ПОЗОРНАЯ ДЕСЯТКА

Гавайи оказались именно такими, как Стив их себе и представлял: все цвета там были будто бы выкручены и насыщены до предельной контрастности. Речь текла как бесконечная песня. Птицы, рыбы, люди, куклы, растения — всё существовало в гармонии и будто находилось в непроходящем состоянии подпития или неизменном лёгком наркотическом угаре. В многочисленной семье, младшим сыном которой был Райли, все бесконечно обнимались, целовались друг с другом, старались намазать Стива и Райли кремом для загара, спеть с ними, накормить их и выпить вместе. Или покурить травки. А поскольку абсолютно все были намного или даже очень сильно намного старше него, рослого тридцатилетнего Райли бесконечно называли «детонькой», «малышуленькой», «нашим дорогим мальчиком», «нашей гордостью» и «кеикикане». Бесконечно вспоминали, каким он был крохой, когда только родился, трепали за щёки и начинали радостно квохтать и умиляться, стоило ему только открыть рот. Довольно замкнутый Райли, чьё раннее детство по стечению обстоятельств прошло с семьёй его отца на Аляске в совсем другой атмосфере и совершенно ином окружении, так что даже в Академии он долго держался особняком и лишь спустя годы сумел хоть немного сблизиться с кузинами Картер и Стивом, буквально на стену лез от такого количества общения и градуса радушия. Поэтому в Стива он вцепился, как в спасательный круг. И почти не скрываясь использовал его, как повод регулярно сбегать от родственников, чтобы показать коллеге красоты Гавайев. Там действительно было на что посмотреть. Они плавали с масками в окружении морских черепах и тысяч видов пёстрых рыбок. Сёрфили в лазурных волнах. Бегали наперегонки вдоль бесконечных золотых пляжей и боролись в песке, как будто им опять было пятнадцать и тренер в Гимнасиуме ещё совсем недавно полностью сформировал для каждого из них максимально подходящий боевой стиль. Летали на парапланах над вулканами Килауэа и Мауна-Лоа в национальном парке Гавайев. Ночевали под усыпанным бриллиантами далёких звёзд бархатным небом. — Меня хотят женить, пока я на Земле, — наконец пожаловался Райли, когда они лежали каждый на своём спальном мешке и смотрели на это небо. — Ничего конкретного, но ты заметил, все разговоры в итоге сводятся к тому, что пора мне выбирать невесту, и перечислению вариантов. А я не знаю, как мне сказать, что я не собираюсь в ближайшее время вступать в брак, так, чтобы никого не обидеть. — Хочешь, чтоб я дал тебе хороший совет? — вздохнул Стив. — С точки зрения дипломатии и стратегии? Райли кивнул, и Стив невольно невесело засмеялся. — Ну я, пожалуй, просто пример того, как не надо это делать. Я разорвал помолвку с Пегги, и после этого графиня — моя мать — пока я был в отъезде, продала Баки — моего любовника — в уличные шлюхи. — Блеск, — мрачно хмыкнул Райли. — И это тоже. Я много раз говорил им, что в большей степени предпочитаю секс с мужчинами, ну или с самцами других рас, так к моему приезду мне подготовили в подарок тридцать одну куклу: девушку, девочку, женщину — и на следующий же день ждали подробностей, как я их всех оприходовал. А когда я смог донести мысль, что мне нравится прямо противоположное, мне подарили ещё трёх кукол женского пола, но такого богатырского телосложения и мужеподобного вида, что мне неловко даже рассказывать тебе про них. — Райли тоже тихо смеётся, хотя по голосу слышно, что ему ничуть не смешно. — Уверен, однажды я постфактум узнаю, что без меня меня женили. И даже не посмею сказать, что вовсе не этого хотел, чтобы не выглядеть неблагодарной капризной сволочью. Стив, почему с семьёй всё так сложно? Ведь мы с тобой — настоящие люди, для нас это должно быть естественно, как дышать. — Я вообще ушёл сейчас из дома, — признался Стив. — Живу у друга, у Тони. С графиней мы не разговариваем. Алекс отнёсся философски, хотя и уговаривал меня не обрывать все контакты с семьёй. Потому что я, если честно, просто хочу забрать Баки, улететь отсюда и никогда больше не возвращаться. Сам не горжусь этим. Ненавижу отказываться от борьбы. Но здесь как будто надо бороться со всеми разом. Сносить и переделывать всю систему, которая существует больше трёхсот лет. И не только сносить, но и предлагать что-то на замену. Такое же монументальное. — Ты вообще о чём? — сонно спросил Райли. — О людях и куклах, — наконец озвучил Стив мысль, которая червячком сомнений грызла его уже долгое время. — Обо всём нашем обществе. — А куклы-то тут причём? Их размножаться физически невозможно заставить, — Райли хмыкнул, как если бы его слова должны были прозвучать как шутка. — Да. И это, по сути, их единственное отличие от нас, — пожал плечам Стив. Райли приподнялся на локте и озадаченно посмотрел на него. — Я не понимаю, о чём ты, Стив. Они же, ну, куклы. Просто биомашины с настройкой на те или иные определённые функции. — В том-то и дело, что они не машины. И не игрушки. Они… — Стив на миг замолчал, подбирая правильное слово, которое казалось таким