А все-таки моя ночь была лучше дня!
Ф. М. Достоевский «Белые ночи»
ДжоДжо ждал, осматриваясь постоянно. Он жутко хотел курить, но держался, ждал Спидвагона. Они договорились встретиться в семь там, куда выходят окна в комнате Спидвагона. Иногда он делал попытку заглянуть в окно на пятом этаже, прямо под крышей, но даже с его исполинским ростом было невозможно увидеть, что происходит так высоко. ДжоДжо радовало лишь одно: этот невыносимо долгий жаркий нудный день подходит к концу. Наконец наступает мимолётная, полная радости, летняя ночь. День у Джонатана начался поздним утром, а, если быть точным, то в полдень. Увидев время, ДжоДжо одновременно и обрадовался, и огорчился. С одной стороны, скоро уже наступит вечер, и они с Робертом увидятся. С другой стороны, он встал слишком поздно. Завтрак уже давно прошёл, отец наверное негодует. ДжоДжо не хотел, чтобы его в доме все заклеймили как молодого повесу. Он не такой и таковым быть не собирается: это недостойно джентльмена. Он просто гулял вместе с Робертом, ничего более. «Считай мы гуляем с ним так же, как должно гулять, например, девушке и юноше…» — успокаивал себя ДжоДжо. В воображении его сразу живо нарисовалась картина того, как он и Спидвагон под руку ведут друг друга по красивым парадным улицам, улыбаются друг другу, мило смеются над чем-то. Джонатан бы целовал его украдкой иногда, когда их никто не видит, Роберт бы тогда жутко смущался, глядел строго и даже наверное обиженно на него. ДжоДжо бы тоже смущался, краснел бы, отворачивался от него. Джонатан бы приподносил ему цветы в начале их свиданий. Или Спидвагон бы дарил ему ромашки или другие прехорошенькие полевые цветы, которые Джонатан очень любил. Они бы провожали каждый закат вместе. ДжоДжо покраснел от своих мыслей и закрыл лицо руками, будто кто-то его мысли прочитал и уже смеётся над ним осуждающе. Нет, так думать даже нельзя! По его телу прошла дрожь от стыда, который он испытывал. Как же это пошло! Джонатан испуганно оглядывался по сторонам, боясь, что кто-то увидит изменения в нём и поймёт, о чём он думает, хотя в его спальне, которую он всякий раз закрывал на ночь, не было ни единой души, кроме него. Он думает о тех вещах, которые запрещены законом, да и вообще должны быть противны человеческому естеству. Оправившись от испуга, Джонатан стал прихорашиваться. Он умылся, привёл в порядок свою причёску, расчесался, прилизал волосы. После он оделся так, будто шёл на променад. Вся одежда на нём хорошо сидела. Это и неудивительно: многие вещи, что были на нём, шились специально на него. Надев чистую белоснежную сорочку с жабо и чёрные штаны с высокой талией, накинув тёмно-синий шёлковый сюртук, Джонатан вышел из своей спальни. Он тихо, крадучись, пробирался на кухню, как вор, чтобы его никто не заметил. Он не горел желанием встретиться сейчас с отцом, боялся, что он будет его осуждать. ДжоДжо пробрался на кухню так незаметно, что ни один человек в доме его не смог заприметить. Однако на кухне его заметила кухарка. Хоть кухня была и большая, но внимательная женщина сразу обнаружила присутствие ещё одного человека на кухне. Человека, который очень тихо крался. Очень высокая, полная, рябая женщина средних лет повернулась на еле слышный шум. Русые волосы свои она прятала под простенький чепец. Платье закрывал белый фартук. Он всегда был чистым, несмотря на то, что она постоянно работала на кухне. ДжоДжо помнил её ещё молодой. Она практически не изменилась, она лишь немного пополнела, а на лице у неё появились морщины. Добрая женщина. Она подкармливала Джонатана, когда его наказывали. — ДжоДжо, — она расплылась в умильной улыбке, — ты что тут делаешь? Говорила она с ним так же, как тогда, когда он был лишь маленьким мальчишкой. Говорила она всегда с ним с особой, материнской, теплотой. Джонатан слышал о том, что в молодости она потеряла ребёнка, а больше забеременеть она почему-то не смогла. Видимо она видела в ДжоДжо своего ребёнка и решила присматривать за ним. Даже нянька его, кажется, к нему так не относилась, как эта женщина. Джонатан