Удивительное шоу братьев Крейзов

      Хаши со змеиного языка переводится как «звезда», а звезды, как водится, холодны, мудры и далеки. Не сказать, что Хаши мог похвастаться своей холодностью с учетом чешуи теплого желтого оттенка, но ведь солнце тоже звезда, разве нет? Этому старцы рассказывали, когда Хаши в селении жил, лет-таки шесть сотен назад. Когда люди нагов боялись еще, когда благоволили им и обходили стороной запретные пещеры гор Угры. Сейчас такого нет, сейчас змеиный народ во власти рода людского, развлекает их, ублажает. Желтый наг много повидал за свою долгую жизнь, многому научился и сумел уберечь свое тело от человеческих посягательств в отличие от бедняги-Нэша, что стонал ночами по-соседству. Хаши мудр и хитер, может, и пленник цирка, но унизить себя никому не позволит.       Господари Крейзы его уважали. Отдельного вольера на берегу реки, как Спиросу, не дали, но и ни разу не продали похотливым клиентам. Иной раз и совета спросят, лишнего пайка определят, а то и от выступлений освободят. Хаши не любил это свое положение, но оно куда лучше того, в котором оказался однорукий Нэш. У желтого нага, хвала Небесам, все конечности и глаза были на месте, поэтому никто не сможет усомниться в его способности дать отпор. Наги — народ дикий, гордый и сильный, так что просто так на земле змея не разложишь. А что до Нэша… он позорит свой клан, позорит свой великий змеиный род, даже не пробуя сопротивляться.       Хаши презирал его за это, но сам себя убеждал в том, что тот всего лишь мальчишка, которому едва ли минуло за три сотни, поэтому уповать на его гордость и силу бесполезно. Нэш слишком труслив для такого, слаб и молод. Желтый змей давно определился, что беспокоить его отныне будет только собственная шкура, а до других ему дела нет.       — Эй, Золотце! Твой выход, не оплошай! — зычно крикнул дрессировщик скорее публике, нежели самому Хаши, и наг встрепенулся мигом придя в себя. Его тут же оглушил рев собравшихся на трибунах зрителей, и он на мгновение прикрыл такие же золотые, как и хвост, глаза. Сейчас его черед развлекать людей. Уж он не знал, что подготовили Крейзы, но по слухам нечто новое.       Хаши шипяще выдохнул, обратив взор мудрых змеиных глаз на стоявшего рядом Неро с плеткой в руках. Этот человек ему нравился, потому что в каждом его слове сквозила ненависть к собственной гнусной работе. Он был смелым, хоть недостаточно для того, чтобы хоть что-то поменять.       — Эй, послушай, — мужчина вдруг вплотную подошел к змею и цепко ухватился за его плечо, опалив дыханием остроконечные уши. Наг замер. — Они привезли русала. Брайан Орсо поймал новую диковинку. — Совсем рядом орали зрители, и Хаши едва ли слышал сбивчивый шепот. — Акулий Черт — так его прозвали. Послушай, Хаши, господа хотят, чтобы ты с ним дрался, — Неро скрипнул зубами, а желтый змей напрягся. — Он огромен, Хаши, будь осторожнее, друг мой.       — Они хотят, чтобы я дрался в воде? — усмехнулся наг, поймав на себе косые взгляды охранников. Публика в нетерпении.       — Они хотят, чтобы ты разбил аквариум, — прорычал Неро, гневно взглянув в щель сквозь тяжелые кулисы, а потом снова в змеиные глаза. — И убил русала. Он разорвал на куски помощника Ройда, — ухмылка, — и Крейзы хотят, чтобы он сгинул поскорее.       — Тогда почему бы не отправить Спироса? — кончик золотого хвоста начал подрагивать.       — Нужно зрелище. Спирос справился бы в два счета, а ты… — Неро замер, когда один из охранников сделал к ним шаг. — А ты должен работать, тварюга, — громко заявил дрессировщик, расправив свою плеть, и послал Хаши красноречивый взгляд.       