- Mama, take this badge from me,
I can't use it any more.
It's getting dark, too dark to see.
I feel I'm knocking on heaven's door.
Надо сказать, помогло. Конечно, песня сама по себе ничего не меняла, зато отвлекала от невеселых мыслей - настолько, что я сам не заметил, как раздухарился и с заунывно-похоронной манеры исполнения а-ля Боб Дилан перескочил на вариант от Guns'n'Roses. Тот самый, что с залихватскими "хэй-хэй-хэй" в припеве. Соответственно, подскочила вверх и громкость исполнения, хотя обычно я старался почем зря не горланить. Но кого здесь было стесняться? Единственная возможная слушательница все едино демонстрировала всепобеждающий пофигизм ко всему вокруг. Тем более, что прежде, чем я успел об этом подумать, песня все равно закончилась. А жаль, поскольку душа просила еще, и, желательно, чего-нибудь более жизнеутверждающего. Являлось ли это проблемой? Отнюдь. Рассудив так, я радостно провопил растеряевских "Комбайнеров", да еще и припечатал их сверху КиШовским "Северным флотом". И даже успел задуматься, не будет ли перебором присовокупить к этому списку что-нибудь из Шнурова, как вдруг произошло событие, которое хоть и ожидалось мной с нетерпением, но все же застало меня врасплох. - Пожалуйста, не пой больше. Это ужасно. Первым, что я ощутил в тот момент, была обида. Нет, я, конечно, не имел иллюзий насчет своих вокальных способностей, но чтобы вот так прям "ужасно"? Причем настолько, чтобы сработать там, где все мои другие усилия оказались тщетны? - Ну, извини, - раздраженно процедил я. - До Вивека мне, конечно же, далеко. Не убирая головы с моих колен, Альмалексия перевернулась на спину и вальяжно закинула ногу на ногу. - Ближе, чем ты думаешь, - сказала она. - Поэт он, конечно, отличный, но певец довольно-таки посредственный. Хотя, все равно лучше тебя. Впрочем, не важно. Рассказывай. Где мы? Кто ты такой? Что здесь творится? - Э-э-э... - только и смог протянуть я. Напористость, с первых же минут проявляемая рыжей бестией, обескураживала - особенно на контрасте с ее поведением несколько ранее. - Ты что, дар речи потерял? - капризным голосом осведомилась Альмалексия. - А, поняла! Смущаешься? Никогда так близко с женщиной не был? - Был, - попытался я тормознуть свою собеседницу. - И вообще... - Во имя Обливиона, ну у тебя и манеры! - возмутилась Альмалексия, не давая мне закончить фразу. - Ты должен был сказать "с такой - не был"! В этот момент все мои дела чуть не пошли наперекосяк, поскольку мне пришлось героически преодолевать острое желание если и не врезать некогда божественной капризуле, то уж наорать на нее точно. После чего, разумеется, о каком бы то ни было налаживании контакта речи бы уже не шло, и все достаточно быстро скатилось бы к ядерному конфликту в масштабах одного туловища. Именно ядерному - поскольку ничем, кроме взаимного уничтожения, он закончиться не мог. Слава Богу, я сумел сдержаться. Но это не прошло бесследно. - И я, кажется, задала тебе аж целых три вопроса, на которые ты и не подумал ответить! - продолжала разоряться эльфийка. - И откуда ты такой на мою голову только взялся?! Это, кстати, четвертый вопрос, на который я также жду ответа. - Спокойно! - имитируя в своем тоне легкомысленность, ответил я, всем своим существом ощущая протекание внутри меня алхимического процесса перегонки чистого пламени гнева в концентрированный саркастический яд. - Спокойно! Сейчас на все отвечу! В общем, по порядку. Находимся мы у тебя в голове. Я - душевно нездоровый аурил, считающий себя чем-то вроде норда, только совсем с другого плана, где всего одна луна и нет магии. Зовут Максим, можно просто Макс, изредка можно даже "Эй, ты", но злоупотреблять этим не стоит. Творится здесь полный бананас, в котором я и сам еще не до конца разобрался. А взялся я оттуда же, откуда и все остальные даэдра - от верблюда. Верблюда звать Падомай, можно просто Ситис, а можно и вообще не звать, сам припрется. И да, насчет моих манер. Чумазым дамам комплиментов не раздаю, поскольку они потом смотрят в зеркало, видят, что чумазые, понимают, что я наврал и обижаются. Вот умоешься - тогда пожалуйста. Альмалексия немного помолчала, переваривая