Поцелованный богом

Аято отсутствовал уже достаточно долго, Мико явно успела начать нервничать хоть и виду не подавала, старательно подтрунивая над молчаливым Венти. Архонт то и дело делал глотки алкоголя, ожидая развязки, Дилюк сидел за столом, словно манекен, он явно ушел в себя, пытаясь обдумать как поступить. Венти покачал головой. Сложная ситуация. Пусть по всем статьям Крепус был не прав, но бард прекрасно понимал, плохими людьми не рождаются — ими становятся, и за каждой проблемой с головой всегда прячется старая неприятная история. Что случилось с Крепусом Рагнвиндром? Что послужило началом конца? Сложно понять. Пока что архонт искренне радовался тому, что самые важные слова были сказаны, и пусть будущее зыбко, уже понятно, что бы не случилось, этот путь они пройдут вместе. Забавно, долгое время именно Дилюк уберегал его от таких смешных детских глупостей, стараясь поддержать и позаботится, а сегодня они явно поменялись местами. Сейчас Дилюк потерян и во всех смыслах взрывоопасен, и даже если бы они не помирились, он все равно бы сделал все, чтобы ему помочь. За него стоило побеспокоиться так же как и за тех, кто вокруг него, чтобы беды не вышло. — Папа! — Тисато почувствовала, что отец у двери, первая и ринулась его встречать. Мико не сдвинулась с места, явно пытаясь не показывать насколько беспокоилась. Аято подхватил дочь на руки. — Они ушли. Причем так быстро и грамотно сработали, словно почувствовали что-то неладное. Мои руки связаны в Ли Юе, поэтому я могу лишь предполагать куда они направились. Они подавали несколько прошений, желая укрыться на Инадзуме, вероятно попытаются туда попасть нелегально, но все же их мотивы мне совершенно не ясны, — без лишних предисловий сказал Камисато. Камисато сел возле жены. Он был обязан своей жизнью архонту свободы, он считался другом их региона и в частности великого сегуна, но сейчас его наплевательское отношение к некоторым моментам могло принести проблемы Инадзуме. Если бы кое-кто уничтожил Лоуренсов раньше, то сейчас не пришлось бы думать, что натворит одна из них вместе с очень хитрым старым пройдохой. — Я успел узнать многое и о Лоуренсах и о неком Крепусе Рагнивиндре, поэтому я предупреждаю, что единственная попытка устроить нечто неподобающее в нашем регионе, — и я приговорю их к смерти, — вынес вердикт Аято. Дилюк даже не отреагировал. Создавалось ощущение, что он не слышит слов главы клана Камисато, больше того, даже враждебный тон, тщательно сдобренный вежливостью, казалось, прошел мимо ушей Дилюка. На самом же деле мужчина искренне старался сдержаться. Просто потому что никто не смеет говорить с их архонтом так, прямо в лицо. Одно дело — судачить по закоулкам, другое — напрямую обвинять в том, что святой Барбатос допустил ошибку, не вмешиваясь в старую вражду региона и одной известной семейки, которая всем попила кровь. Почему-то остальные слова, о том что отца могут казнить вместе с его пассией, совершенно не зацепили Рагнивиндра. Откровенно говоря, отец практически умер для него тогда, когда он сидел в комнатке Элизабет Лоуренс вместе Эолой, слушая, как такой правильный и справедливый папа в деталях рассказывал о смерти Фредерики Гуннхильдр, о махинациях с благотворительностью и прочими, очень мерзкими делишками, которые он совершал во благо собственного кошелька и обожаемой сволочи. Венти отставил рокс с алкоголем. Яэ тревожно посмотрела на Аято, словно пытаясь на лбу выжечь слова — берегись. Камисато понял, кажется, перегнул палку но в данной ситуации… — Браво-браво, Господин Камисато. А с каких это пор вас палачом назначили? — бард встал со своего места, — а может судьей? Вы так тревожитесь о судьбе Инадзумы, о судьбе семьи, воистину достойно похвалы и уважения, но вы порой не понимаете цены каждого вашего слова. Раз уж всем так хочется поиграть в судей, о Мико, я уже вижу, ты готова действовать, а мы, по сути, заперты в клетке из электричества, которую вот-вот затопят водой. Я-то выживу, а вот что будет с Дилюком — кто знает. Вы пытаетесь ставить