виновато на неё посмотрел, а после и вовсе спрятал взгляд. — Я только недавно проснулся… — неловко ответил ДжоДжо, заминаясь. — Не ел ещё… Можно что-нибудь взять? — Ты здоров? — женщина подошла к нему ближе и взглянула на него внимательно. — А то что-то ты поздно проснулся. Не похоже это на тебя! — Я здоров, вчера поздно вернулся, — объяснил Джонатан, краснея почему-то. — Ладно, гулёна, — произнесла кухарка, отойдя куда-то, — вот, пожуй! Она протянула ему хлеб и бутылку молока. Джонатан улыбнулся благодарно и принялся уминать еду. Именно уминать, другого слова более высокого стиля нельзя было употребить. Кухарка смотрела на него, улыбаясь, и не сводила с него взгляда. ДжоДжо был очень рад тому, что его покормили. Поблагодарив женщину, он пошёл гулять. Это было опрометчивое решение: жара никуда не исчезла, по улице невыносимо было идти. Каждый шаг давался с трудом из-за внезапно навалившейся усталости. Эта противная утомлённость легла тяжким грузом на плечи выносливого Джонатана, который мог пройти, пробежать очень большое расстояние, и он устал, только выйдя из дома. Каждый шаг давался ему трудно, кажется, раскалённая земля прожигала подошву обуви. Воздух обжигал ему горло и нос. Ему было жарко идти, жарко стоять, жарко дышать. «Скорее бы уже вечер!» — взмолился про себя ДжоДжо, стоя под деревом. Он не мог вынести этого безумного зноя, но и домой возвращаться не хотел. Ему было стыдно перед отцом за то, что он так поздно вернулся. Стыдно ему было и за то, что он сейчас ушёл. Огромный раскидистый дуб, который, судя по обхвату его ствола, видал виды и стоял на этом самом месте с очень давних времён, давал большую тень и весьма хорошо справлялся с укрытием Джонатана от солнечного света. От жары дерево не особо спасало, но всё же это было лучше, чем стоять под палящим солнцем. Под этим дубом ДжоДжо в детстве проводил много времени, коротая свои одинокие дни. Сейчас Джонатан тоже чувствовал себя как-то странно и неуютно. Он чувствовал, что все его покинули, несмотря на то что с ним мило общалась кухарка, и он сам ото всех сегодня прятался. Какая-то удивительная тоска мучила его. Он чувствовал себя везде чужим. Он ждал с нетерпением вечера, чтобы встретиться с Робертом, чтобы снова быть кому-то нужным, чтобы наконец этот зной прошёл. Джонатан приехал в город. Здесь было так же жарко, как и за городом. Тут даже было душнее из-за влажности. Как только люди могут жить в таком городе? Город плавится под этим безжалостным солнцем, никого на улицах не было. Всё казалось здесь пыльным, грязным, каким-то жёлтым канареечным, хотя ни в домах, ни в брусчатке, ни в набережной, ни в прочих элементах улицы не было ничего жёлтого, всё было вычищено. У Джонатана грудь щемило от странного беспокойства. Он скитался по пустынным улицам. Иногда проезжали кареты, нагруженные саквояжами, чемоданами, мебелью. Это целые семьи уезжали на дачи. ДжоДжо видел, как возничие, удерживая лошадей, поминутно вытирали лоб платком, а лакеи, сидящие на запятках, вздыхали тяжело и устало. Джонатан их прекрасно понимал: находиться в такую жару на улице — невозможно. Когда он зашёл в один из переулков в тенёк, он увидел молодого человека, что заключал в объятия премилую девушку, они смущённо хихикали. Отстранившись, юноша поцеловал белую изящную ручку своей возлюбленной, та закрыла рот рукой, чтобы он не увидел, что она улыбается. Откуда-то сверху, из окна, послышался шум. Влюблённые испуганно посмотрели наверх и спрятались под козырёк. Видимо, им нельзя было по какой-то причине быть вместе, но они пренебрегали всеми запретами. Джонатан, когда пара испугалась, быстро прошмыгнул в какую-то подворотню, чтобы ненароком не смутить ни девушку, ни юношу, потому что сам он был жутко смущён. Всё в нём трепетало от восхищения ими и умиления их влюблённостью. Они такие смелые, ничто, наверное, не может заставить их расстаться. А от того, как нежно относился молодой человек к даме, ДжоДжо испытал неподдельный восторг. Он желал отчасти быть таким же нежным любовником, навещать любовь всей своей жизни