Этот город завёрнут, как в саван, в туман,
И царит в нём безумье, порок и обман.
Город мрачных трущоб, весь изглоданный злом,
По ночам его мгла накрывает крылом…
И в глазницы домов смотрит ночь, словно ворон,
Этот город безукоризненно чёрен.
Только толпы теней, только Темзы свинец —
Этот город страшней, чем оживший мертвец.
И в роскошных дворцах вечный холод и тлен,
И часы мертвецам отбивает Биг-Бен.
Вы не бывали в Лондоне, сэр?
Этот город безукоризненно сер…
Король и Шут «Добрые Люди»
Знойный день. В такую погоду выходить на улицу не то, что не хочется: это кажется опасным для жизни. На небе ни облачка, всё, кажется, плавилось. Дышать было трудно и даже невозможно из-за влажного горячего воздуха. Даже тень деревьев не спасала. На улице стояла вонь, из-за пыли люди на улице кашляли. Здесь нет фонтанов или прудов, ничего не спасало от жары. Это был далеко не центр года. Невысокие дома грязно-жёлтого цвета будто давили и ещё больше создавали ощущение того, что от жуткой жары никак не избавиться. Вся улица казалась жёлтой. Деревья и кусты, всё ещё зелёные, листья у них ещё не успели сгореть под палящим солнцем, в отличие от уже пожухлой травы, не спасали положение. В такую погоду хотелось снять с себя не только проклятую одежду, но и кожу заодно. Дьявольский зной сводил людей с ума. Кто становился агрессивным, кто слишком сонным. В такую погоду ни двигаться, ни говорить не хочется, всё раздражает, только дуновение прохладного ветра успокаивает разгорячённый невыносимым жаром мозг. Одежда неприятно липла к телу из-за пота. Леди прятались под ажурными зонтиками или надевали милые шляпки или чепцы. Многие в такую погоду спасались с помощью лёгких шляпок, хотя они не особо помогали. На смену невыносимо жаркому дню пришёл тёплый приятный вечер. Прохладный ветерок нежно ласкал кожу. Смеркалось очень медленно, казалось, будто тёмная ночь совсем сегодня не наступит. Солнце ярким золотым кругом светилось на западе. Оно ещё было достаточно высоко, опуская длинные прохладные тени на землю. Небо было чудесно раскрашено в различные цвета от красно-рыжего до холодного сиреневого цвета. На востоке ярко-оранжевый постепенно переходил в тёплый жёлтый, жёлтый — в нежно-голубой, нежно-голубой переходил на востоке в сиреневый. Небо выглядело так, будто художник, смочив холст водой, сделал акварельную растяжку, причём очень прелестную. При переходе желтого в голубой можно было заметить тоненькую-тоненькую полоску светлого салатового цвета. На этом небе можно вообще все цвета найти. Смотришь на такое спокойное величавое небо и думаешь: как под таким небом могут жить беспокойные, капризные и недовольные люди? Это очень хороший вопрос, пускай он приходит на ум всем почаще. Среди домов в четыре-пять этажей, с которых сыпалась штукатурка, покрытая грязно-жёлтой краской, которые даже от малейшего дуновения ветра, кажется, могут рухнуть, среди пыльных плохо и криво вымощенных дорожек, ведущих невесть куда невесть откуда, по которым ездить не то что сложно — опасно, среди малого количества людей, которые были такими же пыльными, грязными и серыми, как дорога, выделялся один юноша. Жил он явно богато, об этом можно было судить по его одежде. Белоснежная сорочка с накрахмаленным воротником «бабочкой» была хорошо выглажена, чистая, новая. Именно новая, не застиранная, это было видно по ткани, которой ещё ни разу не касалась вода. Тёмно-синяя жилетка была отделана шёлком, она почти не открывала его грудь. Светлые модные брюки, в которых не стоит ходить по таким улицам, тоже хорошо были выглажены. Хорошие чёрные туфли сверкали на его ногах. Летнее пальто, которое было на тон темнее жилетки, он держал в руках. Видимо, ему было уж очень жарко в этот вечер. Образ довершал аккуратненький красный галстук, закрывавший почти всю рубашку на груди, хотя галстук можно было назвать лишь узкой лентой. Прилизанные ранее иссиня-чёрные волосы теперь совсем растрепались, непослушные прядки лезли на лоб. Было ещё кое-что странное в этом молодом человеке. Опёршись на грязную, замызганную стену, из-под осыпавшейся штукатурки которой виднелся кривой оскал красных кирпичей, он курил папиросы. От них у него уже побурела аристократически бледная кожа пальцев. Папиросы были очень мятые, какие-то некрасивые. Вся улица кажется ими провоняла. И он провонял ими. Вокруг него валялось много потушенных бычков. Держа папиросу между указательным и средним пальцем, он нервно курил и поминутно озирался по сторонам. Этим молодым человеком был Джонатан Джостар. Он уже неделю или даже больше приходил вечером сюда, стоял час-два, озираясь, курил и уходил. Никто не знал, что он делал в таком опасном районе совсем один. Никто из таких состоятельных людей в своём или даже не в своём уме не пришёл бы на эту улицу. Джонатан посмотрел наверх. Да, небо сегодня было просто прекрасным. Оно хоть немного успокаивало его бушующие чувства, которые, как он ни старался, угомонить не мог. Воздух уже пах влажными деревьями. За это время он познакомился с некоторыми обитателями этой улицы. Не так, конечно, как, наверное, подумали Вы, читатель. Он не разговаривал с ними, не знал имени никого из них, но их черты, их повадки были уже знакомы Джонатану. Они встречались примерно в одно и то же время, глядели мельком друг на друга. Был даже один жилистый сухенький старичок. Он всегда одет простенько, но опрятно. Очень приятный старичок. В его чертах лица нельзя было разглядеть чего-то злого, жестокого. Он особенно нравился Джонатану. Каждый