условия, чтобы моя реакция на ваши слова была либо разрешением уничтожить неугодных вашему региону людей во благо «безопасности», либо предать моих пусть и непутевых, но все же моих людей. Лоуренсы пока не несут опасности Инадзуме, в прочем, вы же кичитесь правилами и порядками, если вы упустите что-то под своим же носом, то копейка вам цена и вся ваша великая Трикомиссия — кучка напыщенных зануд. Дилюк повернул голову на барда. Еще никогда тот не вел себя подобным образом. Венти, слегка ухмыляясь, на деле больше скалясь, как та самая Мико, сверлил Камисато взглядом. — А если они все же натворят? — твердо спросил Аято, удивляясь переменами в барде. Вот он, тот кто сражался с сегун Райден и тогда показавший достаточно умений. Не просто бард с улыбкой на лице и алкоголем в бокале. Кто-то другой и совершенно новый. Возможно, не так уж силен, но точно далеко не глуп. Даже больше, чем не глуп. Вероятно, он опасен, и действует исходя из каких-то личных побуждений, ни один другой человек, а может даже и архонт, в угоду своим принципам добровольно не откажется от того чтобы чужими руками избавиться от головной боли своего региона. А тут, посмотрите-ка, вступается. С другой стороны, возможно, беспокоится за некую огненную личность, отец которого спутался с этой самой Лоуренс и не хочет проблемной развязки. Мда уж, интересно ситуация складывается, выпутаться будет сложно. — Тогда и будем принимать решение. Но не глава клана Камисато собственной обнаглевшей персоной и его дорогая супруга, — в тоне барда появилось снисходительное ехидство, — А я и ваш архонт. А также судьи, которых выберут обе стороны, а не те, кто сам себя назначил главным. И не вам тут ставить условия, Господин Камисато, поверьте, вы больше, чем думаете, мой должник, и даже появление вашей дочери моя великая милость, — видя, что Аято уже занес его и Дилюка в список врагов и, более того, врагов очень опасных, едко сказал Венти. Ему стало обидно, что, несмотря на все хорошее, что было сделано от чистого сердца, есть личности, которые готовы поверить в любую интригу. А вот тут уже, пусть Господин Камисато вместе с Госпожой Яэ получат то, во что верят, иначе научить их не получится. Не хотят по-доброму — что же, им объяснят на понятном языке. — Святой Барбатос, да вы много на себя берете! — прорычала Мико. — Так же как и твой муж, который видит опасность там, где ее нет, — хмыкнул Венти, разводя руками, — Зачем вы создаете семью, раз трясетесь от появления в Инадзуме пары старых прохвостов? А потом бездумно «предупреждаете» о своих намерениях зная мою реакцию. Мико оскалилась, показывая лисьи клыки. Вот же дрянь, ну ничего, как только сегун узнает об этой истории то кое-кому не поздоровится. — Понял-понял, ты уже готовишься все рассказывать Эи, — насмешливо протянул Венти, видя реакцию кицуне, — Ну раз уж у меня нет перед вами секретов, то и у вас тоже больше не будет. Итак, история большой удачи, которая на самом деле создана руками одного доброго дурака, да судя по всему дурака, — бард пригладил свои рукава, не забывая внимательно наблюдать за супружеской парой на диване. Казалось, он готовится к выступлению перед гостями, читать некий любопытный монолог. — Однажды великий сегун Райден, прекрасная властительница региона Вечности, в народе больше известного как Инадзума, оказалась в замешательстве. Она искренне не понимала, что творится с ее фамильяром, хотя и видела, Гудзи растеряна, и впервые боится ее по-настоящему. И пока наставница храма Наруками свято верила в то, что ее тайны скрыты и ее мучила совесть перед своим же архонтом, Эи обо всем знала с самой первой минуты. Не стоит недооценивать связь фамильяра и архонта, даже самые искусные кицуне, используя весь опыт, не смогут чего-то утаить от своего архонта, максимум оттянуть момент, когда хранитель региона об этом узнает и то, ненадолго. Дилюка, нет, даже Аято поразила реакция Мико. Молодая женщина сидела с округлившимися глазами, явно позабыв о том, что она сама едва ли не богиня коварства. Сейчас