Миражи воспоминаний

      Дверь хлопнула за спиной с такой силой, что окна в комнате задребезжали. Подумать только, Кадгар не справился с каким-то жалким демоническим отродьем. Нет, не так — это даже не отродье, это был какой-то огрызок демона, практически ни на что не способный, как юный маг смел предполагать, однако…       — Да чтоб тебя! — Кадгар выкрикнул в сердцах и рывком сбросил перепачканную кровью мантию. Разорванная демоническими когтями тряпка сюрреалистическим пятном расплылась под ногами, совершенно не придавая уюта скромной спальне.       Это был своего рода ритуал. Кадгар после тренировок, сражений или боги весть чего еще избавлялся от своих одежд и рассматривал их внимательно — изучая свои заслуги и промахи в истории, запечатленной между разорванными волокнами нитей и кожи. В пятнах, крапинах, порезах, растянутых участках он видел все свои преимущества, которыми успел воспользоваться в борьбе с противником, и недостатки, которые в основном подчеркивали его неиспользованные преимущества и навыки. Медив всегда подчеркивал потенциал своего ученика и требовал на первый взгляд чего-то невозможного, но со второго взгляда Кадгар понимал, что ему под силу гораздо больше, чем он когда-то мог представить.       Однако эта своеобразная манера обучения… Могла злить. Если бы не сомнения, маг бы официально заявил, что Хранитель поддевает его эмоциональную сферу в качестве главного внутреннего мотиватора. Но так как зачастую бурлящие эмоции скапливались во что-то неопознанное под грудью, частично фрустрировали и, так сказать, «сосали под ложечкой», заставляя задавать себе больше вопросов, чем находить ответы, Кадгар не мог этого утверждать.       Тем более, когда восхищение и злость по отношению к учителю сплетались ядовитыми змеями под коркой мозга и отравляли разум, душу, сердце.       Он шикнул сквозь плотно сжатые зубы и нахмурился так, что заболел лоб.       — Да как же, блядь, так.       Опустившись на корточки, Кадгар оперся на одну руку, когда чуть наклонился вперед, а второй рукой провел по мантии. Под подушечками пальцев вспыхивали отголоски прошедшего дня, фантомным эхом доносясь до внутреннего уха, а миражи замерцали перед глазами.       Кадгар выдохнул, выравнивая пульс, и сомкнул веки.       Миражи замерцали ярче. Эхо раскатилось громче. Воспоминания поглотили его, словно морской шторм обрушился в один миг на голову мага и завихрил волосы с седыми прядями.       Маг видел каждую секунду так, будто мог управлять временем. Хотя на самом деле это всего лишь смесь воспоминания вещи и его собственные, что грамотно восполняли все промежутки. Как нельзя кстати, когда есть потребность понять, какого черта ты пропустил несколько ударов, что могли стать роковыми.       Днем ранее прилетела королевская весть о терроре в ближайшей к Каражану деревне. Учитывая непопулярность здешних мест, подобное происходило крайне редко, но еще реже хозяин башни решал отвечать на подобного рода письма, и вообще никогда — принимать участие в освобождении территории мирных жителей. Поэтому Кадгару пришлось четыре раза переспросить у Мороуза, точно ли Медив сказал то, что сказал, и три раза — уверен ли тот, что Хранитель собирался брать ученика с собой. Но что бы ни отвечал дворецкий, это не помогало. И окончательно Кадгар убедился во всем лишь когда огромный черный ворон оглушающе каркнул ему на ухо и, перевоплотившись в Медива, велел без лишних слов шагать за следом.       Погружаться слишком глубоко в воспоминания не стоило, а значит важно было опустить детали прежде, чем они бы затянули мага в трясину, из которой выбраться без посторонней помощи не судьба даже самым могущественным архимагам. Потому, упустив из вида полет до нужного места по звездным координатам — стояло раннее утро — и пару часов блужданий по окрестностям в поисках того, что могло бы вредить жителям и без того вымирающего поселения, Кадгар нырнул на глубину, где в лесной чаще они нос к носу столкнулись с низшим демоном. Туда, где учитель возлагал слишком большие надежды на ученика, а ученик их, вроде как, не оправдал.       