вылитый на нее словесный по... кхм... поток. После чего, определив в моей речи самое для нее главное, недобро сощурилась. - Значит, я грязная?! - угрожающе прошипела она, подбираясь, словно кошка, готовящаяся атаковать. - Ой, вот не надо! - воскликнул я, силясь успеть высказаться прежде, чем грянет буря. - Ты, провалявшись в местной пыли две сотни лет, ожидала чего-то другого? Или ты подумала, что это я именно в личностном плане про чумазость? Ну, тогда извини, за чужую недоверчивость и мнительность я отвечать не могу. - Мне еще жить не надоело, чтобы доверять даэдра вроде тебя, тем более, сумасшедшим, - буквально выплюнула Альмалексия, после чего сложила руки на груди и картинно повернула голову в противоположную от меня сторону. И тут же повернулась обратно, посмотрев на меня глазами, округлившимися настолько, что теперь они занимали едва ли не все ее лицо, - Сколько?! - Две сотни лет, - повторил я. - Для справки, за это время успело случиться очередное вторжение Мерунеса Дагона в Нирн, прервалась династия Септимов, взрывом Красной Горы испоганило весь Морровинд, а Империя с треском проиграла войну против Альдмерского Доминиона, в процессе потеряв, не считая самого Саммерсета, Аргонию, Эльсвейр, Валенвуд и Хаммерфелл. В общем, ты пропустила много интересного. Зато теперь... Но "теперь" Альмалексию сейчас не интересовало. - Поглоти меня Обливион... - ошеломленно прошептала она. - Так все погибло? И я была... мертва? Он все-таки убил меня? Судя по ее тону, продолжать идиотничать было уже неуместно, да и чревато возвращением ее молчаливой депрессивной неподвижности. Молчать, уже зная на опыте, как она реагирует, когда на ее вопросы не отвечают, я тоже не мог. Но нужные слова никак не хотели приходить мне на ум, и потому я не нашел ничего лучшего, чем выдать банальное "мои соболезнования" и, демонстрируя тем самым поддержку, положил руку ей на плечо. Реакция последовала незамедлительно и была сколь неожиданной для меня в тот момент, столь и естественной. - Не трогай меня! - крикнула Альмалексия, и, оттолкнув мою руку, вскочила на ноги. - Просто не трогай! И молчи! Печально вздохнув, я медленно поднялся с земли, делая тем самым первый шаг к... К чему? Я чувствовал, что мне нужно найти какой-то способ достучаться до нее, но я совершенно не знал, что делать. Я просто стоял столбом, смотрел ей в спину и думал. Думал о том, как невесело, наверное, вот так вот очнуться в будущем и осознать, что мира, который ты знал, больше нет. Что все, что ты создавал, все, что стремился сохранить, давно рассыпалось в прах. Честное слово, мне даже не хотелось представлять, каково это. Будь я на ее месте, я бы тут же окончательно и бесповоротно съехал с катушек. И тут, будто бы в подтверждение моих мыслей, Альмалексия расхохоталась. Ее смех звучал, пожалуй, не столько безумно, сколько зло. Я отчетливо слышал в нем торжествующую ненависть. И горечь. - Надо же! - чуть успокоившись, произнесла Альмалексия. - Я все-таки стала ей. Последней богиней Морровинда - которого уже нет. А, да что там, я ведь последняя из всей нашей пятерки! Вивек и Возрожденный ведь мертвы? - Вивек - скорее всего, - почти машинально ответил я, все еще пытаясь осмыслить произошедшую на моих глазах метаморфозу. - Что до Нереварина, то здесь сложно. Сам он умереть не мог, корпрусный же. Так что разве что убил кто. Но я скорее поставлю на то, что он жив. - Жив?! - Альмалексия резко обернулась, и я воочию увидел, как та самая торжествующая ненависть становится ненавистью испуганной. - Значит, может меня найти? - Так, - собрав себя в кучу, произнес я, уже даже не ощущая, а четко зная, что за любым прямым ответом последует истерика и потому всеми силами стремясь его избежать. - Давай-ка я все объясню по порядку. На этот раз - серьезно. Начнем с того, что мы сейчас за пределами Нирна, где уж кто-кто, а Нереварин нас точно не достанет. Он, помнится мне, ходил под совсем другими богами, - некстати мне вспомнилось, что моя визави, вообще-то, тоже, но говорить об этом было бы неразумно, и я продолжил. - Не скажу, конечно, что здесь спокойно, но у нас с тобой более чем влиятельный покровитель, так что ничего