логичным для того, что он хотел сказать, буквально вертелось под языком, но в то же время упорно от него ускользало. — Они такие же, как мы, — зашёл он с другого угла. — Каждый из них личность. — Это ты из-за своей секс-игрушки дошёл до таких, мягко скажем, немного крамольных умозаключений? — подозрительно прищурившись, спросил Райли, и Стиву не понравилась тень понимающей насмешки, притаившаяся в уголке его рта. — Из-за него в первую очередь, — не стал отрицать очевидного Стив. — Но не только. С того момента, как я вернулся на Землю, я видел в поведении кукол эмоции, на которые не способны машины: высокомерие, зависть, корысть, намеренную жестокость по отношению к слабейшим, — Стив поморщился, не желая вспоминать тех охранников и безработных, сутенёра и даже слуг в доме Графини, тем более что были же ещё и ремонтники, и те двое массажистов, и куклы в башне Старка: — Но в то же время видел и проявления искренней заботы, тревоги за других, желание помочь. — Он намеренно не хотел вспоминать о Баки, но как ни пытался уйти от этих мыслей, именно его эмоции стали тем, что изначально заронило зерно сомнения в душу Стива. — А ещё искреннюю преданность, доброту, умение любоваться, умение по-настоящему радоваться вместе с тобой. Райли только хмыкнул. И Стив почувствовал, что начинает злиться. — Вот этот фонарь — вещь, — приглушив голос, как привык делать в конфликтных ситуациях за годы службы, веско сказал он. — Спальник — вещь, наши коммы — вещи. Им абсолютно безразлично, если мы сейчас подерёмся и серьёзно искалечим друг друга. Куклам не было бы всё равно. Я даже не говорю об эмоциях какой-нибудь поварихи, блюда которой ты критиковал, а потом она мелочно обрадовалась, увидев тебя с фингалом под глазом и ощутила себя отомщённой. Я говорю о том, что будь с нами Баки, он полез бы нас разнимать. Потому что ему не всё равно. — Стив, — Райли примирительно поднял руку ладонью к своему собеседнику, а потом с лёгкой печалью и откровенным сочувствием в голосе сказал: — Ты влип, Стив. Ты влип в свою куклу. «Влипли друг в дружку». Так говорили они ещё в юности в Гимнасиуме про то и дело возникавшие среди учеников недолговечные «пробные» парочки. Стиву даже ухо резануло от такого незрелого видения ситуации. — Я собираюсь на нём жениться, — серьёзно ответил он. Райли в ответ засмеялся и осуждающе погрозил пальцем. — Влип по полной программе, — заключил он. Стив не стал на это даже отвечать. Минут пять после этого они лежали каждый на своём спальнике, и только хрустели в костре малодымные брикеты безопасных для окружающей среды горючих материалов. — Не обижайся на меня, — наконец примирительно сказал Райли. — Можешь считать, я смеялся не над тобой. Просто… Помнишь Шссссхаа? Я тогда так же влип. Думал, у нас это навсегда. Думал, всю жизнь проживу с ним. Состаримся и умрём вместе. Заранее готовился его оплакивать, потому что представители его расы не живут больше пятидесяти лет. За всё время знакомства и совместной службы Стив не особо вникал в личную жизнь своих немногочисленных однокурсников-землян, но страстную влюблённость Райли в рослого темнокожего рептилоида со старшего курса не заметить было просто невозможно. — Я был без ума от него. Мы встречались уже больше двух лет, а я все не мог на него налюбоваться, хотел бесконечно трогать его, слушать его голос. — Райли горько усмехнулся. — При этом ты, Стив, был в то время в числе исключительно немногих, не рвавшихся предупредить меня о традициях брачного каннибализма у представителей его расы. Я слышал об этом буквально каждый сраный день! — Райли грустно засмеялся, и Стив невольно подумал, что тоже знал о том, что обоеполые по своей природе рептилоиды того вида, к которому принадлежал Шссссхаа, пожирали своего партнёра, когда решали завести потомство. — Я не думал, что у вас всё настолько серьёзно, — честно признал он. — А я думал, — грустно улыбнулся Райли. — Я был в этом настолько уверен, что после очередного невозможно прекрасного секса собрался с духом и сказал ему, что люблю его так сильно, что согласен, чтобы он расчленил и сожрал меня, если этого требует его природа. Стив невольно нахмурился, предчувствуя не самый приятный финал настолько личной истории Райли. — И, знаешь, что он мне ответил? Он сказал, чтобы я не выдумывал ерунды. Потому что у нас с ним просто секс. Горячий, да. Абсолютно идеальный по всем пунктам. Но он никогда не рассматривал меня в качестве подходящей пары для брачного ритуала. — Райли грустно одиноко засмеялся, а потом открыл банку пива и опустошил её большими глотками. — Меня тогда это здорово отрезвило. На долгие годы хватило, поверь мне. — Я очень сочувствую тебе, Райли, — честно ответил Стив, — но мне не кажется, что уместно проводить аналогию между твоей ситуацией и нашими отношениями с Баки. — Как знаешь, — с неубедительно легкомысленно интонацией ответил тот. — Просто, когда тебе будет нечеловечески больно от того, сколько идиотских решений ты принял и какой фигни