раз, когда этот старичок проходил, Джонатан улыбался и кивал ему, тот улыбался в ответ приветливо и тоже кивал, снимая старую свою шляпу с головы. Выглядело, наверное, это странно, но каждая встреча с этим старичком оставляла у Джонатана тёплые чувства. Он, когда его видел, хотел подойти к нему, познакомиться нормально. Он был уверен, что этого мужчину очень интересно слушать. Но что-то его всё время останавливало. Как же так получилось, что Джонатан Джостар, аристократ, завидный жених, примерный ученик, джентльмен, тот самый добрый и правильный ДжоДжо, как его ласкового называли знакомые, курит дрянные папиросы где-то на отшибе, куда ни один нормальный человек не пойдёт в здравом уме? Это началось в марте этого года. Все его отговаривали от этой поездки. Нельзя было ехать туда ни в коем случае. Но ради защиты семьи Джонатан был готов на всё. Он готов был поехать на самую страшную улицу в Лондоне, на которой происходило больше всего преступлений, ради спасения отца. Он решил, что во что бы то ни стало выяснит, что за лекарства даёт его отцу Дио. Огр-стрит встретила его сложными мрачными лабиринтами подворотен, тёмных переулков и жуткими дворами. Лишь луна бледным блеклым пятном освещала ему путь. Грязный талый снег лежал везде, чёрные деревья, казалось, могли схватить человека своими кривыми уродливыми ветками. Но Джонатан продолжал свой путь бесстрашно. Он должен защитить свою семью, несмотря ни на что. Никакие преграды не должны ему мешать. Всё на этой улице внушало ему неприятное чувство страха и отвращения. Он не привык видеть такой ужас. На его глазах кошка задушила щенка, как какую-то крысу, и стала его есть. Страшная картина. В окнах старых разваливающихся домов горел тусклый свет. Нет, он не верил, что люди могут жить в таких условиях. Джонатан не знал и не хотел думать о том, что существуют такие улицы. Он уже хотел скорее найти человека, который продал Дио яд, чтобы узнать, какое есть от него противоядие. Послышался свист. Такой весёлый задорный свист, но в нём Джонатан чувствовал опасность. Он обернулся на звук. К нему стремительно бежали три человека. Человек, что был посередине, что-то неразборчиво сказал и показал на Джонатана. Его огромный друг в тот же момент оказался возле Джонатана. В его руках блеснул нож. Дикий крик оглушил ДжоДжо, сбил его с толку. Он смог в последний момент схватиться за лезвие ножа. Если бы не эта предпринятая мера, то нож оказался бы у него в животе. Бандит удивился, но тут же на его лице появилась ухмылка. — А если я крутану нож? — спросил бандит. — Ты же без пальцев останешься! — Попробуй, — Джонатан был достаточно спокоен, но серьёзен. Он нахмурил брови, в глазах его блестел огонёк хладнокровия, так что не оставалось сомнения, что за свои слова он ответит, — есть то, ради чего я готов пожертвовать пальцами. Но предупреждаю: прокрутишь нож, и моя нога раздробит тебе промежность. Бандиту, кажется, стало страшно, но он продолжал смотреть в глаза Джонатану, держа нож в руке. Они не двигались, глядя друг другу в глаза. Так продолжалось до тех пор, пока с криком на Джонатана не кинулся азиат. Тогда парень пнул ногой бандита, ранившего его, защитился от удара азиата и откинул его. Посмотрев на бандитов, упавших навзничь, он перевёл взгляд на последнего. Остался лишь бандит с длинными волосами. Он, видимо, был у них главным. Он дрожал от ярости, скалился. Джонатан тогда понял, что у этого бандита уже нет цели ограбить его, теперь он хочет отомстить за товарищей. Джонатан понял, что попал. Попал он серьёзно, потому что этот парень хоть и был зол, но не было похоже на то, чтобы ярость затуманила его разум. Джонатан рвано выдохнул, отпуская окровавленный нож. — Пальцы, говоришь, не нужны? — в его голосе слышался опасный задор, он двинулся быстро к Джонатану. — Стой! — Джонатан выставил вперёд руки и замахал ими. — Мне нужно лишь кое-что узнать! Где продавец восточных ядов? Но бандит его не слушал, стремительно приближаясь. Что-то сделалось с его шляпой. Обычный котелок теперь превратился в опасное оружие. Вместо полей шляпы теперь сверкали острые лезвия. Джонатан замер, увидев такое интересное приспособление. Бандит вдруг затормозил, носками старых туфель роя снег, и мотнул головой. Шляпа пролетела вокруг его головы. — Не думай меня обмануть, богатенький ублюдок! — прокричал бандит и обнажил свои зубы. — Защищайся! Джонатан закрыл руками только голову. Выбора у него не было. Он не может сейчас отступить, хотя он очень не хотел ни с кем драться не потому, что боялся, что его изобьют, а потому, что не хотел никому причинять боль. В то время, пока бандит целился в него шляпой, он пнул нож в него, тот увернулся, но метнул в него шляпу. Увидев, как Джонатан защищается, бандит рассмеялся. — Ты полностью открыт! — крикнул он. В тот же момент послышался болезненный стон. — Что я слышу! Звук удара стали о кость! — он улыбнулся и скрестил руки на груди. — Все твои попытки драться убоги! Джонатан будто и не чувствовал боли. Он упрямо шагал к бандиту. Подойдя достаточно близко, он ударил его ногой прямо в лицо, тот отлетел на несколько метров. Вытащив из руки шляпу, Джонатан огляделся. Из домов, подворотен, с крыш полезли, как тараканы, бандиты в обносках, которые наверняка не защищали их от холода. Все они медленно подходили к нему. — Нет! — хриплым слабым голосом сказал только что побитый бандит, но этого было достаточно, чтобы все остановились, уставились на него и внимательно начали его слушать. — Только