Без права на любовь - 2

Намджун лежал на голом бетонном полу. Руки его были не связаны, и в целом он мог свободно передвигаться. Только было некуда. Абсолютно пустой карцер с дыркой в полу, чтобы справить нужду, и скромные размеры — два на два метра. Сделаешь пару шагов и упрешься носом в стену. Учитывая травму ноги, которую Намджун получил в момент сопротивления, на ногах стоять у него не было никакого желания. Поэтому он лёг на пол и вытянулся во весь рост. Карцер не был ни сырым, ни холодным, и это радовало. В остальном ситуация сложилась невеселая. В голове то и дело всплывал вчерашний разговор, и Намджун попытался сосредоточиться на этом воспоминании, размышляя над тем, правильно ли он всё понял. flashback Альфа поправил дорогущий Rolex на своей руке и внимательно посмотрел на сидящего перед ним на стуле Намджуна. Он заметил и синяки с кровоподтеками, и заплывший глаз, и рану в прорехе разорванной штанины. Мазнул глазами по связанным рукам и затем повернулся к тому, кто буквально сутки назад оставил все эти следы на Альфе. — Разве я давал распоряжение его калечить? — слишком спокойно спросил он. — Но он не хотел говорить, куда они отправили большую часть своих людей, — попытался оправдаться стоящий за его спиной временный глава Колыбели. — Разве я просил выбить для меня эти сведения? — снова переспросил Альфа. Стоящий рядом с ним явно начал нервничать. — Но разве мы не должны… — Мы? — снова уточнил тот, кто по положению явно был выше. Намджун поднял голову и более внимательно посмотрел на нового гостя, перед которым все буквально стелились. Альфа был аристократичен и молод. Жёсткая линия подбородка и ум, плескавшийся на дне глаз, давали понять, что он не так прост, как могло показаться на первый взгляд. А судя по тому, как пред ним стелились все служащие этой Колыбели, Альфа имел права на всё здесь находящееся. Из чего Намджун сделал вывод, что перед ним сейчас стоял один из учредителей Колыбели. Когда проект открыли, то учредителей было двенадцать по количеству Колыбелей. Но когда количество репродуктивных Омег стало неуклонно снижаться, то половину Колыбелей, расположенных на востоке Азии, закрыли. А теми, что остались, в итоге стала владеть одна семья. Это официально Колыбели принадлежали правительствам стран, где они были расположены. На самом же деле их спонсировали из одного кармана. Кармана семьи Вон. Но потомственный аристократ и по совместительству глава мафиозного мира Хан Вон был гораздо старше того, кто сейчас стоял перед Намджуном. Самого Хан Вона Намджун видел только на фото, среди тех материалов, которые нарыл Джин. А вот сына Хан Вона Намджуну удалось увидеть лично. Они пересекались на одном из благотворительных мероприятий в те времена, когда Намджун ещё не руководил повстанцами и являлся полноправным и законопослушным членом общества. И он сам, и этот Альфа, которого звали Квон Джон, оба тогда были гораздо моложе. Но даже в те годы в Альфе, являвшемся потомком могущественной семьи, проскальзывала стальная хватка. Квон Джон не мог посрамить своего отца и пытался соответствовать. И у него это получалось довольно неплохо. Намджун до сих пор помнил эти темные, горящие внутренним светом глаза. Значит, вот кто сейчас стоял перед ним. Сын главы мафии всего восточного побережья. Наследник рода. Какая честь! Намджун усмехнулся. Альфа поймал глазами эту его ухмылку, но не прокомментировал. Он аккуратно поправлял манжету своей рубашки и слушал то, что ему говорил начальник Колыбели, которого временно поставили на эту должность вместо Минхёка. — Господин, мы боялись упустить такой прекрасный шанс! Наши камеры показали, что, оказывается, сам Ким Сокджин был у нас в руках, и хотели идти по его