случиться не должно. - Вот как? - задумчиво произнесла Альмалексия. - Получается, раз ты - Золотой Святой, хоть и не похож ни капли, то мы на Дрожащих Островах. Значит, влиятельный покровитель... О, нет. Только не говори, что это... - Шеогорат, - закончил я за нее и развел руками, словно бы извиняясь за то, что из всех возможных "крыш" нам досталась именно поехавшая. - Впрочем, уже не тот, что в твое время. Нынешний же, удивишься, раньше был смертным. - Но то, что я здесь, все равно многое обо мне говорит, - на удивление самокритично и при этом спокойно заметила рыжая. - И уж поверь, я удивлюсь только тому, что все-таки нашелся кто-то, кому оказалось по силам прервать очередной Серый Марш. А то, что смертный занял место бога, то не он первый, не он, думаю, и последний. Уж мне ли не знать. Продолжай. - Продолжаю, - кивнул я. - Как я уже сказал, здесь ты своего знакомого вряд ли встретишь. Но, что самое главное, даже когда мы вернемся в Нирн, и даже если при этом тут же нос к носу столкнемся с Нереварином, он в худшем случае подметит, что ты похожа на одну его старую знакомую, а то, что ты и есть та самая знакомая, ему и в голову не придет. Видишь ли, здесь ты выглядишь той, кем сама себя считаешь, но вообще ты теперь нордка. Насчет внешнего вида проекции личностей на сознание я, признаюсь, придумал в тот же самый момент, что, впрочем, явилось не столько враньем, сколько упрощением. Я отлично понимал, что на деле все должно быть устроено намного сложнее, но сказать что-нибудь было надо, причем быстро, кратко и емко. Да и акцент в моей речи все равно был не на том. - Нордка, значит, - пробормотала Альмалексия. - Замечательно. И что же Шеогорату понадобилось, что он вернул меня к жизни, приставил соглядатая из своих аурил, пусть и немного тронутого, переделал в нордку и теперь собирается отправить в Нирн? Что твой лорд ожидает, чтобы я сделала? - Не лорд он мне, - едва ли не обиженно произнес я. - И ничего ему от тебя не нужно. - Это как так? - спросила Альмалексия, скептически подняв бровь. - А вот так, - ответил я. - Твое участие во всем этом деле - чистая импровизация. Вот от меня - да. От меня ему действительно кое-что нужно. Сказав "а", следовало говорить и "бэ", и потому я не спеша, с расстановкой и всеми подробностями рассказал, как я докатился до жизни такой. К чести Альмалексии надо отметить, что слушала она внимательно и ехидных комментариев не вставляла, хотя, по-совести, почвы для этого в моем рассказе было предостаточно. Да я сам бы не удержался от того, чтобы не ввернуть пару обидных шуточек, если бы мне рассказали такое! Но моя собеседница, при всей ее граничащей с беспардонностью непосредственности, оказалась выдержаннее меня. Правда, от удовольствия высказаться постфактум она все же не отказалась. - Ну и дурак же ты, - заявила Альмалексия, когда я завершил свой рассказ многозначительной фразой "и вот я тут". - Теперь понятно, зачем я вам необходима. И не рассказывай мне заново, что вы планировали, как оно на самом деле получилось и что вы об этом всем думаете. Это полная чушь. - И зачем... - начал говорить я, но тут же поправился. - И в чем же ты тогда видишь свою задачу? Альмалексия страдальчески закатила глаза. - Я же говорю, дурак, - произнесла она. - Это разве не очевидно? Конечно же, управлять тобой! Или ты думал, что я стану спокойно смотреть, как ты сочиняешь очередное безумство, а потом надрываешь спину, пытаясь это воплотить? Тебя-то не жалко, но спина ведь моя! К тому же, мне страшно даже представить, какие разрушения ты можешь по глупости устроить в моем родном Нирне, если тебя вовремя не остановить! - То есть, ты не возражаешь? - недоверчиво спросил я. Признаться, я ожидал, что мне придется упрашивать Альмалексию поучаствовать в нашей затее, и к такому энтузиазму я оказался просто не готов. - А почему нет? - пожав плечами, прощебетала она. - Если ты не станешь почем зря устраивать свой дурацкий Прорыв Дракона или же бросаться в другие крайности, за чем я прослежу, то это может быть даже интересно. Тем более, ты, вроде бы, говорил, что имперская власть нынче совсем ослабла? В этот момент для меня стали совершенно