Власть над будущим

Робб был рад наконец покинуть Запад. Да, здесь было тепло, красиво и относительно спокойно в последние месяцы, но общество львов ему осточертело, а вид их знамен вызывал непроизвольную головную боль и желание вырвать себе глаза, лишь бы их не видеть. Он знал, что многие северяне и речные жители, которые были частью подконтрольного ему войска, были с ним солидарны. Ну, может кроме одурманенного Клея Сервина, который был твердо намерен жениться на одной из женщин, принадлежавших к побочной линии Ланнистеров. Дурак. И пусть путь его вел не на Север, по чьим землям он так соскучился, а еще дальше на Юг, но там его ждут родные лица: отец и Джон, которого Робб так и не приучил себя звать кузеном. Этого пока хватит. К тому же, ему наивно и дальше хотелось думать, что, когда он все же въедет в Винтерфелл, среди любимых лиц будет и милое личико Талисы, даже если он знал, что этого не будет уже никогда. Ох, как Робб был зол и обижен, когда мать прислала письмо, по прибытию домой, и небрежно заметила, что целительница, которая отправилась с ними на Север, вдруг решила свернуть с пути и уехала в сторону Белой гавани, чтобы вернуться в Вольные города, будучи сытой по горло землями вестеросскими. Робб-то думал, что они и впрямь были созданы друг для друга, что они поженятся, когда все это кончится, но Талиса сбежала и даже сама не удосужилась ему написать об этом, или обозначить свои причины. Она просто ушла. В тот день ему хотелось напиться, но было много дел: нужно было следить за порядком в Ланниспорте, и ближайших землях, во избежание бунта, за Ланнистерами, которых было слишком много, даже если учесть, что их ряды значительно порядели, тоже нужен был глаз до глаз, и так далее. Поэтому Роббу ничего не оставалось, как только ждать момента, когда сможет остаться один и пожалеть себя. Но прошел день, другой, а там и неделя. И когда он наконец нашел время на себя и свое разбитое сердце, явился Джон. Да еще и как. На гребаном драконе, под покровом ночи. Это было ошеломляюще и феерично, но черт, как же Робб был рад его увидеть хотя бы потому, что ему хотелось с кем-то поговорить, кто не будет его судить и сможет понять. Да, был Теон, который чуть оттаял и вновь был похож на его дорогого приятеля, но все же это было не то. …они добрались до его покоев, походкой пьяных матросов, обнимая другу друга за плечи, что могло со стороны показаться просто очень восторженным приветствием двух братьев, но на самом деле, это было сделано для того, чтобы не рухнуть от усталости. Впрочем, ноги больше заплетались именно у Джона, а Робб его скорее поддерживал, чем обнимал, и обеспокоенно поглядывал на брата, которому, как только за ними закрылись двери, тут же сказал: — Выглядишь, как дерьмо. И воняешь не лучше. Ваша светлость. Джон вяло фыркнул и, сделав пару шагов вперед, рухнул на его расстеленную кровать, лицом вниз, прямо в одежде и сапогах, окончательно перестав строить из себя гордого и несгибаемого короля-дракона. — Посмотрел бы я на тебя, если бы ты за последнюю неделю пробыл больше в небесах, чем на земле, — пробурчал в подушку он. — Без сна, без еды, и сидя в одном положении. Робб поднял бровь и, поколебавшись, плюхнулся на другую сторону кровати. Простыням и одеялам все равно пришел конец, а перины, что ни говори, в Утесе были самые мягкие, особенно после стольких месяцев в походе. Так зачем стоять, если можно наслаждаться мягкой кроватью? Уж не из-за стыда, или уважения к королевской особе, коей теперь был Джон, с которым в детстве они дрыхли на одной кровати, пока им не исполнилось семь и мать наконец добилась того, чтобы отец их расселил по разным комнатам. — Сочувствую, хотя не могу не задаться вопросом… — неторопливо начал он, а потом сильно хлопнул брата по спине и, перестав скрывать шок, воскликнул: — Где ты, блять, взял чертового дракона?! Джон болезненно застонал, но головы не поднял. — Боги подарили, — глухо проворчал он в ткань и, потерев рукой поясницу, добавил: — Пекло, больно же! Робб поморщился, но извинятся не собирался. Он улегся на соседнюю подушку, смотря на темную макушку брата, вдруг сказал: — Я рад, что ты здесь. Замучили уже эти холеные, зеленоглазые и высокомерные кошки. Когда я смогу вернуться домой? Этот вопрос так замер на его