the soul of a pirate

      Море не бескрайнее, и Натаниэль это знал.       Но именно неизвестность и манила его продолжать покорять чужеземные воды. Всегда находились неизученные земли, жаждущие внимания капитана. Да, они могли быть враждебными, отгонять чужаков опасными рифами, ужасной погодой и мрачной репутацией, но какой человек назвал бы себя пиратом, если бы боялся всего этого?       Ветер неприветливо выл за окнами, отвечая на своём языке капитану.       Натаниэль, уверенный, что они без сомнений получат то, за чем приехали сюда, самодовольно улыбнулся, бросая вызов стихии. Уж чем-чем, а этим его не отпугнёшь.       — Ты же не всерьёз? — с явным сомнением уточнил Жан.       — Нельзя быть несерьёзным с таким образом жизни как у нас, — хмыкнул капитан, возвращая взгляд к карте.       — Путь до острова слишком опасен, — Жан хмуро изучал карту. Наверняка уже вдоль и поперёк выучил, пока они с час сидели в капитанской каюте.       — Значит, ты признаëшь, что он есть? — лукаво спросил Натаниэль. Звучит как маленькая, но приятная победа.       Его споры с другом-картографом всегда выходили жутко увлекательными. Безрассудная уверенность против общепринятой географии — так их можно охарактеризовать. При этом в большинстве случаев нужно было найти границу здравого смысла и желаемого курса.       — Через Долину Сирен, — поморщился Моро. Безумие в чистом виде плыть туда.       Если только, конечно, желание капитана стать легендой не перевесит необходимость выбраться с Острова Смерти без потерь. Остров, находящийся в Саргассовом море, пользовался дурной славой — любой опытный моряк с Кубы или Багамских островов скажет вам, насколько плоха идея плыть туда.       Натаниэль кивнул и условно провел пальцем по предполагаемому пути на карте.       — Зайдëм с востока, поймаем попутный ветер и проплывем по Долине быстрее, чем ты крикнешь: «Полундра!».       Жан устало вздохнул.       — Что делать всем, кто будет на палубе в то время? Сирены заманят их к себе, — ему самому не стоило волноваться об этом, поскольку после доклада рулевому он мог провести остаток пути в каюте, пока его совет не станет нужным в сомнительный момент.       — На этот случай у нас есть своя Сирена, — усмехнулся в предвкушении Натаниэль. Наличие у них такого особенного преимущества, по сравнению с другими, определённо могло сделать их путь несколько более удачливым и безопасным.       Жан, в качестве одного из приближëнных к капитану людей, мог позволить себе такую роскошь, как сомнительный взгляд на его план. А Натаниэль упорно доказывал верному другу, что план надëжный, что он их обогатит.       Жан понимал бурную тягу Натаниэля к поиску неизведанных островов, нахождению сокровищ, грабежу богатых купцов и другим преступлениям. Всему можно найти объяснение и года, в течение которых он узнал Натаниэля достаточно хорошо, помогали прояснять вызывающе безрассудное поведение. Натаниэль хотел доказать своему отцу, что достоин стать наследником рода Веснински. И взамен совершал всë более безумные преступления, лишь бы заслужить признание Натана.       «Хрустальное сокровище» должно было помочь ему добиться большего расположения отца не только к сыну, но и к команде, которая исполняла все его приказы.       Вороны заслужили репутацию беспощадных и корыстных.       И ещë больше, чем команду лучших бойцов, обычно люди боялись именно капитана — того, кто собрал эту безумную шайку морских разбойников.       Натаниэль Веснински — проклятье.       Если он напал на ваше судно, молитесь, чтобы корабль не потонул после грабежа.       А если вы имеете смелость вызвать капитана Воронов на схватку, то следующая ваша встреча состоится в аду.       — Я поговорю с Эли, — сказал Натаниэль. — Можешь идти.       Кивнув, Жан собрал карту со стола, свернул и покинул каюту.       Натаниэль посмотрел в окно — море неистово бушевало. Стихия не внушала надежды на лучшее, но капитанская уверенность непоколебима.       Сокровище почти у них в руках.

