Потеряшки

Суббота. До недавнего времени, когда ещё суббота была обычным выходным днём, Джункю ее очень любил: солнечную или пасмурную, душную или дождливую — любую. Джункю любил субботу, ведь в этот день он наконец мог позволить себе отдохнуть от бумаг и программ, от некоторых проблем, которыми не хотелось забивать голову, от занятий, где приходилось очень много говорить. И самое главное Джункю мог отдохнуть от людей. Ничего его так не вымораживало, как бесконечное общение с людьми. Да, Ким Джункю преподаватель. Да, Ким Джункю сам согласился на эту работу, хотя выбор у него был. Но это не значит, что Джункю не мог уставать от студентов, своих коллег и любой обстановки в своём родном универе, который он знает, как второй дом. В своей области Джункю прекрасный специалист, хороший лингвист, за которого ухватилась верхушка университета, а сам парень против совсем и не был. Сперва правда было немного тяжело: молодой, совсем недавно выпустившийся, зажатый и скромный — его никто не воспринимал всерьёз, даже другие преподаватели, у которых стаж превышал более десяти лет. Джункю в глубине души это возмущало страшно — будто они сами никогда не были юными и неопытными, а их первые дни преподавания шли как по маслу. Потом Ким просто привык, а ещё перестал обращать внимание. На своих занятиях он абсолютно никого не держал и ему было откровенно похеру кому какую оценку или баллы ставить. Хотите посмеяться над ним? Смейтесь сколько душе угодно, ещё пальцем покажите для достоверности, но все же работу сдайте и на вопросы билетов ответьте, иначе просто неуд в карман. Так, все смешки и кривляния прекратились, а задиры, которым бы давно пора уже вырасти, поняли, что ловить здесь больше нечего. Всё относительно стало прекрасно. Пока Джункю не дали ничем не примечательный, такой же, как и все, второй курс. Хотя нет. Был один человек, благодаря которому этот поток знали все студенты, а по его любовным похождениям по омегам и девчонкам слагали легенды. Преподавателям на него было плевать, он особо и не старался ходить на занятия, как прилежный мальчик. Но, на удивление, все сдавал и закрывал, в силу своих далеко не глупых мозгов. Для преподов он был обычным призраком, который появлялся раз в месяц по непонятным им причинам. А уж где и как проводил время этот альфа, с кем спал и встречался никого не волновало, кроме самих студентов. И Джункю тоже было бы сказочно фиолетово. Ключевое слово — было бы. Если бы это не коснулось его самого. Ватанабэ Харуто не стал таким же привидением на его занятиях, кем он был для остальных. И честно, Джункю не ощущал себя особенным, а понимая причину такого внимания к себе, так вообще мечтал, чтобы этот несносный альфа, обнаглевший пацан, считающий себя центром всего, просто бы забил на него и его знания, которые ему к черту не сдались. Джункю правда никогда не думал, даже не предполагал, что может столкнуться с такой довольно щекотливой ситуацией. Что от него Харуто хотел — Джункю старался об этом не думать. И так понятно. Джункю наслышан о чужих приключениях, наслышан о вздохах, восторге и желании «ещё раз оказаться с ним в одной постели». Джункю ненавидел копаться в чужом белье, но немного пришлось, когда это стало касаться его самого. Да и не такое уж и скрытное белье получается. Харуто приходил на все его пары, но иногда мог и опоздать. И когда Джункю радовался, что хоть одно занятие пройдёт спокойно, появлялось это горе, под завязку полное кринжа и тупых подкатов с абсолютным нулём совести. Высокий, стройный, слегка подкачанный, с низким грубым голосом — неудивительно, что Харуто был мечтой почти всего их универа. Только для Джункю он стал настоящим проклятием и наказанием за грехи, которые омега даже и не вспомнит. Сегодня как раз суббота, которая в последние месяцы стала такой ненавистной и кошмарной. Время полдень, но Джункю ужасно хочется спать, так как