она опять напомнила Камисато ту самую перепуганную дамочку, что дневала и ночевала у его постели, пока он цеплялся за жизнь. — Не надо ее мучить. Я все понял. Но и вы поймите: любая опасность для Инадзумы это, прежде всего, опасность. Я приношу самые искренние извинения и в первую очередь дам знать вам и сегуну, если эти двое что-то натворят. Даю слово: без вашего решения жизни их не лишать, даже если мне придется их защитить до вынесения справедливого суда с вашим участием, — Аято извинился перед архонтом, видя, Яэ очень не хочет, чтобы Барбатос продолжал. Особенно в такой манере. Сейчас наилучший выход — дипломатия и осторожность, Камисато даже представить не мог, что своими словами разбудит в Барбатосе нечто настолько темное, что оторопь брала. Бедная Мико действительно долго принимала свою привязанность и еще дольше готовилась отстаивать ее даже перед сегуном. Как же она радовалась, когда архонт хорошо отнеслась к их отношениям, она несколько дней сияла еще больше обычного веря в то, что именно ей удалось пояснить сегуну насколько все правильно складывается. А вот как вышло на самом деле, архонт Инадзумы посоветовалась с архонтом Мондштадта, и последний очевидно сжалился и решил встать на сторону Мико, хотя и недолюбливал кицуне. Или же он помог Яэ с надеждой на будущее, так сказать услуга, которая потом может принести толк. Грамотный ход. Как ему удалось изменить мнение Эи? Все просто: если он смог найти общий язык с остальными архонтами, то дипломатии и умения мягко манипулировать ему не занимать. К тому же, Барбатос на особом положении у Эи и Моракса, они считают его любимым пусть и непутевым другом, который вносит в их рутинное существование что-то новое своей суматохой. Камисато мысленно клял себя, что даже не подумал чьих рук это дело. Как-то слишком счастливы они были с Мико, несмотря ни на что. А потом свадьба, рождение крошки-Тисато. Никто и не думал о замысловатых планах, больше того в сторону Мондштадта или Ли Юе никто не смотрел, ну, сошлись старые друзья, сменив статус из близких людей в любовники, разошлись, да все равно, это боги, и судить их люди права не имеют. Главное — что за морем тихо и в Инадзуме мир. — Хватит делать вид, что самый главный тут. Я тоже понимала, что от Эи многое скрыть не получится. Но теперь, очевидно, не только мои просьбы так повлияли на ее мнение, кое-кто неплохо промыл ей мозг. Как только она тебя послушала? — стараясь подавить раздражение, спросила наставница храма. Бард пожал плечами. Камисато отвернулся, мда уж. Ну и архонт с виду тот еще простак, хоть и понятно не дурак, но сегодня он явно показал себя с новой стороны. Он будто как минимум в курсе многих событий, как максимум причастен к самым важным, и все это будто не нарочно. — Просто интересно, все карты раскрыты, но, по сути, эта информация безвредна. Что ты собирался делать, если бы мы все-таки напали? — не сдавалась Мико. — О, просто обиделся. Причем, во второй раз. Вокруг тотальная несправедливость, вы меня и на свадьбу не позвали. А тут еще и решили во враги записать, вмешиваясь не в свое дело, — пожал плечами Барбатос, слегка успокоившись. У него явно отлегло от сердца, когда Аято дал слово вести себя как подобает и извинился пусть и ради супруги. Камисато верны своему слову больше, чем кто-либо, так что Аято он был склонен доверять. — Обиделся, так я и поверила, — скривилась кицуне, — и в целом, я отправляла приглашение, да вот только никто не ответил. Кто-то безбожно пил, зализывая сердечные раны, прячась под боком старины Моракса, в Ли Юе, — уколола барда кицуне. Венти не переменился в лице, но бокал с алкоголем взял быстрее чем обычно, Дилюк понял: женщина права, очевидно, и Барбатосу было сложно в то время. — Какая осведомленность, да ты буквально шпионила за мной. Что, идей для романов не хватает? Да и что я вам могу сделать, зачем мне это? — Венти отмахнулся от Яэ, хотя и хотелось сказать ей что-то более язвительное. — Он бы стравил нас с сегун Райден, устроив что попало в Инадзуме. Разве не