***

      По гроту разносилось эхо шагов, воздух пропах затхлой сыростью. За стенами пещеры слышался не предвещающий ничего хорошего плеск волн. Но тем не менее они более-менее благополучно добрались до Острова Смерти.       Команда внимательно осматривалась, вглядываясь в темноту и уступы пещеры, но сундук, скрытый в тени за сеткой паутины, первым всë же заметил капитан. Широкими, уверенными шагами он направился к отдалëнной скале.       Тишина предвкушения почти сводила с ума.       Ключом, найденным на этом же острове близ берегов, Натаниэль открыл сундук. Тихий скрип. Стук крышки. Блеск.       — Хрустальный череп… — почти благоговейно прошептал Натаниэль.       Сколько себя помнил, он знал эту пиратскую легенду, о которой лишь слышали, и, судя по костям предшественников, никто не уходил отсюда живым, чтобы рассказать морю об истинной красоте драгоценности.       Слишком прекрасной, чтобы отдавать кому-либо ещë.       Натаниэль убрал череп в специальный мешок небольших размеров на плече и крикнул остальным:       — Забирайте и несите сундук на корабль!       — Есть, капитан!       Натаниэль уже представлял, как отец будет им гордиться, как признает Воронов страхом семи морей, как скажет: «Сын мой, ты достоин…».       — Почему те люди не смогли выбраться отсюда? — тихо спросила Элисон, оглядывая мрачный грот.       Ей совершенно не нравилось здесь находиться, враждебный остров вселял страх. Но так как именно благодаря ей они преодолели Долину Сирен, то полагалось и дальнейшее еë присутствие в поисках сокровища. Она не могла так просто сказать, что отпугивать Сирен своим мистически сильным голосом намного легче, чем идти по пещере и думать, а не станут ли Вороны следующими, кто сгинет на проклятом острове.       — Видела сколько рифов окружает остров? — спросил Натаниэль, отвлекаясь от раздумий о будущем, которое сулило «хрустальное сокровище». Оно так манит.       — Вероятно, в те времена, когда сюда приплыл кто-то до нас, уровень воды снизился из-за отлива, и корабль сел на мель… Пираты решили переждать здесь какое-то время, но, думаю, их заметили раньше, чем они могли бы спастись.       — Заметил кто? — не без страха и пробирающей до костей паники спросила Элисон.       Вместо Натаниэля на вопрос ответил идущий впереди боцман:       — Сирены очень голодны здесь. Они могли воспользоваться подземными водами, чтобы добраться до всех, кто спрятался в пещере. Всë ради крови, —поморщился тот.       Элисон сглотнула.       — Не бойся ты так, — шепнул Натаниэль, заметив еë реакцию на происходящее. — Мы уплывëм отсюда так же, как приплыли, — заверил он. — И уже вечером отметим всë это чу́дным ромом.       Элисон кивнула, хотя страх всë не уходил, присутствие капитана вселяло чувство безопасности и защищëнности. Наверное, за счёт этого команда и поддерживала боевой дух.       Когда они вернулись на корабль, Натаниэль велел поднимать паруса и выдвигаться немедленно.       Пока они выплывали меж рифов, капитан делился с картографом их находкой.       В пучине морских глаз отражались самые что ни на есть подлинные мотивы. Жажда славы, признания, желание оправдать возложенные надежды. Этот маяк — оплот решительности и отчаянной смелости — вëл Воронов на протяжении нескольких лет.       Правда, Жану всë же больше нравился не загипнотизированный холодом и самодовольством взгляд капитана, нашедшего легендарное сокровище, а внимательный и придирчивый Натаниэль, рассматривающий добычу и выискивающий подарок для своей пассии.       — Не знала, что у тебя есть избранница, — усмехнулась Элисон, пока Натаниэль задумчиво осматривал золотой перстень, найденный среди золотых сокровищ сундука, добычу которого сейчас делили между собой пираты.       Частью команды она стала не так давно, и конечно ей невдомек, кому мог отдать своë сердце (главное сокровище корабля) Веснински-младший.       Жан коротко улыбнулся, но быстро сделал вид, что не отреагировал на реплику, когда капитан поднял на них свой взгляд.       — Дорогая моя, — приторно ласковым голосом начал Натаниэль, — поверь, если бы об этом знало больше одного человека, меня бы казнили.       Элисон широко распахнула глаза. Кто же так понравился капитану? Неужели кто-то из враждебных кланов или других разбойников? Кто же тот самый человек, который знает личность избранницы Натаниэля?..       Элисон обернулась к Жану, но тот, не отрываясь, наблюдал за вернувшимся к работе капитаном. Возможно, ей стоит поговорить с картографом позже наедине.       Каюту окутала тишина.       Жан вернулся к изучению карты, а Элисон погрузилась в размышления. Отвлек еë только постукивающий звук — оказывается, Натаниэль уже привязывал маленький мешочек с посланием к грудке сокола.       Наверняка, там выбранное кольцо и письмо.       Сокол забрался на предплечье, после чего капитан вышел из каюты, чтобы отпустить посланника на палубе.       — Лучше не спрашивай, — предостерëг Жан, тихо и строго. — Он расскажет сам, если посчитает нужным.       Навряд ли такое случится конечно, но спорить Элисон не собиралась.       Для той, кто стала частью экипажа всего несколько месяцев назад, лучшим решением являлось не лезть куда не просят, чтобы избежать участи кормëжки рыб на дне моря.       По-хорошему стоило бы радоваться уже и тому, что еë впускают в капитанскую каюту, как в место, где она может укрыться и почувствовать себя в полной безопасности.       С того самого дня, как Вороны спасли еë из рук работорговцев, Элисон стала по-другому смотреть на жизнь. То, что всем казалось тёмным и злым, на деле оказывалось верным и готовым прикрыть спину, а то, что заведомо выглядело хорошим, ударило ножом в спину.       Капитан Воронов, о котором говорили с ужасом и страхом, спас Элисон и остальных заключенных на том судне работорговцев. Разве стал бы поистине жестокий человек укрывать на своëм корабле всех тех, у кого, казалось бы, уже не имелось и шанса на спасения? Они все были обречены.       Пока Натаниэль не доказал им обратное, вернув домой, в родные страны и города всех, кроме Элисон, которая пожелала остаться на корабле в вечных странствиях, чем вернуться в дом, где собственные родственники продали еë за какие-то долги.       Возможно, из-за всей своей застилающей благодарности вперемешку с преданностью она и не заметила, с какой тоской Натаниэль смотрел на письмо и перстень, убранные в мешочек.       Про казнь он не шутил.       Если бы про его роман с принцем стало кому-то известно, всë правда закончилось бы смертью — уже известно чьей.       Поэтому Натаниэль держался издалека большую часть времени. Но невыносимо скучал.