вчера он до ночи проверял контрольные работы первашей. Где-то посмеялся, где-то удивился знаниям и интересной логике, которую в интернете не найдешь, а где-то чуть не заплакал от абсурда, потому что бестолковые и даже не хотят начать думать. Неужели и они были такими же? Были, если не хуже. В большой аудитории сейчас никого, до занятия ещё сорок минут, поэтому Джункю спокойно, не торопясь, подключает ноутбук к проектору и проверяет видимость своих презентаций на большом экране. Все в порядке, можно приступать к занятиям хоть сейчас, а холодный кофе в стаканчике, купленный впопыхах, забыто стоит рядом, дожидаясь своего часа. Недалеко от него толстая, потрепанная нежно-розовая тетрадь с милыми котятами — записи ещё времён университета, к которым Джункю нередко возвращается, чтобы вспомнить, что ему ещё давали несколько лет назад. Также рядом лежит ежедневник, где он оставляет важные заметки, записывает кому какое давал домашнее задание и прочие мелочи. И, смотря на это безобразие на своём рабочем столе, Джункю понимает — уносить сегодня придётся много. А ведь ещё собирать тетради у этих детей в телах двадцатилетних… — Здрасте, Ким-сонсэнним, — слышит отдалённо знакомый голос Джункю, но не придаёт этому значения, спокойно здороваясь в ответ и даже не глядя на своего первого студента за сегодня. Подкорректировать презентацию сейчас несколько важнее, — знаете, если бы внешность могла убивать, вы бы были оружием массового поражения. Джункю резко поднимает голову, задыхаясь возмущением, и сталкивается с ехидным взглядом безумно красивых, но очень уж наглых глаз. И вот какого же хера этот ушлёпок пришёл раньше на целых двадцать минут? Это что же Джункю с ним все это время сидеть в одной аудитории? Ухмылка Харуто довольная, он словно оборзевший кошак, добравшийся и обожравшийся сметаны, и Джункю это до ужаса злит. Харуто подходит ближе, чуть наклоняясь к красивому лицу своего преподавателя, на что последний хоть и пятится немного назад, но не показывает ни одну свою эмоцию. — Мне очень приятна ваша оценка моей внешности, конечно, но не переходите границы, — Джункю это правда злит, но он не чувствительный подросток с бурным нравом и не ровесник этого мальчишки перед собой, а потому чётко и холодно указывает место, — если пришли раньше, будьте добры сядьте и не мешайте мне. Слышали бы его друзья точно бы поаплодировали. Как любит говорит Йоши: «ты так вырос». Джункю действительно вырос. Как и все они. На удивление, Харуто больше не пытался что-то вякнуть в ответ, лишь молча прошел к дальним столам, доставая две тетради. Джункю заметил, что пенал, да или хотя бы ручку, парень не носил, зато умело пиздил ее у своего одногруппника и похоже хорошего друга, так как тот всегда ворчал недовольно, но позволял это делать. Джункю кажется, что у этого Со Чонхвана просто великое терпение, целая его чаша, раз он до сих пор не отправил этого альфу в голубые дали. Хотя может не такой уж и плохой этот Ватанабэ Харуто? — Ким-сонсэнним? — Что? — Почему вы так смотрите на меня? Понравился? Блять. Может этот шкет и неплохой, но он явно все такой же охреневший, ещё и со сломанным радаром и топографическим кретинизмом в придачу, раз так чертовски сильно путает берега. Через десять минут аудитория потихоньку начинает заполняться студентами. Не так их и много, учитывая субботний день, но и не мало, Джункю думал будет намного меньше. Возможно, многие пришли потому что именно сегодня нужно сдавать серьёзную домашку, насчёт которой он предупредил ещё две недели назад и времени давал столько же. — Вас много, — приветливо улыбается Джункю спустя время, когда пара начинается. Сегодня практика, совмещённая у двух групп, но людей наберётся лишь на одну. И Кима это никак не расстраивает. Сам помнит каково это учиться в субботу. Ну и потому что это нужно далеко не ему, — в таком случае давайте начнём сразу с эссе, которое