губах, и Робб сам не знал почему. Его брат уж точно не был тем, кто будет презрительно фыркать на него за нытье и жалобы. Но все же… Джон внезапно повернул голову и, невольно, они вновь оказались в той позе, что во сне, который привел Робба к отцу и девочкам все эти месяцы назад. — Не переживай. Скоро ты сможешь покинуть эту дыру, — сказал он, невольно отвечая на безмолвный вопрос Робба. — Я уже достаточно приструнил Ланнистеров, так что они не смогут даже помыслить о бунте и тебе не нужно будет охранять Хранителя Запада, чей брат и дети теперь в моих руках. Более того, я намерен поговорить с сиром Джейме и, может даже, я заберу его с собой, в Королевские земли. Робб приподнял на локте и поднял бровь. — Королевские земли? — с любопытством спросил он. — Отец недавно писал, что вы только собирались в Простор, на переговоры с Тиреллами… — Они уже наши, — с еле заметной усмешкой сказал Джон. — Дракон, знаешь ли, быстро ломает волю, даже такой упрямой тетке, как Оленна Тирелл. Сначала он пораженно моргнул, а потом рассмеялся. — Если ты будешь таким темпами завоевывать земли, то к концу следующего года, Эссос тоже будет твоим, — дразняще сказал Робб, и хлопнул, но уже куда более мягко, Джона по плечу. — Молодец. Это он сказал чуть тише и с толикой зависти, но скорее белой, чем черной. Робб отнюдь не завидовал положению брата, и ответственности, которую тому придется тащить до конца жизни. И в отличии от Джона, у него еще была возможность оттянуть тяжесть этого бремени, поскольку отец, дай боги так будет очень долго, был еще жив-здоров. А у его брата нет такой возможности. Но какая-то маленькая часть него не могла не завидовать той легкостью, с которой Джон завоевывал королевства в то время, как он сам, даже отца и сестер домой вернуть не смог, хотя и начал эту глупую войну и участвовал в нескольких битвах. — Мне Вестероса хватит, — немного сонно пробормотал Джон, вырывая его из размышлений. Робб усмехнулся, заметив, что глаза его брата были мутными и едва открытыми. Было видно, что тот впрямь устал и вот-вот вырубится. Не прошло и секунды, как глаза Джона закрылись окончательно и тот уснул. Робб тоже упал на подушки и думал поймать пару часов сна, который был прерван прибытием дракона и его всадника. Он прикрыл глаза, но тут… — Любовь — это смерть долга, Робб, — внезапно подал голос Джон, который, как он думал, уже глубоко спал. — Ищи не любящую жену, а верного друга. Он распахнул глаза и повернул голову к брату, но тот все также лежал с закрытыми глазами и не торопился продолжать свою странную речь, которую, как ни странно, Робб принял близко к сердцу. На следующее утро, он проснулся один, и даже было думал, что прибытие брата верхом на драконе было его бредовым сном, но как выяснилось, Джон проснулся раньше него и уже успел провести себе экскурсию по Утесу, отдать парочку приказов и поболтать с Ланнистером. Позднее, он, и Цареубийца, и вовсе отчалили в Королевские земли, а Робб вдруг понял, что так и не спросил, какого пекла, его брат вообще делал на Западе. Он не настолько был самоуверен, чтобы думать, что Джон летел сюда только для того, чтобы с ним повидаться, как бы не скучал. А через пару недель отец прислал сообщение, и он понял, что был прав. Арья, как всегда, не усидела на месте, и отправилась на поиски приключений, которые закончились ее похищением и «прогулкой» за Стену, а Джон отправился на Север, чтобы ее спасти. Слава богам, все хорошо кончилось, а Арья отделалась только испугом, лекцией и отправкой домой, под бдительное око матери, и ничем более. Кроме того, отец сообщил ему, что Робб может собирать ту часть войска, что осталась здесь после отбытия на Железные острова процессии переговорщиков, которых снарядил Джон за те короткие часы, что был на Западе, и отправляться в Королевскую гавань, с особой бдительностью смотря за грузом, прибывшим вместе с леди Мейдж буквально за пару дней до того. И как только узнал?.. Хотя, радости оттого, что наконец можно покинуть Запад, было столько, что Робб особо и не зацикливался на этом вопросе. Как и на желании напиться, которое растворилось само собой, вместе с лицом Талисы, чьи черты он даже при всем желании не мог вспомнить в те редкие моменты, когда все же позволял себе задуматься о своей мимолетной любви.