понятно, что тот кто то и дело «случайно» появляется в истории в очень важные моменты, очевидно обладает отличной стратегией. Он не ключевое звено цепи но одно из тех кто начал ее сплетать и кому как не ему стоит всего лишь вовремя дернуть за верные нити. Одно его слово сегун Райден насчет сегодняшней беседы и моего решения убрать неугодных но все же ключевых людей страны союзника и она подарит мне то еще наказание. Святой Барбатос готов, угрожая моей безопасности, тянуть тебя за ниточки, — мрачно вынес вердикт Аято. Мико тихо вздохнула, как знать может и прав дорогой муж, после сегодняшних слов Барбатоса он открывался с новой стороны. — Господин Камисато, вы драматизируете. Я просто везучий и не люблю, когда поступают не честно. Пока кто-то не виноват, судить его не стоит. И да, я не монстр, чтобы кого-то шантажировать, я просто поступил так как вы. Ну-с, встреча была прекрасной, Тисато успела уснуть. Ей лет пять уже верно? Ты родила сразу после той истории, когда Аято отравила Аяка? Да пять лет прошло… — покачал головой бард, отмахиваясь от слов Камисато как от нелепой выдумки, воистину чушь, до такого бы он никогда не опустился без лишней надобности. Слишком высока цена подобных политических игр. Аято цокнул языком. Все знает. Воистину ветра доносят, понятно, как он выжил в войне архонтов, эта заноза компромата на каждую семью имеет! Ох, и недаром его Мико называет занозой в пятой точке, воистину супруга еще мягко с ним обходиться. — Да, пять прошло, — хмыкнула Яэ, — И Аяка просто ошиблась. Все могут ошибатся. Ее простили и поверь, лучшей тети для своей дочери я не вижу. Венти фыркнул от смеха. Ох уж эти ненормальные, воистину идеально друг другу подходят. Мико была готова разорвать Аяку, а теперь разорвать за Аяку. Хотя, как знать что там поменялось, возможно сестра Аято действительно сбилась с пути а потом нашла в себе силы искупить вину и сейчас наконец-то все наладилось. — Спасибо за разговор и встречу. Ну на годовщину-то я вас навещу, давно не был в Инадзуме. Эи мои самые теплые приветствия, а мы пойдем нам пора. Дилюк, мне кажется, мы уже слишком наговорились с моими старыми знакомыми, прости меня, что все так затянулось. Рагнивиндр уже ничему не удивлялся. Только на его глазах вскрылось несколько серьезных тайн одного из самых главных кланов Инадзумы, была доведена до ошарашенных глаз сама фамильяр архонта Инадзумы. А самое главное — он сам получил очень ценный урок. Конечно, есть что обдумать, но и прежней злости на отца не было. Возможно, Венти часто ошибался, но сегодня сказал очень верную вещь — не судить кого-то, не имея на это права. И кто он такой, чтобы судить Элизабет Лоуренс или своего отца? Появятся эти двое в Мондштадте — проблема Ордо Фавониус и только в крайнем случае полуночного героя. Натворят беды в других регионах — пусть разбираются местные власти. Он не судья и не тот, кто может себе позволить убить кого-то просто потому, что считает это правильным. Уж слишком высока цена таким выходкам, вот уже один манипулятор просчитался, Аято Камисато и сам не понял, что переступил некую грань, которая вывела из себя архонта настолько, что тот поставил его на место. А человек-то очевидно неглупый, так, слегка занесло, как говорят в Мондштадте. К тому же, у Крепуса Рагнивиндра два сына. И второй имеет полное право на свое решение, Кейя пусть и остался без винокурни с небольшим презентом в завещании, но все же Крепус был и его отцом. Непутевым, но отцом. Как знать, что думает Кейя о ситуации. Было бы неправильно лишать его права выбора. — Я рад такому знакомству. Это было полезно и расставило многое на свои места в моей ситуации. Знаешь, наверное пора вернуться домой и оставить все как есть. В любом случае, поездка вышла интересной, мне будет, что вспомнить, я рад знакомству с вами, Господин Камисато, и вашей семьей, — признал Дилюк, вставая с кресла. Молодой мужчина совершенно спокойно протянул руку Аято, словно предлагая ему мировую, заключая некое соглашение, что сегодняшний вечер не повлияет на будущее