втайне от всех. Но приходил бы он вечерами… И тут же Джонатан выдохнул грустно. Он был бы неуклюжим любовником. Не смог бы он тихо в тайне пробраться к объекту своего обожания. Выглядел он бы очень глупо, это надо признать. ДжоДжо покраснел от своих глупых мыслей. Он опустил глаза и остановился, прислонившись к стене. Вдруг у него перед глазами встал образ Роберта. Он был такой радостный и восхищённый в фантазии Джонатана. Он всегда был таким, когда они встречались. ДжоДжо почему-то представил именно его в качестве человека, к которому он мог бы ходить на тайные свидания, потому что они, если рассудить, они этим и занимались практически каждый вечер. Джонатан снова испугался своих мыслей и постарался распредставить всё то, что невольно придумал. Прошатавшись по городу целый день, Джонатан отправился к месту встречи. Он как всегда пришёл пораньше. Но ждать ему пришлось недолго: Спидвагон тоже пришёл раньше назначенного времени. Хотя даже это ожидание было для него утомительным. Чем ближе подходил час назначенной встречи, тем медленнее тянулось время. Поздоровавшись немного неловко, они замолчали ненадолго. — Куда пойдём? — спросил Спидвагон, выжидающе глядя на ДжоДжо. — Идём на Тауэрский мост! — смело предложил Джонатан и показал в сторону, где примерно располагался мост. — Его только недавно открыли… Там очень красиво, поверь! — Верю! — решительно сказал Спидвагон. — Веди меня! Джонатан хихикнул озорно и хлопнул друга по спине. Видимо он слишком сильно его ударил, часто Джонатан не умел рассчитать свою силу. Спидвагон пошатнулся, но не упал, зато отчётливо послышался характерный звук удара двух бутылок друг об друга. Выровнявшись и уже твёрдо стоя на ногах, Роберт стыдливо посмотрел на ДжоДжо, пока тот глядел на него, совершенно ничего не понимая. Спидвагон тогда вытащил из внутренних карманов пальто, которые сам он сделал для удобства, две бутылки вина. Обе бутылки были уже открыты, и из них, вероятно, уже пили. — Это мои запасы, — поспешил объясниться Спидвагон. — Понятно, — Джонатан улыбнулся, — прибереги их тогда. Губы Спидвагона тронула несмелая улыбка. Он убрал бутылки и пошёл за Джонатаном. ДжоДжо всегда поражало то, как робок бывает с ним его друг. Он искренне не понимал, почему Роберт иногда стыдится чего-то совершенно обычного, чего-то, что не должно вызывать смущения. При том, что он творил вещи более страшные и бесстыдные, но извиняться или стыдиться их он почему-то не мог будто бы физически. Они пошли по Огр-стрит. Джонатан понимал, почему многим она кажется страшной и опасной. Она не была похожа на обычную прямую широкую улицу, которая была бы хорошо вымощена, дома которой выглядели бы прилично хотя бы с одной стороны, со стороны улицы. Нет, так не было на Огр-стрит. Она имела множество поворотов, в которых можно было заблудиться. Улица эта весьма узкая, уродливые ненадёжные дома лезли, находили друг на друга, сталкиваясь практически, словно тектонические плиты. Но во дворах было достаточно просторно, даже пусто. Кроме мусора и грязи мало что украшало эти дворы. Грязь была и на самой улице. Несмотря на то что в вечно дождливом Лондоне уже давно не было хорошего дождя, который мог бы вымочить всё в этом уже иссохшем от зноя городе, на Огр-стрит оставались мутные вонючие лужи. Это были вылитые жильцами домов помои. Здесь никого не было в вечернее время, хотя всё ещё было достаточно светло. Но чувство, будто кто-то наблюдает, всегда преследовало людей, шествующих по этой улице. Это было чистейшей правдой: за всеми прохожими следили сомнительные компании людей, прячущихся в тенях подворотен, переулков, арок. Эти люди внимательно за всеми смотрели, оценивая своими внимательными взглядами каждую деталь. Завидев Спидвагона, такие люди сразу же отметали все мысли о нападении на него и его спутника. Огр-стрит была похожа на реку. Извилистую такую, кривую. Эту реку сложно заметить на карте, она была небольшой, грязной. Но в неё впадали дворы-озёра, переулки-речушки. Они такие же грязные, неприметные, совсем некрасивые, как и Огр-стрит. По