***

      Натаниэль хоть и горазд был на красивые речи, свои слова всегда держал. В независимости от обещаний.       Именно поэтому у него есть неоспоримая репутация. Команда уважает его. Люди боятся того, что угрозы Веснински воплотятся в жизнь.       И сейчас ему бросали вызов.       На кону стояло многое. Буквально — всë, чего он добился за многие годы, которые провëл в плаваниях по морям. Если он откажется, это скажется на искренности всех слов, которыми он обращался к принцу.       Но если он согласится, это может подорвать его авторитет, не только в Воронах, но и среди остальных пиратов, которые страшно уважают их.       Отец убьëт его.       Негромкий цокающий звук отвлëк Натаниэля от раздумий, которые могли навсегда изменить его судьбу. Сокол вышагивал по столу, ожидая, когда же наконец капитан примет решение.       Натаниэль задумчиво наблюдал за ним, прежде чем позвать:       — Пенг, — сокол тут же встрепенулся, обернулся к хозяину и звонко воспросвистел как бы в знак приветствия, — он хотя бы принял мой перстень?       Пенг расправил крылья, взмахнув ими в воздухе, из-за чего некоторые листы бумаги сдуло со стола. Это не выглядело как попытка взлететь, значит, — это ответ для Натаниэля.       — Неужели у него была такая же бурная реакция? — с усмешкой спросил Натаниэль.       Пенг опустил крылья и, прижав их снова к бокам, прощебетал в ответ нечто похожее на согласие. Что ж, в это довольно легко поверить.       — Не стоит задерживать ответ… — то ли убеждая себя, то ли констатируя факт, произнёс Натаниэль. Возможно, если он всё верно подстроит, то не навлечёт на себя беду и гнев отца…       Сокол наклонил голову в бок, любопытно наблюдая за капитаном, который, кажется, вот-вот должен был принять решение. Пенг всегда находился рядом в такие важные моменты. И этот не стал исключением.       Пенг недовольно воспросвистел, когда первая попытка ответного письма с лëгкой руки Натаниэля, была смята и выброшена куда-то в угол кабинета.       Вторую постигла та же участь.       Единственное, что оставалось нетронутым на протяжении всей ночи, — письмо с идеальным каллиграфическим почерком, с выделенной фразой в конце «Мне нужна твоя помощь».