ПОЗОРНАЯ ДЕСЯТКА

Раб — в рабовладельческом обществе: человек, лишенный всех прав и средств производства и являющийся полной собственностью владельца, распоряжающегося его трудом и жизнью

Толковый словарь Ожегова

— Не понимаю я тебя, Стив. Это же всего лишь кукла. Просто игрушка для развлечения, ничего серьёзного. Ты даже покупать её не обязан, можно просто попробовать разных, повыбирать. В конце концов, составить конкретный заказ, чтобы тебе подготовили куклу для секса, которая будет отвечать твоим высоким запросам. Но надо же от чего-то отталкиваться, — его спутник, Тони, один из очень немногих, как и Стив, настоящих людей, ещё и примерно его возраста, раздосадовано вздохнул и дёрнул плечом. — В конце концов, я привёз тебя сюда не для того, чтобы полчаса любоваться морщиной у тебя между бровями. Это место лёгкого отдыха, место увеселений. Я сюда развлекаться приехал, а от твоей хмурой мины у меня упало уже всё, что могло. — Тони, не обижайся, — Стив решительно открыл, наверное, уже пятидесятую по счёту дверь, с минуту постоял, не выпуская дверную ручку, серьёзно разглядывая тут же простёршихся перед ним на полу двух девушек и двух юношей, стройных и грациозных, украшенных цветами и драгоценностями поверх легчайших белых туник. Стив старался быть объективным: они были красивы. Не их и не его вина, что в нём ничего не откликалось при виде их тел и лиц. — Просто мне ничего не подходит. — Стив решительно закрыл дверь и направился к главной лестнице, собираясь покинуть заведение. — Ничего не подходит? Это один из лучших питомников секс-игрушек на всём Северном континенте! Стив, ты меня убиваешь. Вот честно, я думал, что привезу тебя сюда, и ты кинешься на первую же напористую брюнетку с богатыми формами и крупным ртом, вроде твоей Пегги. Я уже с десяток острот сочинил на случай, если ты купишь её себе домой. Было бы так прикольно посмотреть, как Пеггс на тебя разозлится, а ты будешь выкручиваться и молоть ей что-нибудь про то, что она твой светлый идеал, а секс до брака ты не приемлешь. Ох, это было бы хоть какое-то развлечение. Ты же помнишь, я тебе говорил, что Говард одно время очень близко дружил с её матушкой? Так что она мне вроде как почти что сестра. И ты, когда женишься на ней, станешь вроде почти что шурин, так вот… — У них глаза не живые, — перебил его Стив, наконец поняв, что именно отталкивало его в секс-куклах одного из самых прославленных заведений для развлечений интимного толка. — Я не смогу заниматься сексом с тем, у кого нет жизни в глазах. Тони измученно застонал и всплеснул обеими руками над головой: — Нет, давай ты просто признаешь, что издеваешься? Просто признай это, мне будет легче тебя понять. А то меня уже трясти начинает от твоих надуманных придирок, честное слово. Стив только пожал плечами, и Тони, громко вздохнув, сам потащил его к лестнице. — Ладно, давай сходим ещё на подвальный этаж. Посмотришь там кукол под особые запросы. Для тех, кто сами не знают, чего им хочется, вроде тебя, приятель. И если там у тебя тоже ничего так и не ёкнет нигде, я умываю руки и возвращаюсь в пентхаус к рыжим близняшкам, чтобы они зализали мои душевные раны от бесцельно потраченного на тебя времени. Начавший спускаться по широкой помпезной лестнице на нижний ярус Стив почти не слушал его. То есть слушал, конечно, но бесконечная болтовня Тони теперь звучала для него задним фоном, потому что его улучшенный за годы тренировок в Универсальном галактическом гимнасиуме слух резанул заглушённый толстыми стенами крик боли. Крик боли, звуки ударов, скулеж и вой. Казалось бы, звуки не такие уж и неожиданные для нижнего этажа по своей сути борделя, вот только заведение гордилось своей репутацией, и стены его отдельных комнат и залов не должны были пропускать никаких звуков. Во всяком случае, до сих пор Стив слышал только переливчатую нежную музыку: свирель и лютню, мягкий глубокий рокот барабанов да иногда тихий женский голос, без слов выводящий красивые звуковые переливы. — Куда ты, Стив? Дверь в подсобное помещение была закрыта, но Стив надавил немного сильнее, чем надо, и просто выломал замок, оказавшись в каком-то хозяйственном коридорчике. Не раздумывая, он устремился на звук. Тони, бранясь и возмущаясь, заинтересованно торопился за ним. Изнанка элитного борделя выглядела, наверное, как изнанка любого фешенебельного заведения: на контрасте сразу же резала глаз своей простотой и утилитарностью, пластиком вместо мрамора, фанерой вместо дерева, тусклой синевой стен вместо мозаик, панно и картин гостевых помещений. Но Стива всё это не интересовало, он шёл на звук. Он не знал зачем. Он просто не мог не идти. За очередной невзрачной дверью с простой ручкой оказалась