таким улицам не гуляют влюблённые пары, но ДжоДжо с Робертом и не были парой, они просто гуляли. Свернув в подворотню, выйдя во двор, а после этого зайдя в ещё один двор, пройдя через какую-то калитку, выйдя в переулок, они пришли на другую улицу. Она практически не отличалась от Огр-стрит, наверное только прямее была немного и шире. Всё та же грязь, всё те же странные личности. По дороге невозможно ездить: вымощена она плохо, неровно. Даже ходить по такой дороге сложно, что уж говорить о каретах. Народу на этой улице тоже не было. Судя по свету в окнах домов, практически все обитатели улицы, кроме бродяг и сомнительных личностей, которые прятались по тёмным углам, сидели по квартирам. Они прошли мимо парка. При слабом свете последних лучей солнца узор его чугунной изящной решётки казался ещё более замысловатым и удивительным. Эта ограда с её гранитным основанием и стальным плетением была настоящим произведением искусства. В самом парке было темно, даже темнее, чем на освещаемой прощальными лучами ласкового и сонного уже солнца улице. Ни души, кажется, в нём не было. В парке была своя, особенная жизнь, в которой люди не принимали никакого участия. По ночам парк превращался в небольшой лесок, где теперь хозяйничали животные. Они, конечно, были не такие дикие, какими были их собратья в лесах, но ночью они полностью подчиняли себе парк. И всё же двух посетителей парка ДжоДжо и Спидвагон заметить смогли. Два мужчины, на вид им было лет по тридцать пять-сорок, шли в обнимку, уж слишком близко находясь друг к другу, прижимаясь сильно. Их, видно, связывало нечто большее, чем просто дружба. Что Джонатан, что Роберт бесстыдно на них глазели, но мужчины их не замечали. Они поцеловались. Сначала это был робкий, несмелый поцелуй, они практически сразу отстранились. Но после они начали целоваться более страстно, практически сливаясь друг с другом в одно целое. — Жалко мне таких, как они, — с досадой сказал Спидвагон, когда они прошли мимо целующихся мужчин, — они никогда не будут нормальными, им всегда придётся прятаться, хранить свои большие секреты вечно. Они всегда будут одинокими, и им придётся вечно нести этот тяжкий крест… — он вздохнул тяжко, точно представив, как сложно так жить. — Да… — ДжоДжо всё ещё смотрел в ту сторону, в которую они глядели, когда наблюдали за мужчинами. Он всё не мог оправиться от этого зрелища. — Это выглядит странно и неестественно… Нельзя так жить… — Верно, нельзя, — мрачный Спидвагон вдруг улыбнулся, — но это ладно, это совсем не важно! Куда там дальше идти? Они вышли на набережную. Возле широкой реки, которая расползлась по всему Лондону, всё было красиво. Мостовая была ровной, практически такой же широкой, как и Темза. Тротуар, по которому они шли, тоже был широкий. Через дорогу, прямо возле реки, правда, была узкая дорожка, но она не уступала тротуару на противоположной стороне по ровности и красоте плиток. Дома красивые, точно надёжные. Выдержаны они были примерно в одном стиле, смотрелись друг с другом гармонично, нельзя было найти в них ни одного изъяна. Большие окна, находившиеся на разных этажах, располагались на достаточно большом расстоянии. Рамы у них были особенно красивыми, хотя и не вычурными. Штукатурка нигде не осыпалась. Пилястры выглядели величественно, строго. Рядом с этими громадными домами богатых господ, государственными учреждениями, дворцами интересно было ходить. ДжоДжо радовался тому, что Спидвагона удалось вытащить на такую красивую набережную. Приключения это, конечно, здорово, но иногда хорошо и просто прогуляться по живописной местности. Стоявшие не так уж и далеко друг от друга фонари, нужные для того, чтобы освещать набережную, ещё никто не зажигал. Они и не нужны были пока: небо хоть и темнело постепенно, но всё ещё было достаточно светлым, чтобы возможно было обойтись без фонарей. По набережной, несмотря на поздний час, гуляли люди. Они были не единственными, кто хотел полюбоваться на красоты величественной Темзы. — ДжоДжо, мы скоро дойдём? — спросил Спидвагон, практически прижимаясь к