я вам задавал ещё две недели назад. Кто-нибудь один соберите, пожалуйста, тетради и стопочкой мне на стол. — Но в чем мы будем сегодня писать? — раздаётся чей-то возмущённый голос, пока Джункю резко тормозит, не догоняя о чем идёт речь. Он ведь уже объяснял, разве нет? — Я вам ещё тогда говорил, что нужно завести вторые тетради для письменной домашней работы, — терпеливо, снова (!) разжевывает Джункю, стараясь не обращать внимания на некоторые возмущённые взгляды в основном тех, кто либо не пришёл тогда на пары, либо тупо забыл, — ребят, ну серьёзно. Ваши тетради с лекциями мне не нужны, а листочки ну не вариант, уж извините. — Но вы не говорили! Почему вы продолжаете это твердить, если у большинства даже не записано это? — продолжает возмущаться все тот же парень-омежка со второй парты, но уже с наездом и неким упрёком в голосе в сторону старшего. Некоторые второкурсники начинают шептаться и поддерживать следом, от чего Джункю еле борется с тяжёлым вздохом. Снова утро в курятнике. Раз молодой и неопытный — хотя и опыт какой-никакой уже имелся — то можно и поспорить, и обвинить в некомпетентности, — да и вообще зачем нам вторые тетради, если можно все делать в одних? И пока Джункю спокойно выслушивал претензии не о чем в свой адрес, кое-кто не смог молча просидеть. — Может ты замолчишь? — глубокий бас эхом проходится по всей аудитории, а резкая тишина оставляет не самый приятный осадочек. Удивлённо на Харуто смотрел и Джункю, впиваясь в него своими большими, отчего-то слегка испуганными глазами, но альфа этого даже не заметил. Все его внимание адресовано однокурсникам, которые сразу же притихли. Лицо Ватанабэ равнодушное, но голос его выдавал с потрохами — он недоволен, даже зол, — если вас не было или вы пропустили мимо ушей, то это ваши проблемы. Но Ким-сонсэнним это точно говорил. Звучит очень даже убедительно, но так лицемерно, учитывая, что сам Харуто не мастак появляться на парах каждодневно. Но он никогда и не пытался лезть, выпендриваться, сваливая всю вину на преподавателя. Не сделал или сделал не там, где нужно — похер вообще, его дело. Похоже это понимали и остальные. Ну, или же этот защитничек имел свою власть и авторитет среди потока, чего Джункю не знал, и, в принципе, знать не хотел. Не хватало ему еще знаний о студенческих разборках и мафии в своей и так распухшей голове. В шоке на него смотрели не только однокурсники и Джункю, но и его друзья, с которыми Харуто больше всего общался — Ким это тоже заметил. Джункю вообще с недавнего времени многое стал замечать за своим студентом, который с самого начала проявлял странный нездоровый интерес к его персоне. А сейчас вот, ещё и на защиту встал, которую никто не требовал. Джункю никому не сознаётся, но это было… Приятно. Омега еле заметно кивает в знак благодарности, надеясь, что Харуто не упустит этот маленький жест. — Что ж, — он переводит внимание вновь на себя, складывая руки в замок на плоском животе, и старается снова не обращать внимание на чужой, внимательный взгляд на себе, — раз такое дело, тогда сегодня в конце пары сдаете то, где написали эссе. В таком случае просто останетесь без подготовки к следующему занятию. И если это листочки, то потом не обижаться, что я их потерял. Все же я вас предупреждал об этом. А теперь переходим к повторению. Джункю слышит тихие обреченные вздохи, и сам еле сдерживается от такого же. Иногда бывает просто невыносимо. Когда наконец наступает конец занятий Джункю готов закричать в голос от радости и усталости одновременно. Сегодня время тянулось куда медленнее, и Джункю не знает, что на это повлияло — сегодняшний абсурдный инцидент, который инцидентом язык не повернулся бы назвать, или же потому что главная головная боль Кима сегодня подозрительно молчала. Во всяком случае, Джункю об этом даже не задумывается, дожидается, когда недовольные ребята сдадут свои тетради на угол