Десятый холд. Книга первая: Джига на драконьем гребне

      Состояние, в котором я находился, описанию не поддавалось. Это было нечто, всем своим естеством выходящее за грани добра и зла, не говоря уже о такой ничтожной на сложившемся фоне мелочи, как здравый смысл. Не помогал даже мат - настолько емких, экспрессивных и физически противоестественных ругательных конструкций не существовало ни в одном из известных мне языков, включая и против воли загрузившийся мне в подкорку тамриэлик. Если же оперировать очень приблизительными величинами, то большую часть того, что я ощущал, составлял глубочайший шок, украшенный незначительными мазками чувства вины, подобного тому, которое мог бы испытывать незадачливый бедолага Виктор Франкенштейн в момент осознания того прискорбного факта, что он создал нечто ну совсем непотребное. На мою психику давило, подобно многотонному прессу, осознание, что план разруливания ситуации, который мне предстояло воплотить в жизнь, мог придумать только запредельный, сказочный, термоядерный чудак не на ту букву. Можно сказать, король этого предосудительного племени. Самое же прискорбное заключалось в том безжалостном факте, что этим придумщиком, по словам Рагенора, я сам и являлся. От этого мне и вовсе хотелось застрелиться к даэдриной матери из чего-нибудь гигантомански крупнокалиберного. Останавливало меня в тот момент, пожалуй, только то, что никаких аналогов легендарной Большой Берты в округе упорно не наблюдалось, а применить для цели наказания себя нечто менее эпичное казалось мне пресным и несообразным.       - Значит, говоришь, Прорыв Дракона? - переспросил я, питая слабую надежду на слуховые галлюцинации.       - Он самый, - спокойно констатировал Рагенор.       - Да уж, - с интонацией, знаменующей преломление спасительной соломинки, произнес я. - А как это можно было бы устроить, я, случаем, не придумал?       - Ты сказал буквально следующее: "Достаточно озадачить этим какого-нибудь неудачника из свиткофанов. Со своим знанием матчасти, не шаблонным по меркам Нирна мышлением и привычкой к киркбрайдовским наркоманским вбросам он непременно найдет способ выкинуть что-то такое, что Акатошу просто придется вмешаться", - процитировал отставной архимаг, после чего у меня исчезли последние сомнения в авторстве сего плана победы. Вне всяких сомнений, этот бред придумал я. Но в каком же тогда отчаянии находился старина Габриэль, раз он эту ахинею принял за руководство к действию?       - Беру свои слова обратно, - с чувством сказал я. - Это я дурак, и это у меня шутки дурацкие. Давай ненадолго сменим тему. Мне нужно немного времени, чтобы уложить в голове все... это. Тем более, вопросов у меня хватает. Для начала мне хотелось бы знать, что я вообще такое. Если точнее, чем я стал после всех этих твоих, как бы поприличнее, экспериментов.       - Здесь все достаточно просто, - ответил Рагенор. - Ты - неполная копия памяти и личности Максима Лодейникова, наложенная на носителя, коим выступил один из моих аурил по имени Нарро. Если помнишь, это имя однажды сорвалось у тебя с языка, хотя ты сам вряд ли понял, почему именуешь себя таким образом. Конечно, звучит это все избыточно, но если бы я перенес сюда самого Максима, у меня возникли бы серьезные неприятности. У вас, если ты не знал, к таким вещам очень ревностно относятся.       - Не знал, - честно признался я. Надо же, сюрпризы меня поджидали даже в родном мироздании!       - Неудивительно, - пожал плечами Габриэль. - За этим у вас тоже следят, и очень пристально. Так вот, изначально ты планировался, как совокупность двух сущностей, доминирующей личности и подавляемого ей носителя. Но, как я уже упоминал, первая из этих сущностей скопировалась лишь частично. Выражаясь проще, у тебя неплохая врожденная сопротивляемость магии. Обычно это считается достоинством, но в нашем случае обернулось большой проблемой. Ты получился нестабильным, и рано или поздно обе твои личности непременно бы разрушились. Одно неосторожно брошенное слово, или и вовсе впечатление от чего-либо могли разбудить твою вторую память, и после этого ты был бы обречен. Неделя, в лучшем случае две - и ты бы превратился в пускающее слюни туловище без проблеска сознания. Чтобы избежать этого, мы с Релминой стабилизировали тебя, добавив третью сущность.       - Ту самую загадочную Рыжую? - поинтересовался я.       Рагенор молча кивнул.       - Да уж, - пробормотал я. - Мне, конечно, хотелось когда-нибудь встретить ту, без которой я жить не смогу, но я представлял себе это немного иначе. Не настолько буквально, пожалуй. Кто она хоть такая?       - О, она - личность весьма известная, - ответил Габриэль и впервые на моей памяти улыбнулся по-нормальному, без неизменной шеогоратьей придури. - Но я предпочел бы тебе не говорить, кто она. Поверь, так будет лучше.       - Если известная, то ее могут узнать, - нахмурился я. - И мне хотелось бы быть к этому готовым.       Рагенор лишь помотал головой.       - Исключено, - безапелляционно отрезал он. - Мы с Релминой поработали над этим вопросом. Если говорить прямо, то уж поверь, в нордке никто не заподозрит некогда влиятельную эльфийку. Да и маловато осталось тех, кто знал бы ее в лицо. Официально она погибла еще до Кризиса Обливиона.       - То есть, со сменой внешности и даже расы - это перестраховка? - спросил я, заподозрив подвох. - Из твоих слов можно сделать вывод, что ее и так бы никто не узнал.       - Так ее бы узнал первый встречный, - возразил Рагенор. - Я говорил скорее о том, что, хоть лица все равно получились похожими, внимание на это обратят лишь те, кто знал ее лично. И даже они ничего не заподозрят.       Я задумался. Значит, запоминающаяся рыжеволосая эльфийка, чье имя известно абсолютно всем, погибшая до Кризиса Обливиона? Да в самом деле, ну, кто же это мог быть! Лично у меня под это определение подходила только одна кандидатура. И это, скажу я вам, было уже немного слишком.       - Если это та, о ком я подумал, - дрогнувшим голосом произнес я, - то не будет ли лучше отпустить меня с миром, а вместо этого отправить на задание кого-то еще? Честное слово, я даже согласен провести для своей замены подробный инструктаж по всему, что знаю! А если ты меня в свою библиотеку пустишь, то еще и план действий ему нарисую, такой, что даже ты залюбуешься. Только не надо меня туда!       - И с чего это вдруг? - спросил Рагенор, вопросительно приподняв бровь.       - Да с того! - не очень вежливо, зато от души выкрикнул я. - Мало мне того, что чисто технически я - аурил. То есть, даэдрот. То есть, для тех, кто не понял, законная добыча Дозора Стендарра. Так я еще, до кучи, незаконно занимаю одно весьма примечательное тельце. Ты представляешь себе реакцию его исконной хозяйки, если она вдруг с какой-то радости проснется? Если не представляешь, то подскажу основное: Тамриэлю достанется от этой рыжей бестии едва ли не больше, чем от драконов, а я это остановить не смогу, поскольку при первой же возможности буду послан пред твои светлые и очень недовольные очи. В целом получается провал просто легендарных масштабов. И вот надо тебе так рисковать?       - Вот, получается, как? - пробормотал Габриэль и задумчиво почесал подбородок. - Определенный смысл в этом, конечно, есть. Только есть и ряд деталей, которые все меняют. Во-первых, как ты верно заметил, по сути ты - аурил. Значит, с миром я тебя отпускать не стану, поскольку имею над тобой полную власть и никуда ты от меня не денешься. Уж точно не раньше, чем выполнишь то, что от тебя требуется. Во-вторых, особых сил у, как ты изволил выразиться, "рыжей бестии" сейчас никаких особо нет. Магия, разве что, но в пределах, не превышающих способности средней нордки, которой она телесно и является. И, наконец, в третьих. Не так-то просто ей будет проснуться. Если хочешь, я тебе даже покажу ее, чтобы у тебя окончательно исчезли все вопросы.       