следу… — Значит, он был у вас в руках прямо тут, в Колыбели, а вы его упустили? — Да, но никто его не признал. Он числился за номером как обычный Омега. А то бы мы… Резкий удар кулака и говоривший Альфа падает на пол, хватая побелевшими губами воздух. А Квон Джон, как ни в чём не бывало, продолжил поправлять манжет рубашки. — Уберите это, — брезгливо проговорил он своей охране, стоявшей молчаливыми истуканами у дверей. — И оставьте нас наедине. — Да, господин. Альфы подняли с пола едва дышавшего бедолагу и вышли, закрыв за собой дверь. — Ну, здравствуй, Намджун, — сказал Квон Джон. — Мы с тобой официально не знакомились, но однажды, если память мне не изменяет, даже виделись. — Было дело, — проговорил Намджун пересохшими губами. — Не важно выглядишь, скажу я тебе. — Зато ты отлично. — Стараюсь соответствовать. — И как это? — Что именно? — Соответствовать? — Лучше, чем всё потерять. Как в твоём случае. — И что же я потерял? — Намджун исподлобья смотрел на стоявшего перед ним Альфу. — Ну, во-первых, свободу. Во-вторых, своего Омегу. Мне птичка на хвосте принесла, что знаменитый Ким Сокджин сделал тебе ручкой. А ведь какая пара была… — Не эту ли птичку только что отсюда вынесли? — Этого слизняка пропихнули на должность вопреки моим пожеланиям. А посему ему на этом месте долго не продержаться. Наступают те времена, когда везде должны быть мои люди. — И что же это за времена такие? — Смутные… Но об этом мы с тобой ещё поговорим. Я бы хотел вернуться к обсуждению твоего бывшего, — Квон Джон сложил руки на груди и облокотился о стоявший за его спиной стол. — Я думал, ваш мегамозг — задохлик какой, а он оказался красавчиком. Не будь я уже женат, то обязательно бы положил на него свой глаз. Сколько он нам нервов потрепал. Сколько сделок испортил. А эта его адская лаборатория? Он умеет притягивать себе подобных. Один из лучших моих химиков однажды вышел из своего дома и не вернулся. И чует моё сердце, что если очень хорошо поискать, то он найдется где-нибудь в окружении этого пронырливого Омеги. Скажи, Намджун? А чего вы разбежались? Или это не правда и ты нам пытаешься мозг запудрить, чтобы мы тебя приманкой для него не сделали? — Он и в самом деле теперь не мой Омега. — Слишком яркий для тебя? — А я смотрю ты им прямо заинтересовался. А как же твой истинный? — Ты в мою семью не лезь! — посуровел вмиг Альфа. — Так в неё лезли все, кому не лень. Об этом писали все газеты и говорили на каждом углу: наследник Хан Вона нашёл своего истинного прямо в Колыбели. Скажи мне, Квон Джон, сколько он кругов прошёл ПРЕЖДЕ, чем достался тебе? Альфа всего лишь на мгновение напряг мышцы и почти дернулся в сторону Намджуна, но устоял. Только поиграл скулами, а потом тихо, но отчетливо сказал: — Не смей…, слышишь. Никогда не смей упоминать об этом в моём присутствии. Намджун внимательно на него смотрел. — Я не пойму одного, — наконец добавил он, — как ты, после всего того, что пережил твой истинный, можешь помогать отцу в этом … грязном бизнесе. Альфа, уже полностью взявший над собой контроль, ответил: — А кто сказал, что я ему помогаю? Намджун выразительно поднял бровь, требуя пояснения. — Я просто жду, Намджун, — продолжил Квон Джон. — Жду, когда придёт МОЁ время. Отец болен. Ему недолго осталось. А когда его не станет, и всё восточное побережье будет в моих руках, вот тогда и поговорим. И если ты будешь также терпелив, как я, тогда собственными глазами сможешь увидеть то, о чём так долго мечтал. Думаю, не стоит тебе говорить, что сказанное между нами не должно выйти из этой комнаты раньше времени. Тот, кто умеет терпеливо ждать, всегда своего дождётся. Дождись и ты. С этими словами Альфа вышел, оставив Намджуна наедине со своими мыслями.» *** Тэхён