натворил, чтобы прожить всю жизнь с бездушной холодной тварью, которой просто нравился секс с тобой, а в итоге она разбила тебе сердце, не хочу, чтобы ты говорил, будто я тебя не предупреждал. — Райли отсалютовал ему пивной банкой. — Хотя бы опираясь на уроки своей собственной жизни. Стив не стал отвечать на это. Потому что понимал, от чего Райли пытался таким образом защитить его. Но был уверен, что печальный опыт Райли ни коим образом нельзя было применить к его отношениям с Баки. Баки не был ни представителем другой расы, ни вещью. Баки был его Баки. Да и в любом случае Стив собирался улетать с гостеприимных Гавайев уже на следующий день. Собирался, но улететь не смог. По возвращении семья Райли встретила их обоих особыми леи — длинными венками из цветов и листьев винограда, бесконечными песнями, широким застольем и долгими пьяными танцами. Им даже не сразу удалось понять, что «Празднование Жизни», как называли всё происходящее родные Райли, на самом деле оказалось тризной по одной из старших бабушек, мирно скончавшейся от старости на сто сороковом году. — Я не представляю, на что похожи гавайские похороны, — честно признался Стиву Райли. — Небо, ты же не бросишь меня здесь одного? Я в последний раз был на похоронах года в три, когда мою маму сожрали акулы. Стив, я тебя прошу, не уезжай. — Сожалею о твоей маме. Ты никогда не говорил, что она так погибла, — сказал Стив. Задерживаться на Гавайях не очень хотелось, но уехать прямо во время похорон в так хорошо принявшей его семье было бы крайне невежливо. — Я сам только недавно узнал, я ничего не помню с такого возраста, — помрачнев, признался Райли. — Но она тогда пропала в море. А потом нашли только верхнюю половину тела. — Хорошо, я останусь на саму церемонию, — пообещал Стив и сжал руку Райли. Тот благодарно улыбнулся, и Стив не стал говорить ему о том, что хотя спустя столько лет уже поздно было искать какие-то концы, история трагической смерти его матери тут же напомнила ему разом об убийстве Джанетт ван Дейн и исчезновении тела покойной супруги барона Земо. Впрочем, остаться только на церемонию оказалось не самой удачной его идеей. Когда бабушку кремировали на большом костре под долгие песни меле хула и плясали вокруг пламени в ярких нарядах, прославляя жизнь, вспоминали веселые случаи из её жизни и подолгу смеялись, это было даже по-своему мило и мудро. Когда отправились в океан на каноэ, чтобы развеять прах, выглядело это логичным. Но потом выяснилось, что чуть ли не каждую из уцелевших в огне костей собираются хоронить на островах в особом месте, с отдельной тризной, песнями, танцами, долгой трапезой и бесконечными возлияниями. Проще говоря, уже на третий день похорон Стив честно признался Райли, что завтра улетит. Пьяный Райли обреченно, но с пониманием кивнул. Но этой ночью начался шторм. Толстые пальмы скрипели и гнулись к самому песку под яростным ветром. Волны неистово бросались на берег. Райли сидели за укрытием надёжных стен своих одноэтажных домов, пили, пели, курили и пересказывали одни и те же истории из жизни покойной бабушки по третьему кругу. Никакой речи о перелёте в таких условиях и быть не могло. А что ещё хуже, на острове в принципе пропала любая связь. Стив только что на стены не лез от вынужденного бездействия. И в итоге бесконечно грузил всерьёз запившего Райли своими размышлениями о различных аспектах негуманного отношения к жизни кукол со стороны людей и о несправедливости общества, построенного на бесконечной эксплуатации их труда. С каждым днём, когда обстоятельства мешали ему вернуться к Баки, Стив всё больше злился и всё больше нервничал. Поэтому стоило шторму утихнуть, вылетел на материк первым же рейсом, наплевав на то, что придётся делать пересадку в старом Сан-Франциско, потому что прямой рейс планировался только вечером. Впрочем, полученное от Баки сообщение о том, что у того всё в порядке и «протез прямо как настоящая рука», немного успокоило Стива. Ожидая пересадку до Нью-Йорка, он сидел в крохотном кафе в аэропорту и в который раз перечитывал и перепроверял с комма информацию о документах, которые потребуются ему для того, чтобы вывезти Баки с Земли. — Двойной чёрный кофе? — утвердительным тоном поинтересовались у него из-за спины. — После Гавайев ещё тошнит от ананасовой водки? Стив резко обернулся и едва удержался от боевой атаки в ответ на резкое движение непрошеного собеседника. В любом случае гребень из лихо скрученных между собой дредов на голове у непрошеного собеседника резко мелькнул вниз, уходя с траектории возможного удара. — Простите, господин настоящий человек. Прошу прощения, что заговорил с вами до того, как коснулся вашей обуви, господин настоящий человек, — насмешливо прозвучало снизу. Впрочем, Стив уже узнал его. Приятель ВОРА 999999 МАРОК — БОРТМЕХАНИК 53055 МАРОК. Он раз за разом припадал к полу возле ног Стива и тут же приподнимался на локтях, будто отжимаясь, поочередно выбрасывая то одну, то другую руку вперёд