Наг шумно выдохнул и дернулся в сторону арены, легко проходя сквозь тяжелые темно-бардовые портьеры. Рев, усилившийся в разы, оглушил его, и Хаши закрыл глаза от яркого света прожекторов. Позади были слышны осторожные шаги Неро, а впереди пахло, кажется, водой, и змей жадно впитал в себя этот аромат. Слишком давно он не видел, не чувствовал бескрайнего моря, куда — несколько жизней назад! — его брал отец. И Хаши, наконец, раскрыл глаза, узрев перед собой высокий в форме цилиндра аквариум, наполненный на удивление прозрачной водой. А сквозь толстые стекла на него глядели свирепые черные глаза без зрачков, и обнаженные клыки скалились в одичалой ухмылке.       — Эту зверюгу поймали в далеких водах Млечного моря, — тем временем вещал Неро, расхаживая вокруг аквариума и застывшего возле него нага. — Глядите же, дорогие гости, хвост у ней — акулий! Как и смертоносные клыки. Эти шрамы, эти рваные следы от зубов и когтей — явно тварь бывала в боях с не менее жуткими монстрами Холодного океана, — вместе со словами дрессировщика Хаши скользил взглядом по могучему телу и мощному серо-черному хвосту с белоснежным брюхом. Никогда он еще не видал подобных ему. Были в цирке русалы, но они ни в какое сравнение с этим существом не шли. А он все скалил клыки, да свирепо поглядывал то на Неро, то на самого Хаши.       — …И сегодня, — вдруг провозгласил мужчина, возвратив нага в реальность, — этому чудовищу предстоит сразится с Золотым Змеем гор Угры. — И в битве этой выживет только один, — последняя фраза была выплюнута зло и с ненавистью, но публика скорее всего расценит этот тон как отвращение к тварям. Но Хаши-то знал, что Неро ни за что бы не пожелал смерти ни одному из них.       Публика заголосила на разные лады, а русал взвился издав беззвучный вопль, который заглушила вода. Наг замер, сведя пшеничные брови к переносице. Кудри его белокурые всколыхнулись, и старый змей с лицом сказочного царевича подполз ближе к аквариуму. Сердце его бешено стучало, ведь никогда раньше ему не приходилось драться на потеху людям. Чем же он провинился перед братьями Крейзами? Чем же вызвал такой гнев?..       Кончик хвоста нервно постукивал по земле, и наг обвился вокруг стеклянного цилиндра, глядя прямо в чернильные глаза русала, а тот, в свою очередь, не сводил с него хищного взгляда. Сдаваться он явно не намерен. Хаши с мольбой взглянул на Неро, но тот лишь поджал губы и взмахнул плетью. Она с громким хлопком рассекла воздух, и змей, получив команду, плотнее обхватил хвостом аквариум, взобравшись вверх. Люди галдели, а русал бился в воде, готовый к прыжку, только наг нависнет над открытой водой. Не так должно быть. Не так.       — Послушай, — зашипел Хаши, коснувшись красивой когтистой рукой стекла. Русал клацнул клыками и биться не перестал. Не услышал. Змей взобрался выше, акуленыш метнулся вверх тоже, почти выпрыгнув из воды, но все же страшился.       Неро еще раз хлопнул плетью, переключив на себя внимание публики.       Хаши навалился на аквариум, намереваясь столкнуть его с деревянной платформы прямо на грязный песок арены, усеянный крапинками крови минувших поединков. Русал замер, видно, разгадав его намерения, и вновь в беззвучном вопле разинув пасть. Теперь в его глазах застыл страх. Сколько же ему? На вид совсем молодняк, несмотря на мощное тело. Хаши сцепил зубы, снова толкнув цилиндр, навалившись на него всем весом. Змеиный хвост крепко обнял наполненный морской водой сосуд, а наг снова подумал о том, как должно быть изменилось море под натиском людской жадности.       