нему, чтобы ни с кем не столкнуться. Да, шли они уже долго. — Ещё совсем чуть-чуть! — заверил его Джонатан. — Мы уже час по этой набережной идём! — воскликнул Спидвагон нетерпеливо. — Видишь башню там? — спросил ДжоДжо, указав вдаль. — Вот туда мы идём. — Ладно, — Роберт вздохнул тяжело. — Ты устал? — спросил Джонатан обеспокоенно. — Ни в коем случае! — сказал Спидвагон. — Ты точно устал! — догадался ДжоДжо. — Господи, ты же хромаешь! Вот я дурак, повёл тебя в такую даль! — Я чувствую себя прекрасно, не кори себя! — попросил его Спидвагон. — Я готов идти дальше столько, сколько потребуется! Просто мы правда уж слишком долго идём. — Мы скоро придём, уверяю! — сказал ДжоДжо таким тоном, что не поверить ему нельзя было. — Верю, — Спидвагон посмотрел на него измученным взглядом, который он был не в силах скрыть, и кивнул. — Хочешь, мы где-нибудь присядем? — предложил ДжоДжо. — Джонатан, прошу… — Спидвагон вздохнул. — Я не болен и не умираю, так что меня не надо жалеть. — Хорошо, идём дальше! И с энтузиазмом они продолжили свой путь. Джонатан поминутно смотрел на Роберта, пытаясь понять, всё ли у него хорошо. Спидвагон бодро шёл, прихрамывая, но не подавая виду, что ему тяжело. ДжоДжо вздыхал тогда и снова отворачивался, глядя то на дорогу, то на реку. Спидвагон достал папиросу. Он редко курил их, предпочитая им самокрутки, потому что папиросы для него были слишком дорогие, но сейчас у него не было выбора. ДжоДжо, не отдавая себе отчёта, почти инстинктивно полез в карман своих брюк за такой же папиросой и зажигалкой. Зажигалку он передал Спидвагону, тот поджёг первым, а Джонатан прикурил от его папиросы. Это было для них так обычно, что никто из них уже не испытывал и малейшего смущения, когда они проделывали такое. Они продолжали свой путь так, будто сейчас они не были уж очень неприлично близко друг к другу. Наконец они дошли до моста. Он был величественен, строг, казался неприступным, дух захватывало от того, насколько огромные размеры имели эти две башни, соединяющие противоположные берега реки. Спидвагон заворожённо смотрел на каменные громады. Джонатан заулыбался, увидев, что ему удалось впечатлить Роберта. Засмеявшись заливисто, ДжоДжо легонько хлопнул его по плечу и показал на вход. — Идём наверх! — сказал ДжоДжо воодушевлённо. — Идём! — согласился Спидвагон и сделал маленький шаг к ДжоДжо. Они пошли вверх по винтовой лестнице. Даже самый боязливый человек не усомнился бы в надёжности этой лестницы, уж слишком мощно она выглядела, чтобы сомневаться в ней. Вторая винтовая лестница, по которой люди спускались, переплеталась с той, по которой поднимались молодые люди, образуя запутанный на первый взгляд лабиринт. На самом деле всё было просто, на этой лестнице невозможно было заблудиться. Джонатан стремительно поднимался по лестнице, Спидвагон следовал за ним, практически не отставая. Под конец своего пути они оба тяжело дышали. ДжоДжо оглянулся, заходя на мост, посмотрел на Роберта, тот вцепился в массивные перила, его грудь вздымалась. Он дышал с открытым ртом, подрагивая немного. Почувствовав на себе взгляд, Спидвагон посмотрел на ДжоДжо и улыбнулся. Джонатан протянул ему руку. Когда Роберт схватился за него, ДжоДжо потянул его на себя. Он слишком сильно потянул видно его, потому что Роберт уткнулся в его грудь. Они замерли, застыли у всех немногочисленных прохожих на виду. С минуту они так стояли, после отстранились и глядели друг на друга смущённо. — Мы пришли, — неловко сказал ДжоДжо. — Наконец-то, — прошептал Роберт, пряча взгляд, — давай пройдём немного. Пройдя на середину моста, они взглянули вниз. Река была достаточно спокойной, пришвартованные у спуска к воде лодки покачивались, привлекая к себе внимание. Оперевшись на парапет, они продолжили наблюдать за водой. Красивый завораживающий пейзаж, от которого дух захватывает. Разрушительная страшная стихия заключена в камень, усмирена им, полностью покорена людьми. Успокоенной воде оставалось лишь мерно плескаться о берег, гложа камень. Иногда, правда, река показывала, что не просто её покорить