по направлению к его обуви. Выглядело как утончённое издевательство. — Поднимись, будь так любезен, — сдержанно сказал ему Стив. Бортмеханик легко вскочил на ноги и внезапно оказался не бортмехаником. АНТРОПОЛОГ 153055 МАРОК гласила новая надпись у него на шее. — Впечатлён тем, как стремительно ты делаешь карьеру, — заметил Стив. — Модели и принципы функционирования человека и человеческих обществ местами даже проще тех, которыми руководствуются механизмы, — блеснул ослепительно белыми зубами новоявленный АНТРОПОЛОГ 153055 МАРОК. — Позволь узнать, в какой программе ты переобучался? — в меру ядовито полюбопытствовал Стив, прекрасно помнивший, как осторожно говорил с ним о фонде, занимавшемся переобучением кукол, специалист СЭНР. Невольно резануло неприятным пониманием того факта, что помимо спасения несчастных, оказавшихся в трудной ситуации, там же помогали подобным типам фактически менять кожу и, возможно, уходить таким образом от преследования за преступления. АНТРОПОЛОГ 153055 МАРОК прислонился к его столику бедром и, интимно приглушив голос, понимающим тоном поинтересовался: — Вы правда хотите это знать, господин настоящий человек Стив Роджерс? Стив невольно поморщился, всерьёз спрашивая себя, зачем вообще продолжает эту не слишком приятную для него беседу, вызывавшую невольное ощущение, что с ним играют, как кошка с мышью. Но тут ситуацию спасла ОФИЦИАНТКА 12800 МАРОК, которая принесла АНТРОПОЛОГУ 153055 МАРОК его собственный навороченный холодный кофе с шапкой взбитых сливок и посыпкой из каких-то ягод и шишечек. — Золотце моё, ты всегда знаешь, чем меня порадовать, — переключился на неё чернокожий антрополог. — Ты во сколько освободишься? Знаю, не откажешься меня приютить, пока я неделю-другую перекантуюсь в городе? Девушка кокетливо улыбалась и отрицательно мотала головой, так что её густые чёрные кудряшки колыхались пушистым комом, но по её глазам было видно, что она не откажет. Стив оплатил заказ и чаевые с комма и поднялся уходить, не желая быть свидетелем не касающейся его сцены между любовниками. И никак не ожидал услышать небрежно брошенное ему в спину: — Торопитесь на свой рейс, господин настоящий человек? Правильно, правильно. Хотя, возможно, всё равно уже поздно. Стив резко обернулся и встретился с непроницаемым взглядом невозмутимых чёрных глаз. — Что ты имеешь в виду? Объясни, — потребовал он. — Что я имею в виду? — АНТРОПОЛОГ 153055 МАРОК с наигранным удивлением поднял брови. — Я имею в виду только то, что господин настоящий человек Тони Старк очень легко возбудим. Гении все натуры чувствительные. Могут вспылить на ровном месте и такого натворить… а мы потом за ними расхлёбываем. — Спасибо за предупреждение, — холодно сказал Стив и решительно зашагал к своему посадочному терминалу. Ему не понравилось ощущать спиной взгляд этой случайно встреченной в аэропорту странной куклы. И тем более неприятным оказалось то, что его слова накрепко засели в голове и крутились в мыслях, как прилипшая дурная мелодия. «Возможно, всё равно уже поздно». Стоило, наверно, не сбегать к своему рейсу, а вернуться к этому ублюдку, взять его за грудки и вытрясти из него прямые и однозначные ответы, на что он намекал. Просто прямо потребовать у него ответа: он говорил о Баки? Что он мог о том знать? При чём тут Старк? Но в то же самое время до обидного сильно хотелось доказать, что АНТРОПОЛОГ 153055 МАРОК банально не прав. Стив верил Тони. Это не так просто было объяснить: Стив прекрасно понимал, что Тони — тот ещё скользкий тип, и легко соврёт тебе, честно и искренне глядя при этом в глаза, потому что сам будет упрямо верить в этот момент в своё враньё, лишь бы последнее слово осталось за ним. Но при этом внутри Тони всё равно был хорошим человеком. Стив был абсолютно уверен в том, что Тони не способен на подлость или предательство. Иначе он не доверил бы ему Баки. «Поздно», «поздно», «поздно» стучала кровь у него в висках. Доступа к связи во время скоростных перелетов не было, поэтому Стив нервно перечитал последние сообщения от обоих и сразу же после посадки позвонил сначала Баки, а когда тот не ответил — Тони и его помощнице. У Тони был включён автоответчик с набором издевательских фразочек, помощнице просто оказалось невозможно прозвониться. Стив нашёл общий номер администрации башни, но там ему сообщили только, что и господин настоящий человек Энтони Старк, и интересующая Стива кукла находятся на данный момент там и не покидали здание. Волевым усилием запретив себе попусту трепать нервы тревогой на основании каких-то смутных намёков можно считать незнакомца, Стив взял в прокате кар и даже не погнал как полный псих, нарушая все возможные правила полётов, а просто быстро поехал к башне. Через двадцать минут, нетерпеливо притопывая ногой в лифте, Стив ещё раз попытался дозвониться до Баки или Тони уже по внутренней системе связи башни, но ему снова не ответили ни тот, ни другой. Стив прекрасно понимал, что этому могло быть