троньте этого джентльмена — я вас никогда не прощу! Бандит с окровавленным лицом выглядел серьёзно. У него в глазах заиграл огонёк истинной ярости. Это была та ярость, во время которой человек готов бороться до самого конца, отстаивая что-то дорогое ему. Джонатан удивился не меньше, чем бандиты, окружавшие его. Бандит встал. Он пытался всем своим видом показать, что с ним всё в порядке, только вот разбитый нос, рассечённая губа и нетвёрдая походка, которой он направлялся к Джонатану, говорили об обратном. — Почему? — спросил он, подойдя ближе. — Почему ты ударил меня не в полную силу? Ты же мог превратить моё лицо в кровавое месиво, но не сделал этого. Джонатан не ожидал этого вопроса. Это какая-то проверка? Остальные бандиты на него смотрели так, будто есть правильный и неправильный ответ. Выдохнув и посмотрев в глаза спрашивающему, заглянув ему в душу так, что тот замер и не смел даже дышать, ожидая ответа, он сказал честно, ничего не утаивая, так, как привык говорить: — Я здесь ради отца. В момент удара я понял, что у тебя тоже есть отец, мать, братья, сёстры. Мне не хотелось бы их опечалить… Как только Джонатан закончил, брови, сведённые к переносице, придававшие чертам его юного лица серьёзности, сию же секунду поползли наверх. Теперь он выглядел таким наивным и беззащитным, что казалось, что в этот момент он не сможет защититься даже от этого побитого бандита, который еле стоял на ногах. В это время, по всей видимости, его новый друг смотрел на него внимательно, изучал каждую черту его. Услышав ответ юноши, он удивился. Отведя взгляд от Джонатана, он посмотрел на своих друзей. Они потихоньку поднимались. Бандит взглянул на Джонатана снова и улыбнулся настолько по-доброму, насколько ему позволяло это сделать его изуродованное шрамом бандитское лицо. — Как тебя зовут? — спросил новый знакомый. — Джонатан Джостар, — ответил он серьёзно, натягивая свою шляпу охотника. — Меня зовут Роберт Спидвагон, — парень смотрел на него теперь восхищённо, — значит ты ищешь торговца ядами? Будь осторожен! Он скользкий тип! — он указал направление, но практически сразу опустил руку. — Знаешь что? Я проведу тебя! За мной! Оставив своих товарищей, Спидвагон повёл ДжоДжо к торговцу ядами. Джонатан ощущал какую-то странную неловкость, шагая за своим новым знакомым. С одной стороны, путешествие по Огр-стрит с ним становилось безопаснее. Спидвагон уже своим присутствием отгонял таких же странных личностей, шныряющих в тенях опасной улицы, к которым принадлежал и он. Никто и не пытался на них напасть теперь. Видимо, этот парень был известен всей улице. С другой стороны, Спидвагон собирался несколько минут назад прикончить ДжоДжо, а сейчас мило, насколько милым может быть всегда грубый бандит, беседовал с ним, интересовался, что его привело сюда, зачем ему торговец ядами, слушал внимательно. Джонатана немного напрягало такое поведение, но он был благодарен любой помощи. И Спидвагон помог ему всё разузнать. Джонатан взял противоядие и, распрощавшись с торговцем, пошёл в более безопасное место. Спидвагон сопровождал его до тех пор, пока они не вышли на нормальную улицу. Там они и попрощались. Джонатан бродил некоторое время в поисках извозчика, который мог бы довезти его до дома. Был уже поздний вечер, вьюга завывала, мокрый снег был повсюду. Улицы пустые, никого нет. ДжоДжо был потерян. Слишком много событий произошло за такое короткое время. Три дня он изучал лекарство, которое Дио давал его отцу. Он всё не мог поверить в то, что Дио так подло мог поступить по отношению к человеку, который делал для него всё. Ещё и встреча со Спидвагоном взволновала его. Всё ДжоДжо казалось каким-то странным и причудливым, будто он находится во сне. Но проснуться он не мог, и всё ощущалось очень остро: что боль от ран, что холод были вполне реальными. Следовательно он точно не спал. Наконец Джонатан прибыл домой. На душе было тяжело, неприятно. Ему предстоит крайне неприятный разговор с Дио. Он не хотел в чём-либо обвинять человека, ставшего ему другом, братом. Да, сначала они вздорили. Да, до сих пор ДжоДжо не мог ему полностью доверять и общался с ним очень аккуратно, стараясь с ним не спорить и не обижать его. Подходя к воротам особняка семьи Джостаров, Джонатан тяжело вздохнул. Волнение в нём не унималось. Что будет дальше? Как Дио будет себя вести? ДжоДжо пугала эта неизвестность. — Мистер Джостар! — ДжоДжо услышал громкий хриплый задорный голос. Этот голос ему был уже знаком, совсем недавно он его слышал. Он обернулся. Ему кричал Спидвагон. За собой он кого-то тащил. — Спидвагон? — Джонатан почему-то обрадовался. Он посчитал, что если с ним кто-то будет рядом, то ему будет намного легче. — Ты что тут делаешь? — Полиция уже в пути, — Спидвагон тяжело дышал, — я с собой притащил китайца! Джонатан удивился. Он глядел на запыхавшегося друга, который вёл под руку вымотанного побитого мужчину. Хлопая глазами непонимающе, он хотел поподробнее расспросить про то, зачем Спидвагон сюда пришёл, зачем привёл с собой этого торговца, зачем он столько для него делает. — Спидвагон… — у ДжоДжо дыхание спёрло. — Можно к Вам? — Роберт дрожал. У него зуб на зуб не попадал. Худое пальто совсем не спасало его от холода. — Конечно, — ДжоДжо расторопно кивнул, засуетился, открывая ворота. Спидвагон робко шагнул за ворота, дёрнув рукой, чтобы за ним пошёл арестованный им торговец. Он осматривался. Джонатан не понимал, почему он вдруг стал таким несмелым и застенчивым. Куда делся его задор, весь его