***

Станнис был удивлен, что после того, как он согласился на сделку с новым королем Вестероса, его тут же не заковали в цепи и не отправили первым же кораблем на Стену. Более того, этот мальчик, Джон, оказался совсем не таким, каким он думал, что тот будет: он думал своей головой, а не диктовал то, что ему велели советники, был справедлив, даже милостив, и бесспорно хитрее, чем мог быть мальчик его возраста. На миг, ему даже подумалось, как жаль, что Селиса не родила ему сына такого, как этот неожиданный потомок кузена Рейегара. И может уже прошло долгое время, он все еще ясно помнит их разговор, и этот яркий вкус персика на своем языке. …как только Давос и Ширен отошли чуть дальше по пляжу, оставаясь в поле их зрения, но вне их слышимости, Станнис хмуро посмотрел на короля , — как же странно это звучало! — Джона, чьи темно-индиговые глаза были слишком старыми для такого молодого лица. — Откуда вы узнали про персик? — выпалил он и еще больше нахмурился, понимая, что из его рта вырвалось совсем не то, что Станнис хотел сказать. — Вы ведь по-настоящему не уверовали в Красного бога, да? — спросил мальчик в ответ, ловко игнорируя его вопрос, и махнул рукой вперед. — Пройдемся? Разговор у нас будет занимательный, а во время прогулки лучше думается. Станнис хотел сказать «нет», хотел уже покончить со всем этим, но несвойственное любопытство вдруг дало о себе знать и ему стало интересно, что же может сказать ему этот молодой король, существование которого бы так разъярило его старшего брата, будь тот жив. К тому же, он может и не трус, но все же предпочел бы держаться подальше от этой зеленой крылатой твари, чьи глаза были слишком умны для зверя. Они неторопливо брели по пляжу, и некоторое время только звуки волн нарушали тишину, повисшую между ними. Как ни странно, Станниса она не тревожила. Он в принципе был не сторонникам разговоров, а предпочитал больше безмолвие, и с молодым Джоном оказалось довольно приятно молчать. И умиротворяюще. Напряжение, сковывающее его плечи не один день, как и непривычный страх, который стиснул в тисках сердце, стоило увидеть Ширен около живого дракона, медленно, но отпускали его, и впервые за долгое время Станнису легче думалось, да дышалось. — Это все иллюзии и трюки Красной жрицы, — внезапно сказал король-дракон, первый нарушив тишину. Станнис нахмурился и резко повернул голову к мальчику, который, прежде чем он успел открыть рот, небрежно добавил: — На вас лежала тень, питающаяся вашей душой, как паразит. Но сейчас она ушла, поэтому вам легче. Он вновь хотел задать вопрос, но король-дракон опять перебил его. — Красная жрица не единственная, кто обладает тайными знаниями и необычными… способностями, — спокойно сказал король Джон. — Но если ее силы результат кровавых жертвоприношений и паразитического кормления чужими душами, то мои врожденные. Я вижу, чуть больше и знаю чуть больше, чем нормальные люди, ввиду своей своеобразной родословной, которая несет в себе наследие древней Валирии, Королей Зимы, бравших в жены дочерей Короля Варгов и даже кровь Детей Леса, течет в моих жилах. Юноша бросил на него острый взгляд, и Станнис отчего с абсолютной уверенностью знал, что не только про персик тот знал, но и про то, что именно он убил Ренли. Он вдруг ощутил себя так, будто вся его суть была обнажена под взглядом этих темных глаз, и это ему очень не понравилось. Станнис терпеть не мог слабости, и чувствовать себя уязвимым он весьма не любил. Он резко отвернулся, вперив взгляд в полоску бескрайнего пляжа перед собой, и сурово сказал: — Как скоро меня отвезут на Стену? — А вы так страстно желаете покинуть этот остров, жену и дочь? — с ноткой заинтересованности