бесконечное количество вполне безобидных объяснений, но, даже если бы он не встретил в аэропорту Филадельфии проклятого бортмеханика-антрополога, он, наверное, уже забеспокоился бы по этому поводу. Буквально ворвавшись в предоставленные ему в башне апартаменты, Стив подсознательно уже ожидал найти их пустыми, и всё же, никого там не обнаружив, с упрямством фаталиста проверил санузел, чтобы убедиться, что Баки нет и там. И только после этого вызвал по громкой связи ДЖАРВИСА. — Где Тони? — не здороваясь сразу же потребовал он ответа от дворецкого Старка. — И где моя кукла? — Добрый день, господин настоящий человек Стив Роджерс. Рад снова приветствовать вас в башне Старк Индастриз, — невозмутимо ответил голос ДЖАРВИСа 1500000 МАРОК откуда-то из стены. — Надеюсь, ваша поездка была познавательной и приятной, а обратный перелёт лёгким и комфортным. Господин настоящий человек Энтони Старк на данный момент работает в своей лаборатории. Та его кукла, которую вы, как я осмелюсь предположить, ищите — ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ 10000 МАРОК — на данный момент находится там же и ассистирует ему в испытаниях нового оборудования. В формулировке «работает» ситуация выглядела не так уж страшно, но Стива всё равно чем-то неуловимо резануло. Для начала — вообще не предполагалось, что Тони будет задействовать Баки в каких-либо целях. И всё же у происходящего опять-таки вполне могло быть вполне невинное объяснение. — Под новым оборудованием ты подразумеваешь протез? — прямо спросил Стив. — Ваше утверждение абсолютно верно, — чуть излишне чопорно, как показалось Стиву, ответил ДЖАРВИС. — Хорошо, я поднимусь к ним, — Стив решительно направился к дверям. — Господин настоящий человек Энтони Старк крайне не одобряет, когда его прерывают во время работы, — мягко, но настойчиво возразил ДЖАРВИС. — Поскольку иначе с ним связаться нельзя, придётся ему потерпеть мой личный визит, — Стив уже вызывал лифт. — Прошу прощения, господин настоящий человек Стив Роджерс, но, боюсь, мой хозяин не одобрит сейчас ваше внезапное появление в его лаборатории, — невозмутимо ответил ДЖАРВИС, и загоревшаяся было кнопка лифта погасла. — Так сообщи ему о моём приезде, — чувствуя, что снова начинает заводиться, резко ответил Стив. — И что я поднимаюсь к нему. — Мой господин запрещает отвлекать его во время работы, — с каким-то прямо-таки механическим упрямством, но всё так же безупречно вежливо повторил ДЖАРВИС. — Пусть сделает для меня исключение, — огрызнулся Стив и направился к лестнице. Добрую дюжину этажей, отделявшую жилой уровень от лаборатории Тони, Стив преодолел на одном угрюмом азарте, подстёгиваемом невольным чувством всё растущей тревоги. Но дверь с лестничной клетки на нужный этаж внезапно оказалась банально заперта. Коротко выругавшись, Стив не побрезговал применить банальную силу, чтобы просто выбить замок. В тамбуре перед лифтами он снова услышал голос ДЖАРВИСа: — Господин настоящий человек Стив Роджерс, я сделал запрос моему хозяину, и он не дал разрешения на ваш визит к нему во время работы. Настоятельно прошу вас вернуться в ваши апартаменты, либо воспользоваться в освободившееся время столовой зоной, кинотеатром, спортзалом или бассейном до того момента, когда он освободится. Стив всё ещё готов был поверить, что Тони просто реально терпеть не может, когда его отвлекают от увлёкших его проектов. Если бы не Баки, Стив скорее всего послушался бы ДЖАРВИСа, развернулся и просто ушёл. Если бы не Баки... Стив всё ещё верил Старку. Но он уже столько раз подводил Баки. Он просто не мог подвести его снова. Матово стеклянные, обманчиво хрупкие на вид высокие двери лаборатории в такой же матово стеклянной стене давили ему на психику. Стив знал, что на самом деле они из специально укреплённого материала, способного выдержать взрыв, который разнёс бы внешнюю стену здания. И замок на этих дверях не из тех, что можно выбить ногой, как он сделал с дверью на лестнице. Не вступая больше в ни к чему не ведущий диалог с ДЖАРВИСОМ, Стив вытащил комм и по своему личному коду активировал программу-взломщик, доступ к которой имел по каналам Галактического корпуса, и использовать которую в личных целях не имел никакого права. Подобное превышение полномочий могло вести к внутреннему расследованию и лишению его многих прав и полномочий, но Стиву сейчас было плевать. Он уже вскрывал кодовый замок лаборатории. — Господин настоящий человек Стив Роджерс, вынужден предупредить вас... — начал ДЖАРВИС, но программа сработала быстрее, чем он успел договорить: Стив уже проник в святая святых Старка. В отличии от вылизанного стерильного холла перед лифтами внутренность лаборатории поражала заточённым в ней полнейшим, казалось бы, хаосом. Всевозможные наполовину недоделанные либо вообще только начатые механизмы громоздились буквально друг на друга, создавая лишённый какой-либо логики лабиринт в неоглядном пространстве просторной залы. Тут и там на них можно было увидеть