в который раз дотронулся рукой до грубого шрама, проходящего через всю ключицу. Он думал о метке, которую ему сегодня должен поставить Чонгук. Тэхён и хотел этого, и боялся. Но он должен был научиться себя контролировать, чтобы не навредить невинным и покарать виновных. Это его первая цель. Вторая — найти и забрать своего малыша из Колыбели, пока ему не навредили. Стоило ему только подумать об этих крохотных и беззащитных ручках и ножках, об этих глазках-пуговках как сердце ухнуло в пятки. Почему-то из всех детей, рожденных в Колыбели, последний запомнился сильнее всего. Возможно, от того, что врачи, удивленные сущностью родившегося Омежки, дольше обычного держали его рядом с Тэхёном. Омега успел разглядеть и темные, слегка кучерявые волосики, и маленькие пальчики, и родинку на плече, а также вдохнуть слегка сладковатый, напоминавший его собственный аромат. Именно по этому аромату, все и поняли, что ребенок родился не простой. Потому как новорожденные обычно очень слабо пахнут, их сущность раскрывается гораздо позже. Этот пах маняще ярко. Омеги-Эфиры встречались крайне редко. А Тэхён взял и родил, такого вот на него похожего. А теперь его сердце обливалось кровью от одной только мысли о своём малыше. Ради него Тэхён готов был переступить и через страх, и, если понадобится, через новую порцию боли, но сделать всё возможное для того, чтобы вернуть своих детей обратно. Но, несмотря на эту вот решимость, ему, как Омеге, было обидно, что им с Чонгуком просто не давали времени сделать всё естественно и красиво. У них как бы отнимали возможность прожить эти мгновения не торопясь, наполняя их трепетом и любовью. Тэхён вздохнул и вышел из ванной, где разглядывал себя в зеркало. Физически он был готов, морально не очень. Он снял с себя всё лишнее, оставив только футболку Альфы, которая приятно пахла ароматом полевых цветов. Чонгук нервничал не меньше Тэхёна. Он понимал всю ответственность происходящего. Но он был настолько неопытен, что боялся сделать что-нибудь не так. Он уже тысячу раз прокрутил в своей голове этот вечер. Его мучил один вопрос: сначала метка, потом сцепка или сначала сцепка, а потом метка? Как будет лучше? Он постеснялся спросить об этом у Ханыля, а теперь жалел об этом. Ступая босыми ногами по дощатому полу, Тэхён дошёл до кровати и нырнул под одеяло. Он натянул его до подбородка и, помедлив секунду, сказал: — Я готов. Всё же быть с Альфой в течку гораздо проще. Тогда все грани стираются, и ты будто паришь в небесах. А сейчас Тэхёну было неловко. Чонгук внимательно посмотрел на то, как Тэхён сжался под одеялом, и неожиданно для самого себя сказал: — А давай с тобой искупаемся в океане? — Что? — Тэхён удивленно на него посмотрел. Он совершенно не ожидал того, что ему скажет Альфа. А тот, похоже, и сам удивился пришедшей на ум идее. — Искупаемся в океане, — повторил Чонгук. — Я заприметил недалеко отсюда небольшую уединённую бухту. Правда, нам придётся немного пройтись по берегу, но зато мы можем взять с собой плед и устроить пикник. — Пикник? Но на улице уже почти стемнело. — Сегодня нет облаков, и луна большая. Я думаю, будет достаточно светло, чтобы не заблудиться. Нам всего-то нужно пройти по побережью немного дальше обычного. — А как же…, — Тэхён сглотнул, — метка и всё такое? Мин Хо сказал, что мы обязательно должны сделать это сегодня, потому что завтра нам уже нужно ехать в город с людьми Хосока. — Ну так до утра ещё долго. Мы успеем. Чонгук внимательно смотрел на то, как Тэхён медленно, но верно начал расслабляться. Альфа мысленно похвалил себя за внезапную идею. И вот они уже шагали по ещё теплому песку вдоль линии волн. В одной руке Тэхён держал корзинку с едой, вторая надежно покоилась