Аквариум покачнулся, а русал забился с большей силой. Глупый, не понимает, что так он только приближает момент падения. Хаши обнажил змеиные клыки, услышав одобрительное гиканье публики. Он не мог знать, но среди зрителей на трибунах устроились и братья Крейзы в сопровождении своей любимицы — прекрасной Лисьей Принцессы, молодой кицунэ. А совсем рядом с ними сидел и Брайан Орсо, привезший русала в цирк.       — Как тебя зовут? — Хаши довольно близко подобрался к верху и очень надеялся, что его вопрос был услышан.       — Я убью тебя, — завопил русал, царапнув перепончатыми руками по обратной стороне стекла.       — Я спросил, как тебя зовут, глупец, — холодно прошипел Хаши и вновь качнул цилиндр. Публика ревела все воодушевленнее и даже начала его подбадривать. Будто он нуждается в бесполезных подбадриваниях.       — Сдохни, цирковая блядина, — акуленыш высунулся из воды совсем на немного, но Хаши видел, как со смоляных волос ручьями стекала вода, как бездонные глаза глядели на него из-под слипшихся ресниц. — Я убью тебя.       — Кто кого? — без тени улыбки спросил Хаши, снова взглянув на Неро. Тот не спускал взгляда, все наблюдал за развернувшейся сценой. Он бы хотел, чтобы Хаши вышел победителем, и он это знал. Всяк о своем заботится. Был бы здесь Ройд — русалочий дрессировщик — болел бы за своего питомца, это явно. Хотя благодушием, таким, каким мог похвастаться господин Лапланка, Ройд не обладал. Да и собственный помощник был куда дороже буйной скотины.       И тут Хаши сделал последний рывок, и аквариум полетел вниз под многоголосый вздох и рычание молодого русала. Стекло не разбилось, но соленая вода хлынула на песок вместе с растерявшимся морским монстром. Не теряя и секунды, змей метнулся к нему, тяжелой тушей придавив его к земле. Так всегда бывает, ну же, богатые скоты! Хаши поджал губы, заискивающе взглянув на трибуны, но бароны молчали, ожидая дальнейшего развития событий. Русал под ним заходился рыком, бился и бился в уродливом бессилии. Но на суше ничего его мощь не значит.       — Потерпи, — прошипел Хаши ему на ухо, и акуленыш вдруг замер. — Просто потерпи, — когтистые пальцы осторожно прошлись по его шее. Для публики он собрался душить, для русала — успокоить. — Я тебя не трону.       Дыхание его стало сбивчивым, жабры на боках и шее судорожно сжались, а взгляд — Хаши вдруг шумно выдохнул, ведь увидел в них почти детский страх.       — Давай же, убей его! — крикнул кто-то с трибун, и его поддержал веселый гул. Хаши медленно сглотнул, прикрыв глаза. Пальцы его скользнули к почти сухим жабрам. Несколько минут.       — Убей тварь! Змей поганый! Чего ты ждешь, эй!       — Спокойно, — зычно крикнул Неро, ожидая того же, чего и наг.       — Три сотни, чтобы тварь жила, — небрежно кинули с самого верхнего ряда, и Хаши метнул туда взгляд, безошибочно узнав голос Брайана Орсо — охотника на русалок.       Акуленыш, видно, тоже услыхал своего пленителя, вздрогнул, подняв голову, и Хаши подивился, увидев в его глазах не ненависть, хотя и там она плескалась, а тоску, такую, какой печалится океан.       По трибунам пронесся разочарованный ропот, но Рыжему Рыбаку никто перечить не стал. Хаши, конечно, не видел, но братья Крейзы одновременно усмехнулись.       Русала окатили водой и водрузили обратно в аквариум, куда-то утащив, а Хаши остался переводить дыхание. Скорее всего им недовольны. И недовольны — это еще мягко сказано.

