не может быть таким?» — раздраженно вздыхает Паннакотта уже который раз на дню. — Ты должен отозвать Purple Haze, Фуго. Ты в силах это сделать? — Буччелатти, я не знаю. Но… но я попытаюсь. — Не торопись, постарайся очистить сознание от ненужных мыслей. Когда будешь готов, я застегну его, и ты попробуешь его убрать. Если он снова попытается тебя атаковать, рассчитывай на меня. Им понадобились три попытки, потому что как только Purple Haze получал возможность передвигаться, он тут же собирался атаковать Фуго, впрочем, чему сам Фуго удивлен не был. Наконец, стенд оказался на законном месте, где-то глубоко под кожным покровом Паннакотты, отчего Фуго резко дернулся, дотошно всматриваясь в синеватые венки и явно боясь увидеть в них морду Purple Haze. Этот ужас никуда не исчез, это и есть его сущность, запрятавшаяся в засаде до нужного момента. Мальчик истерично засмеялся, спрятав лицо в ладонях, так что со стороны было не совсем понятно — смешки это или же всхлипы. — Конечно, тварь будет меня ненавидеть, ведь это все, что я заслужил. Даже мой воображаемый друг не хочет дружить со мной. Я бы тоже не захотел, будь я им. Никто бы не захотел. — А я хочу, — выпалил Буччелатти, наклонившись чуть ли не к самому лицу мальчика. – Я хочу быть твоим другом! Паннакотта непонимающе уставился на Бруно, переваривая услышанное. Прошло всего три дня с тех пор, как они встретились, зачем он нужен этому парню? Зачем он поселил его в своем доме? Чего он ожидал от Фуго взамен? От чистого сердца Паннакотта не очень доверял Буччелатти. Аккуратное темное каре, бирюзовые глаза, обрамленные рядом длинных ресниц, на лице, как назло, ни одного прыща, дорогие костюмы похожего фасона, заколки (от Гуччи, естественно) — сама красота, очарование и харизма, которую обожали все соседи без исключения. Он не нуждался в Фуго, чтобы достичь личных целей или самоутвердиться за его счет. Если только это не было его фишкой, втираться в доверие к травмированным подросткам, походящим на сломанные игрушки. За свою недолгую жизнь мальчик успел повидать разных чудаков, хороших и не очень. Неожиданно Фуго сбросил руку Бруно со своего колена, на которое он оперся, застегивая раны, и отполз чуть дальше, глядя глазами затравленного зверя. — Я… в порядке. Не приближайся ко мне так близко. Буччелатти отодвинулся, поспешно извиняясь, но затем встал и протянул Паннакотте руку, говоря что-то о больнице. Вежливости в этом человеке было явно больше, чем откровений, но пока Фуго слишком мало о нем знал, чтобы составить личностный портрет. Лишь несколько сухих фактов из биографии, вроде того, что он потерял отца, пока только обживается на новой должности. А еще Бруно уважал его потребность в личном пространстве. Но сейчас парень явно волновался. Наверное, не ожидал, что стенд мальчугана позарится на жизнь своего владельца. Возможно, уже и жалеет, что принял Фуго в банду. Паннакотта не проронил ни слова по пути в госпиталь, и неудачные шутки Бруно только усугубили положение. Но на обратном пути мальчик все же разжал тонкие губы, лишь прошептав: — Ты ведь теперь собираешь уволить меня, так? Буччелатти нахмурился и сжал руль до побелевших костяшек пальцев. — Я не могу контролировать свой стенд. А так не бывает. — Я думал, что все прояснил тебе, Фуго. Для Пассионе не существует никакого «уволить». Если ты присоединился, то это навсегда. Но если ты перестанешь приносить пользу синдикату, они убьют тебя. Мальчик на заднем сиденье вздрогнул, будто только сейчас осознавая тяжесть своего положения. Конечно, он понимал это, но не предполагал, что все окажется настолько близко и серьезно, и кто такие эти «они», узнавать на собственной шкуре не было никакого желания. — Я не собираюсь убивать члена своей группировки всего через три дня. Иначе, к нам больше никто не присоединится, — Бруно перестал хмурить кустистые брови и со смехом обернулся, весело подмигивая Паннакотте. Нет, Фуго однозначно не может понять этого человека. — Кроме того, — мягко сказал лидер, — Я готовил для тебя целых три дня! Сегодня твоя очередь заботиться о еде. — Но я не умею готовить… — Тогда я тебя научу. На лице Паннакотты выступили еле заметные капельки пота, свидетельствующие о внутренних колебаниях. Он был кроликом, пойманным в силки итальянской мафией, из которых уже не мог выбраться. Так еще и связанный на всю жизнь со стрёмным существом, мечтающим его прикончить. Однако, когда Буччелатти начал подпевать играющему радио, Фуго чувствовал себя уже не так ущербно. — Спасибо, — наконец неуверенно выдавил он. Настала очередь Бруно удивляться. Мальчик всегда был крайне вежлив (как спалось, благодарю, пожалуйста), но сегодняшняя благодарность в первый раз прозвучала искренне. — А ещё, не волнуйся по поводу Purple Haze. Ты научишься им управлять, я уверен. Вместе мы в любом случае найдем решение проблемы. Вместе.* * *