жаркий пыл, которые так удивляли Джонатана? ДжоДжо оборачивался постоянно, глядел на Спидвагона. Дио пришёл домой поздно ночью. Когда ему предъявили все доказательства того, что он отравлял мистера Джостара, он начал плакать, просить прощения у ДжоДжо, у Джостара-старшего. Джонатан хотел его простить, обнять его, прижать к себе, успокоить, сказать, что он ошибся, начать всё с начала опять, как было каждый раз, когда они с Дио ссорились. Он готов был даже поверить ему. Мистер Джостар не выдержал и ушёл в какой-то момент. Он был слаб сейчас, а эта сцена заставляла сердце старика обливаться кровью. Джонатан уже хотел было подойти к Дио. — Мистер Джостар, — Спидвагон вышел из тени. До сих пор он не принимал участия в аресте, — не верьте этому подлецу. Он правду ни разу не сказал за всё это время! — крикнул он и стремительно зашагал к нему. — От него воняет хуже блевотины! Спидвагона пришлось останавливать, он был уж очень зол на Дио, которого в первый раз в жизни видел. Джонатан не мог взять в толк, почему человек, который только недавно хотел его прикончить, так радеет за него. Он не знал, что делать. Ему не нравилось то, как Роберт обращается к Дио, но понимал, что его брат натворил то, что прощать нельзя. И всё же у него самого не поворачивался язык говорить что-то плохое про Дио. В горле стоял ком, ДжоДжо в принципе ничего не смел произнести. Дио и торговца арестовали и увели из дома. Джонатан провожал взглядом его молча. Сердце у него щемило от разочарования и боли. Ничего вокруг он не замечал. Рядом с ним стоял и Спидвагон. Он ничего не говорил, лишь хлебал из фляжки иногда, нарушая мёртвую тишину. Иногда ветер завывал, холодные порывы заставляли поёжиться: дверь они не закрывали. — Да уж… — Спидвагон нарушил тишину. Джонатан вздрогнул, повернулся к нему и вздохнул. — Ага… — ДжоДжо кивнул, грустно улыбнувшись. — Будете пить? — спросил Спидвагон протянул ему жестяную флягу. Выглядела она просто, никаких лишних деталей на ней не было. — А что там? — поинтересовался Джонатан. — Джин, — кратко ответил Спидвагон. — Нет, — ДжоДжо заулыбался и махнул рукой. — Не пьёте? — спросил Спидвагон, глядя на него. — Не пью, — ответил ДжоДжо. Вино, которое он пил за семейным ужином, он в расчёт не брал. — Не курите наверное? — Роберт улыбнулся. В глазах у него снова заиграл озорной огонёк. — И не курю, — сказал Джонатан. — И не ругаетесь? — Спидвагон был удивлён. — Никогда, — сказал ДжоДжо с особенной гордостью. — Достойно, — Спидвагон стыдливо отвернулся, — я покурю, можно? — Да, только выйдем, — сказал ДжоДжо и двинулся к двери. Спидвагон шагал за Джонатаном, а после, когда ДжоДжо повернулся, чтобы закрыть дверь, он отскочил от него бесшумно на метр. ДжоДжо посмотрел на него изумлённо, не понимая, почему Спидвагон так странно себя ведёт. Для него поступки Спидвагона были необычны, его поведение он не мог понять. «Видно, мы слишком разные», — подумал Джонатан, наблюдая за тем, как Спидвагон с мятой папиросой, которую он заготовил заранее, видимо, во рту пытается поджечь вымокшие спички. ДжоДжо наблюдал за его тщетными попытками покурить где-то минуту, а после не выдержал и ушёл. Вернувшись, он дал уже собирающемуся уходить другу спички. Спидвагон сжался как-то странно, прижал этот коробок к себе, быстро и робко посмотрел на ДжоДжо, застенчиво улыбаясь. — Спасибо, — Спидвагон ссутулился и улыбнулся нервно. — Да не за что, обращайся, — легко ответил ДжоДжо, улыбаясь. Спидвагон бережно взял коробок, внимательно рассматривая его, аккуратно двумя пальцами он обхватил одну спичку. Джонатан даже вздрогнул, когда Спидвагон сначала дрожал, трепетно открывая обычный спичечный коробок, а потом резко чиркнул. Коробок из руки у него куда-то пропал, этой рукой он прикрывал огонёк от ветра и мокрых хлопьев снега. ДжоДжо с интересом наблюдал за ним. Все движения ему казались такими причудливыми и странными. Затушив спичку, но не бросив её на землю, Спидвагон мельком посмотрел на него вопросительно. Джонатан тотчас же отвернулся, сконфузившись. — Да ладно, — сказал Спидвагон, отворачиваясь и выдыхая дым, — смотрите, если хотите. — Прости, — ДжоДжо потупил взгляд. — Вы не сделали ничего, чтобы извиняться, — сказал Роберт. Джонатан ничего не ответил. Он старался не смотреть в сторону Спидвагона, постоянно отворачивался. Настала тишина. У ДжоДжо сердце щемило от произошедшего. Он не мог поверить, что Дио так подло поступил по отношению к его отцу. Грустно было осознавать, что Дио предал мистера Джостара, пытался его убить. Ночь была тёмной, холодной. Беспроглядную мглу ничего не могло нарушить. Казалось, что ночь никогда не пройдёт, рассвет никогда не наступит, а тьма поглотит в итоге всё. Неприятные холодные хлопья снега летели прямо в лицо. Джонатан не чувствовал холода. Он ощущал только паршивое чувство тревоги, неизвестности. Человек, с которым они вместе учились, росли, больше не будет с ним. Он исчезнет навсегда. Да, Дио натворил много чего плохого, но Джонатан уже не мог вспомнить, что именно. «Может это всё просто ошибка?» — испугался ДжоДжо. Желание поговорить с Дио было сильным, но всё же здравый рассудок не позволял наделать ДжоДжо ещё больше глупостей. Джонатан вздохнул. Изо рта у него вышел пар. Он хотел как-то нарушить тишину, но не знал, как завести диалог. Ему казалось, что сейчас все его фразы будут звучать глупо, Спидвагон его не поймёт, посчитает его сумасшедшим. ДжоДжо очень не хотелось произвести плохое впечатление на своего нового друга. Спидвагон