Зубы скрипнули.       — Ну же…       Кадгар сдавил пальцы так, что фаланги побелели, и он поморщился, вылавливая в мутном омуте памяти нужные концентрации энергопотоков. Несколько секунд — и вот, кажется, начало получаться. Демон спрыгнул сверху — прятался в густой кроне. Его слюна имела кислотную и ядовитую основу, поскольку когда та попала на капюшон Кадгара, ткань сомнительно затрещала.       Рука, касающаяся одежды, двинулась вниз — от разъеденного пятна прямиком к месту, куда пришелся первый удар — большая рваная дыра от когтей, которые лишь чудом не задели самого парня. Он хмыкнул. Не задели не потому, что Кадгар оказался таким изворотливым, а потому что его вовремя оттолкнули. В тот момент это казалось непостижимым. Медив толкнул своего ученика, а не отбросил демона в какой-нибудь ствол или портал. Не наложил заклинание, не использовал магию, произнес ни слова. Просто… толкнул Кадгара в сторону и встал между ним и злобным полуумным отродьем, на несколько секунд закрывая собой. Накидка мага не могла запомнить эмоции своего хозяина, но Кадгар их отчетливо помнил. Адреналин вспыхнул в затылке и разошелся колючей волной по всей голове вздымая волосы. Очаг магии где-то в районе сердца разразился пламенным стуком и разогнал кровь, заставляя думать и ощущать быстрее, но вместе с тем прибивая ногами к земле. Глаза цепко взяли в фокус Медивью фигуру, подмечая любую деталь — даже, блядь, как порыв ветра его волосы колыхал. Кадгар испытал страх. Смятение. Тревогу. И толику стыда.       Щеки поалели что тогда, что сейчас.       «И что ты будешь делать?» — вопрос наставника набатом пробил в голове. Чужой голос из воспоминания был полон не только строгости, как в тот момент казалось юному магу, но и, кажется, интереса.       Стараясь не зацикливаться, Кадгар, не размыкая глаз и не теряя концентрации на мантии, мотнул головой, будто это могло помочь скинуть наваждение. Рука двинулась правее и наткнулась на очередные, только чуть поменьше, рваные полосы — это когти демона прошили его плечо. Чуть ниже — деформированный, но не порванный отрезок, — это тварь силилась прокусить наручи и случайно зажевала край. На несколько десятков сантиметров правее — ожог от магии: Кадгар использовал заклинание, которое подожгло не только самого демона, но и юного мага, растерявшегося на поле битвы так некстати. Казалось, тогда фигура наставника мелькнула на периферии тяжелым взглядом — тот был недоволен и напряжен, как волчий вожак, проверяющий одного из члена своей маленькой стаи на прочность, позволяя ему получить достаточное количество обучающих ударов от противника, но с пылкой готовностью ринуться в бой и встать на защиту. Чтобы уничтожить угрозу, а потом проучить спасенного щенка, преподав ему куда более важный и ценный урок.       И ведь когда сражение затянулось, а силы юноши начали угасать… он ринулся. Не на демона, а на Кадгара. Закрывая и отталкивая.       Кадгар, балансируя на корточках, отнял руку от пола и потянулся ею к шее. Пальцы легли ровно так, как ранее лежала учительская ладонь — на коже не осталось следов, но под ней горело так, что перехватывало воздух. Медив был сильным. И руки его, резонирующие магическими импульсами, также были очень сильными.       Юноша задержал дыхание и сдавил пальцы на горле сильнее. Так, как ему хотелось бы ощутить чужую хватку на шее, потому что он оплошал. Наказание, подавление и урок. Куда более важный и ценный.       — Черт, — мысли убегали следом за поплывшими миражами после «просмотренного» момента, как учитель оттолкнул его рывком за шею. Тогда Кадгар вновь оказался за спиной Хранителя и был способен лишь на то, чтобы смотреть, как могущественный маг расправляется с взбесившимся догорающим демоном.       