слушай, моя аморе

Серого смутить решительно невозможно – блестит чуток неровными зубами, смеется дробно, потому что Волкову, честное слово, весь зоопарк по ушам прошелся, да еще пубертат связки забил: попадает ноту через десять, но так проникновенно, что куда там неповторимому оригиналу. Волков и сам знает, просто нравится чудить и смотреть, как Сережу, тонкого и звонкого ценителя искусства, в приступе веселья складывает пополам по линии сгиба. Ржавая копна едва не метет кончиками землю, кажется, если достанет – останутся в пыли четкие борозды, как после проволоки. Медной, но Олег в своем выборе – в луче солнца золотого – уверен, пусть это Сережа им обычно вертит как цыган солнцем. Хотя на цыгана в их дуэте смахивает скорее черноглазый Волков, умопомрачительные фокусы и ловкость рук прерогатива все же Серого, артистичные пальцы горазды не только по клаве выстукивать. Играет хорошо, мухлюет ещё лучше, и каждый раз неизменно сыпется в осадок с бородатого «нет, на арфе не играю, карты сквозь струны проскальзывают». А ведь носился одно время с идеей освоить что-нибудь всерьез. Их тогда в рамках культпросвета всей ватагой загнали в Мариинку на «Лебединое озеро», и пока Серый активно впечатлялся, Олег дёргал душный воротничок казенной рубашки и спасался созерцанием его одухотворенного профиля. Слушать потом, как он оспаривает Александр Сергеича и безжалостно поверяет гармонию алгеброй, было намного интереснее. Ни арфа, ни скрипка Сереже, конечно, не светили (мечтать не вредно, мечтать полезно), и закончил он в обнимку со старенькой семистрункой с покоцанной декой, бартером на домашку постиг азы, пополнив арсенал навыков. Олега тоже натаскал. Перебор «Беспечного ангела» мозолил подушечки, драконил порой до позывов расколотить гитару – никак нельзя было, – но Серый воодушевлял через край, радуясь малейшим его успехам как собственным. Как и всегда. На финишной прямой, тихо намурлыкивая мотив, Олег действительно понимал: таких друзей больше нет.