На двоих одна судьба

Трясясь в повозке-катафалке, Шах потеряла счёт времени. Сколько они уже в пути? Час? Два? Сутки? Наконец повозка остановилась и Шах почувствовала, что кто-то осторожно, но требовательно трясёт её за плечи. — Госпожа, — послышался глухой голос Рифата, — госпожа, очнитесь… Шах с огромным усилием приоткрыла глаза и тут же зажмурилась, увидев прямо перед собою жуткое существо — демона со стеклянными глазами и птичьим клювом. Сердце бешено заколотилось, но природная рассудительность взяла верх. Так это же маска! Обычная маска, которую надевают лекари при работе с заразными больными. Длинный «клюв» набит целебными травами, а стёкла защищают глаза. Если бы Шах не была так слаба из-за мерзкого снадобья, она бы точно рассмеялась. — Госпожа, это противоядие. Надо проглотить, а то так и останетесь лежать, — Рифат опять пытался подсунуть какую-то гадкую жидкость. Прикинув, что силы не равны, Шах с трудом проглотила напиток. Вкус был непонятный — похоже на смесь горьких трав и глины. Удивительно, но лекарство подействовало: руки и ноги постепенно начали обретать чувствительность — казалось, что их покалывает множество мелких иголочек. Шах хотела пошевелиться, но не получилось. О том, чтобы убежать, не могло быть и речи. Рифат пощупал пульс и отошёл. Шах попыталась сосредоточиться и осмотреться. Повозка стояла во дворе, огороженном высоким забором. Неподалёку расположилась невзрачная одноэтажная постройка — скорее всего, охотничий домик. Похитители в длинных плащах с капюшонами и жутких масках распрягали лошадей. Рифат подошёл и склонился над Шах: — Госпожа, чувствуете руки, ноги? Голова не кружится? Ещё не хватало разговаривать с этим проходимцем! Шах демонстративно закрыла глаза и почувствовала, как похититель поднял её на руки и куда-то понёс. Ну это уже сверх всяких приличий! Такие вольности можно позволить только одному мужчине, и уж точно не этому мерзкому негодяю! Несмотря на внутренний протест Шах, Рифат благополучно доставил её в небольшую комнатку с аккуратно застеленной кроватью и вышел, но вскоре вернулся, принеся с собою ведро воды и чистую одежду. — Вам помочь, госпожа? — безразличным тоном спросил он. — К сожалению, вода только холодная и служанок предоставить не смогу. Вот же мерзавец! Ещё и насмехается! Шах резко отвернулась, наглядно давая понять, что не намерена разговаривать с всяким сбродом. — Вы будете некоторое время чувствовать слабость. Если хочется спать, спите. — равнодушно подвёл итог Рифат и бесшумно исчез. Превозмогая слабость и головокружение, Шах кое-как помылась ледяной водой, надела простое тёмное платье и удовлетворённо вытянулась на кровати. После жуткой тряски в гробу даже такая убогая обстановка показалась ей райскими условиями. Слегка взбодрившись после умывания, Шах пришла к неутешительному выводу: её здесь не найдут. Да, похитители хорошо подготовились — нужно отдать должное их смекалке. Шах чувствовала себя никому не нужной и опустошённой, как много лет назад в Манисе. Тогда родные отказались от неё: мать, сестра, брат уехали в столицу и даже не удосужились прислать за нею карету. Сулейман стал султаном, у него много государственных дел. А как же Валиде? Хатидже? Афифе-хатун написала письмо Валиде и получила весьма странный ответ, из которого стало ясно, что Шах в столице не нужна и лучше ей остаться в Манисе до замужества. Замужество? Ну уж нет! Не бывать этому! Измучившись в неизвестности, Шах собралась с мыслями и написала Сулейману. Он должен знать о том, что её сердце принадлежит Ибрагиму и только ему. Она готова ждать, сколько потребуется, но ни за кого другого замуж не пойдёт. Второе письмо было адресовано Ибрагиму. Не долго думая, Шах изложила всё как есть: «Ибрагим! Написать это письмо меня вынудила раздирающая душу тоска. С тех пор, как вы покинули Манису, я вспоминаю наши беседы каждый день. Даже если я попытаюсь вас забыть, моё сердце мне этого не позволит. Надеюсь на скорейшее воссоединение с вами…» Отдав письма Афифе-хатун, Шах погрузилась в ожидание. Время