полутёмная раздевалка охраны с рядами шкафчиков и скамьями и ещё одной дверью — в душевую — в торце помещения. Стив распахнул и её. И угадал. Звуки шли именно оттуда. Это там происходило насилие. — Стив, да постой же ты. Может быть, это частная вечеринка, просто локация такая вот — специфическая. Нельзя же так врываться… Но при виде происходящего даже Тони немедленно осёкся. И хоть и не факт, что весьма специфических частных вечеринок в этом заведении не было, то, что они увидели, явно не было одним из подобного рода мероприятий. Посредине душевой стояла скамья, на которой в групповую насиловали рослого молодого парня с одной рукой. И если бы не вполне однозначные поступательные движения двоих мужчин, трахавших его с разных концов, могло бы показаться, что его рвали, как рвут и треплют свою добычу гиены. Остальные участники действа — десятка два крупных мускулистых мужчин с ошейниками охранников — часто дышали вокруг несчастного, держа его за ноги и единственную руку и не упуская возможности хлестнуть ладонью, оскорбить, харкнуть на него или просто щипнуть так, будто пытались оторвать от него кусок. Всё тело парня было буквально измочалено: бёдра, пах и шея в крови. Лица не было видно между ног охранника, размашисто толкавшегося ему в горло. А на шее, то и дело набухавшей от двигавшегося внутри члена, темнела надпись: «СНЯТ С ПРОДАЖИ». Стиву потребовалось всего несколько мгновений, чтобы оценить всю развернувшуюся перед ним картину. Понимать здесь было особенно нечего: испорченную куклу списали, поэтому и бросили охранникам спустить пар. Но стоило тем заметить появление клиентов, вся свора среагировала, как и полагалось любым куклам в присутствии настоящих людей: с шумом и грохотом повалилась на пол, толкая друг друга, чтобы принять предписанную законом позу приветствия — на коленях, лицом вниз, руки вытянуты перед собой. Двое занятые делом тоже поспешили присоединиться, торопливо выдернув свои органы из тела истерзанной игрушки. Жертва закашлялась, обхватив горло рукой, его ноги неуклюже разъехались, когда он не удержал их на скамье. И фотографическая зрительная память Стива намертво запечатала в его мозгу зрелище обезображенной дырки, отчаянно подёргивающейся в бесполезных попытках закрыться, истекающей вязким месивом из спермы и крови. — Фууууу, — с отвращением прокомментировал сзади Тони, и тут жертва попыталась сесть и, видимо, слезть со скамьи, чтобы по примеру остальных упасть ниц. И Стив увидел его лицо. Его глаза. Переполненные болью огромные чёрные зрачки в тонкой кайме серо-голубой радужки. В них не было надежды, не было мольбы. Только отчаянье и обречённость. Это были живые глаза. В этот момент Стив понял, что не уйдёт без него. Перешагивая через простёртых на полу охранников, Стив подошёл к скамье и не задумываясь подхватил сломанную куклу на руки. От неожиданности тот только охнул, нелепо мотнул в воздухе короткой культей левой руки, будто хотел обхватить ею Стива за шею, но тут же испуганно затих, явно не понимая, что ему делать. — Тише, — сказал ему Стив. — Я тебя забираю. Один из охранников шевельнулся и потянулся поцеловать обувь Стива, как полагалось делать, чтобы получить разрешение заговорить с человеком. — Не надо, — глухо предупредил Стив, отодвигаясь. — Господин настоящий человек, это хозяйственная часть здания. Молю о прощении, мой господин, но вам не следует находиться здесь. — Мы уже уходим, — сухо ответил Стив и направился к выходу. — Сначала верните нам эту куклу. Его сняли с продажи. И отдали нам, мой господин. Это испорченная вещь. Не для вас, — невольно начиная тихо рычать, как и полагалось его породе, в спину Стиву произнёс всё тот же охранник. Стив обернулся к нему и увидел, что тот выпрямил спину, хотя и по-прежнему не поднимал глаз. «ОХРАНА. НАЧАЛЬНИК СМЕНЫ. 86000 МАРОК» сообщали буквы вокруг его горла. Но не успел Стив и рта открыть, как вмешался Тони. — О, да! О, да! Ну наконец-то скандал. Охрана именитого борделя проявила неуважение к настоящему человеку. Посмела перечить ему и почти угрожать. Какой позор для заведения высокого класса! Будет о чём писать в новостях и сплетничать пару дней. Стив, сделай что-нибудь, чтобы они на тебя напали. Пожалуйста, ну что, тебе трудно? Охранник напряжённо сглотнул и опустил плечи. — Прошу прощения, господин настоящий человек. Ваше желание — закон для всех нас. Стив не стал утруждать себя ответом. Уже проходя обратно через раздевалку, он на ходу сорвал занавеску, отгораживавшую вход в санузел, и кое-как прикрыл ею свою находку. В ответ списанная кукла только с хриплым выдохом прижалась к его плечу, и Стив почувствовал, как пальцы её правой руки неосознанно вцепились в одежду у него на спине.