полностью, что никогда она не будет совершенно вся подвластна человеку, и ударяла о берег с особенною силой. Проходили по реке и небольшие суда, гружённые чем-то. Близ берега располагались здания разных стилей, отображающие разные эпохи, но все они гармонично смотрелись рядом друг с другом. ДжоДжо восхищённо смотрел на эту картину, не смея оторвать глаз, пока не услышал, что Роберт нечаянно ударил бутылку о парапет, доставая её. Встрепенувшись, Джонатан повернулся на звук. — А можно и мне тоже? — попросил Джонатан более робко, чем следовало. — Что ты спрашиваешь? — Спидвагон отпил немного, а после передал бутылку ДжоДжо. — Спасибо, — смущённо проговорил ДжоДжо и сделал несколько глотков. Вино отдавало неприятной кислятиной, но Джонатан уже привык к недорогому плохому алкоголю и даже не поморщился. С Робертом и его друзьями он научился пить всё, что пьётся, не взирая на вкус, запах, градус. Больше всего он любил крепкие напитки, которые напрочь сжигали горло и разносили тепло по всему телу. Но важно ли то, что ты пьёшь, ешь или куришь, когда в компании человека чувствуешь себя хорошо? Джонатан считал, что кроме компании ничего не важно. Он поглядывал на Спидвагона украдкой, улыбался, рассказывал что-то о городе, вспоминал легенды, которые ему когда-то рассказывали. Роберт его внимательно слушал, добавлял иногда что-то своё. Он хоть и говорил, что неграмотный, но знал многое. ДжоДжо всегда восхищали примечания Спидвагона. Внезапный звон колокола среди ночи заставил их забыть о праздной беседе. Он был громкий, но одиночный, больше звона не было. Казалось, весь город встрепенулся вместе с ними от неожиданности. Это точно какая-то случайность, но она заставила всех прервать свои занятия. Спидвагон весь сжался и испуганно смотрел в ту сторону, откуда был звук. — Говорят, случайный звон колокола к удаче и радости, — заметил Джонатан, пытаясь таким образом приободрить Роберта, — не бойся. — Не знал, что ж… — Спидвагон прочистил горло и улыбнулся. — Но боюсь, что это знание мне не поможет: всё равно буду так страшиться. — Чего же? — не понял ДжоДжо. — Всего святого! — Роберт засмеялся. — Я столько дел наворотил, что не удивлюсь, что если мне показать крест, то я начну шипеть. — Нет! — Джонатан улыбнулся и издал тихий смешок. — Нет же! Ты хороший человек! — он обнял Роберта. — Самый лучший! — Джонатан… — Спидвагон выдохнул, смущённо улыбаясь. — Ты не представляешь, что я делаю… Нет, ты должен представлять! Ты разве не помнишь, как мы познакомились? — Помню, — ДжоДжо вмиг посерьёзнел, — но это не отменяет того, что ты премилый человек! — Ты неисправим! — Спидвагон покачал головой. — Не отрицай этого! — воскликнул ДжоДжо. — Обстоятельства так сложились, не ты в этом виноват! Все мы не без греха, так что не надо на себя наговаривать! Взять хотя бы меня… — Тебя? — удивился Спидвагон. — Да ты же идеал… — Не говори так! — буркнул ДжоДжо. — Я тоже много чего творил… Они замолчали. Молча глядя на реку, молодые люди по очереди передавали бутылку друг другу. ДжоДжо тяжело вздыхал постоянно. Все чувства у него внутри бушевали, ему было до жути обидно из-за того, что Роберт считает себя самым ужасным человеком. Он хотел как-то доказать ему обратное, но как это доказать, он не знал. Поэтому они вдвоём мрачно молчали, всё напиваясь. Мимо юношей проходили люди, не обращая на них внимания. Сложно было сказать, сколько они стояли, сколько прохожих прошли мимо них. Солнце совсем опустилось за горизонт, город поглотили сумерки. Небо стало тёмно-синим. Нет, оно было не одного цвета, в нём сочетались все холодные цвета, что есть на свете. Людей уже почти не было, город снова замер. Лишь вода давала понять, что они смотрят не на какую-нибудь невообразимо красивую картину, а на живой пейзаж. — И всё же, Роберт… — начал ДжоДжо, но тут же осёкся, отвлёкшись, видимо, на живописное небо, которое можно было разглядывать так же долго, как и воду. — Мне с тобой так хорошо! — он обнял Спидвагона за плечи, продолжая глядеть вдаль. — Мы с тобой уже так давно знакомы, что, знаешь, ты