***

      Этой же ночью змей выбрался из своей клетки с помощью заколки, доставшейся ему от матери, взломав ею замок, и выполз наружу. Такие побеги он практиковал уже несколько лет, по ночам блуждая по окрестностям цирка и заглядывая за чужие решетки. Так он считал скольких тварей замучили до смерти и заменили другими. Хаши верил в то, что обязан прощаться с душами ушедших, чтобы они нашли покой там, за пределами клятого цирка. Те, кто знали, прозвали его Жнецом, без насмешки и недоверия. Каждый здесь хотел бы отправиться на тот свет с чьим-нибудь прощением, и наг это понимал, поэтому продолжал раз в месяц взламывать замок собственной клетки и скользил по грязным тропам беззвучной тенью.       Нынче пустует вольер старого алконоста по кличке Стервятник. Хаши ненадолго остановился возле, напряженно вглядываясь в темноту и вдыхая затхлые запахи. Правда — никого, значит, Атаракт нанес свой последний удар на одном из выступлений. Лицо нага перекосила злая улыбка, он обнажил длинные клыки и протяжно зашипел, и печаль его отразилась о небеса, взволновав сонные звезды. Стервятника он знал без малого лет пять, нередко выступали вместе, еще когда цирк не избрал своей специализацией кровавые избиения и прилюдные пытки. Тогда людям нравилось смотреть легенду о крылатом человеке и желтом драконе, повествующую о светлой дружбе и верности. Но потом братья Крейзы решили, что такое больше не интересно, и Стервятник превратился из гордого птичьего сына в жертву, а Хаши был отправлен скучать в клетку и ждать своих выходов на арену.       И каждый такой выход был подобен сегодняшнему.       Змей самозабвенно коснулся грязных прутьев некогда обитаемой клетки и болезненно скривил губы, мысленно прощаясь со Стервятником — он был ему верным другом. Но на скорбь здесь уже ни у кого осталось ни сил, ни смелости, и Хаши поспешил обратно, на языке перекатывая настоящее имя умершего алконоста. Тага — как в старой, как целый мир, сказке. И некому будет вспомнить и пожалеть, ведь каждый в этом цирке занят лишь самим собой. Однако, до Хаши тоже дошли слухи о той, кто жжет костры. Старый мудрый змей не поверил бы в эти россказни, если бы однажды собственными глазами не увидел нечто чудесное.       Месяц назад, в один из таких же обходов, он краем глаза увидел то, как огненная лиса с дикими зелеными глазами защитила бедного Нэша от традиционного ночного изнасилования. Она прогнала жалких людишек прочь, подпалив тем пятки. И если Хаши называли Жнецом, то ее, эту смелую лису, величали Ангелом. Наг не предавал всему этому огромного значения, но почему-то в эту лунную ночь припомнил все шепотки, которые ему удалось подслушать, все восторженные восклицания и приглушенные голоса, твердившее одно и то же: Огненная Кицунэ положит конец цирковой тирании. Каким образом она это сделает, Хаши не интересовался, ведь его это совершенно не касалось.       И тут старый змей услышал шевеления и возгласы чуть в стороне. Но вместо того, чтобы опрометью броситься назад, к своей клетке, он осторожно двинулся вперед, не то воодушевленный вспомнившимися слухами, не то просто для того, чтобы умалить душевные тяжбы от смерти Стервятника. Так или иначе, здесь каждый сражается сам за себя.       И поэтому Хаши почти не удивился, когда увидел акуленыша в окружении цирковых работников. Двое из них постоянно участвовали в истязании Нэша, и еще трое были подручными Ройда, русальего дрессировщика. Наг хорошо помнил их лица. И сейчас человеческие мужланы глумились над распятым посреди корпуса русалом, почти высохшим к слову. Что-то внутри Хаши щелкнуло, и он замер во мраке, наблюдая за происходящим из-за старого фургона.       — Ну что, зверюга? — расхохотался Седрик, примкнув губами к горлышку зеленой бутылки. — Хозяева дали добро научить тебя хорошим манерам, — значит, змей успел к самому началу.       