То, что сказал Рагенор, определенно, было вполне себе резонным - с некоторыми, разумеется, поправками. В частности, "не так-то просто" вовсе не было синонимом "невозможно", недостаток сил в значительной мере компенсировался знаниями, опытом и живым умом, а от меня, такого всего подвластного, без каких-либо личных гарантий мой дражайший официальный повелитель мог получить разве что высокохудожественный саботаж. О чем я не постеснялся тут же и сообщить, правда, смягчив формулировки, чтобы мой спич не выглядел откровенным шантажом. Это ведь было бы совсем уж неприлично - ставить условия богу, пусть бы и такому, в какого я бы ни в коем случае не уверовал, даже если бы за это наливали. Потому я щедро насытил перечисленные тезисы всяческой вежливой "водой", лживыми уверениями в искренней симпатии и общности интересов, отсылками к банальной эрудиции и элементарному здравому смыслу - в общем, сделал все, чтобы предстать перед своим собеседником, как равноправный договороспособный партнер, а не какой-то там...       - Шантажист, - устало вздохнул Рагенор, демонстрируя тем самым полную беспомощность моего дипломатического лепета. - Устроить бы тебе веселую жизнь за такое, да только заменить тебя некем. И не потому, что ты такой замечательный, а потому, что пока я отыщу и подготовлю нового посланца, от Тамриэля останутся только обугленные головешки - и ты, негодяй, об этом уже догадался.       - Было бы о чем догадываться, - пожал я плечами. - Разве стал бы ты заморачиваться со всеми этими третьими сущностями и балансированием неудачного образца, если бы меня можно было заменить?       - Твоя правда, - без особого энтузиазма признал Рагенор. - Ну, что же, выкладывай свои условия. Только имей в виду, я - всего лишь Безумный Бог, а не меню генерации персонажа или консоль ввода читов, так что легкой развлекательной прогулки из твоей миссии я ни при каком раскладе не смогу сделать.       - Не волнуйся, - уверил я своего собеседника. - Я, к собственному великому сожалению, реалист, так что ничего несусветного запрашивать не стану. А условия у меня будут вот какие. Во-первых, официально моя миссия будет звучать "решить вопрос с драконами". Разумеется, я постараюсь придумать, как устроить Прорыв, но эту придумку я воплощу в жизнь только если не найду никакого другого способа к определенному сроку. Все-таки, выражение своего неудовольствия лично Акатошу - слишком сильное средство, чтобы использовать его, не рассмотрев предварительно другие варианты. Тем более, что результаты Прорыва малость непредсказуемы. А срок... Ну, скажем, пока драконы не разрушат Высокий Хротгар.       Во-вторых, я не хочу тратить отведенное мне время на поиск средств к пропитанию. Как бы мне не хотелось обратного, я не стану борзеть и требовать сто рабов с опахалами и рацион из сплошных деликатесов, но раз уж тебе так надо, чтобы я разбирался с проблемами чужого мне мира, то и бери на себя накладные расходы. Звучит это, конечно, нагло, но в противном случае, пока я найду работу и накоплю достаточно средств, чтобы ее бросить и сосредоточиться на твоей задаче, драконы успеют спалить весь Нирн дочерна и начнут плотоядно поглядывать на Арду, Фаэрун и Арканум.       В-третьих, мне будет нужна пара-тройка тузов в рукаве на случай непредвиденных обстоятельств. Артефакты там, заклинания, или что-то вроде того - тут уж тебе виднее, не я же здесь архимаг и Герой Кватча. Со своей стороны обещаю этими спецсредствами не злоупотреблять, но уж пойми правильно, я - не супермен и не киборг из далекого будущего, так что встреча даже с проходной по меркам средней руки героя тварью может стать для меня большой проблемой.       И, наконец, в-четвертых и в-главных. Всей этой операцией командую я, а ты только принимаешь результат. Это означает, что я не собираюсь раз в неделю отчитываться тебе о проделанной работе, оставлю без внимания любые указания по тому, как именно мне ее стоит делать, и сдамся со всеми потрохами ближайшему из твоих коллег по цеху, если ты вздумаешь каким-то образом вмешаться. Вот такие у меня будут условия. Что скажешь?       