для меня уже как родной! Не надо так про себя говорить… — Джонатан, ты сколько выпил? — обеспокоенно спросил Спидвагон, повернувшись к нему лицом. — Я не помню! — немного раздражённо ответил ДжоДжо. — Ясно, — Спидвагон вздохнул, — пошли, тебе пора домой, верно… — Да, да, верно, — с грустью произнёс ДжоДжо и отошёл от парапета, качаясь. — Стой, стой! — Спидвагон тут же оказался возле него. — Я тебе помогу идти! — Да меня укачало… Я долго на воду смотрел… — пытался оправдаться ДжоДжо. Сначала он не хотел принимать помощь Спидвагона, но через миг всё же опёрся на него. ДжоДжо в этот момент понял, что пьян. Он тут же помрачнел, почувствовав невероятный стыд. Ему жутко не хотелось признавать, что он перебрал. Тем более он не хотел, чтобы Спидвагон волновался за него. Джонатан ощущал себя странно: он вроде и полностью отдавал себе отчёт в своих действиях, но тело его не особо слушалось, а веки тяжелели постепенно. Он испытывал желание снова обрести ту лёгкость, тот покой, которые он испытывал во время того, как обнимал Роберта и любовался красотами. Они осторожно спускались по винтовой лестнице. У ДжоДжо голова кружилась из-за того, что он заваливался на перила и смотрел вниз. Спидвагон ему всячески помогал, поддерживал его. Он сам тоже выпил немало, но всё ещё уверенно держался на ногах. Джонатана в какой-то момент их медленного спуска начало мутить. Ему казалось, что так плохо он себя ещё никогда не чувствовал. Ему было тошно от того, что он испытывал, и от себя. Так себя джентльмен не должен вести. Он не должен быть в таком состоянии. — Ты прости меня, я больше так не буду… — вздохнув полной грудью наконец, сказал ДжоДжо, когда они вышли на свежий воздух. — Тебе не за что извиняться, — Спидвагон усмехнулся, — знал бы ты, сколько раз меня самого так тащили друзья… — И всё же так нельзя… — пытался объяснить свою позицию Джонатан. — Сделанного не воротишь, — философски ответил Спидвагон, — не кори себя. Вот, — он протянул другу флягу, — догонись что ли… Джонатан послушал его и выпил немного. В фляге было много чего намешано, потому что, когда какого-то напитка оставалось мало в какой-нибудь бутылке, Спидвагон выливал остатки в флягу, что никогда не пустовала. Намешано там было всё, Роберт не разделял напитки по крепости и вкусу, поэтому ДжоДжо пил и морщился, будто с непривычки. Вкус у этой смеси был ужасным, но Джонатану немного полегчало. Помог ещё свежий воздух. Спидвагон повёл его прочь с главных улиц. ДжоДжо сначала возмущался: он не понимал, почему в такую прекрасную ночь они не могут погулять по главным улицам. Да, ночь была действительно прекрасной! Она была намного лучше знойного дня. Было тихо, если не считать вопли повес с балконов и пьяных матросов на причалах. ДжоДжо всё восторженно лепетал о том, как ему нравится на главных улицах и как ему нравится проводить время с Робертом, просил не вести его домой. — Джонатан, тебе нужно отдохнуть, поэтому я веду тебя домой, — объяснил Спидвагон. — Я понимаю, но почему мы не можем нанять извозчика у реки? — спросил ДжоДжо. — Я не очень доверяю людям, что ходят по главным улицам, — признался Спидвагон, смущаясь, — да и не особо я люблю эти улицы… — О Боже! Я повёл тебя сюда против твоей воли! — воскликнул Джонатан, схватившись за голову. — Ты у меня спрашивал же! — сказал Спидвагон, не желая, чтобы Джонатан хоть в чём-то себя винил. — Мне очень понравилось, кстати! Спасибо, что сводил меня на мост. Свернув на улицу, где ни единой души, кроме них, не было, они зашагали прочь от всякого шума, который мог бы нарушить тишь ночи. Снова страшные дворы, арки, переулки, но молодых людей это совсем не смущало. Как же замечательно всё-таки было без суеты и шума! Они бы и дальше спокойно шли в поисках извозчика, но кое-что остановило ДжоДжо. Во мраке ночи, во дворе, где не было ни единого фонаря, Джонатан разглядел пса. Большой подранный пёс, породу которого невозможно было определить, стоял возле огромного мусорного бака. Грязные бока, на которых были места, где шерсть отсутствовала, были впалыми. Половина