забытые стаканчики, некоторые даже с остатками недопитого кофе. И над всем этим гремела такая тяжёлая индустриальная музыка, что, казалось, от неё составные части рукотворного лабиринта Тони Старка непрерывно подрагивали и постепенно перемещались в пространстве, образуя новый рисунок. Впрочем, Стива всё это остановить никак не могло. Даже на большом расстояния он ясно видел: то, что он искал, транслировалось в виде множество огромных проекций, окруживших зону, расположенную ближе к центру лаборатории. Видимо, там и находился Старк. Но даже не это было важно. Потому что на той части проекций, которые успел увидеть Стив, убивали Баки. В каком-то замкнутом помещении без окон и дверей с цельнометаллическими стенами его со всех сторон атаковали разнокалиберные боевые машины из обильного каталога разработок Старка. Налетали или набрасывались на него, как звери. Нападали, как бойцы ближнего боя. Каким-то немыслимым чудом Баки раз за разом уклонялся, пытался отбиваться, как мог, одновременно прыгая через всевозможные обломки у себя под ногами и пытаясь не попасть под почти не прекращающийся шквальный огонь, который по нему вели с нескольких точек. — Старк, что за дерьмо ты творишь? — мгновенно оценив свои шансы добраться до Тони в лабиринте непонятных конструкций, заорал Стив так, что его голос перекрыл даже тяжёлую музыку, и, с места взяв разбег, принялся прыгать и перебираться через завалы разработок Старка. — Немедленно останови это! — О, Стив, с возвращением. Аллоха! — прозвучал откуда-то примерно из центра скопления экранов-проекций знакомый голос. — Ну что, как съездил? Как там твой приятель? — Тони, отрубай свои машины! Они его там убьют! — на бегу прокричал Стив и наконец увидел развалившегося в своеобразном, будто сложенном из тысячи блестящих чешуек левитирующем кресле Тони. В одной руке тот держал чизбургер, а в другой — кислотного цвета банку очередного энергетика и с нездоровым интересом наблюдал за бегом с препятствиями и паркуром в исполнении Стива. Но стоило им встретиться взглядами, как Тони неразборчиво буркнул что-то себе под нос, и в тот же миг аккомпанемент из какофонии тяжёлой музыки в лаборатории мгновенно стих. Хотя смотреть, как Баки пытается спасти свою жизнь от роботов Тони в полнейшем безмолвии, оказалось даже ещё более дико. — Вырубай программу! — ещё надеясь на то, что Тони просто не услышал его до этого, и едва замечая, что его голос звучит как рык, приказал Стив, в прыжке преодолевая не менее заваленный барахлом длинный широкий верстак. Рванул вперед и едва не навернулся, срезая угол в обход каких-то полуразобранных роботов, когда попал ногой на поехавшие под его массой пластины. — А что, если у меня есть уважительная причина хотеть увидеть, как его убивают? — очень спокойно поинтересовался вдруг Тони настолько серьёзным голосом, что у Стива не возникло ни малейших сомнений: он не шутит. Что за абсурд? Какие у него могли быть причины? За что Старк мог так разозлиться на Баки, всю свою жизнь покорно принимавшего лютейший пиздец, снова и снова случавший с ним? — Не ври! — прокричал Стив, ускоряясь в своем беге до максимального предела, невзирая на то, что большинство возникавших у него на пути преград не могли служить надёжной опорой. Дыхания едва хватало, чтоб говорить, но он не мог промолчать. — Баки всегда жертва! — Ага. И он убил мою маму! — неожиданно не крикнул даже, а как-то совершенно незнакомо прохрипел Тони. — Маму, Стив! Мою маму. Стив не поверил своим ушам. — И отца. Отца тоже, — невесело хихикнув, добавил Старк. — Твой милый Баки бил его головой об дверь разбитого кара, пока не прикончил. А маму... маму он задушил. — Неправда! Стив спешил изо всех сил, на автомате просчитывая, сколько времени у него займёт, чтобы добраться до Тони и, если потребуется, силой заставить его отключить мясорубку смерти, в которой отчаянно сражался за себя Баки. — О! Мне прислали прекрасного качества запись тех событий. — Тони вылетел на своём кресле из-за экранов и с молчаливым осуждением наблюдал за приближением Стива. — Не сомневайся, я проверил её всеми возможными способами. На записи именно он. Твоя шлюха —высококлассный боец-диверсант и... — Тони горько засмеялся: — прекрасно выдрессированный бессердечный убийца. — Чушь! — в ярости крикнул Стив, ускоряясь до предела, так что говорить на бегу стало трудно. — Смотри сам. Тони что-то набрал на подлокотнике кресла, и изображение на части проекций сменилось совсем другим: явно записью с одной из придорожных камер. Стив не собирался присматриваться, но экраны были достаточно большими, и он просто не мог не увидеть, пусть и урывками, как на пустой ночной дороге мотоциклист провоцирует аварию одинокого шикарного кара. Затем вытаскивает из разбитой машины пожилого мужчину и натурально забивает его до смерти, а после, бросив труп, идёт к зажатой повреждённым корпусом женщине-пассажиру и душит её через окно. С совершенно бесстрастным лицом. Стив знал это лицо. Это было