спросил король Джон. Станнис поджал губы. — Моя жена мертва, — отрезал он, не желая говорить на это тему, поскольку даже не был точно уверен, что сам чувствовал по этому поводу. Он не любил Селису, а она не любила его, и даже малая толика страсти, которая была в самом начале их брака, потухла, когда стало ясно, что единственным плодом этого несчастного союза была Ширен: хрупкая тихая девочка, чей лик был изуродован шрамами из-за Серой хвори еще во младенчестве. Станнис ничего не чувствовал из-за ее смерти, как бы это не было неправильно в чужих глазах. Они были лишь незнакомцами, которые раз в пару лет делили ложе и не знали о чем говорить друг с другом и не более того. — Какая неожиданная утрата, — равнодушно сказал король Джон. — Сочувствую. Станнис замер и обернулся к мальчику. — Ваша светлость, — сквозь зубы, сказал он. — Я смиренно принял свою судьбу и вверил в ваши руки Штормовые земли… Король Джон тоже остановился и посмотрел на него. — Почему? — просто спросил он, чем несколько удивил Станниса, но не шокировал настолько, чтобы не понять, что именно юноша имел ввиду. — Потому что мой дом предал ваш, — без запинок ответил Станнис, сложив руки за спиной и выпрямив плечи. — Будет справедливо, если я заплачу за это преступление, чтобы смыть позор с дома Баратеонов, которым он покрылся за убийство родичей. Он поколебался и неохотно добавил: — И потому, что вы проявили к моей дочери милосердие, которое мой брат не проявил к вашим единокровным брату и сестре. Король медленно покачал головой. — Справедливость, милосердие… — рассеянно протянул он. — Эти понятия весьма относительны. — Справедливость, есть справедливость, — строго сказал Станнис. — Она не может быть относительной. Либо она есть, либо ее нет. Как и милосердие. — Значит вы думаете, что я милосерден к вам, а ссылка на Стену справедлива за преступление, в котором нет вашей прямой вины? — с интересом спросил король-дракон без малейшей издевки в голосе. Станнис приоткрыл рот, но из него не вырвалось ни звука. Как ни странно, он не мог ответить прямо на этот вопрос, ведь… Да, Роберт честно победил их кузена в бою, занял трон по праву завоевания, но он не одобрял то, что его старший брат допустил смерть детей Рейегара и его жены, чем вызвал гнев и ненависть дорнийцев к Баратеонам, которые не утихнет еще несколько поколений. Сделал их благородный дом — домом убийц родичей. — Вы теперь король. По крови и завоеванию. Ваш долг хранить мир в королевстве, а я всегда буду для вас бельмом на глазу, — наконец сказал он. — Вы могли меня казнить, но нашли лучший выход, который только мог быть. — Но, если бы вы все же сели на Железный трон, вы бы поступили именно так, — спокойно сказал король Джон. — Казнили бы меня и моего дядю за восстание против вас. — Да, — просто сказал Станнис, который не любил, да и не умел, льстить, или плести хитроумные речи. — Так велел бы мне поступить долг. — Вы и впрямь истинно справедливый человек, для которого честь и долг превыше всего, — одобрительно произнес юноша, чем несколько удивил Станниса, ожидавшего гневную отповедь или хотя бы неодобрение за такую прямоту. — Именно поэтому я и отправляю вас к Стене, а не за преступления, косвенные или фактические, вашего брата, и даже не за братоубийство, за которое вы и сами себя будете наказывать до конца своей жизни. Король Джон тяжко вздохнул. — Вы же знаете, что грядет из-за Стены, — вдруг устало сказал он. — И я это знаю. Именно поэтому все это я и затеял. Поход, завоевание… Мой долг подготовить человечество и повести его в бой, а для этого мне нужны все людские ресурсы. И было бы глупо убивать такого опытного полководца, как вы, как и глупо давать Королю Ночи сто