стола — прямо, как в школе — и свалят из аудитории, чтобы спокойно собраться самому и вприпрыжку бежать домой. Джункю выключает проектор и свой ноутбук, с горем пополам замечая, что чехол для него оставил на кафедре. Вот и нахера он там делал остановку? Но в любом случае тетради нужно было унести к своему рабочему столу, так как тащить всю эту макулатуру в свою маленькую уютненькую квартирку он не собирался. — Ким-сонсэнним. — Что, Харуто? — Джункю сразу узнаёт чужой низкий голос, а сколько уже этих «что?» сказано несносному ребёнку не сосчитать. Правда сейчас говорить Ким как-то не очень настроен, он настроен лишь на поход домой и хотя бы двухчасовой дневной сон, но никак не на разговоры, и тем более с Харуто. — Давайте я вам помогу? У Джункю выражение лица из разряда ахуевшего «че бля?», и если бы не воспитание, выдержка и этика, то вслух он бы точно огласил свои мысли. Парень стоит рядом без намёка на насмешку, а его глаза впервые в жизни (по крайней мере в жизни старшего) серьёзные, хотя и все такие же безэмоциональные. — Спасибо, но не стоит, — стоит ещё как стоит, потому что пирамида из вещей в руках Джункю хлипкая и очень опасная, но разве его это волнует? Его нет. А вот мир сегодня похоже против него, потому что один шаг и все тетради, лежавшие на ноутбуке, с грохотом (Джункю показалось и со смехом) полетели на пол. Да уж. Такого позора омега не испытывал даже когда свою дипломную работу защищал и самую первую пару проводил в свой первый рабочий день. Сейчас же это просто что-то с чем-то. И перед кем? Перед чертовым Харуто, который именно ему почему-то не давал нормально жить. — Боже, когда же этот день закончится… — И все-таки я вам помогу. — Да, пожалуйста. Буду благодарен. До кафедры они доходят в тишине, но в такой неловкой и стремной, что Джункю думает лучше бы в два присеста все донёс, но, мать вашу, сам, чем так. Ещё ключи, как назло, находятся только со второй попытки и в замочную скважину попадают также, пока мужчина горит со стыда уже n-ное количество раз за сегодня. Харуто лишь с хитрой улыбкой наблюдает за чужими потугами, и Джункю хочется простого, человеческого пересчитать ему зубы. Чтобы неповадно было. — Спасибо, — Джункю еле натягивает улыбку на лицо, когда Харуто заходит следом за ним с топкой тетрадей, которые прошли афганскую войну, — оставь их на столе. Я на следующей неделе ваши работы проверю. Зачем он отчитался перед этим пиздюком — Джункю так и не понял. Но и альфа ничего не сказал по этому поводу, лишь спокойно выполнил чужую просьбу. — У вас одного сегодня пары? — как-то странно все это. Харуто сейчас совершенно другой. Он не пытался выкинуть какую-то фигню, не пытался максимально по-тупому подкатить, как было много раз до этого. Он просто спросил, без всякого намёка и ехидства. Для Джункю это как-то… Непривычно. Ну и не скажет же он ему «не твоё собачье дело», правильно? — Как видишь. — Но это как-то нечестно. Ну, что вы один на кафедре отдуваетесь. — Все в порядке, Харуто. Такое у нас расписание, — Джункю все же позволяет себе улыбнуться, но на этот раз более искренне, мило прищурившись по привычке. Чужое любопытство он пропускает мимо себя, начиная собираться и намекая, что разговор закончен, можно и прощаться. — Знаете, мне все ещё не даёт покоя один вопрос. Мужчина заинтересованно поднимает голову, отвлекаясь от своего стола. — Какой? И снова та самая наглая ухмылка, а в глазах такой знакомый огонёк хитрости и озорства, что Джункю понял. Он опять попался. — Если вы здесь, то кто же управляет раем? Харуто успевает увернуться от чужой руки с первой попавшейся тетрадью и со смехом уносится с кафедры, выкрикивая напоследок прощание сонсэнниму, пока Джункю в ответ бросает возмущенное: «невыносимый мальчишка!», пряча свои покрасневшие щеки и глупую улыбку.

чат «бест френдики с уника»

i_want_to_die (15:31): Я его точно однажды пришибу

***