лицо Баки. Это был Баки. Стив узнал его. И одновременно с принятием данного факта с предельной ясностью осознал, что для него не имеет значения то, что Баки реально мог совершить нечто настолько чудовищное. Он знал Баки. Знал то, какой он. Баки никогда не сделал бы этого по доброй воле. — Видишь, Стив? — мрачно спросил его Тони. — Признай, это была твоя кукла. Ладно, ещё не твоя на тот момент, но именно та кукла, которого ты притащил потом ко мне домой, и которому попросил меня сделать новую руку. — Он кукла! Стив был уже совсем рядом. Следующим рывком он готов был достать Тони и схватить его за грудки, чтобы втрясти в него немного здравого смысла. — Из-за твоей куклы я вырос сиротой! У меня детская травма, — повинуясь едва уловимому жесту Тони, его кресло вдруг будто бы провалилось внутрь самого себя, полностью поглощая его фигуру, выворачиваясь наизнанку и обтекая тело доспехом. — Я вырос самодуром. И могу карать, кого захочу! Антрацитово-чёрный блеск в сочленениях полностью покрывшего всё его тела металла мгновенно всколыхнул в голове Стива нужное воспоминание: украденное приданное невесты Старка — уникальная африканская руда — вибраниум. Тони всё же сделал себе боевую броню, которой так бредил. А, впрочем, это уже не имело значения. Следующим прыжком Стив оказался на столе, оттолкнулся от него и в прыжке врезал Тони прямо в забрало шлема. Удар отдался в предплечье гудящей болью, но зато Тони буквально кувырнулся в воздухе через себя, прежде чем сумел снова выровняться, зависнув в вертикальном положении. — Немедленно выруби программу, — зарычал на него приземлившийся на корточки Стив. — Так ты подраться хочешь? — Тони вскинул перед собой обе руки, и Стив отчётливо увидел на его ладонях линзы для фокусировки направленного боевого луча, прежде чем на отработанном за годы службы рефлексе рванулся с траектории удара, скрываясь за ближайшим укрытием. В следующий миг разлетевшемся на кучу составлявших его частей. — Я не хочу с тобой драться, — Стив не задумываясь выхватил из полусотни непонятных железяк ближайшую удобной формы — почти что идеальный диск как раз подходящей для броска тяжести — и метнул его в Тони, успешно сбившего снаряд в полете. — Я хочу спасти Баки. —Иди сюда, я за него тебе врежу! —с какой-то обиженной почти интонацией режуще-грустно рассмеялся в ответ Тони из динамиков его боевого костюма и новый разряд энергии, разметавший металлический хлам рядом со Стивом, вынуждая его сменить позицию. Но это не имело значения. Стива всё равно буквально окружали предметы, которые он мог использовать против Старка как оружие. Его буквально окружало оружие! Пусть недоделанное, не боевое, но вполне пригодное, чтобы оглушить безумного гения даже в его крутом летающем блестящем доспехе. На это потребуется не больше пяти минут. Лишь бы Баки продержался так долго! Краем глаза Стив подметил, как на тех проекциях, которые всё ещё передавали происходящее с Баки, тот удачно закрылся от выстрелов сломанным остовом очередного робота, а потом, отбросив его в сторону огневой точки, правильным перекатом ушёл с траектории огня к укрытию за кучей обломков. Такой умница, он явно давал Стиву нужное время. Вот только... Стив мгновенно прикинул, что единственным вариантом справиться сейчас с Тони было оглушить его. И это было даже не трудно сделать, продолжая наносить удары ему в голову. Доспех, возможно, защитит его от сотрясения мозга, но если Тони потеряет сознание, что скорее всего при таком раскладе и произойдёт, сомнительно, что Стив сумеет разобраться с его системами самостоятельно. Ему был нужен Тони в сознании. В сознании и готовый сотрудничать. А значит, все это нужно было немедленно прекратить. У Баки не было времени ждать, пока они выяснят отношения. Стив резко выпрямился, буквально подставляясь под огонь репульсоров Старка, и отбросил в сторону очередной удобный метательный снаряд, который наугад выхватил перед этим из кучи обломков. — Стоп! Хватит. — Стив развёл руки в стороны, ещё больше открываясь для атаки. — Хочешь наказать кого-то, врежь мне! А его отпусти. Тони чуть не застонал и натурально взмыл к потолку, описав широкую дугу почти что по периметру всей своей лаборатории, прежде чем возвратиться к Стиву и зависнуть напротив него. Условный шлем его доспеха распался чешуйками, открывая лицо. — Грёбаный... ты! Грёбаный герой, Роджерс, — прохрипел он, с выражением искренней муки закатывая глаза. — Умеешь ты вечно всем всё испортить! Даже моё законное положенное отмщение ты вывернул под таким углом, чтобы я получился злобным злодеем! Сукин ты сын! Да открой ты наконец глаза, посмотри сам! Посмотри обоими своими глазами, что там происходит на полигоне. Твоему Баки не нужна ничья помощь. Он сам грёбаная боевая машина. Он подтирается там моими прошлыми разработками своей новенькой красивой мощной рукой! Стив не нашёлся, что на это ответить. Потому что действительно присмотрелся к живой трансляции на экранах: Баки ни коим образом