очевидными две вещи. Первой была мотивация Альмалексии. В ее качестве выступала вещь, которая задним числом выглядела настолько естественной для моей новоиспеченной партнерши, что становилось удивительно, как же мне это не приходило в голову раньше. Это была власть. Бывшая божественная королева Морровинда явно не наигралась в престолы за тысячелетия своей прошлой жизни, и теперь собиралась воспользоваться случаем, чтобы начать новую партию. И, надо сказать, я ничего против этого не имел. Конечно, подобные игры всегда сопряжены с немалым риском, но уж что-что, а это меня и так ожидало в изрядных количествах. Продвижение же наверх открывало новые возможности, которым можно было найти применение и в рамках моей основной миссии, а богатый опыт Альмалексии в подобных делах это продвижение до определенных пределов гарантировал. Словом, за это направление я мог быть абсолютно спокоен. Чего нельзя было сказать о второй открывшейся мне истине. И заключалась она в том, что ежели мне все-таки придется вопреки собственному желанию прибегнуть к крайним мерам, я должен буду выполнить это максимально четко, быстро и внезапно - так, чтобы о моем намерении это сделать Альмалексия до самого последнего момента даже не подозревала. То есть, я должен буду обыграть наиболее продвинутую в интригах участницу Трибунала на ее же поле. Задачка, согласитесь, та еще, и облегчало ее лишь то, что Альмалексия меня явно недооценивала. Но долго испытывать иллюзии на мой счет она не могла, так что ко времени "Ч" это мое преимущество уже могло запросто превратиться в тыкву. В общем, ситуация становилась намного сложнее. Или же она оставалась такой же, а я просто разглядел ее получше? - Ну, так что? - нетерпеливо спросила Альмалексия. - Ты опять не отвечаешь на вопросы, что я задаю! Имперцы, говорю, совсем уже ни с чем не справляются? - Не сказал бы, - чуть подумав, ответил я. - Империя вовсе не слаба, а Миды, нынешние императоры, проявили себя толковыми правителями. Просто прежняя империя одряхлела, и с этим уже ничего нельзя поделать. Но это только на мой взгляд. Как все обстоит на самом деле, думаю, надо спрашивать уже Рагенора. В смысле, Шеогората. - Что?! - изумилась Альмалексия. - Рагенор? Не Габриэль Рагенор, надеюсь? - Он самый, - чувствуя себя изрядно обескураженным, подтвердил я. - Ты-то его откуда знаешь? Он же, вроде бы, не на твоей памяти прославился. Или я чего-то не знаю? - Да ты вообще ничего не знаешь! - запальчиво воскликнула моя собеседница. - Ты хоть про Мифический Рассвет слышал? - Конечно, - ответил я, не совсем понимая, куда она клонит. - Так твой драгоценный повелитель - третье лицо в этой секте! Глава ее боевой части! Да, во имя Обливиона, я лично заказывала Мораг Тонг его голову! В этот момент мне показалось, что я явственно слышу скрежет, с которым мои бодро полезшие из орбит глаза напирали на кости глазниц. Надо же! Вот и давай себе зарок ничему больше не удивляться. - А, так вот от кого были те ребята! То-то я подумал, что они даже по меркам своей организации излишне фанатичны. Я обернулся на голос и без особого удивления обнаружил Габриэля Рагенора собственной персоной, наглым образом возникающего прямо при нас и прямо из воздуха. - А, вот и ты, - попытался я изобразить безразличный тон. - Тут мне рассказывают, как ты однажды кинул своих работодателей. Не прокомментируешь? А то у меня постепенно сомнения возникают, что со своими работниками ты станешь в свете этого особо церемониться. - Ага, узнал, значит? - до обидного буднично произнес Рагенор. - Не думал, кстати, что Альмалексия будет в курсе. - И этот не думал! - огрызнулась Альмалексия. - Здесь голову по прямому назначению одна я использую? Да я из-за того и действовать начала, что узнала о ваших планах! И успей я стать единственной правительницей Морровинда - вам бы мало не показалось. - Вот это уже гадательно, - покачал головой Рагенор. - Если бы Клинкам меня сдала - были бы проблемы, но, к счастью, эти ребята были последними в списке тех, к кому бы ты согласилась обратиться. А что до твоего вопроса, Максим, то это не я, это меня, как ты выразился, "кинули". - Но ты все-таки конкретизируй, чтобы у