одного уха у него отсутствовала. Увидев юношей, пёс напрягся, опустил голову и поджал уши, готовясь обороняться. Джонатан вдруг решил, что будет хорошо показать этому псу, что мир не без добрых людей. Ему вдруг стало не по себе от того, что этот пёс живёт так. У него каждый раз, когда он видел бездомных животных, душа за них болела. Он старался их подкармливать чем-нибудь, но сейчас у него ничего с собой съестного не было. ДжоДжо двинулся к животному с протянутыми руками. Вдруг он почувствовал, что его обняли за талию. Рельеф одной руки он хорошо чувствовал через одежду, другая же ощущалась, как бревно. Так было из-за того, что вторая рука была в гипсе. Его держал Спидвагон. ДжоДжо замер, смутившись. Он не понимал, что такое делает его друг и продолжал тянуться к собаке, но Роберт всё держал его и не собирался отпускать. — ДжоДжо, он тебя покусает! — пытался объяснить ему Спидвагон. — Ты что не видишь, что собака злая? — Нет, всё будет хорошо, — протянул Джонатан, стараясь, чтобы этот довод звучал убедительно. Спидвагон продолжал его держать и упираться, но Джонатан был сильнее, поэтому тащился к псу. Животное зарычало, глядя в глаза ДжоДжо, тот продолжал по-доброму улыбаться ему и протягивать вперёд руки. Он верил, что его не укусят. Джонатан остановился только тогда, когда его руки оставались на совсем небольшом расстоянии. Пёс, верно, удивился и поднял голову, осторожно обнюхивая руки ДжоДжо. Юноша всё это время стоял неподвижно. Когда же пёс отстранился, всё ещё глядя в глаза ему, ДжоДжо почесал его за ухом. Он ещё немного погладил собаку, а после Спидвагон всё-таки смог его оттащить. Наконец они вместе нашли извозчика, заплатили ему, сели в карету. ДжоДжо, смотря в окно каким-то пустым, мёртвым взглядом, всё без умолку что-то говорил, постоянно гладя руку Спидвагона. Он рассказывал про свою собаку, про то, как ему нравится гулять ночью в такой прекрасной компании. Роберт лишь иногда говорил ему быть тише, но не двигался, не убирал руку. Ехали они долго, а Джонатан выкладывал душу Спидвагону, рассказывал всё, что у него было на сердце, и глядел в окно. ДжоДжо в здравом сознании никогда бы не решился такое говорить Роберту, чтобы не волновать его своими проблемами, но алкоголь развязал ему язык. Выйдя из кареты, Джонатан осознал, что держит Спидвагона за руку, проводит по ней пальцами. Практически сразу после этого он заметил, что жутко раскачивается. Ему вдруг стало тяжело от того, что он наговорил другу, от своего поведения. Он замолчал неожиданно для Роберта, потому что слова уже не шли из его горла. ДжоДжо покраснел, глядя на свой особняк. Он стыдился всего, что наделал в этот день. Ему хотелось закрыться в своей комнате и не выходить никогда, чтобы все те, перед кем он опозорился, не видели его больше. — ДжоДжо, осталось совсем немного, — тихо, но приободряюще сказал Роберт, — идём! — Не через главный вход, прошу, — захныкал Джонатан, — я не хочу, чтобы меня кто-то видел… Спидвагон кивнул устало и повёл его к чёрному ходу. Уже светало, так что Спидвагон быстро нашёл его. Не обошлось, конечно, и без непонятных сбивчивых объяснений ДжоДжо, который пытался помочь. В самом особняке было разобраться сложнее, что Джонатан, что Спидвагон путались и терялись, пытаясь найти спальню. Наконец они дошли. В комнате было уже светло из-за того что солнце встало. Роберт уложил ДжоДжо и пожелал ему спокойной ночи. — Роберт, — рвано выдохнув, сказал Джонатан и схватил его за руку, — и после этого я хороший человек? Я идеальный? Я джентльмен? Ты тащил меня через весь город пьяного! Я просто обычный кутила, повеса! Почему ты такого хорошего мнения обо мне? — Потому что каждый ошибается… — вздохнул Спидвагон, глядя на него как-то влюблённо. — Спи, тебе лучше подумать об этом после сна… Спидвагон ушёл, растворившись в рассветных лучах солнца. Джонатану даже показалось, что всю ночь он провёл с видением. Он испугался такой мысли, ему стало ещё хуже от этого. Но, несмотря на солнечный свет, душевные терзания и плохое самочувствие, ДжоДжо быстро провалился в сон.