Рагенор посмотрел на меня, как на капризного ребенка, требующего двойную порцию десерта за то, что он, может быть, сделает уроки, если будет в достаточно хорошем расположении духа и если у него не найдется каких-либо других безумно важных дел. Мол, ничего не слипнется?       - Согласен.       Услышав такой ответ, я малость опешил. И все? Без длительного торга по каждому пункту? Без пространных объяснений, кто я вообще по жизни и почему именно должен закатать губы обратно в естественное положение? Да я сам мог бы навскидку перечислить по нескольку претензий на каждый пункт, причем не абстрактно-посылательных, а вполне себе обоснованных и серьезных!       - С чем именно ты согласен? - на всякий случай решил удостовериться я.       - Со всеми четырьмя условиями, - не задумываясь ни на секунду ответил Рагенор. - Во-первых, если ты сможешь решить вопрос с драконами, не прибегая к Прорыву, то я не расстроюсь. Правда, я очень сомневаюсь, что у тебя что-нибудь получится, но пока драконий вопрос ограничен только Скайримом, можешь пробовать любые варианты. Во-вторых, любые суммы, которые тебе потребуются на это дело - не проблема. Или ты забыл, кто я? В-третьих, я в любом случае собирался тебя подготовить и снарядить по высшему разряду. Все равно большинство моих старых трофеев без дела по сундукам лежит. И, наконец, в-четвертых. Подумай сам, много ли смысла выискивать подходящего кандидата со свежим взглядом на проблему, чтобы потом мешать ему невероятно ценными советами? На мой взгляд, никакого. Так что единственное, что меня смущает - это отсутствующее "в-пятых". Ты что, никакой награды за работу не хочешь?       - На твое усмотрение, - ответил я и поморщился. - Если мне все-таки придется дергать Акатоша за хвост, то я вряд ли смогу заявиться к тебе за оплатой счетов. А так оно только отвлекать будет. Удерживать от применения крайних мер, когда ничего, кроме них, и не останется. Хотя, по тому, как быстро ты согласился, я и впрямь продешевил, но сделка есть сделка. Никто меня за язык не тянул.       Рагенор усмехнулся.       - Продешевил? - иронично переспросил он. - Как бы не так! Я запросто мог сказать тебе, что все возможные способы разобраться с драконами без крайних мер я уже рассмотрел и нашел никуда не годными. Что возникшая из ниоткуда дамочка, ворочающая сумасшедшими деньгами и увешанная бесценными артефактами, привлекает излишнее внимание, в твоей миссии совершенно не нужное. Наконец, что тебе следовало бы знать свое место, и что ты еще ничем не заслужил от меня такого доверия, о котором просишь. Но, кроме всех этих соображений, есть еще один маленький нюанс. Мне действительно нужно, чтобы ты выполнил эту работу. Что же до доверия, то мне вполне будет достаточно твоего понимания, что в случае провала... Мне правда нужно расписывать тебе все подробности?       - Даже если я поищу защиты на стороне? - показушно-безразличным тоном бросил я.       - Ты не знаешь, о чем говоришь, - отмахнулся Габриэль. - Это будет, как у вас говорят, "назло маме душу отморожу".       - Вообще-то, "уши", - заметил я.       - Ушами там не ограничится, - заверил меня Рагенор с такой уверенностью, что всякое желание спорить у меня тут же исчезло. И впрямь, что, в конечном итоге, нужно от смертного любому из даэдрических лордов? Только душа. Ну, и немного поразвлечься в процессе ее получения. Если начистоту, то не было никаких оснований полагать, что Габриэлю Шеогоратычу от меня нужно что-нибудь другое - но тут уж мне ничего не оставалось, кроме как доверить свою судьбу его доброй воле. Все равно никаких других вариантов на горизонте не маячило. Там, если уж на то пошло, вообще ничего не маячило - только проклятая пустыня без конца и края.       - Ну, что же, - с неестественной бодростью в голосе произнес я, усиленно делая вид, будто изучаю окрестности, - раз мы обо всем договорились, то показывай, что ли, Рыжую, как обещал, и давай убираться отсюда. Надеюсь, как я ее увижу, у меня и впрямь все вопросы исчезнут. А еще больше я надеюсь, что ошибся в предположениях насчет ее личности.       - Не увидишь - не узнаешь, - философски заметил Рагенор. - Поднимайся и иди за мной.       Я послушно последовал этому приказу, и мы отправились в путь. Весьма, надо сказать, неблизкий для пешехода. И очень раздражающий, поскольку окружающий пейзаж с течением времени и не думал меняться, без остатка сжирая все время, что я бездумно тратил, тупо переставляя ноги. Меня упорно не отпускало ощущение, что мой попутчик проделывает с окружающим пространством шуточки, уже знакомые мне по его тронному залу. Да, сам он сказал, что здесь он - не Шеогорат. Но что могло подтвердить его слова? Ничего. А ведь даэдра по определению коварны и вероломны. Что это меняло? Да тоже ничего. Охота Безумному Богу пошутить - и на здоровье. Все равно здесь не существовало ни усталости, ни жажды, ни голода. Ни, если уж на то пошло, времени. Конечно, ничто не мешало мне отсчитывать про себя секунды, минуты, и даже часы, но это попросту не имело никакого смысла, ведь каждое последующее мгновение здесь было неотличимо от предыдущего. Местное ленивое светило, упрятанное за грязным облачным одеялом, явно не утруждало себя такой ерундой, как циклическое перемещение по небосводу, хотя за то время, что мы молча двигались сквозь пустошь, ему бы следовало уже и поменять свое положение, а то и, стряхув со своего лика докучливые облака, явить нам великое таинство заката. Увы, до моих представлений о правильном порядке вещей ему никакого дела не было, равно как и до того, что чем дальше, тем более мне становилось скучно. Но развлекать меня в моем заунывном путешествии здесь явно ничего не подписывалось.       Казалось бы, время в пути вполне можно было скоротать за разговором, тем более, что мой попутчик благодаря своей биографии являл собой просто кладезь всяческих интересных историй. Но, с другой стороны, о чем мне с ним было поговорить? О том, было ли страшно за вратами Обливиона? Или о том, какими ему запомнились отец и сын Септимы, волею судеб ставшие последними в этом роду? Все это было, конечно, безумно любопытно... Но я не мог. Не мог вот так вот запросто, только что вытребовав с этого самого легендарного героя каких-то там особых условий, тут же переключаться в режим этакого персонального фаната Великого Чемпиона, жадно впитывающего подробности биографии своего кумира. В такой метаморфозе мне виделось что-то донельзя лицемерное и очень гадкое. Нечто, что оскверняло бы мое неподдельное уважение к этому незаурядному человеку. В самом деле, из протагонистов всех игр серии, именно Защитник Сиродила всегда был мне наиболее симпатичен. Он умудрялся быть героем, не являясь ничьим воплощением и не имея не то что Дара Голоса, а и вовсе какой бы то ни было специальной подготовки - и потому он, при всей невероятности его истории, казался наиболее живым, наиболее настоящим среди всех ему подобных. Он был тем, кому действительно хотелось сопереживать. Применительно же к данной ситуации, он вполне заслуживал того, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы залетного геймера, только что не менее дурацким, в сущности, образом ему угрожавшего. А что, извиняюсь, засранец редкостный... Ну, так, все мы не без греха.       Так или иначе, все когда-нибудь заканчивается, и наш путь не стал в этом исключением. Проявилось же это в том, что где-то далеко впереди проявилась первая за все время моего нахождения здесь деталь ландшафта, уже одним этим фактом намекающая на то, что она не является тем, чем выглядит с такого расстояния. И действительно, по мере приближения я увидел, как заметное издалека небольшое возвышение на поверку оказывается телом женщины. Но лишь подойдя совсем близко, я смог разглядеть закамуфлированные местной пылью подробности. И повел себя не так, как подобает джентльмену, грязно выматерившись в присутствии пусть и явно не соображающей, кто она и где находится, но все-таки дамы. Впрочем, дама в этом была сама виновата. Ну, что ей стоило оказаться кем-нибудь еще?       - Я смотрю, твои опасения в полной мере подтвердились? - не удержался от шпильки Рагенор, в этот момент изрядно напоминающий Шеогората.       - В полном объеме, - мрачно ответил я. - Слушай, вот ответь мне: почему из всех возможных вариантов - именно Альмалексия?       Перед нами и впрямь лежала в пыли, вперив в облака свои удивительные янтарные очи, бывшая живая богиня Морровинда. Без привычных атрибутов, вроде залихватских наплечников и характерной маски, в каком-то жутком и весьма эпизодичном рванье, с грязно-ржавым колтуном на голове вместо обычной для ее образа высокой прически, она, тем не менее, опознавалась вполне однозначно. Хотя бы по более чем характерному рисунку татуировки. Сомневаюсь, что хоть какая-нибудь модница осмелилась бы и в этой эпохе набить себе что-то подобное!       - Потому что другие так не отличились, чтобы мой предшественник решил на всякий случай сохранить их в состоянии, пограничном между жизнью и смертью, - чуть помолчав, все-таки ответил на мой вопрос Рагенор. - Да и с ней в определенной мере повезло - в том плане, что она успела свихнуться, почему и стала не настолько уж чуждой Дрожащим Островам. Не случись этого - и жутковатая коллекция Релмины Вереним осталась бы без своего главного украшения. Впрочем, по твоей милости все равно осталась.       Я подошел ближе и внимательно вгляделся в уже знакомые мне по отражению в зеркале черты лица. У настоящей Альмалексии они были чуть резче, как и положенно эльфийке, но главное оставалось неизменным. Это лицо все равно оставалось сотканным из удивительного сочетания жесткой властности и нежной, невероятно женственной чувственности. И тем печальнее было видеть на этом лице застывшую те самые двести лет назад гримасу боли и обиды на так, если подумать, глупо и некрасиво прервавшуюся жизнь.       - Все равно не понимаю, - сказал я. - На Дрожащих Островах ведь полно народу.       - Их личности подавили бы тебя, - пояснил Габриэль. - Она же, как видишь, не в том состоянии, чтобы представлять опасность для твоего сознания.       Архимаг был прав - совсем не в том. Я вдруг понял, что это место, безжизненное и однообразное, есть не что иное, как редкая форма склепа под открытым небом. Склепа, в котором были похоронены тысячелетия амбиций, гордыни, жестокости, вероломства... И, к слову, отваги. Готовности без малейших сомнений выйти на бой за тех, кто верил ей. Так было в битве с самим Мерунесом Дагоном, едва не оставившим в Трибунале только два божества. Так было во время вторжения акавирцев. Да, все это было в позапрошлой эре, когда Мать Морровинда еще не была утомлена течением времени. Тогда безумие, вызванное утратой божественности, еще не коснулось ее. Это было очень и очень давно, в глубокой древности, даже если считать относительно ни в коем разе не юного Габриэля. Но было же!       Поддавшись невнятному порыву, я опустился рядом с Альмалексией на одно колено и взял ее за руку - холодную, как у покойницы. В тот момент мне почему-то показалось, что некоему незванному обитателю ее тела стоит хоть так уделить ей немного внимания. Не для нее - в таком состоянии ей не могло быть дела ни до каких внешних раздражителей. Для себя. Просто чтобы ощущать себя пусть и непрошенным, но все-же в какой-то мере наследником, а не присосавшимся к абсолютно посторонней черепной коробке мозговым слизнем. Это было не более, чем ритуальным действием, вроде проникновенного монолога над могильной плитой. Тем не менее, я чувствовал, что мне это необходимо. Необходимо хотя бы вот таким вот образом дать выход эмоциям. Сентиментальный бред? Возможно. Но в том состоянии, после всего, что со мной произошло, равно как и перед тем, что только собиралось произойти, это выглядело понятно и даже простительно. И потому я после секундных сомнений все же разрешил себе еще одну глупость. Крепко сжав руку Альмалексии, склонил голову, прикрыл глаза - и мысленно заговорил с ней.       - Не уверен, что ты можешь меня слышать, - сказал я, не раскрывая рта и не напрягая голосовых связок. - Да что там, я скорее уверен в обратном. И все-таки обращаюсь к тебе. Оу, где же мои манеры! Я - Макс. И так уж получилось, что сейчас я в твоем теле. Не по своей воле - ну да и хватит об этом, я не особо люблю указывать на других в тех вопросах, за которые сам несу определенную меру ответственности. Суть в том, что я, так уж получилось, втравил тебя в одну пренеприятнейшую историю.  Разумеется, я и сам в ней погряз по уши, но уж коль скоро мы теперь идем в комплекте... В общем, слушай, Индорил Альмалексия, я хочу перед тобой извиниться. В первую очередь, за то, что я вот так вот без спроса возник в твоей голове. А еще за то, что с нами обоими может произойти. Конечно, я постараюсь поберечь нас, но особенности моей миссии таковы, что может выйти очень и очень неприятно. Так вот, если что-то такое случится, и ты при этом проснешься - не держи на меня зла. Уж поверь, я не больше твоего заинтересован в чем-то подобном. И вообще, если ты вдруг надумаешь просыпаться - давай сделаем это мирно. Не знаю, как ты, а я обещаю принять тебя спокойно, терпеливо и с полным пониманием твоих проблем и потребностей. Это, если говорить прямо, и в моих интересах тоже, так что можешь мне поверить, я думаю так совершенно искренне.       - Макс! - донесся вдруг до моих ушей панический крик Рагенора. - Немедленно открой глаза и отпусти ее! Слышишь меня? Немедленно!       Этот вопль был подкреплен чувствительным тычком в плечо, так что я чисто автоматически поднял веки. И обомлел. Альмалексия больше не высматривала что-то в небе. Она повернула голову и теперь смотрела мне прямо в глаза, причем взгляд у нее был пугающе осмысленный.       - Максим, ты слышишь, что тебе говорят? - продолжал кричать Рагенор. - Нам пора уходить отсюда, пока ты все не испортил!       И вдруг, словно гром среди ясного неба, раздалось тихое меццо-сопрано, которое я уже практически привык воспринимать, как голос своей нынешней телесной оболочки.       - Не надо, - чуть слышно прошептала Альмалексия, крепко сжимая мою руку. - Пожалуйста, не уходи.       Я медленно повернул голову в сторону Габриэля.       - Слышал? - сказал я ему. - Кажется, я того... Уже все испортил. И теперь надо не тебе кричать, а мне обо всем договариваться.       Рагенор молча смерил меня страдальческим взглядом, после чего произнес:       - Ладно. Ты - первый, кого она видит за двести лет, и если сейчас оставить ее одну, случится неприятность дорогого свойства. Договаривайся. Через сутки я снова загляну сюда и спрошу тебя о результатах - и в твоих интересах, чтобы они были, поскольку иначе все наши планы идут прахом.       - С закономерными для меня последствиями, подробности которых расписывать вовсе не обязательно, - огрызнулся я. - Габриэль, без обид, но я как бы только что заработал раздвоение личности. То, что с этим надо разобраться, мне понятно и без дополнительной мотивации в виде твоих угроз. И на этот счет у нас в договоре, помнится, специальный пункт имелся, так что сделай одолжение, не мешайся. И до встречи через сутки.       Рагенор не ответил мне - только бросил выразительный взгляд на несчастную узницу собственного сознания, мол, понятно, на какую публику ты играешь, после чего просто исчез, так, словно здесь его никогда и не было.       Я тяжело вздохнул и вновь перевел взгляд на Альмалексию, смотревшую на меня с такой надеждой и таким болезненным вниманием, что это для ее статуса было как-то даже несолидно. Понятно, что дело было не во мне, и это внимание было скорее сродни вниманию Робинзона, встретившего на своем острове первого человека за долгие-долгие годы. И все-таки, мне от этого было несколько неловко.       - Ну, что же, - мягко и немного устало произнес я, - как видишь, я никуда не ушел.       И не удержался, чтобы не добавить в сердцах:       - Да куда же я, блин, от тебя теперь денусь!