меня нехороших мыслей не возникало. - Хорошо, - со вздохом ответил бывший Защитник Сиродила, архимаг и, как теперь выяснялось, фанатик-даэдропоклонник. - Правда состоит в том, что операцией по убийству императора я и руководил. Разумеется, я не случайно оказался в той самой камере, из которой открывался тайный ход за пределы Столицы. Таков был мой изначальный план. Мне нужно было узнать, не готовят ли нам Клинки какие-нибудь сюрпризы, и потому я должен был влезть к ним в доверие. Все последующее, включая героические закрытия Врат по всему Сиродилу, было просто спектаклем. В последний момент я должен был исчезнуть в Раю Каморана, и Мартин никогда бы не получил Амулет Королей. - И что же заставило тебя передумать? - обалдело спросил я. - Пребывание в том самом Раю Каморана, - сказал Рагенор. - Ты же проходил "Обливион", значит, в курсе, что там творилось. В тот момент я и понял, что единственной целью этого ублюдка Манкара была месть всему миру. Вполне объяснимая, если вспомнить судьбу Каморана Узурпатора, бывшего его отцом. Но меня это все равно не устраивало. Потому я учинил небольшой бунт, убил Манкара и, вернувшись в Храм Повелителя Облаков, как ни в чем не бывало отдал Амулет его законному обладателю. И все равно чуть не опоздал, поскольку Дагон уже начинал настоящее наступление. Не догадайся Мартин сделать то, что он сделал - и я стал бы самым большим неудачником в истории Нирна. А так - повезло. Разве что грандмастер Джоффри, когда все уже закончилось, по рассказам недобитых культистов сумел понять мою истинную роль в той истории. Но на тот момент я был вроде бы как героем и потому отделался лишь исключением из Клинков. Я молчал, не зная, как и реагировать на такие новости. Значит, говорите, настоящий герой? Такой, которому сочувствовать хочется? Так вот же, получите и распишитесь. Герой в наличии, только он на практике малость архипредатель, лишь чудом избежавший закономерного воздаяния за свои фокусы. Впрочем, чего я хотел? Если подумать невосторженно и без ассоциации героя игрушки с собой любимым, то действительно получалось, что подвиги Защитника Сиродила явственно отдавали посильной помощью со стороны его официальных противников. При таком раскладе оставалось только два варианта - либо антагонисты "Обливиона" состояли сплошь из клинических дебилов, либо что-то с личностью героя не в порядке. И нынешние откровения Габриэля полностью снимали этот вопрос, ясно давая понять, что слабоумие не являлось обязательным условием при приеме в Мифический Рассвет. Очень даже наоборот, если судить по самому Рагенору. Может, даже хорошо, что Довакин где-то протерялся? С такой-то статистикой, с него бы сталось оказаться тщательно законспирированным Драконьим Жрецом, и далеко не факт, что он нашел бы планы Алдуина неудовлетворительными. - Безумие какое-то, - первой пришла в себя Альмалексия. - Я нахожусь внутри своего сознания, где, кроме меня, обитает аурил, который на самом деле - пришелец с ранее неизвестного плана. Причем все это творится по милости Шеогората, который на самом деле - бывший высокопоставленный культист. А что дальше? Добавить к этому набору путешественника во времени и хорошенько с получившейся компанией повеселиться? - А ведь он будет, - механически брякнул я. - Алдуин называется. На это Альмалексия отреагировала продолжительной и очень эмоциональной тирадой на незнакомом мне языке, в котором по стремности произношения можно было заподозрить даэдрик. Еще в этом словесном потоке можно было заподозрить молитву, но лично мне подумалось, что мне только что довелось услышать даэдрический эквивалент мата. - Ого! - заметил Рагенор и присвистнул, тем самым полностью подтверждая мои предположения. - А у вас много общего. Кстати, об этом я и хотел спросить. Вы же пришли к взаимопониманию? - Вроде бы да, - пожал я плечами. - По крайней мере, отказа от участия я не услышал. Разве что Альмалексия сейчас что-то добавит, и, надеюсь, на обычном литературном тамриэлике. - Я ведь согласилась уже, - пожала плечами Альмалексия. - Это, конечно, полное безумие, но альтернатив ему я не вижу. И да, если уж нам предстоит много и тесно общаться, можешь