в той мере, которая вызвала бы вражду. Венти захлопал ресницами, удивляясь не меньше чем Эи, которая до этого успела побывать в легком ступоре. С плеч Дилюка словно камень свалился. — Вот как, было бы неплохо. Я рад, что ты так решил, — выдавил из себя Венти, глядя на эту картину. Аято встал со своего места и ответил крепким рукопожатием. Что же, как бы не складывалась ситуация, враждовать сейчас смысла никакого нет. Кто знает, что там будет дальше, но, кажется, Дилюк Рагнвиндр выбрал тропу мира и сумел удержать себя в руках. К тому же, судя по всему, и с архонтом он найдет возможность поговорить, вероятно, склонив вернуться в более бесшабашную ипостась, оставив все проблемы позади. — Кстати, я знаю, чего ты сюда приехала Мико. Не тягайтесь с Фейюнь, они не дадут вам развернуться в полную силу. Кицуне, уже ничему не удивляясь, фыркнула. — Судя по тому, что я услышал от дедушки, они костьми лягут, но будут стараться монополизировать рынок. Фейюнь стабильная, проверенная веками компания, не в их интересах пускать кого-то другого на свой рынок, чтобы допустить даже минимальной конкуренции. Уж если они с Торкатто не связались, а у тех достаточно репутации, то даже с божественной кицуне могут обойтись невежливо. Камисато слегка сощурился. Дилюк спокойно смотрел на него, взглядом давая понять, на что следует обратить внимание. — Мне тоже так показалось, — медленно произнес Аято, — В любом случае, мы познакомились с замечательными людьми, и поездка вышла очень уютной. Семейной. Буду рад вас видеть в Инадзуме, — чинно ответил Камисато стараясь быстро запомнить, что возможно у Мико на рынке появится союзник в виде деда Дилюка Рагнивиндра. Торкатто, нужно срочно искать некого Торкатто, и давать понять, что они могут работать вместе. — Взаимно, буду рад видеть вас в Мондштадте, — в тон мужчине ответил Дилюк и вывел Венти из комнаты. Бард прошел несколько шагов от двери, а затем остановился. — Я все понял! Он же теперь твоему дедушке в коллеги, или как это называется, набиваться будет, и вдвоем они будут трепать Фейюнь. Дилюк, ты лисица не меньше, чем Мико. Бизнесмен, ничего не скажешь. Пока Син Цю нет в Ли Юе, я помочь не мог, но сейчас эти двое явно найдут способ потеснить остальных. — Я просто забочусь о семье ничего больше. Пойдем, я думаю, мы сможем уехать отсюда до вечера. *********** Обратно было принято решение добираться на корабле. Венти предложил навестить Эолу в Терновом порту, а оттуда направиться на винокурню. Затея показалась хорошей, к тому же Дилюку было даже любопытно поплыть обратно, а не поехать. На корабле молодой мужчина еще ни разу не путешествовал, а вот по Венти было видно, он знает и об этом способе преодолевать расстояния крайне много. — Так, смотри. Ищем корабль Алькор. У них глава флота — Бей Доу — очень опытная морячка, — я пару раз с ней плавал, поразительная личность. — Ты буквально всех знаешь. С тобой страшно путешествовать, повсюду знакомые лица, — Дилюк следовал за Венти сквозь толчею в порту. Удивительное место, огромное количество иностранцев, странных существ, мда уж действительно Ли Юе — пристань для самых разных кораблей. В Мондштадте ничего подобного он не видел даже во время наплыва людей на Луди Гарпастум. — Страшно интересно. О, я уже вижу ее! Ну, я же говорил, что как только все расскажем мадам Пин успеем на корабль я этот порт знаю, как свои пять пальцев! — гордо сказал Венти. Сквозь толпу моряков, уезжающих и провожающих виднелась фигура высокой женщины с мечом на поясе. Венти отпрянул, его кто-то дернул за руку, Дилюк приготовился начинать разборки но вежливый блондин в одежде инадзумцев покачал головой и указал рукой подальше. И тут Дилюк вспомнил, что это тот самый парнишка, которого он когда-то видел в Инадзуме, и он искал собор. — Не советую обращаться к капитану, она в ярости. Венти, святой Барбатос, кто угодно, говорю как тот, кто не желает видеть вашего публичного линчевания, она на вас наброситься тигрицей, — очень тихо начал предупреждать Кадзуха. Венти застонал. Нашли. Ну