шло, а ответа не было. Тогда родные просто отмахнулись от неё как от назойливого насекомого, сейчас же никому не известно, что она попала в беду. Даже если и спохватятся, то обнаружить её в катафалке или охотничьей избушке вряд ли представится возможным. Да и кто будет искать? Эсмахан? Она уехала погостить к отцу и нескоро вернётся. Может быть, через год-два, а возможно, и позже. И что сделает хрупкая девушка против шайки вооружённых бандитов? Сулейман? Сейчас он в походе, пытается забыться на поле боя. Когда пропала его ненаглядная Хюррем, он приказал перевернуть всю Империю, зато до сестёр ему никогда не было дела. Как будто и не брат вовсе. Чужой человек… А ведь действительно, чужой. Вспомнив недавний разговор со старой акушеркой, Шах отдалась во власть невесёлых размышлений. Все, кого она считала самыми близкими родственниками, ей не родня. Даже чужие люди иногда ближе… Мерджан! От воспоминаний о старом друге сердце защемило. Между ними всегда была незримая связь: стоило Шах подумать о нём, как он тут же появлялся, предугадывая все её желания. Шах в мельчайших подробностях представила себе верного друга и мысленно позвала: «Мерджан, помоги». Незамедлительно пришёл ответ: смесь радости, надежды, тревоги… Он поможет, чего бы это ни стоило! Шах постаралась чётко обрисовать картину: дорога, повозка, трое злодеев в масках с птичьими клювами, гроб… Образ гроба Шах силилась представить максимально тщательно и подробно: высокая крышка, обшивка чёрным атласом, отделка из серебристой парчи, пышные воланы по краям… Для большей убедительности пришлось подвести Мерджана за руку и показать: «Я здесь». Истратив последние силы, Шах опустила голову на жёсткую подушку и забылась тревожным сном.

***

После радостного, но немного утомительного визита Шекера-аги Мерджан выпил кружку целебного настоя и попытался заснуть. Сон не шёл, тревога нарастала. Мерджан всегда беспокоился, если не получал вестей от Госпожи. Он осознал это, когда сменилась власть в Империи и на престол взошёл султан Сулейман, а известий от Госпожи не было или кто-то умело их скрывал. В то время Мерджан вместе с Мехмедом часто стоял в карауле возле покоев молодого султана, делая вид, что охраняет Повелителя, а на самом деле ожидая получить хоть какие-нибудь вести о его младшей сестре. Однажды известия всё-таки пришли, хотя и не удалось узнать что-то определённое. В тот день в коридорах гуляли сквозняки и зимний холод пробирал до костей, так что приходилось, вопреки правилам, незаметно прятать руки в карманы, стараясь сохранить хоть немного тепла. В комнате хранителя покоев было настолько жарко натоплено, что тот часто приоткрывал дверь, дабы впустить свежий воздух. Мехмед и Мерджан перед началом дежурства приносили дрова и топили камины в покоях Падишаха и его помощника исключительно добросовестно, чтобы иметь возможность хоть немного погреться в волнах теплого воздуха, образующихся при открывании дверей. Однако тепло быстро рассеивалось и коридор снова заполнялся холодом и промозглой сыростью. Ибрагим-ага, бывший сокольничий шехзаде, получил повышение и был назначен хранителем покоев Повелителя. Он получил комнату, где было всё необходимое: камин, книжные шкафы, мягкая тахта и письменный стол на европейский манер, постоянно заваленный книгами, бумагами и всякими диковинками, среди которых имелись глобус, астролябия и множество странных предметов неизвестного назначения. Из комнаты хранителя покоев доносились звуки скрипки — уставший от перепалки с наглой и бесцеремонной наложницей, весь день прорывавшейся к Повелителю, Ибрагим-ага пытался успокоиться, разучивая новую мелодию. Мерджан наблюдал за тем, как тёплый воздух от дыхания образует полупрозрачные белые облачка и постепенно рассеивается в унылом полумраке. От этого увлекательного занятия отвлекло появление посыльного, который принёс корреспонденцию из Манисы для Падишаха и хранителя покоев. Мерджан взял письма и хотел незаметно заглянуть в них, но не тут-то было: всё запаковано и запечатано. Разум