Вот оно. То, что Кадгар искал в воспоминаниях — его ошибка. Он позволил себе расслабиться и взять работу Медиву на себя. Понадеялся на чужую помощь с самого начала, как только они вообще вступили в этот лес, и позволил надежде обезволить себя при первой возможности. Потерял бдительность, потерял концентрацию, потерял и победу.       — Черт!       Медив как-то сказал, что его ученик слишком юн и горяч кровью, чтобы никогда не совершать глупых ошибок. Именно глупых — потому что опытные умудренные жизнью люди и иже с ними совершают исключительно «умные» ошибки. Не потому, что поторопились где не нужно или, наоборот, промедлили, а лишь потому, что жизнь — чертовски непредсказуемая штука. Медив упомянул сие изречение лишь раз, но в голове Кадгара оно звучало ежедневно, порой даже несколько раз подряд. И особенно звонко оно отдавалось сейчас, разгоняя адреналин в крови и заставляя дыхание учащаться.       Стиснув зубы, за которыми с трудом, но все же удавалось сдерживать отборные ругательства, Кадгар отклонился назад, перенося вес и выпуская из руки собственную мантию. Контакт с воспоминаниями одежды прервался, однако глаза его оставались закрытыми. Миражи изменили свою интенсивность и словно прибавили в контрасте. Под веками мелькало лицо его наставника, а по коже блуждали фантомные ощущения его прикосновений. Телесные воспоминания смешивались — те резкие, боевые, резонировали с повседневными мимолетными. Жжение кожи на глотке перекликалось с размазанным быстрым чувством возле плеча, когда Хранитель легко прикасался к нему, будь то приветственный жест или похвала. Саднящие шрамы от быстро залеченных заклинаниями и травами ран в унисон расходились под рубахой волной крупных мурашек вместе с чувством, как умелые пальцы Медива с давлением проходились по рядам волос юноши — редкое и до одури приятное явление.       Приятное настолько, что в костях заломило, а тело окатило жаркой волной. Кадгар дернул плечом, смахивая с себя мимолетное наваждение, но… Кажется, оно прочно вцепилась в него своими невидимыми энергетическими когтями и настойчиво принялось посылать все новые и новые взрывные импульсы по его нервной системе. Под кожей забегали крохотные ежики, покалывая парня в тех местах, где чувствительность его особенно зашкаливала, а не в меру услужливое воображение добротно приправляло все это смесью из лучших воспоминаний и желаний взаимодействий с Хранителем.       Подсознание Кадгара всегда начинало вести себя как безумный джинн, высвобождая все потаенные позывы хозяина, о которых тот никогда не догадывался или списывал их на влажные бредовые сновидения, не достойные анализирующих размышлений. Но сейчас, когда цепочка воспоминаний, связанных с реальной проблемой, бесследно рушилась, а зарытые в самых глубоких шкафах скелеты начали вылезать наружу, маг сокрушенно допустил, что, вероятно, он ошибался насчет их недостойности.       Ладони его легли сначала на колени, а после, ведомые будто бы ожившими из-за всплеска гормонов и адреналина волнами мурашек, плавно поползли вверх по бедрам. Кадгар шумно выдохнул, не отдавая отчета собственным действиям, и сосредоточился на прикосновениях, позволяя энергии разгореться пламенем на кончиках пальцев. Магическая теплота моментально окутала его руки и просочилась сквозь ткань, даруя почти настоящие по ощущениям прикосновения кожи к коже, и Кадгар ахнул от того, как действительно это было реалистично.       