звать меня просто Айем. - Отлично, - подытожил Рагенор. - Тогда, Максим, тебе пора обратно, в реальный мир. У нас не так много времени для подготовки, и мне не хотелось бы терять его попусту. - Постой, - настороженно произнесла Альмалексия. - А я? Мне ведь тоже пора? - Тебе - нет, - отрезал Рагенор. - Даже я не смогу предсказать всех последствий вашего равноправного размещения в одном теле. Лицо эльфийки заметно помрачнело. - Значит, вы собираетесь бросить меня здесь, - процедила она тоном, состоящим из концентрированного льда. - Айем, никто тебя не бросает, - успокаивающим тоном произнес я. - Габриэль научит меня самому проникать в сознание, и я буду навещать тебя так часто, как только смогу. - Вы собираетесь бросить меня здесь! - повторила Айем, переходя на крик. И - началось. Стоило Альмалексии выкрикнуть свою фразу, как земля с оглушительным треском вздыбилась, отбрасывая меня назад, словно тряпичную куклу. Будто бы из ниоткуда задул сильный ветер, моментально поднявший всю местную пыль в воздух и закруживший ее и меня в сумасшедшей пляске озверевшего песчаного торнадо. В реальном мире я бы погиб в тот же момент, но здесь пыль даже не забивалась мне в глаза, что с одной стороны, было вроде бы как и неплохо, но с другой обрекало меня вытерпеть весь творившийся ужас до конца. И этот конец, уверен, я бы встретил в том же состоянии, в котором я и обнаружил Айем. Интересно, нашлось бы в таком случае кому меня разбудить? И через какое время это бы произошло? Впрочем, о чем это я, Рагенор ведь наверняка уже смылся. Только в какой степени вменяемости он застанет меня, когда вернется? Большой вопрос. Чуть освоившись, я обнаружил, что в этом потоке я не одинок. Мимо меня то и дело проносились неясные громоздкие силуэты, которые я, как ни силился, никоим образом не мог опознать. По крайней мере, до тех пор, пока одна из громадин не полетела прямо на меня. Тогда, в самый последний момент, уже практически перед самым столкновением, я успел увидеть, что это - здоровенный кусок стены какого-то архитектурно изощренного сооружения. Причем фронтона, если судить по какой-то чудом не отвалившейся колонне. Я даже успел задуматься о том, что во вздыбленном ныне прахе минувших тысячелетий, оказывается, укрывались руины целой цивилизации - и хорошо, если только одной. Само же сознание Альмалексии, получалось, было сплошным археологическим полигоном - стоило только слегка копнуть. Подумалось бы мне это раньше? Сомневаюсь. Мы вообще редко задумываемся о том, что лежит в земле, по которой мы ходим, пока оно, лежащее, никак себя не проявляет. Как, например, в моем случае, не собирается в самом что ни на есть прямом смысле придти мне в голову. С закономерным оной головы повреждением. Или здесь меня зашибить не может? Ответа на этот вопрос я так и не узнал, поскольку в самый последний момент некоторая неведомая сила остановила мой полет и немилосердно впечатала меня в землю. - Вот потому я и не хотел ее пробуждения! - раздался над самым моим ухом голос Рагенора, с трудом прорывающийся сквозь шум. - Предупредил бы! - с укором прокричал я. - Что это такое? - А сам как думаешь? - недобро ответил Габриэль. - Катарсис! И это еще не самое интересное. Посмотри сейчас, куда подсвечу! Откуда-то у меня из-за спины ударил луч света, сделавший бы честь любому из известных мне прожекторов, и далеко впереди я увидел их - силуэты колоссов. Они медленно брели сквозь бурю, постепенно приближаясь к нам, и от каждого из них, как мне показалось, исходила едва ли не физически ощущаемая угроза. - Это - страхи, - пояснил Рагенор. - Ну, или муки совести, тут уж как посмотреть. Короче, все, кто может быть ей недоволен, идут сюда, чтобы судить ее, а что уж она там на этот счет испытывает - ее дело. Главное в том, что когда они дойдут, вам обоим настанет конец. - Ты можешь что-нибудь с этим сделать? - Ничего, - ответил Габриэль. - Это не моя голова, так что особых сил у меня здесь нет - только обычная магия. Ну, и Ваббаджек, но его на таких громадин лучше не применять - ни добрее, ни мельче они от этого не станут, разве что отрастят себе что-нибудь такое, что ни в одном кошмаре не приснится. Слишком