был в этот момент очень нужен ему, но искать поддержки у практически незнакомого человека, нагружать его своими проблемами он не хотел. Преодолев смущение, Джонатан посмотрел в сторону Роберта, выдохнул, пытаясь успокоиться. Лицо Спидвагона было задумчивым. Он сосредоточенно затягивался. Держал он папиросу между большим и указательным пальцами. Джонатан чуть дольше, чем хотел, любовался им. — Можно? — робко попросил Джонатан, жутко стесняясь и протягивая руку. — А? — не понял Спидвагон, оборачиваясь. Выглядел он растерянно. — Что Вы хотите? — Флягу… — попытался объяснить Джонатан, густо краснея. — Я пить хочу. — Выпить? — спросил Спидвагон. Глаза у него выражали такое удивление, что у Джонатана возникло желание отказаться от своих слов. — Ладно, что Вы так конфузитесь? — он пожал плечами и вынул флягу. — Не бойтесь, я не кусаюсь! — на его лице появилось глупая улыбка, но в миг исчезла. Он поник и опустил взгляд, перед этим посмотрев на перебинтованную им же руку. — Извините за то, что напал… — Не страшно, — Джонатан сделал глоток. От крепости алкоголя он поморщился, скривил лицо. Напиток обжёг его горло, странный привкус остался на языке. Высунув язык, он облизал губы в надежде избавиться от послевкусия. Он отдал флягу Спидвагону, тот быстро убрал её во внутренний карман пальто. — Ну как? — поинтересовался Спидвагон. — Странный вкус… — он до сих пор облизывал губы и кривил рот. — Это с непривычки, — Спидвагон махнул рукой и продолжил курить, — главное не буяньте! — пошутил он. ДжоДжо издал слабый смешок в ответ на шутку Роберта. Он не мог сейчас почему-то просто рассмеяться, сильный громкий заразительный смех застревал где-то в груди ближе к горлу, и выходило какое-то его убогое подобие. То ли шутка была не очень хороша, то ли из-за этих переживаний так получилось, ДжоДжо не очень понимал. Ему почему-то казалось, что даже от слабой полуулыбки его рот порвётся. Тяжко ему было от всего, что с ним сегодня происходило. Он смотрел на Спидвагона, который поглядывал на него робко и в тот же миг отворачивался. Видимо, после неудачной шутки ему было сложно снова начать разговор. Он докурил, но держал бычок в руке, не зная, куда его деть. — Можно проводить Вас? — от волнения ДжоДжо даже на «вы» перешёл. Пронзительно заглянув в глаза Спидвагону, он вдруг посерьёзнел. — Если Вам так хочется… — Спидвагон растерялся от такого взгляда и отвёл глаза. — Тогда идёмте! — решительно произнёс ДжоДжо, выдохнув облегчённо. — И выкиньте уже эти спичку и окурок здесь! Зачем они Вам? ДжоДжо стало теперь как-то стыдно за то, что он так властно общается с новообретённым другом. Он тут же осёкся, ссутулился немного, что было для него необычным, и даже отчего-то задержал дыхание. Спидвагон смотрел долго на свою руку с окурком и спичкой, а потом разжал руку. Мусор упал прямо в снег. Роберт посмотрел вопрошающе на замершего ДжоДжо, тот робко кивнул и, зазывающе махнув рукой, двинулся к воротам. Добравшись до города, они высадились где-то в центре. У реки было особенно холодно, что ДжоДжо, что Спидвагон кутались в одежду. Холод колол лицо, на ресницы опускались тяжёлые снежинки. Они пошли прочь от набережной на окраину Лондона. Чтобы согреться, Спидвагон пил из фляги. — Ладно, Джонатан Джостар, — Роберт немного осмелел и первым начал говорить, — я понял, что ты человек хороший, но хотелось бы узнать о тебе чуть больше. Расскажи что-нибудь о себе. — А что можно рассказать? — Джонатана такой вопрос озадачил. — Чем занимаешься, с кем общаешься, — предложил Спидвагон, — историю свою расскажи. — Историю? — ДжоДжо переспросил испуганно как-то, робея. — Особенной истории у меня нет, она как у всех… — как бы оправдываясь, пролепетал он. — Да не может быть, чтобы у такого человека была история как у всех! — воскликнул Спидвагон в возмущении. — Да и какая история у всех? Она на то и твоя, чтобы быть особенной! Взять того же Дио. Он в твоей жизни исключительное пятно! — Да, исключительное, — согласился ДжоДжо, грустно вздохнув, — такое исключительное, что его вряд ли забудешь при всём желании… — Да не о Дио сейчас речь, а о тебе! — Спидвагон заулыбался. — Джонатан, не стоит меня стесняться, поверь, я пойму что угодно! — Я просто не знаю, что говорить… — ДжоДжо смотрел в землю. Напор Спидвагона его немного пугал и сильно смущал. — Не привык я говорить о себе… — И что же ты за тип такой, Джонатан Джостар? — спросил Спидвагон, захохотав и чуть не упав. ДжоДжо вовремя подхватил его, тот ойкнул и затих, но ненадолго. — Ты, может, ангел? Не верю, что может существовать такой идеальный человек! Скажи, зачем ты мне явился? — Спидвагон, ты пьян? — ласково спросил Джонатан, жутко смущаясь от его слов. — Ага, — Роберт выразительно кивнул. — Тогда давай присядем, и я расскажу тебе всё, — тихо попросил ДжоДжо, — вот там скамейка, садись. — Ну же, не мучь меня! — попросил Спидвагон, сев на скамейку. — Начнём с того, пожалуй, что я обычный человек из обычной семьи, — разъяснил Джонатан таким же тоном, каким рассказывают родители детям о том, как устроен мир, — друзья меня зовут ДжоДжо. Маму я не помню, она умерла ещё тогда, когда я был ещё совсем ребёнком. Папа рассказывал, что погибла она из-за несчастного случая: карета упала с обрыва во время дождя. Она пожертвовала собой, чтобы спасти меня… — Грустно, Джонатан! — воскликнул с досадой Спидвагон. — Слишком грустно, мой милый Джонатан! И опять не совсем про тебя! — он схватил ДжоДжо за плечи, смял его одежду и заглянул ему в глаза. — Чем ты сейчас