вот… Что за люди! — Прошу прощения, просто любопытно, что он натворил, — вмешался Дилюк, с любопытством глядя на недовольного Венти. — У капитана Алькора главное правило — ни капли алкоголя на корабле. Однажды она приняла на борт Венти, предупредив того, чтобы тот следовал правилам, бард принял эти условия, всю дорогу до места назначения казался трезвым и очень радовал моряков музыкой. Венти сощурился и втянул голову в плечи. Дилюк глубоко вздохнул, кажется, многое становится на свои места. — А потом в его каюте под кроватью нашли девять пустых бутылок из-под вина. Капитан поклялась спустить с него семь шкур, а остальные моряки в восторге. Выпить так, чтобы даже Бей Доу не заметила, еще и столько алкоголя. Так сказать, они, конечно, в ужасе от того, что с вами сделает капитан, но и уважения к вам не занимать. — Венти, как ты так умудряешься? — Чего ты смотришь, будто я убил кого-то? — забубнел бард, — это идиотское правило для тех кто пить не умеет, а я умею. Я же не дерусь не устраиваю скандалов, святой практически! — Ах ты дрянь! От этого возгласа не по себе стало многим. Часть порта просто замерла, почти синхронно после рыка Бей Доу. Женщина ловко спрыгнула с бочки и направилась к барду. Кадзуха приготовился спасать чью-то летающую тушку во имя того же Мондштадта. Хотя и была надежда, что архонт улетит, сейчас спорить с Бей Доу даже богу не рекомендовалось. — Беременных не бьют! Оставим прошлое в прошлом, как я рад вас видеть, капитан, спешил поделиться радостной вестью! Бей Доу застыла, глядя на барда, который с самым честным видом улыбался ей вовсю. Кадзуха взмолился, чтобы не рассмеяться. Дилюк закатил глаза. Цирк, просто цирк! Если с Венти каждая поездка такая, то так и поседеть можно. — Это правда? С твоим-то талантом искать приключения и врать на каждом шагу, — я тебе не верю! — Я соврал только во имя вина, а это почти не ложь! А сейчас и вовсе, да как можно меня подозревать в чем-то, — торопливо начал врать Венти, искренне надеясь, что Бей Доу поверит ему. Да, она всего лишь смертная, и он может от нее как минимум улететь. Но это будет на глазах сотен людей в порту и откровенно говоря страшно представить, как он подставит свой регион такой выходкой. Уже и так про него как про архонта говорят, что попало, жаль собор и рыцарей, не хватало, чтобы с них смеялись. — Это правда, он беременный и очень больной. Я везу это несчастье домой, вот и нуждаюсь в корабле, который точно доберется до места назначения, на котором ни капли вина и адекватные люди. Мне посоветовали вас, — совершенно спокойно объяснился Дилюк, в упор глядя на капитаншу корабля. Бей Доу покачала головой, внимательно глядя на мужчину. На лжеца не похож и, судя по всему, личность серьезная, чего одни плечи и руки стоят — опытный мечник, а вот на руке висит струна из лиры — явно подарочек от барда. Мелочи сходились, кажется они близки. Никому другому, только безнадежному романтику, не придет в голову подарить струну своей лиры, и только второй безнадежный примет этот подарок, еще и будет носить на видном месте. Мда уж. Ладно, в этот раз она будет еще внимательнее, но сейчас поверит словам мужчины и его личного приключения с косичками. — А вы, я так понимаю, тот несчастный отец ребенка? Ладно, пусть живет. Хоть и неплохо было бы оттаскать его за уши, — проворчала женщина, — Следите за ним и головой отвечаете за него. Бей Доу замялась, вроде бы темы иссякли, можно уходить вот только ее смущал странно бледное лицо Каэдхары. — Кадзуха, что с тобой? На тебе лица нет. Эй, поэт, прекращай, я бы его не убила, так, уму разуму поучила, я же не живодер. Идемте, я вам тут не перевозчик всех, кто попросит, вы не единственные гости на корабле, и еще я этого красавца я еще и расспрошу, как он после девяти бутылок красного крепленого вина остался не только на ногах, но и будто трезв! — кивая Венти, заявила капитанша, — Отправляемся через час, ждать никого не буду! Бей Доу удалилась. Венти выдохнул. Минус одна проблема. — Теперь точно надо выпить, у меня