Буччелатти действительно говорил то, что думал, ведь даже идиоты из Сквадры прекрасно контролировали свои стенды, так что такой блестящий ум, как Фуго… Но каждая попытка не приносила никакого результата, и в тот день, когда они обнаружили еще одну способность Purple Haze, Бруно окончательно потерял надежду на восстановление дружеских отношений между мальчиком и его способностью. Ничто не предвещало беды. Обычная миссия, правда, затянувшаяся из-за потасовки за кусок наркотрафика. Обычно Буччелатти справлялся сам, параллельно обучая Фуго некоторым уловкам в реальном бою, а тот внимательно вникал и мотал на ус. Иногда Паннакотта вступал в схватку, орудуя ножом или железным прутом, но под чутким надзором Бруно. И всегда без помощи Purple Haze. Но тогда у многих противников оказались стенды, о чем Польпо не удосужился обмолвиться вначале, и ситуация была явно не в пользу дуэта Фуго и Буччелатти, поэтому Бруно пришлось приказать Паннакотте вызвать Purple Haze. Даже несмотря на то, что стенд был неуправляем, он знал, что делать в бою: в первую очередь он атаковал врагов, прежде чем заняться мальчиком, давая Фуго время сосредоточиться на том, чтобы отозвать стенд, как только бой будет закончен. И если даже мальчик не справится, Sticky Fingers всегда был наготове, чтобы в случае чего нейтрализовать стенд. Такова была теория, но на практике они еще не успели ее опробовать, и поэтому ни Паннакотта, ни Буччелатти не могли с уверенностью сказать, что все пройдет именно так. В тот день Purple Haze разбил свою первую капсулу, распространив повсюду смертоносный яд. К счастью, Буччелатти и Фуго оказались на достаточном расстоянии от токсинов. Зловонные клубы отравы распылились на дальней части пустыря, где расположилась вражеская группировка. Как в дешёвом фильме ужасов, люди замерли буквально на секунду, а затем начали корчиться в пугающих предсмертных агониях. Яд слишком быстро разъедал их тела, заставляя неестественно оголяться кости, но дым быстро рассеялся, открывая взору возникшую кучу трупов. А потом тишина. Страшная, вязкая и давящая на уши. Буччелатти мельком взглянул на мальчика, который пребывал в состоянии шока. Паннакотта опустился на землю, пытаясь в панике отдышаться, его тело безудержно трясло, как во время лихорадки. Когда к нему приблизился Purple Haze, Фуго лишь с отвращением взглянул на свой стенд и тут же отвернулся. — Что он сделал? — запинаясь, пробормотал мальчик. — Все эти люди… Тем временем Purple Haze поднял Фуго за воротник и с силой швырнул тело в, по несчастью оказавшееся рядом, дерево. Паннакотта все еще не мог прийти в себя, но во взгляде стенда вновь явственно читалась убийственная жестокость. Бруно должен был вмешаться, должен был спасти Паннакотту от его отвратительного «я». Но что, если тварь повторно использует этот пурпурный дым, который отравляет все, до чего бы не добрался? У одного из врагов была собака, питбуль, от которого остались лишь поводок и намордник. Цветы на месте дыма завяли, а трава пожухла — яд убивал все живое. Даже если бы Фуго действовал из гнева, Бруно был уверен в том, что мальчик никогда бы не убил собаку. Животных он любил больше, чем людей. От токсинов, выпущенных стендом, никто не был застрахован — ни гражданские, ни Буччелатти, ни, вероятно, сам Паннакотта. Однако, нужно было что-то сделать. Буччелатти не мог оставить Фуго на милость Purple Haze. Ребенок был слишком шокирован увиденным, чтобы сейчас защитить себя, поэтому стенд безнаказанно подхватывал мальчика и раздраженно бросал его на землю, как ребенок поломанную игрушку. Почему? Почему душа Фуго причиняет столько вреда своему владельцу? — Purple Haze! — окликнул Бруно стенд, осторожно приближаясь к нему со спины. Он хотел отвлечь чудище на себя, чтобы у Паннакотты появилась возможность вырваться, но и нельзя было провоцировать стенд на бурную реакцию в виде отравы. Какими бы эти клубы дыма не были, Буччелатти очень не хотелось оказаться в них. — Purple Haze, ты ранишь своего владельца. Оставь его в покое. Тварь медленно обернулась, и с ревом, полным ненависти, подняла Фуго, как перо, чтобы затем швырнуть тело мальчика в лидера. Sticky Fingers вмешался, удерживая монстра на