живёшь? — Ой, это сложно… — ДжоДжо вздохнул, задумавшись. — Я студент, учусь на археолога. Мне нравится история. В любой эпохе я нахожу что-то чудное, привлекательное и красивое, история каждого народа, каждой цивилизации меня завораживает. Я нахожу профессию, на которую учусь… — он сконфузился и застенчиво посмотрел на Спидвагона. — … романтичной… — Ты романтик? — догадался Спидвагон, радостно улыбаясь почему-то. — Да, я очень романтичная натура! — ДжоДжо торопливо кивнул. — признаюсь, я тот ещё мечтатель. Бывает такое, что даже на занятиях, когда преподаватель что-то нудно монотонно говорит, посещает какая-то мысль тебя. Вроде и мысль на первый взгляд кажется глупой и несуразной, но почему-то она застревает в голове. И вот она уже не кажется какой-то странной, а наоборот привлекает. И уже хочется думать и рассуждать об этой навязчивой идее, развивать её как-то… Но не думай, что я легкомысленнен и замкнут в себе! — поспешил предупредить Спидвагона он. — Да, я мечтателен, но не всегда витаю в облаках. Я слишком люблю этот мир, чтобы постоянно пребывать в фантазиях! Я люблю, гуляя по улицам, паркам или садам, общаясь со своими друзьями, обучаясь, подмечать то, как всё это прекрасно, как всё чудесно! Весь мир чудесен, все люди чудесны, и осознавать это, ловить себя на этой мысли, также чудесно и прекрасно! — Хорошо, хорошо, — Спидвагон улыбался доброжелательно, — но всё-таки не верится мне, что ты обычный человек. Не могу поверить, что могут быть такие наивные люди в мире! Не в обиду тебе… — А ты? — спросил Джонатан, глядя ему в глаза. — Ты кажешься мне таким таинственным, я не могу тебя никак понять! Расскажи и ты о себе! — Ну… — обычно энергичный Спидвагон вдруг затих. — Мечтателем или романтиком я бы себя не назвал. Я человек приземлённый, не очень грамотный, поэтому изъясняться умею плохо. Занимаюсь я бандитским ремеслом… — он вздохнул горько, отвернулся стыдливо и заметно помрачнел. — Не самое лучшее ремесло, признаю. Но больше ничего, к сожалению, не умею… И честное слово, был бы шанс, я бы другую жизнь начал, отказался бы от всего, кроме моих товарищей: они для меня слишком много сделали, я падлой буду, если их забуду! Иногда меня гложет тоска от безысходности, но я спасаюсь в своём труде… Спидвагон вздохнул и замолк, ещё больше ссутулившись. Джонатан смотрел на него, не мигая. Вдруг Роберт кинулся к нему на грудь, обнял его. ДжоДжо тогда вдохнул глубоко, но выдохнуть не посмел. Сердце у него трепетало, словно птица, пойманная в клетку. Почти невесомо он обнял в ответ его, пытаясь таким образом его поддержать. — Джонатан, ты такой хороший человек! — вдруг сказал Спидвагон слишком уж громко. — Я так рад, что встретил тебя! Просидев ещё немного на этой скамейке, они решили двинуться всё же ближе к Огр-стрит. Ночь уже подходила к концу. Внимательный бы человек заметил, что на востоке уже светало. Тоненькая полоска голубого цвета становилась всё больше. И Джонатан это заметил. Но ему почему-то не хотелось, чтобы эта ночь проходила. Когда они дошли до Огр-стрит, Спидвагон остановился. Взгляд у него был печальным. Он долго рассматривал Джонатана, но не говорил ничего. ДжоДжо тоже молчал. На улице была тишина, никого не было здесь. — Нам пора прощаться, — Спидвагон вздохнул и отвёл взгляд, — а прощаться с тобой мне ой как не хочется! — И мне не хочется, — сказал ДжоДжо, — давай встретимся вечером здесь же? — Во сколько? — Спидвагон тут же оживился. — Давай в семь вечера? — предложил Джонатан взволнованно. Они договорились и разошлись. ДжоДжо уже без двадцати семь был на месте. Какого было его удивление, когда он увидел, что Спидвагон уже ждёт его. Он подошёл робко к ДжоДжо, извинялся перед ним за своё поведение ночью, снова обращаясь к нему на «вы». Джонатан уже меньше удивлялся его поведению. Он заверил Роберта, что всё нормально, и они пошли гулять. С этого момента они стали гулять практически каждый день. Сначала ДжоДжо было немного страшно гулять по окраинам города, которого он почти не знал. Он неплохо ориентировался в центре и окрестностях, но вот жуткие окраины ему ещё не приходилось исследовать. Спидвагон же хорошо знал самые страшные улицы, похожие на пугающие узкие лабиринты. По ним он и водил Джонатана. Вскоре ДжоДжо знал все тупики, знал, где можно пройти, а где нельзя, где есть лестницы, по которым можно перебраться через ветхие сарайчики, которые располагались между каменных домов. Столько впечатлений, столько приятных чувств ДжоДжо испытывал от каждой прогулки с Робертом. ДжоДжо немного стеснялся во время первых прогулок и чувствовал себя неудобно. Дело было в том, что Роберт вёл себя не всегда подобающе. Воспитанный в строгости Джонатан не мог понять, как можно было громко распевать песни на улице, пререкаться с прохожими, которые неодобрительно высказывались о них, воровать из лавок что-либо, пить прямо из горла алкогольные напитки. Но с ним ДжоДжо чувствовал себя хорошо, поэтому он смотрел на все проказы Спидвагона сквозь пальцы и практически никогда ему ничего не говорил. Ему достаточно было провести в компании Роберта чуть больше двух недель, чтобы уже с ним петь во всё горло даже несколько пошлые песни, пить из одной бутылки или фляги, лезть вперёд всех в те места, где могут ждать одни лишь только неприятности, говорить колкие грубости в ответ на грубость неприятных прохожих, танцевать на глазах у прохожих, спорить с друзьями Спидвагона о том, кто поведёт их общий паровой автомобиль без зазрения совести. Правда он