сердце в пятки ушло, — признался бард, радуясь, что обошлось без происшествий. Дилюк безмятежно улыбнулся. Венти поежился. Улыбка, конечно, милая, но вот мина больно странная. — О чем ты? Беременные не пьют. Совсем не пьют. Плывут на корабле тихо-тихо до Тернового порта и совсем-совсем не пьют. — Ты монстр. Я так понимаю, искать другой корабль, на котором мне можно выпить пару бокалов вина, чтобы спасти мои истрепанные нервы, ты не хочешь. — А разве дело в корабле? Венти. Беременные на любом корабле не пьют. Идем, усадим тебя куда-нибудь, чтобы не укачало, упаси архонты, — еще безмятежнее, крайне заботливо сказал Дилюк, обнимая его за плечи рукой. Венти скривился, но пошел за Дилюком. Вот же не человек, а мститель. Маленькая ложь, и то во спасение если не жизни а как минимум репутации, а он уже давай, издеваться. Где он только набрался этой ненависти к вину, Крепус, что ли, рецептурами в детстве так достал. ************* Корабль плавно двинулся прочь из порта. Венти сидел прямо у носа корабля, глядя на постепенно отдаляющуюся пристань, Дилюк, облокотившись об ограждение, перебирал волосы барда, так же смотря то на море, то на пристань. — Ли Юе такой странный город. В нем словно дышать сложно. В Мондштадте хватает своих интриг, но там все совсем иначе. — Согласен. Ли Юе утопает в роскоши, договорах и прочем и порой, меня это душило. Только в Мондштадте я могу расправить крылья, — намекая на полную свободу, пояснил Венти. — Будешь жить у меня? Мне кажется, — Дилюк посмотрел на начищенную палубу, затем на Венти, который, склонив голову смотрел на него снизу вверх, как любопытная птица. — И что там тебе кажется? Я еще сто раз подумаю, чем отправляться в твое царство вина и парадоксальной трезвости, у меня Каспиан, надо вас нормально еще познакомить. Дилюк почувствовал странное опустошение. Пусть тон у барда был такой несерьезный, но все же он будто искал повод отказаться. Он уже в который раз уходил от подобных тем, взять хотя бы те слова на Луди Гарпастум перед их ссорой, он даже не подумал, что может быть с кем-то так долго вместе и в прямом смысле стать чьим-то супругом. Может, для архонтов время бежит иначе, может и Венти принимает отношения как-то по-своему. — Да прекрати же! Перееду, хватит уже, знаешь, как я скучал? Все наладиться, — бард вспорхнул со своего места, кладя руки на плечи мужчины. Отлегло. Все же порой он мастер сам себе напридумывать. Дилюк наклонился, чтобы поцеловать барда и наконец все стало на свои места. Венти ответил ему так же искренне и ласково, словно не было всего того, что на них свалилось. Обнял его в ответ, давая даже приподнять над палубой, чтобы усадить на ограждение и получить роскошную возможность целоваться так долго, как когда-то в шепчущем лесу скрывшись от всех. ********** — Так-с, вы смотрите, мы заедем в Терновый порт, высадим моего друга и его, я так понимаю, супруга, и дальше до Снежной без остановок, — Бей Доу на секунду отвлеклась от своего маршрута чтобы посмотреть на вторую пару, которую ее попросила взять на борт сама Нин Гуан. Немолодые муж и жена, состоятельные, молчаливые и очень себе на уме. Странно, но мужчина походил на того мечника, с которым пришел бард. Были какие-то общие черты. — Скажи им, чтобы так не ворковали, меня зависть берет и снимите барда с парапета, он же беременный, куда муж смотрит, вдруг свалится и потом лови его, как окуня в пруду, — приказала матросу Бей Доу. Ругалась она больше для порядка, Венти с его сопровождающим в качестве гостей на Алькоре ее больше радовали, чем те, кого прислала Нин Гуан. Крепус обернулся. Он стоял у капитанского мостика и вниз на палубу не смотрел, причем зря. Там, у ограждений, где стоял любимый стол и сколоченное из березы грубое, но удобное кресло Бей Доу, действительно была парочка. Элизабет схватилась за поручень, едва ли не скалясь. Какая глупость, вы посмотрите, специально они, что ли, сюда проникли? Ведут себя как попало. Крепус так же подошел к поручню, не мигая, глядя на сына и барда, который гладил молодого