запущенный случай. - Тогда нам конец, - безрадостно констатировал я. - Хотя, погоди. Не твоя голова, значит? Так, может, я смогу что-нибудь сделать? - Попробуй, - одобрил Рагенор. - Только имей в виду, сотворить волшебный меч, который сам порубит этих тварей, у тебя не получится. Осознанное управление внутренним миром - штука непростая, а ты здесь скорее квартирант, чем полноправный жилец. Просто попробуй перебить ее отчаяние какой-то другой эмоцией. Для этого просто сфокусируйся на ней. Сможешь? Я задумался. Что из того, что я испытывал, могло перекрыть такую основательную депрессию? Страх? Боялся я, признаться по-совести, очень сильно, но если бы я спустил это чувство с поводка, в этом безрадостном месте враз стало бы на одного нервного самоуничтожителя больше. Любовь? Слишком абстрактно. Да и слишком сложное это чувство, слишком всеобъемлющее - и слишком оно временами бывает разное. В таком не сразу и разберешься. Здесь же не разбираться надо, а без раздумий применять. Злость? Что же, я был очень зол. Мне все время мешало выплеснуть мою злость некстати вмешивавшееся удивление, но она не пропадала втуне. Это чувство постепенно накапливалось внутри меня, складывалось в едва тлеющие угольки памяти, способные, тем не менее, по первому моему зову обернуться ревущими потоками жаркого темного пламени. А уж раздуть эти угольки - проще простого. Значит, в другой мир перетащили без спроса? Довакинов им на складе, видите ли, не выдали. Не выдали им, а разгребать мне? У, гады! И фантазия у них, ну вообще никакущая! Ничего придумать не могут, даже это на смертных, вроде меня, свалили. Совсем, что-ли, извилинами шевелить неохота? У-у, лентяи бессовестные! А я сам? Придумал, блин, план победы, от которого разрушений может быть больше, чем без него. И чем думал, спрашивается? У-у-у, придурок безмозглый! Ну, и так далее в таком духе. Пусть бы даже и глупо, гневу нужен не разум, гневу нужно топливо. Небо, все еще слабо различимое где-то там наверху, ощутимо потемнело, кое-где даже сверкнули робко небольшие молнии. Оно работало! Этот мир и впрямь отзывался на мои эмоции! Окрыленный наклевывающимся успехом, я сходу перешел на тяжелую артиллерию. Манная каша! На воде, без сахара, остывшая, с комками! Гангста-рэп! Теплое разбавленное пиво! Донцова, Глуховский, Головачев! В особой номинации - Перумов! Артхаус - весь, полностью, и пусть никто не уйдет не обиженным! Понты! Гламур! Кредит на айфон! Написание "-ться" вместо "-тся", и наоборот! Политические блогеры! Тушеная капуста-а-а-а! - Да еще и вы приперлись! - возопил я в сторону наступающего гигантского воинства. В тот же миг небо испещрили десятки ярких ветвистых молний, грянул оглушительный гром, и... хлынул ливень. - Гнев, значит? - дежурно полюбопытствовал Габриэль, отфыркиваясь от льющейся с неба воды. - Выглядит эффектно, но быстро выгорает и никакой пользы не приносит. В общем, дурацкая эмоция. Постарайся ее впредь не испытывать. - А более ценные советы будут? - спросил я. - В Скайриме тебе придется принимать решения без чьих-либо советов, и зачастую - даже не обдумав их как следует, - ответил Рагенор. - Если ты сейчас не сможешь справиться самостоятельно, то зачем ты мне там нужен? - О, да, сейчас отличное время для испытания! - саркастично заметил я. И вдруг у меня в голове будто бы что-то щелкнуло, и до меня дошла одна очень простая мысль. Значит, гиганты-разрушители, призванные к жизни подсознанием непоседливой особы со сложносочиненным характером? Так я ведь это уже видел, пусть бы и на экране. И Шеогорат, помнится, проговаривался, что он это произведение любит и ценит. - А вообще, Ицки, - добавил я, - разбираться с такими вот орясинами - твоя работа. Так что не отлынивай, врубай красную подсветку - и вперед. - Что? - не понял Рагенор. - Это ты к чему? - К тому, что ты бы определился сначала, кого я играю в этой ролевке по Харухи Судзумии - Юки, поскольку пришелец, или Кена, поскольку по смыслу подходит. Ну, и к тому, что сворачивай комедию, я уже понял, что это твои шуточки. Рагенор немного помолчал, обдумывая услышанное, после чего невесело рассмеялся. - Да уж, и впрямь похоже, - сказал он. - И