отчитывал Спидвагона за то, что тот выносил что-то из очередного магазина. «Спидвагон», — всегда строго говорил Джонатан, — «я всегда могу за тебя заплатить, только скажи — я всё сделаю. Не надо воровать». Спидвагон тогда конфузился, заминался и кивал робко, что всегда умиляло Джонатана. Прошло время, они ещё больше сдружились. Теперь они называли друг друга не по фамилиям, перешли на «ты». Джонатан обращался к своему другу теперь по имени. Он так нежно произносил его имя, что всё внутри у Спидвагона замирало, это было заметно. ДжоДжо всегда улыбался, когда Спидвагон так реагировал. Роберт же звал Джонатана по прозвищу, когда в шутку заигрывал с ним или просто так, и по имени, когда они говорили о чём-то серьёзном. Однажды они, загулявшись допоздна, оказались в каком-то заброшенном здании. Спидвагон всё смеялся из-за чего-то, но вдруг прервался и полез в карман. Из него он достал небольшой простенький кисет. Холщовая ткань была когда-то светлой, но побурела уже от табака. Из другого кармана он достал мятую бумагу. Это была разорванная на равные куски газета. Специально покупать бумагу для самокруток он не имел возможности. Поэтому Спидвагон раз в неделю-две покупал газеты у каких-нибудь мальчишек, которые были рады каждому пятаку, читал её сначала, а потом пускал на самокрутки. Скрутив самокрутку, Роберт поджёг её, затянулся и выдохнул, отвернувшись от ДжоДжо. — Роберт, — вдруг произнёс Джонатан, тот по своему обыкновению сжался и испуганно посмотрел на него, — можно пару тяжек сделать? — Ладно, — Спидвагон ошарашенно глядел на него, но протянул самокрутку ДжоДжо. ДжоДжо с особым трепетом держал цигарку и изучающе её осматривал. Посмотрев на Спидвагона вопросительно, ДжоДжо затянулся. Затянулся он, по видимости, слишком сильно, потому что тут же закашлялся сильно, выдыхая дым на воротник. Роберт подорвался к нему, стал расспрашивать, всё ли хорошо у него. — Всё хорошо, хорошо, — Джонатан наконец успокоился, — у меня сильно пахнет воротник? Спидвагон заглянул ему в глаза, всё больше удивляясь. Заметно смущаясь почему-то, он потупился и сделал маленький робкий шаг навстречу ДжоДжо. После он наклонился к его воротнику, почти в него уткнувшись, и вдохнул запах. Джонатан в этот момент почувствовал себя неловко: ситуация была слишком интимной, нельзя им так себя вести. Он задержал дыхание и сглотнул нервно. — Выветрится, не переживай, — сказал Спидвагон, отстраняясь. ДжоДжо в тот вечер очень волновался о том, что провоняет плохим табаком. Ему казалось, что вся его одежда, весь он пахнет. Ему было отчасти стыдно за то, что он курил. Хоть все его знакомые, все те, с кем он общался, странно смотрели на него, когда все курили сигары или трубки, пока он стоял в стороне, ему было очень стыдно, что он курил. Его начало подташнивать, во рту остался неприятный осадок, в носу застрял дым, а лёгкие как будто стали сжиматься до невообразимо маленьких размеров, горло обволакивал дым. ДжоДжо чувствовал, будто задыхается. И всё же, когда Спидвагон скрутил вторую самокрутку, Джонатан снова попросил затянуться. Роберт посмотрел на него обеспокоенно, но дал самокрутку. ДжоДжо сделал пару тяжек, но на этот раз он не закашливался. С того самого дня Джонатан стал снабжать иногда Спидвагона дорогими для его друга папиросами, они часто, гуляя вместе, прикуривали от одной спички. ДжоДжо пытался вытворять фокусы, чтобы впечатлить Спидвагона, но они у него плохо получались то ли из-за ветра, то ли из-за недостатка практики. Но Роберт всегда восхищался его умениями, потому что сам так не умел. Джонатан тогда так радовался, старался ещё лучше показать те же самые трюки. Он не так часто курил в компании Спидвагона. Он, скорее, делал это за компанию. Когда Спидвагон шарил по своим карманам в поисках папирос, Джонатан лез в свой карман, чтобы достать красивую зажигалку, которую недавно приобрёл, и свои папиросы. Они прикуривали, прячась от ветра где-нибудь, а после шли куда глаза глядят. Как только Спидвагон тушил окурок носком своего грязного старого туфля, ДжоДжо давал себе слово, что в этот день больше ни разу не возьмёт сигарету в рот. Но стоило Спидвагону попрощаться с ним, стоило им разойтись, как ДжоДжо начинало казаться, будто без дыма, без этого отвратного запаха он начинает задыхаться. Знающие Джонатана люди не могут не согласиться с утверждением о том, что у него несгибаемая воля. Он упрям, стоек и до чёртиков правильный. Ничто не может его сломать или поколебать его железную волю. Даже в те далёкие и забытые уже им годы, когда Дио над ним всячески издевался и подстрекал других над ним измываться, он не стал замкнутым, не думал унывать и продолжал вести себя так, будто у него всё хорошо. Если он решил что-то сделать, то никто не мог его переубедить. Но себя ДжоДжо перебороть не мог почему-то. Каждый раз, когда они прощались, Джонатан доставал из кармана папиросу и начинал курить. Сердце у него теснилось от какой-то непонятной тоски и грусти, единственным средством, что его спасало от этих давящих и угнетающих чувств, было курение. Джонатан связывал это с тем, что у него появилась зависимость от табака. Он читал где-то, что курение очень вредно, но просто так перестать курить сложно. ДжоДжо стыдился этого, но всё не мог перестать. Когда Джонатан затягивался и выпускал дым, ему почему-то чудился образ Спидвагона. Он даже ощущал его присутствие рядом с собой, и на душе ему в тот момент становилось хорошо. Затягиваясь, ДжоДжо глубоко вдыхал, чтобы дым подольше не