заполнили тревожные мысли. А вдруг письмо от неё? А вдруг что-то случилось? Ибрагим-ага не заставил себя долго ждать и с видом льва, которого оторвали от обеда, высунулся в коридор: — Давай сюда! Незаметно переступая с ноги на ногу, Мерджан передвинулся так, чтобы сквозь приоткрытую дверь можно было наблюдать за хранителем покоев, который, вальяжно развалившись в кресле, приступил к чтению писем. Бегло пробежав текст глазами, Ибрагим-ага покраснел, побледнел, закашлялся, налил себе воды, походил по комнате, спрятал письма под кипой бумаг, снова достал и, тревожно озираясь, стал перечитывать. Услышав характерный стук из покоев султана, Мерджан и Мехмед как по команде распахнули створки дверей. Повелитель быстрым шагом прошествовал мимо, резко окликнул Ибрагима и исчез в глубине коридора. Хранитель покоев незамедлительно направился следом, бросив в камин недочитанные письма и не удосужившись прикрыть дверь. Как только стихли шаги, Мерджан опрометью кинулся к камину и выхватил из пламени почерневшие листы. Увы, они рассыпались прахом, а в руках остались только пепел и зола, да ещё маленький кусочек бумаги со словами «моё сердце». Это точно её почерк! Пряча обожжённые руки в карманах, Мерджан вернулся на своё место. — Ты что творишь? Совсем ума лишился? — раздражённо прошипел Мехмед. — Зачем ты за ним следишь? — П… подозрительно… Вдруг он шпион? — С чего так решил? — Он п… письмо сжёг. Для П… Повелителя. — Точно. Подозрительно. Ты письмо достал? — Не успел… — Мерджан печально вздохнул и бережно коснулся обожжёнными пальцами спрятанного в кармане уцелевшего кусочка бумаги. — Я тоже буду следить, — едва слышно произнёс Мехмед. Всем было известно, раз он что-то сказал, значит, так оно и будет. После возвращения в казарму Мерджан, не обращая внимания на ожоги, первым делом смастерил небольшой бумажный конвертик и вложил туда клочок письма из Манисы. Крошечный конвертик он поместил в конверт чуть побольше, аккуратно склеил края и спрятал в нагрудном кармане. Маленький кусочек бумаги грел душу и давал силы жить дальше… Постепенно сон смежил веки. Мерджану снилось, что он стал птицей и смотрит на Стамбул с высоты птичьего полёта. Бескрайнее море, леса, деревушки, дороги, по дороге едет повозка… Трудно рассмотреть, появляется чувство, что это важно, очень важно… Слышен голос Госпожи: «Мерджан, помоги». Она позвала! Она здесь! Он нужен ей! Конечно, он поможет, чего бы это ни стоило. Да он жизнь за неё отдаст! Мерджан почувствовал лёгкое прикосновение, заставившее его двигаться вперёд. Перед глазами возникла жуткая картина: зловещие тёмные фигуры демонов с птичьими головами как у древнеегипетских богов окружили огромный роскошный гроб, источающий призрачное сияние. Некое шестое чувство подсказывало Мерджану, что его Госпожа внутри, но разум отказывался верить. Нет, этого не может быть! Она жива! Последовало лёгкое прикосновение и откуда-то издалека послышался тихий голос Госпожи: «Я здесь». Мерджан протянул руку, чтобы поднять крышку гроба, но и без этого он знал: она внутри. Грудь сдавило невыразимой тоской. Этот гроб… Он так близко. Нужно сделать шаг. Ещё шаг. Ноги не слушаются. Невозможно сдвинуться с места… Несколько мгновений Мерджан слышал только своё хриплое дыхание и всматривался в темноту, а потом раздался встревоженный голос Тахира: — Что с вами? Мерджан-ага, вам нехорошо? — Ничего. Дурной сон. Мне надо идти. Прямо сейчас к Сулейману-паше. Нужно достать коня. Ехать. Это срочно. Мерджан попробовал встать, но тут же перед глазами всё поплыло, замелькали какие-то чёрные точки и цветные пятна, а боль в груди начала усиливаться с каждым вдохом. — Срочно, срочно, очень срочно, — согласно кивнул Тахир, — но сначала выпейте настой, а то вы на ногах не держитесь. Мерджан отхлебнул из глиняной кружки и почувствовал, как ловкие и неожиданно сильные руки Тахира укладывают его обратно на кровать. Веки слипались и сквозь сон слышалось, будто присказка, которой успокаивают непослушных детей или слабоумных: — Очень-очень-очень срочно…