мужчину по волосам, что-то рассказывая, мальчишка буквально щебетал, судя по жестикуляции. Странно, но бард действительно сейчас походил на птицу, подвижный, даже юркий, он о чем-то разглагольствовал, улыбаясь, а порой и заливаясь громким смехом от комментариев Дилюка, который отвечал ему так тихо, что, наверное, и вблизи не слышно было бы. Бард то и дело обнимал и отпускал Дилюка, гладя его по голове, заглядывая в глаза и все это со странной нежностью и теплом. Архонт? Да какой он архонт. Влюбленный мальчишка. А вот сын смотрел только на него, и порой казалось, он даже не слушает болтуна, он просто наслаждается тем, что держит барда за талию, когда тот почти падает от переизбытка эмоций, даже не замечая, что вот-вот может стукнуться либо об палубу, либо выпасть в воду. Странно, но почему-то вспомнилась бестолковая мать Дилюка. Лина. Она была невысокой блондинкой со светло-голубыми глазами, порой она поражала наивностью, граничащей с глупостью, но все же… Она по-своему была сильным человеком. И она его любила всей своей душой. Сколько дней она провела, пытаясь достучаться до мужа, стараясь теплом и любовью разбудить что-то в его душе, как много раз она так же, как и этот мальчишка на парапете гладила его по волосам, отчаянно улыбаясь, даже когда он делал ей невыносимо больно, вымещая на хрупком женском теле всю ненависть к своему отцу — деду Дилюка, который разочаровался в больном хрупком мальчике, который даже глаза бога не получил, так что позор вам, предки Рассвета, у вас родился Сумрак, и ничего с этим не поделать — гнилой плод на цветущем дереве, и не больше! Отец Крепуса никогда не говорил сыну, что считает его слабым. Но это было очевидно так же, как и разочарование всех рыцарей в том, что Крепус Рагнивиндр не станет очередной гордостью Ордо Фавониус. Отец Крепуса старался научить сына другому, виноделию, честности, но все же многое он дать не смог оставаясь справедливым воякой и не больше. Бизнесменом Крепус стал благодаря невероятному желанию добиться успеха хоть в чем-то, чтобы отец был им доволен. Когда родился Дилюк, отец Крепуса наверное впервые посмотрел на сына с настоящей гордостью, а не смирением с тем, что его сын — ничтожество, но все равно, его стоит любить просто во имя долга отца. А как дед любил внука? С малых лет возился с ним словно и не было ничего, кроме Дилюка, крепкого здорового красивого ребенка, который обязательно станет той самой гордостью, в отличие от слабого пусть и умного сына. Воистину богом поцелованный наследник Рассвета. Потом появление Кейи. Дед и в нем не чаял души, выращивая двоих внуков и радуясь каждому их успеху как своему, а как же дед любил молодую супругу Крепуса, как радовался тому, что она любит детей и посвящает всю себя им. Богом поцелованный. Крепус фыркнул от смеха. Затем зашелся злым холодным хохотом, глядя на сына с архонтом внизу. Элизабет взяла его за руку и, нахмурившись, посмотрела в лицо. Она неплохо изучила Крепуса и понимала, какие демоны его терзают. — Я не такая, как твоя Лина, или этот сопляк внизу. Если тебя бесит то, что от меня ты подобных вульгарных выходок не дождешься — вини только себя, нужно было оставаться с дурой Торкатто, — веско заявила Элизабет Лоуренс, одним взглядом ставя Крепуса на место. Мужчину словно облили водой, порой Элиз крайне вовремя вмешивалась. — Нет, меня бесит, что я воспитал такого слюнтяя. Мне казалось, я привил ему пародию на честь, но он меня позорит как может. Элизабет, я никогда не жалел, что выбрал тебя. Крепус подал руку аристократке. Лоуренс польщенно ухмыльнулась. Какой же ты гад, Крепус, собственного сына так ненавидишь, и все ради любви к ней. Как ни крути, это завораживало. Мужчина повел блондинку в каюту. Да. Он солгал. На несколько глупых мгновений ему показалось, что он бы многое поменял, чтобы выбрать другую женщину и совершенно иную судьбу. Вот только сожалеть о том, что нельзя изменить — полнейшая глупость. Сейчас его ждет новая глава в жизни и как знать, может он встретиться с сыновьями еще раз.