такая похожесть действительно не случайна. Только это не я сделал, и даже не Альмалексия, хотя именно с ее эмоций все и началось. Это сделал ты. - Я?! - Именно. Картина, которую ты наблюдаешь - следствие утечки из твоей памяти. От нее самой вреда никакого, просто готовься время от времени ощущать дежа вю. Оно даже полезно - если ситуация кажется тебе знакомой, то ты наверняка знаешь, как из нее выйти. - Блинский блин! - с чувством произнес я, понимая, что и впрямь в курсе, как следует поступить. - Ну, что же, Париж стоит мессы. Направление на Альмалексию не подскажешь? Да не маши ты руками, видимость же никакущая! Словами скажи. От слов Рагенор, впрочем, воздержался, предпочтя взять меня за плечи, развернуть и подтолкнуть в нужном направлении. Ну, что же, так даже понятнее, а я все равно не из обидчивых. По крайней мере, по сравнению с некоторыми. К слову, ее характер - тоже следствие утечки памяти, или же оно всегда так было? Лично я искренне надеялся, что второе, поскольку быть косвенно ответственным еще и за вреднючесть ее натуры было бы уже немного слишком. Альмалексия отыскалась в глазу бури - самом ее центре, который порывы ветра обходили по кругу, создавая область обманчивого покоя посреди общего буйства. Она стояла на коленях, закрывая лицо руками, и, судя по доносившимся до меня звукам, рыдала. В иной ситуации этого было бы вполне достаточно, чтобы превратить меня в тупой самодвижущийся кусок мяса, лепечущий всякие бесполезные глупости. Есть за мной такое свойство - я совершенно не выношу женских слез. То есть, негатива-то я к ним никакого не испытываю - разве что к себе, стремительно тупеющему и не представляющему, что со всем этим делать. Но это было справедливо для обычных случаев, нынешний же таковым не являлся категорически. Тем более, что на этот раз я отлично себе представлял, как следует поступить. И потому, переборов себя, я приблизился к ней, рывком поднял на ноги и отвел ее руки в стороны, заставляя ее смотреть мне прямо в глаза. - Айем, послушай меня! - сказал я. - Что бы ни говорил Шеогорат, я тебя здесь не брошу. Мы с тобой, не с ним, а именно с тобой, договорились, что сделаем все вместе - значит, так и будет, и не важно, с какими это будет связано трудностями. Я обещал тебе это и от своих слов отказываться не собираюсь. В конце концов, я не такая сволочь, чтобы, разбудив тебя, вновь оставить тебя в одиночестве. Я просто не смогу этого сделать, так что можешь во мне на этот счет не сомневаться. Поняла? Где-то за моей спиной послышался грохот шагов приближающегося исполина, и я сделал над собой усилие, чтобы не обернуться. Нельзя было разрывать контакт. Нельзя было демонстрировать, что я боюсь - страхов Альмалексии и без того хватало на нас обоих. - Но у меня будет одно условие, - произнес я уже намного мягче и приложил ладони к ее щекам. - Твоя обычная прическа выглядит впечатляюще, но она не слишком практичная. А мне очень нравится, когда девушки заплетают косу или хотя бы просто убирают волосы в хвост. И мне почему-то кажется, что тебе так очень пойдет. Взгляд Айем изменился. Она явно не понимала, какое отношение ее прическа имеет к происходящему. Я, впрочем, тоже. Просто если уж это и впрямь была утечка из моей памяти, то следовало действовать приближенно к оригинальному сценарию. Да и то, что она просто отвлеклась от своих переживаний, уже было неплохо. Она даже собиралась что-то сказать, но стоило ей лишь слегка раскрыть губы, как я тут же накрыл их своими. Тоже по сценарию. А еще потому, что, если я вдруг ошибся, то, наверное, было бы красиво провести свои последние мгновения, целуясь хоть и со сложной по характеру, но все же объективно привлекательной женщиной. На пару мгновений я даже подумал, что так и будет, и что моя история здесь и закончится. Скажем, первый из исполинов наконец доберется до цели и раздавит нас, как пару тараканов. И, наверное, это будет даже больно. Но этого не произошло. Вместо этого я ощутил, как Айем отвечает на мой поцелуй и как ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а сверху, из прорехи, возникшей в сплошном пологе облаков, на нас опускаются яркие теплые солнечные лучи.