тысячную армию из тел Одичалых, которые могут вместо этого выступить на стороне живых. Станнис нахмурился. — Вы намерены пустить дикарей в Вестерос? — недоверчиво спросил он. — Не дальше Севера, — подтвердил король Джон. — Но, да, намерен. Там сейчас есть Король-за-Стеной, который готов пойти на уступки и готов сотрудничать. Он, и его народ, хотят жить, а я хочу пополнить ряды армии человечества. Они согласны обучаться военному искусству, и биться рядом с нами, но я не верю, что они готовы к послушанию. Мне нужен человек, который не будет напуган их дикостью, и будет готов взмахнуть мечом, если они не будут блюсти наш договор. Вы мне кажетесь именно таким человеком. Обучите их, держите в узде, судите, по справедливости, и если мы выиграем, я позволю вам вернуться в Штормовой предел. Не как верховный лорд, боюсь, это да, но как кастелян, или верный советник, своей дочери и ее мужу, а там может и вашим внукам. Бровь Станниса взлетела вверх. Опять же, это было не совсем то, что он ожидал, а точнее совсем не то, о чем мог даже подумать, но он видел практичность и разумность этой затеи, согласие на участие в которой, спустя миг раздумий, Станнис дал лишь небольшим кивком головы. И вот, спустя какое-то время, Станнис, Ширен и Давос, которому король позволил остаться подле самой юной Баратеон, покинули в последний раз Драконий Камень. Тот ему так и не стал домом, так что он не испытывал сожаления, или ностальгии, когда эта крепость исчезла из виду. Они направлялись в сторону Королевской гавани, где он пробудет неделю перед тем, как отправится на Стену, а его дочь останется здесь, под опекой короля, до того момента, как расцветет, и, следовательно, до своей свадьбы. Станнис был благодарен, что его единственное чадо, пусть он и не знал, как показать той, что она ему небезразлична и не знал, о чем с Ширен говорить, не будет отдано замуж еще до того, как она станет женщиной. Также Станнису будет позволено лично познакомится с сыном-бастардом Роберта, который в будущем станет его зятем, и поговорить с ним. Джендри, кажется, король сказал, что мальчика зовут именно так. Если честно, он не знал, что сказать этому парню, и наделся только на то, что он не будет всем тем, чем был его брат. Все же Ширен, может и не выбрала сама себе спутника жизни, но все же заслужила мужа, который не будет хотя бы блудить и пить каждый день, как последний плебей. Королевская гавань гудела, как улей. Станнис услышал бой молотков, громким голоса и звуки пил, еще до того, как их корабль причалил в порту, где активно велись ремонтные работы. Как ни странно, но следов от недавней битвы здесь почти не осталось, хотя, казалось бы, Дикий огонь должен был сжечь здесь все. Но следы остались только на городских стенах, которые были местами почерневшие и даже чуть оплавленные. В остальном все было восстановлено, или в процессе этого. Например, пристань, к которой причалил их корабль, была новехонькой, и полна кораблей со знаменами Долины, Севера, и Редвинов. Были и лишенные опознавательных знаков корабли и шхуны, а также плавучие произведения искусства, которые принадлежали Веларионам, судя по морским конькам на парусах. Торговые ряды, где ларьки возводились прямо на глазах, были также заполнены народом. Здесь царила жизнь. Покинув судно, Станнис первым делом увидел стройный ряд солдат, которые явно ждали его и сира Барристана Селми, возглавлявшего эту процессию. Старый рыцарь был облачен в белый плащ, на его сверкающем нагруднике был выбит трехглавый дракон, а плечи гордо расправлены. Новый король явно даровал Смелому помилование и даже взял к себе в Королевскую гвардию. — Лорд Станнис, — коротко бросил сир Барристан, хмуро смотря