расстоянии. — Фуго! Фуго, ты как? — Я убил их, Буччелатти. Ты видел, как жестоко они погибли? Ты видел этот дым? Purple Haze убил их всех, всех до единого... Боже, да он их растворил заживо, сейчас их язык даже трупами назвать не повернется! Так, кучка костей… Он убил даже сраную собаку! Почему… Почему, я клянусь, я никогда этого не хотел! — Я знаю, Фуго, я знаю. Бруно обнял мальчика, и сейчас Паннакотта не оттолкнул его. Наоборот, Фуго уцепился за белый костюм Буччелатти, как за спасательный круг. Для ребенка это было слишком большим потрясением, потому что в обычное время мальчик презирал любые физические контакты. — Мы должны были просто напугать их, — простонал Паннакотта. — Не убивать. — Такое случается, все равно они нас атаковали. Польпо поймет. Это неважно, они напросились. Сейчас Бруно старательно пытался подавить отвращение, которое он испытал, увидев яд в действии. Никто не заслужил такой участи. Особенно те мелкие засранцы из Секондильяно, которые просто хотели прибрать к рукам побольше наживы без ведома Пассионе. — Таковы будни мафии, – неохотно произнес Буччелатти. — Они рисковали, пытаясь скрыть все от начальства, они же получили по заслугам. Но эти люди знали, какие могут быть последствия. И это правило работает и в нашу сторону. — Но ты видел, как они умерли? Слышал их крики? Бруно не хотелось вспоминать те крики, которые, скорее всего, теперь будут преследовать его в кошмарах. — Мне было двенадцать лет, когда я убил в первый раз. Двух парней. Но я никогда не жалел об этом. В твоем возрасте мои руки были заляпаны в крови уже двадцати человек. Затем я перестал считать. Но если бы он и продолжил подсчет, жертвы Purple Haze добавились бы к общему числу. Убийства Паннакотты, преднамеренные или нет, были на совести Буччелатти. Таково было стоять во главе банды. Фуго не удалось отозвать Purple Haze, поэтому Бруно пришлось вновь расстегнуть и мальчика, и его стенд, а потом осторожно, по частям перетащить их в машину. Он предусмотрительно положил части тела Фуго на переднее сиденье, подальше от монстра, и врубил на полную громкость радио, только чтобы не слышать грозные рычания стенда. В ту ночь они оба остались в спальне Буччелатти, наглухо запершись и вслушиваясь в завывания Purple Haze на первом этаже. Только утром, когда Паннакотта наконец успокоился и готов был отозвать стенд, они обнаружили, что капсулы на руках чудища были разбиты, а растение, украшавшее угол комнаты, было ничем иным, как горсткой пыли. Это было лимонное дерево, подарок от маленького Бруно отцу, в тот год, когда мать уехала в Рим. Так давно. Отец Буччелатти очень любил это деревце, и даже после его смерти Бруно пытался заботиться об этом растении. — Мне жаль, — боязливо прошептал Фуго, со страхом глядя на выражение лица Буччелатти. — Все в порядке. Они оба были слишком вымотаны после ночи всего в нескольких метров от монстра за хлипким замком. Как только стенд исчез, мальчик произнес невнятную отговорку и выбежал из дома. Ему нужно было побыть одному после той бессонной ночи, и Бруно решил не препятствовать этому. Но к вечеру Буччелатти начал задаваться вопросом, увидит ли он Фуго еще раз. Как скоро Пассионе обнаружит его дезертирство, и долго ли он сможет продержаться наедине с Purple Haze? Но стук в дверь вывел Буччелатти из раздумий — на пороге стоял Фуго, мокрый и грязный, но живой и сжимающий в руках растение в горшке, размером почти с него. Это было не лимонное дерево, но растение выглядело немного похожим на своего ушедшего из жизни сородича. — Вот, Буччелатти. Я знаю, что это не заменит… И я слишком много возомнил о себе, думая, что мой подарок может послужить заменой дереву, принадлежавшему твоему отцу, но я чувствовал себя таким… виноватым… И этот поступок тронул Бруно до глубины души. Все это, и возвращение мальчика, и такой чувственный подарок. — Ох, Фуго, спасибо! Это так мило с твоей стороны! Буччелатти бережно принял деревце из рук Паннакотты, и поставил растение на его законное место. Когда же он обернулся, мальчик все еще мялся на пороге, будто боясь зайти внутрь. Он чего-то хотел, но что? Догадка пришла резко, пронзив насквозь черепную коробку. Бруно понял из этих зажатых жестов, из грусти во взгляде, что этот гордый, честный и умный ребенок просто хочет объятий. Недолго думая, Буччелатти осторожно приобнял Фуго за плечи, будто боясь спугнуть в нем этот проблеск нежности. Но на удивление мальчик не отстранился, а лишь заплакал, подрагивая своими острыми плечами, смешно торчащими в разные стороны.