в ладони Чонгука. Тот нёс плед и бутылку с лимонадом. Альфа был спокоен. Он с наслаждением вдыхал в себя солёный воздух побережья. Вот так, держась за руки, они довольно быстро дошли до места, о котором говорил Чонгук. Разложили на песке плед, поставили корзинку, вырыли недалеко от линии волн ямку, наполнили её водой и положили туда бутылку, чтобы она немного охладилась. К тому моменту, когда они собрались купаться, закат уже погасил свои огни в водах океана, а на небе во всей красе сияла яркая луна. — Луна сегодня безумно красивая, — сказал Тэхён, зачарованно смотря на небо. — Тебе так не кажется? — спросил он у Альфы. Чонгук улыбнулся. Он видел, что Тэхён сказал это без задней мысли, и что он не знал второго значения этой фразы. Омега просто был в моменте. И в этом моменте он был счастлив. Такой живой и настоящий, такой отчаянно прекрасный, что сердце Чонгука не выдерживало: оно билось часто-часто, заставив его дышать урывками. — Мы будем купаться как обычно? В футболках? — спросил у Альфы Тэхён. — Давай сегодня без, — ответил тот. — Не думаю, что сюда, да ещё ночью, кто-то забредет кроме нас. Он первым снял с себя футболку и штаны, а потом, помедлив мгновение, и нижнее белье. Чтобы не смущать Омегу, он первым вошёл в воду и остановился только тогда, когда она поднялась чуть выше пояса. Океан сегодня был спокоен, и волны мягко бились о его грудь. Когда Чонгук развернулся лицом к берегу, позади него на расстоянии руки уже находился Тэхён. — Ой, какая она сегодня теплая…, — проговорил он, счастливо жмурясь. — Я таких ощущений никогда не испытывал. Вот таких, как на этом побережье. Сколько мы с тобой купались, столько раз мне и было хорошо. Чонгук молча смотрел на счастливое лицо Омеги. А сколько вообще было у него этих счастливых моментов? Как он вообще выдержал такие удары судьбы и не сломался? Чонгук бы не смог. А Тэхён смог. И он продолжал бороться. Рядом с ним Чонгук просто не имел права быть слабым или нерешительным. В конце концов, он Альфа, и уж если взял эту ответственность на себя, то и должен нести её достойно. И Чонгук решился. Он протянул руку и слегка охрипшим голосом сказал: — Иди ко мне. Тэхён, загребая воду руками, сделал пару шагов ему навстречу и ухватился за руку Альфы. Тот притянул его в свои объятья. Они смотрели друг другу в глаза и тонули в своих отражениях. Тэхён первым потянулся к губам Чонгука. Тот не шевелился, чтобы не спугнуть порыв Омеги. Потому как Тэхён редко шёл первым на тактильное взаимодействие. Поцелуй получился слегка соленым из-за воды, которая плескалась рядом и окутывала их, словно мягким теплым покрывалом. Больше говорить было ничего не нужно. Все было сказано ранее. Вселенная поставлена на паузу. Прелюдии завершены. Им ведь не так много и надо, этим двум сердцам, чтобы почувствовать то, как сильно они друг в друге нуждались. Теперь дело за другими прелюдиями. От которых сбивалось дыхание и становилось непереносимо хорошо. Чонгук гладил податливое тело везде, где только доставал. Тэхён в ответ с удовольствием льнул к его крепкой груди. Их ласки становились всё откровеннее. Альфа явно заводился. Он перестал сдерживаться и, приподняв Тэхёна за поясницу, мягко и аккуратно насадил Омегу на себя. Тэхён откинул голову назад, крепко обвил ногами Чонгука и, поддерживаемый мягкими волнами океана, начал медленно двигаться. Свет луны запутался в его волосах, мокрые пряди упали на лоб. Было видно, что Омега просто растворился в своих ощущениях. Он забылся. Ему было хорошо. А вот Чонгук не позволил себе забыться. Он крепко, но ласково придерживал Омегу за бедра и контролировал силу проникновения. Правда, уже через пару минут его самоконтроль дал слабину, когда Тэхён с гортанным стоном