на него из-под шлема. — Добро пожаловать в Королевскую гавань. Его светлость уже ждет вас. — Но сам король не явился, — заключил Станнис и, подняв бровь, добавил: — Вы, сир, везунчик. Сколько королей пережили, сколько династий, а Королевскую гвардию так и не покинули. Сир Барристан смерил его не впечатленным взглядом. — Зато вы, сколько королей не видели, так лордом Штормового предела и не стали, — с ноткой ехидства сказал он, а потом резко махнул головой на карету, которую Станнис сначала и не заметил. — Прошу. Время не ждет. Станнис не прочь был и отказаться, поскольку не желал ехать в экипаже, но не ему выбирать. Они погрузились в карету, и та двинулась в путь. Краем глаза он видел, как Ширен робко и восторженно глядела на улицы, где тоже толпился люд. Когда они должны были свернуть на улицу Крюка, Станнис заметил, что карета продолжила двигаться вперед и, когда сам выглянул в окошко, успел заметить, что дорога была перекрыта и разворочена. Там толпились рабочие, машущие кирками и строители. — То-то я думаю, почему здесь стало меньше пахнуть дерьмом, — удивленно пробормотал Давос, тоже с любопытством выглянув из окошка, поверх головы Ширен. — Новый король, поди, наконец-то озаботился проложить в столице канализацию. Станнис только задумчиво кивнул. Пути через улицу Грязную, а там и Хлебную, был длиннее, но зато им выпал шанс увидеть другие изменения, которые постигли Королевскую гавань за столь малый срок прибывания здесь нового короля-дракона. Предположения Давоса были явно правы, и здесь активно велась постройка каналов для избавления от нечистот, засорявших улицы, и просто уборка. Мужики махали лопатами, убирая застаревшее дерьмо с мощенного покрытия, которое давно уже не видело свет, и закидывая то в телеги. Здесь было много солдат и рыцарей, как Долины, так и Простора, что очень поразило Станниса, не знавшего, что розы преклонили колени, а порой мелькали и Золотые плащи. Но больше всего, его удивила очередь из мужчин разных возрастов, которые стояли к столу на углу Хлебной и Грязной улицы. Там сидел представительный мужчина с гербом Графтонов на груди и парой солдат, которые его защищали. Он записывал наверняка имена каждого подошедшего в толстенную книгу, выдавал им кусок пергамента, что-то говорил, а потом куда-то их отправлял. Станнису было не слышно, что именно тот говорил, но ему вдруг стало так любопытно, что же все-таки происходит, что он даже чуть высунулся и обратился к сиру Барристану, который ехал с боку от карты. — Что здесь происходит? — спросил Станнис, особо не надеясь на ответ, если быть честным. Но старый рыцарь его не проигнорировал. — Король объявил, что помимо армии его вассалов, у короны должна быть своя постоянная армия, которая будет набрана из добровольцев-мужчин возрастом от пятнадцати до сорока пяти лет имеющее относительно хорошее здравие, — четко ответил сир Барристан. — Им обещано жалование, теплая еда и койка. Эти факторы заставили расти очереди, чтобы записаться, как грибы после дождя. — Еще бы, — впечатлено пробормотал Давос. — Если бы я все еще жил в Блошином дне, да был помоложе, то одним из первых бы прибежал сюда, не ради еды, так ради того, чтобы меня научили махать мечом. — Покинуть армию, чтобы податься в наемники, или еще куда, можно только отслужив пять лет короне, а иначе смерть, — коротко бросил сир Барристан и отъехал прочь. Станнис был впечатлен, а его уважение к мальчику-королю, который не сидел без дела и менял королевство так, как не решался еще никто, невольно возросло, а перспективы на будущее перестали ему казаться совсем уж безнадежными. Он откинулся на спинку своего сидения, и весь дальнейший путь прошел в полном молчании.