выходил, чтобы он дурманил так сильно, как только может. Он потом стыдился того, что так поступает, мучился от головных болей и тошноты, но в момент, когда он курил, ему было слишком хорошо, свободно и спокойно. Так, как чувствовал себя с Робертом. Хорошо Джонатану с ним было не только из-за вседозволенности. ДжоДжо любил Спидвагона не только за то, что с ним можно было всё, что осуждалось в обществе. Он не был охотником до сумасшедших приключений, связанных с нарушением закона, общественного порядка, нравственных устоев, это было противно его натуре. С ним было спокойно и просто, Джонатан знал точно, что Роберт его ни за что осуждать не будет. ДжоДжо не боялся быть с ним глупым, смешным или наивным. Никому, даже с отцом, которого он горячо любил, он не так доверял, как Спидвагону. ДжоДжо считал Роберта хорошим и интересным человеком, но очень одиноким, несмотря на всех тех людей, которые были вокруг него. Ему хотелось скрасить его и своё, как бы это эгоистично не звучало, одиночество. Уже чуть больше недели Спидвагона нигде нельзя было найти, никаких вестей от него не было. Джонатан очень волновался из-за этого. Неделю назад они договорились встретиться в этом месте в это время, но Спидвагон не пришёл. Не пришёл он и на следующий день. Но Джонатан продолжал приходить в указанное время в указанное место каждый день. Он приходил, ждал часа два, курил и, только тогда, когда тьма полностью опускалась на город, уходил. В этот день ДжоДжо не изменял себе. Он стоял у дома, курил, озирался по сторонам, ждал. Даже папиросы не спасали его от волнения. Мрачные мысли преследовали его, закрадывались в его голову. Он пытался их отгонять, но у него это плохо получалось. Джонатан резко повернулся в сторону. Перед его взором предстала постепенно темнеющая улица. Ни одного фонаря в округе не было, дорога вымощена грязными некрасивыми камнями, дома казались ненадёжными, деревья — страшными, на улице в этот час никого не было. В конце улицы виднелся силуэт мужчины. Двигался он медленно, прихрамывая. Чем ближе он подходил к Джонатану, тем лучше он мог разглядеть его черты. ДжоДжо, разглядев внимательнее человека, обрадовался и двинулся к нему. Всё ему было знакомо в этом человеке: и светлые длинные непослушные густые волосы, и шрам на пол-лица, и полные задора глаза, и практически никогда не сходящая с лица страшная улыбка. Это был Спидвагон, это был точно он! Джонатан подбежал к нему, остановился, когда был достаточно близок. Роберт заулыбался так искренне, так счастливо, но ничего не предпринимал. ДжоДжо обнял его от переизбытка чувств так крепко, что тот Спидвагон закряхтел. Спидвагон сегодня был особенно чистый. Рубашка, застёгнутая неаккуратно, была белая, воротник расстёгнут. Брюки тоже выглажены. Лямка новых подтяжек сползла с плеча. Волосы чистые, расчёсанные. От него вкусно пахло. ДжоДжо лишь волновали гипс на руке у него и его хромая походка. До этого он никогда не хромал. — Роберт, — Джонатан улыбался светлой лучезарной улыбкой, — я переживал. — Прости, — шёпотом произнёс Спидвагон, розовея от смущения, — дела были… — он подал руку. — пойдём? — Куда? — заворожённо спросил ДжоДжо. Он готов был следовать за ним куда угодно. — К моим друзьям, — ответил Спидвагон. — Идём, — Джонатан кивнул. — Вот же все удивятся, когда я приду! — задорно сказал Спидвагон, хлопнув в ладоши. — Да что же ты делал? — воскликнул Джонатан, не выдержав. — Боже, ты весь побитый! — Да ничего страшного не случилось, — Спидвагон опустил голову, — обычная история произошла вполне. — Расскажи, будь добр! — попросил ДжоДжо. — Я не могу ждать, мне очень интересно! — Да на дело одно мы пошли… — скромно начал Спидвагон. — Надо было кое с кем поговорить. Ну и я получил за то, что говорил много… Еле живой ушёл, сбежал позорно… — он потупился. — Пошёл к Гарри, ну, знакомому лекарю. Он меня выходил, в баню сводил, даже одежду новую дал. — Ужас! — сказал ДжоДжо. — Ничего страшного, я почти уже здоров! — Спидвагон гордо поднял голову, почувствовав себя важным и значимым для ДжоДжо. Они вошли в какой-то двор, откуда раздавались громкие голоса. На каменных ступенях сидели какие-то уж очень весёлые люди. Некоторых из них Джонатан знал. Он рад был их видеть. Бандиты, увидев их, засвистели и начали махать руками. Спидвагон заулыбался и пошёл к ним быстрее, потянув за собой ДжоДжо. Были разговоры, песни, смех. Обстановка была вполне уютной, если не думать о том, что вокруг бандиты, а ночь принесла с собой не совсем приятную прохладу. Джонатан чувствовал себя хорошо в компании Спидвагона, его веселили шутки его приятелей, то, что они вытворяли на спор или просто чтобы развеселить компанию. Короткая летняя ночь уже подходила к концу. Заметив это, Джонатан засобирался домой. Спидвагон, когда ДжоДжо встал, встал за ним и вызвался его проводить. Он согласился, и они удалились. Лабиринт улицы им двоим был знаком, они оба это знали, но не упускали возможности проводить друг друга. — Было здорово, — сказал Джонатан, благодарно глядя на Роберта, — рад, что мы смогли встретиться. — Да, — Спидвагон кивнул, — давай завтра тоже встретимся? — Давай, — согласился ДжоДжо, — в то же время в том же месте? — Да, — выдохнул смущённо Роберт, — я точно буду. — Тогда я буду ждать, — нежно, почти любовно прошептал Джонатан, — до встречи. — До встречи, — на выдохе произнёс Спидвагон. Они разошлись. Джонатан достал папиросу и стал курить. Только расставшись с Робертом, он уже хотел с ним встретиться. Он ждал вечерней встречи.