Испугавшись на секунду, он одернул руки вниз, обратно к коленям, но жар, что отпечатался на его бедрах под грубой тканью походных штанов, не проследовал за ними. Напротив, он остался на месте, а после начал разрастаться, перетекая лавовыми покалываниями на внутреннюю сторону бедер, к тазобедренным косточкам, низу живота… Мышцы невольно напряглись, и парень охнул от того, как резко прилила кровь к его паху. В висках, под веками, в ногах, руках и под нижним бельем начало пульсировать. Мягко, гулко, по возрастающей. Сердце учащенно забилось в такт жаркой пульсации, а напряжение начало перетекать в желание… Нет, потребность его сбросить. Самым постыдным, немного животным образом. Тем самым, о котором не расскажешь никому, даже собственному отражению, потому что мало ли — вдруг Хранитель и правда способен читать чужие мысли.       Хранитель…       — Медив…       Губы прошептали чужое имя, и перед закрытыми глазами моментально возник его образ. Собственно, он и не уходил никуда, но сейчас — словно в голове смешались все краски мира и составили живой портрет, одухотворили воспоминания и совершили ментальный обряд призыва против воли Кадгара, и тот, не в силах совладать со своей же дурной головой, беспомощно застонал, позволяя рукам вновь скользнуть по бедрам вверх и очертить внутреннюю их сторону, тем самым только усиливая пульсацию внизу. Ноги плавно двинулись в стороны, раскрываясь, а бугор между ног ощутимо натянул штаны, делая их невозможно тесными.       Противясь где-то на задворках сознания, Кадгар повертел головой, жмурясь и пыхтя от взыгравшего внутри урагана гормонов и проклял трижды слова Медива о том, что он слишком юн. Как душой, так и телом, с которым он пока еще не был в силах справиться. О каких еще демонах могла идти речь, если сейчас, даже имея веские причины Против, Кадгар тянулся к шнуру на своей одежде и опускал штаны прямо вместе с нижним бельем, а затем протяжно не в меру шумно выдыхал, стоило возбужденной плоти освободиться от тканевых оков.       Смотреть на это сил не было. Желание сопротивляться своему же вожделению таяло с каждым новым жадным вдохом. Кадгар сидел и бездействовал какое-то время, но даже от бесполезного выжидания легкие начинали гореть, а член продолжал требовать к себе внимания. Огненная энергетика заструилась потоками где-то под ребрами, наполнила собой каждую клеточку мага, а после заплескала вовне, вплетаясь в воздушные потоки и выжигая из них кислород.       В голове все плыло, и ориентироваться в пространстве становилось все труднее. Кадгар с нажимом провел вновь по бедрам и плавно забрался ладонями под рубаху, пока что прицельно игнорируя зудящую от накала твердую плоть. Он чувствовал, как судорожно напрягались его мышцы живота при излишне резких выдохах, как постепенно стал качаться таз назад и вперед, норовя найти хоть что-то, обо что можно будет потереться. Считал молниеносный стук ударов сердца и, чуть выше, как двигался кадык при несдержанных стонах себе под нос. Попытки размышлений треснули и разлетелись в сознании осколками тщетных действий, и маг надавил на горло еще раз. Под веками вспыхнул Медив с его непосильно ошеломляющей аурой, да так ярко, что Кадгар покачнулся вперед и, дабы не упасть, выставил одну руку вперед, после вовсе переходя в позу неполных четверенек. Вторая рука все еще сжимала горло, побуждая образ учителя разгараться все сильнее на обратной стороне век.       — Что же я… — Кадгар осекся.       Вопрос был неправильным.       — Что же вы творите?..       Емкое и небрежное предложение, что Кадгар собирался хранить как зеницу ока до скончания времен. Оно сорвалось хрипловатыми нотками с покусанных губ, и он дрогнул, слыша собственный голос. Просящий. Разбитый. Надломленный. С насыпью праведной юношеской злости на объект вожделения, что доставляет хаос и порядок одновременно в его еще не столь длинную жизнь. Рык последовал за хрипотой, и рука, отцепившись от глотки, стремительно нырнула вниз, чтобы скорее покончить со всем этим.       