насадился чуть сильнее и замер. Омега слегка откинулся назад, позволив волнам заполнить пространство между ними. Чонгук снял одну руку с бедра Тэхёна и положил её на член Омеги, потом не сильно сжал. Тэхён прикусил губу. Чонгук начал медленно, а затем всё быстрее ускорял темп, доводя Омегу до пика удовольствия. Чонгук смотрел на то, как трепетно у Омеги дрожали ресницы, и большего удовольствия ему было не нужно. Совсем скоро Тэхён и сам начал двигаться активнее. Он держался за шею Чонгука и, постанывая, старался насаживаться до самого конца. — Гуки, как же хорошо…, — шептал он, замирая на секунду. — Как же мне хорошо… Хорошо с тобой… А Чонгук доверился инстинктам и растворился в своих ощущениях. Жаркая глубина Омеги сводила с ума. Альфа уткнулся Тэхёну куда-то в район шеи и, переняв инициативу, начал яростно вбиваться в такое желанное тело. Тэхён перестал шептать, его горло сдавила сладкая судорога. Он сначала замер, а потом вскрикнул и задрожал. Ему было настолько хорошо, что он даже и не заметил, как Альфа мягко провел губами его по мокрой шее и, наконец, решившись, укусил. Тэхёна буквально прострелило, но не болью, а смесью только что испытанного удовольствия и невероятного восторга, который разлетелся у него в голове яркими фейерверками. Его трясло, и он никак не мог успокоиться. Он всхлипывал и старался поймать воздух губами. Чонгук крепко держал его в своих руках, не позволяя соскочить. Он уже зализал поставленную им чуть выше старых шрамов метку, а теперь наслаждался открывшейся перед ним картиной. Чонгук чувствовал, как внутри него разливалось море нежности. Как его Альфа довольно рычал, как буквально напитывался ослепительными феромонами Тэхёна, которые тот уже давно и очень интенсивно распространял вокруг себя. Чонгук поймал момент, когда его самого накрыло так сильно, что он забыл, как дышать. Его пронзило острым наслаждением, и он бурно излился внутрь Омеги. Когда Тэхён немного пришёл в себя и попытался опустить с талии Чонгука свои ноги, тот не дал ему этого сделать. — Тише, малыш… Мы в сцепке, нужно ещё немного побыть вот так. Тэхён удивленно распахнул глаза, и тут же ощутил давление внутри своего живота. Узел. — Но. — Не беспокойся. Как только мы вернемся домой, ты сразу же выпьешь свои противозачаточные. Чонгук ласкового смотрел на разомлевшего и удивленного Тэхёна, так уютно расположившегося у него в руках. — А почему мне не больно? — спросил, наконец, Тэхён. — Больно? — не понял Чонгук. — Ну, от сцепки. Мне обычно было больно. Поэтому я так боялся. Так не хотел… — Господи, Тэ, я не знал…, не думал… Обычно Омегам не бывает больно, даже наоборот. Но, видимо, если Омегу насильно принуждают… — Так мне не будет больно? — А ты вот прямо сейчас что чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил Чонгук. Тэхён прислушался к своим ощущениям. — Мне очень приятно. Как будто мы с тобой стали одним целым. Ты теперь пахнешь мной, а значит, все будут знать, что ты занят. И, о!.. Это такое чувство… Как будто ты мне … принадлежишь… — А я и принадлежу тебе. А ты мне. — И ты сейчас такой большой… там. И мне нравится. Очень. — Тогда расслабься и насладись моментом. И не переживай, я тебя держу крепко, не уроню. Тэхён подумал немного и, положив свою голову на плечо Чонгука, прижался к нему изо всех сил, обвивая его обеими руками. — Я, наверное, сейчас похож на коалу, — тихо засмеялся он. — Нет, Тэхёни. Ты сейчас похож на счастливого Омегу, каким и должен был быть всегда. Они оба помолчали. Ласковые волны океана обнимали их со всех сторон, укрывая от всех невзгод мира. А луна, совершая свой неспешный путь, благосклонно смотрела на то, как двое влюбленных думали каждый о своём, но наверняка друг о друге.