В ответ на это русал свирепо зарычал и дернулся, но стальные кандалы крепко удерживали его руки по обе сторону от вбитых в землю столбов. И наг понял, что его так смутило в русале — на его лицо был нацеплен уродливый намордник, скорее для унижения, нежели для безопасности. Акуленыш ощерился, снова подался всем телом вперед, но так и остался беспомощно висеть, открытый для наказаний. Хаши вдруг сравнил его с Нэшем, что был вынужден каждую ночь ублажать чертовых ублюдков, и неожиданно для себя ощутил дрожь где-то на уровне сердца. Наг же сам касался русалочьей шеи, и знает, какая кожа там нежная и юная еще совсем. Сам русал — еще мальчишка в сравнении с его-то шестью сотнями. Так как же так?..       — Облейте его, пока не сдох раньше времени, — коротко приказал Тревор, второй из тех, кто был завсегдатаем в клетке Нэша, и тут же кто-то из присутствующих окатил русала водой. Тот глубоко вздохнул, жабры его судорожно сжались — Хаши успел увидеть, прежде чем Седрик заслонил обзор, подойдя к акуленышу вплотную.       — А теперь я тебя хорошенько проучу за то, что изодрал бедолагу Клима. Чтоб на всю жизнь запомнил.       Хаши на подсознательном уровне догадался, что ему пора было отсюда убираться, но он не мог и с места сдвинуться, смотрел на то, как Седрик ударил тяжелым ботинком по акульему хвосту, а потом еще раз и еще, пока несчастный русал не заскулил от бессилия и боли. О похотливом нраве циркового работника знали все, и для нага не было секретом то, что произойдет дальше. Змей лишь тихо вздохнул, когда человеческий мужлан рывком раздвинул паховые пластины, а Тревор вновь облил акуленыша водой. Хаши не был отчаянной кицунэ, которая напала на людей, чтобы защитить Нэша, и в этом не было ни трусости, ни храбрости. Желтошкурый наг просто хотел жить.       Русал распахнул от боли глаза, когда Седрик сунул в него пальцы, остервенело двигая ими изнутри, словно пытался вытащить из мутанта все внутренности вместе с душой. Наг вцепился в деревянную обивку фургона, напряженно наблюдая за происходящим в паре метров от него. Он слышал запах страха, которым веяло так сильно, что можно было задохнуться. Глупый русал! Зачем только откликнулся на чарующую песнь Брайана Орсо! Хаши свел брови к переносице, силясь отвернуться, но вот что-то сильное не позволяло ему это сделать, словно само небо умоляло его остаться этой ночью здесь, чтобы разделить чужую боль пополам.       — Так-то, скотина, — довольно проговорил Седрик, с хлюпаньем вынув пальцы из русалочьего ануса. — А хуя у него тоже два, как у змеенышей.       Наг шумно сглотнул и опустил взгляд на раскрытые паховые плавники, и сглотнул еще раз, когда ощутил дрожь во всем теле. Он не хотел, чтобы акуленыша касались там.       — Вставь ему уже. Пусть побрыкается, гордяк проклятый, тьфу!       Что же ты, старый одинокий змей с лицом юным и прекрасным! Ведь ты никогда не был ни к кому привязан, а тут сердцем прикипел к мальчишке, которого только раз в жизни и видел.       Но Хаши-то знал наверняка, что сердце его не ошиблось, и сжимается оно сейчас от боли не просто так. И он взмолился, подняв глаза к небу, как не молился еще никогда, чтобы этой ночью луна смилостивилась. Но луноликая была равнодушна и молчалива, а русал вдруг зарычал и задергался. Наг глянув в его сторону, искривив губы в болезненной гримасе, но был бессилен. По-хорошему, сейчас бы вернуться обратно в клетку и позабыть эту ночь как страшный сон, позабыть сегодняшний бой и глаза, чернильно-черные, темнее ночи.       Хаши не хотел смотреть, но как-то самой собой вышло то, что он увидел, как член Седрика с трудом протиснулся в узкую русалочью задницу, девственную и невинную. Не хотел, но на его глазах цирковой ублюдок начал с остервенением трахать акуленыша, ухмыляясь его жалостливым всхлипами. Мальчишка, мальчишка, совсем мальчишка! Наг вонзил когти в свои щеки, с ужасом распахнув глаза, и смотрел на творящийся кошмар, и сердце его судорожно металось в груди, бессильное и жалкое. В глазах черных застыли слезы, и русал его заметил, но Хаши только бесшумно выдохнул, надежно спрятанный тьмой.       — Так вас всех и надо! Твари проклятые! Уроды! — орал Седрик, входя глубже, хотя куда уж глубже, если по белому акульему брюху уже ручьями текла кровь. — Однажды вы все окочуритесь, ублюдки.       — Ты сдохнешь быстрее, человек! — неожиданно прорычал русал, и Хаши поднял взгляд, заметив на его лице свирепый оскал и решительную непоколебимость. — Все вы. Рано или поздно, — удар по лицу. — Захлебнетесь, — удар. — В собственной, — удар. — Жестокости.       — Закрой пасть! — истерично выкрикнул мужик, и его член, вымазанный в крови и сперме, с омерзительным хлюпаньем покинул русалочье нутро. — Сопляк! — Седрик еще раз заехал кулаком тому в челюсть, а потом кто-то из его товарищей огрел мутанта прутом по спине и груди, опухшим паховым плавникам и замаранного кровью хвосту.       — Ройд велел проучить, а не убить, — мрачно напомнил Тревор.       — Помню, — огрызнулся Седрик, на последок плюнув русалу в лицо. Тот лишь поморщился, мрачно усмехнувшись. — Уходим. Пусть ночку так повисит, — с гоготом и издевками мужланы ушли омывать «прекрасный вечер», а Хаши, ни секунды не медля, выполз из своего укрытия. Судя по тому, что они оставили акуленыша без доступа к воде, пару раз приложиться к бутылке эти цирковые тупицы уже успели.       Русал только скользнул по нему взглядом и бессильно уронил голову на грудь, поморщившись от боли. А он молодец, крепко держится… Нэш бы на его месте уже разрыдался или отключился — все одно. Наг осторожно приблизился к нему, без слов потянувшись руками к веревкам, что удерживали его тело над землей. Если постараться, Хаши сумеет дотащить его до русальего корпуса, опустит в воду и дело с концом. А утром уже Рейджи посмотрит его раны. Змей невольно опустил взгляд на алеющие полосы от хворостины и припухшие паховые плавники, нахмурившись.       — Я тебя развяжу сейчас. А ты постарайся не впиться мне в глотку.       — Понял, не тупой, — мрачно отозвался акуленыш.       — И вопросов не задавай.       — Не собирался.       Хаши кивнул сам себе и аккуратно разорвал когтями веревки, ловко поймав мутанта под руки. Кожа его была холодной и сухой, и наг даже вздрогнул от близости чужого тела, на миг растерявшись. Он так давно никого не касался, несчастный старый змей.       — Как тебя зовут?       — Мако, — последовал короткий ответ, и Хаши скривил губы от того, как отстраненно он прозвучал.       — Меня — Хаши.       — Без разницы.       Вопреки своим словам Мако обвил шею нага крепкими руками, прижавшись всем телом, и судорожно вздохнул. Ему, как раз, было с большой разницей. То ли защиту в нем почуял, то ли возможность пережить эту ночь, но русал явно не собирался сопротивляться или агрессировать. Был тих и спокоен, а змей, в свою очередь, почему-то сглотнул, ощутив, как дрогнуло сердце. Но, справившись с минутным наваждением, Хаши поудобнее перехватил акуленыша, одной рукой уцепившись на спину, а вторую завел под хвост. Мако уткнулся носом в его плечо, и нага окончательно выбило из колеи. Слишком близко и жарко.       Кажется, припухшие паховые плавники вжались в змеиный бок, и с этими странными ощущениями Хаши аккуратно двинулся в сторону русальего корпуса, упрашивая луну, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Он не мог позволить себе привязаться, ведь потом будет нестерпимо больно.       Но глаза русала были доверчивы и темны, уж не было в них былого хищного блеска, лицо совсем молодо и невинно, словно старый змей нес на руках мальчишку, которому не посчастливилось услышать чарующую песню Брайана Орсо. И вместе со всем этим Хаши ощутил непосильное желание защитить Мако любой ценой, как лисица-кицунэ защищала своего Нэша. Змей хотел свободы, не своей, а его.       — Почему ты здесь? — вдруг спросил Мако, крепче его обняв.       — Пришел, — отозвался Хаши, а потом добавил чуть погодя: — К тебе пришел.       И только сказав во слух, понял, что это было абсолютной правдой.       Старый наг в одночасье позабыл о собственной шкуре, найдя потаенный смысл в чужом дыхании.       Гляди же проклятый цирк! Твои уроды становятся все боле сильнее.