Кадгар болезненно зашипел, когда, сильно сдавив рукой плоть, прошелся по всей длине несколько раз, немного задержавшись у основания, и несдержанно застонал от почти невесомого поглаживания головки большим пальцем. Сердце колотилось как ненормальное, а в голове взрывались отрывки чужих слов, фраз, целых лекций. Чужой рот все говорил, говорил и говорил одно и то же — то, что хотел говорить сам, но почти никогда, чего бы хотелось услышать самому Кадгару. И так болезненно хитро искривлялся в усмешке, что юноша точно осознал — великий маг прекрасно понимал все с самого начала. Всегда понимал, но никогда не удовлетворял потребностей своего ученика. Потому что так было надо.       Пальцы сдавили основание сильнее, и парень чуть не вскрикнул от того, как прошило его тело жаркой судорогой.       Так было надо — чтобы Кадгар на четвереньках стоял и не давал себе кончить от злости на себя, на Медива, на демона, на гребаные королевские вести и вообще на весь этот мир. Чтобы он жмурился до боли в глазах, прикусывал губы до ссадин и получал мазохистски огромное удовольствие от тянущих ощущений внизу живота и местах со шрамами на молодом теле.       Испарина проступила на коже, и капля пота скатилась с виска и где-то под рубашкой. В то же время предсемя обильно проступило на головке, и парень, замычав безропотно, размазал ее круговым движением пальцев, едва не сойдя с ума.       Видел бы его Хранитель…       Но не успела мысль проскочить в голове, как воспаленное и раскаленное сознание моментально подкинуло воображенческий выверт — учительский строгий взгляд, острая усмешка, тесная одежда под широкой мантией, и он сидел бы так вальяжно в кресле напротив кровати Кадгара, жестами и короткими фразами управляя юношей, как перевозбужденной марионеткой.       А может, он уже это делал, только без присутствия и не понимая этого.       — А-ах…       Рука задвигалась быстрее, а болезненная тяга от разрывающего член и вообще все тело Кадгара похоть заставляла его трястись как осиновый лист на ветру и забывать обо всем на свете. Он не помнил и не понимал ничего о том, как болели его колени из-за неудобной стойки, как он несколько раз чуть не падал, осоловело теряя равновесие, как увлажнились его глаза, хоть он их так и не открывал, и особенно как имя Хранителя будто завладело его языком, губами, мозгом и сердцем.       Воображаемые картинки и чужой голос в них рассеивались под натиском огненных импульсов, пробивавших все его тело. Постепенно жар, желание, страсть, толика боли и отчаянные попытки урвать хоть немного воздуха заполонили собой все его естество, а мгновением позже они вязко скопились внизу живота тугим узлом. Рука зашлась в рваном неравномерном ритме, бедра компульсивно задвигались ей навстречу, сбивая динамику движений еще больше, и все эти невыносимые эмоции вкупе с телесными жаждами сошлись в одной точке, заставляя мир замереть вместе с его сердцем. Секунда продлилась вечность, а затем его тело зашлось в приступе пикового наслаждения от нового разряда и покрылось крупными мурашками под аккомпанемент очередного стона-имени, сдавленного и короткого из-за недостатка кислорода в легких. Содрогнувшись отчаянно, резко и особенно сильно, прогибаясь в спине, Кадгар почувствовал, как раскаленный узел внизу живота развязывается, а его рука пачкается в собственной сперме. А затем — наступила полная темнота перед глазами и звенящая тишина в ушах.       Потеряв себя и мир, Кадгар не почувствовал, как завалился набок. Густая чернота под веками плавно перекатывалась, и юноша чувствовал, словно его сознание и тело качались на волнах. Оторвано от мира и совершенно потерянно, как обычно бывало после сброса напряжения объемом с целый Каражан.       — Чертов Медив, — его язык заплетался сам о себя. Шипение, смешанное с остаточными стенаниями, отскочило от пола и просочилось в стены. Они наверняка запомнили все, что происходило этим вечером. Главное, чтобы у них не возникло желание внедрить эти воспоминания в свою коллекцию призраков.