не собирался там помирать. Баки... был однозначно хорош. И в отличии от тысяч и тысяч недоделок, составлявших баррикады в лаборатории Старка, железный мусор под его ногами и вокруг него состоял из остовов и обломков боевых машин, выведенных им из строя, а местами буквально разорванных на части. — Вы... тестируете протез? — растерянно озвучил внезапно ставшее очевидным Стив. — Браво! В точку! Милый, ты угадал, — Тони спрыгнул на землю и пнул попавшийся под ноги кусок какой-то панели. — А история с твоими родителями? Эта запись... даже ты не стал бы шутить такими вещами, Тони, — стараясь удержаться от обвинительного тона, но всерьёз желая получить объяснения, потребовал Стив. — Я и не шутил, — Тони помрачнел. — Я получил это старое видео от загадочного анонима, достаточно хитроумного, чтобы я до сих пор не сумел его вычислить. На следующий же день после твоего отлёта. Стив, я... я не спорю, у меня было до хрена проблем с родителями, которые я так и не сумел решить, потому что они, ну, умерли. Их убили, как выясняется... И мне больно. Но я не дебил. И если кто-то решил воспользоваться моей травмой и тупо сделать из меня инструмент, чтобы физически убрать твою куклу и каким-то образом воздействовать этим на тебя, то не так уж этот кто-то умён, раз считает, что из Тони Старка можно делать орудие. — Я... — Стив непроизвольно сглотнул, непроизвольно продолжая наблюдать за тем, как умело и ловко, и даже, похоже, с удовольствием Баки сражался с безмозглой техникой на полигоне. Баки двигался так вдохновенно, мощно и... грациозно, что даже просто смотреть на него было наслаждением. И Стив не понял, как мог изначально всё увидеть иначе. Не заметить ни явных боевых навыков Баки, ни простой физической радости его тела, кричавшей в каждом его движении. Даже протеза на заметить. Как будто страх застлал Стиву мысли. Теперь же туман рассеялся, и детали, наоборот, обретали предельную чёткость. Баки делал то, в чём явно был хорош. Игрушка двойного назначения. Модель с постоянно самостирающейся памятью. Постельная кукла с боевыми навыками. Стив помнил, в чьём доме ему показали нечто подобное. А ещё в памяти с неожиданной ясностью всплыла улыбка отчима и со смехом брошенное им «игрушечный солдатик». И то, что Пирс знал про его поездку на Гавайи, и про намерение жениться на Баки, которое Стив по-идиотски выболтал ему в казино. И все те мелочи, намёки и полунамёки, явно говорившие о том, что у Александра Пирса были какие-то свои планы на Стива, настолько глобальные и далеко идущие, что взбрык Стива с его внезапным увлечением сломанной куклой не слишком вписывался в эту картину. Две части пазла встали в свои пазы. Оставалось только понять, откуда Пирс мог достать запись убийства, случившегося больше двадцати лет назад. И что всё это время творилось с Баки? Но прежде всего Стив хотел просто увидеть его, просто оказаться вновь рядом с ним. Потому что Стив хотел быть с ним. Защищать его и драться за него, если будет нужно. Теперь он понимал это ещё острее, чем раньше. Он не отдаст Баки никому. Он никому больше не позволит причинить Баки боль, использовать его против его воли. — В тот же день я пошёл к нему и просто показал эту запись. Я наблюдал за его глазами, пока он смотрел эту чёртову бойню. Он явно ни хрена не помнил, но даже не попытался отрицать всё или хоть как-то защищать себя. Он только попросил не рассказывать тебе, когда ты вернёшься. И не показывать запись. И как-то подобрать тебе достойную куклу без всего этого дерьма, — Тони хмыкнул. — Вычислил мою особую силу — находить для тебя подходящих проституток! И возложил на меня эту миссию. Последнее желание приговоренного. Такой зайка, — Тони невесело рассмеялся, а потом сказал: — Я не садист и не мудак, Стив. Его достаточно ломали в жизни те, перед кем он не был абсолютно ни в чем виноват, чтобы я стал присоединяться к числу этих ублюдков. Так что, если у меня есть возможность поквитаться с истинными убийцами родителей, просто не дав осуществиться их планам — лучше я так и сделаю. И если я смогу при этом помочь ему тем, в чём я силён: вооружив его и дав ему возможность восстановиться, то я хочу увидеть, как они кусают себе локти, поняв, насколько сильно просчитались во мне. Я и тебе соврал по той же причине! Вы все — все — ошибаетесь во мне. Все! Даже ты, Стив. — Тони, — Стив шагнул к другу и сжал его руку чуть выше локтя, не обращая внимания на костюм. Ему хотелось сказать, как он уважает сейчас Тони, как без шуток гордится тем, какой у него друг, но Тони, похоже, увидел это в его взгляде и неожиданно будто смутился, отвернулся, шагнул прочь и бросил нетерпеливо: — Его тренировка закончится через две минуты, Стив. Полигон на пятом нижнем подуровне. Беги к нему и поцелуй своего солдатика в сахарные уста. Он так тебя ждал. — Да, конечно. Спасибо, Тони, — ответил Стив и повернулся, чтоб идти к выходу, но снова посмотрел на Тони и очень серьёзно, очень искренне сказал ему: — Спасибо тебе за всё.