Шведский синдром

Была глубокая ночь, и на улице пахло свежестью недавнего дождя. И тем не менее лес еще был наполнен звуком падающей воды, но на этот раз не с неба, а уже с деревьев. Полумесяц робко выглядывал из задержавшихся на небе туч и снова исчезал, а на его фоне можно было разглядеть резвящихся мотыльков. Земля была покрыта прозрачными лужами, которые при любом вмешательстве сразу же становились мутными, но постепенно муть оседала на дне, и вода снова становилась чистой и прозрачной. В коридорах пещеры стоял тяжелый запах сырости, и было прохладно. Стены при свете факела блестели скопившимися капельками влаги, которые были похожи на светлячков. Благодаря этим капелькам одинокий факел над комнатой раненой девушки освещал большее пространство, чем когда было сухо. Так же на стенах можно было различить еле заметные узоры, которые здесь были оставлены задолго до появления современных людей. Скорее всего, эти узоры оставляли обитавшие в этой пещере воины эпохи Эдо, во времена междоусобных войн. Так же было известно, что эта пещера являлась местом для заключения дезертиров и военных преступников. После завершения эпохи Эдо на пещеру, по неизвестным причинам, был наложен барьер, и никто не мог его сломать. И лишь теперь, спустя сотни лет, организация Акацуки смогла снять этот барьер и по праву назвать себя владельцем этой пещеры. Итачи сидел в отдалении от убежища, на поляне под луной. В его руках была сломанная катана девушки. Он внимательно изучал ее каждый миллиметр. Катана отличалась от тех, которые ему встречались: металл, из которого было сделано оружие, намного гибче и, скорее всего, он не был произведен в Японии; рукоять, вместо обычного плетения, была покрыта коричневой кожей, на которой красовалась алая вышивка дракона, вместо глаз которого были сквозные дырки, через которые продет черный шнурок с кольцом на конце. Именно этот клинок насторожил Итачи – он не принадлежал ниндзя и не был похож на самурайский, что еще раз подтверждало непринадлежность этой девушки к японским воинам. - Да кто же ты такая и откуда? – подняв глаза к небу, вслух сказал Итачи. - Думаю, это можно спросить у нее самой, когда она придет в себя… - сзади раздался голос с хитринкой, принадлежавший Кисаме. - Хм… - Итачи не посчитал нужным поворачиваться и отвечать напарнику. Вместо этого продолжил разглядывать остатки клинка. - Итачи-сан, пойдемте, а то уже скоро утро, а вы до сих пор здесь… - Мне плевать. Я останусь здесь столько, сколько мне нужно. Кисаме не решился вступать в спор с Учихой. Итачи продолжил рассматривать рукоять бывшего меча. Было видно, что он искал в ней что-то, что могло бы пролить свет на его происхождение. В небольшую комнатку через тонкую щель между дверью и стеной с трудом проникал тусклый свет факела. Постепенно глаза привыкли к темноте, и можно было различить некоторые предметы, находящиеся в комнате. Осознание боли от ранений пока не пришло, но стоило попытаться выпрямить тело, как живот пронзила резкая боль. Девушка вскрикнула и еще сильнее согнулась, прижав руки к животу. И тут по рукам постепенно стало разливаться тепло. «Кровь…Я не умерла, получается?» - она была удивлена. - Как же больно… - с надрывом прошептала девушка, пытаясь встать. Ей удалось принять сидячее положение, и тут она снова почувствовала то самое тепло и сильное головокружение. Несмотря на это, она встала и подошла к двери, открыла ее и почувствовала, что падает. Она не в силах была уже удержаться и приготовилась к удару о холодный каменный пол, как сквозь полуобморочное состояние почувствовала, что ее кто-то подхватил, затем взял на руки и положил обратно на кровать. Голова еще сильно кружилась, но она изо всех сил старалась быть в сознании. - Фы кьто? А я чтё сьдесь деляю? – на ломанном японском прошептала девушка. - Тебе пока нельзя вставать. Потерпи, пока рана заживет. А сейчас скажи, как тебя зовут? – она услышала тихий приятный голос. - Я…не…не помьнью…нитего ние помнью… - оп щеке девушки стекла слеза. Она зажмурилась и повернула голову в ту сторону, откуда спрашивали. - Ты не японка значит…Говоришь, что совсем ничего не помнишь? - Совьсьем ничьего…А фи кьто? Как вась зовьут? Чтьо это за мьесьто? - Я Учиха Итачи. Больше пока ничего не могу тебе сказать. Я пришел обработать твои раны. – Итачи вытащил полотенце и окунул его в какую-то темную жидкость. - Фи не убьете менья? – ее голос дрожал. - Нет. – Итачи подошел к ней вплотную. – Раздевайся. - Тьто? Но зачьем? – она еще более сжалась. - Я должен обработать твою рану. Не бойся. Можешь просто поднять рубашку вверх. Девушка села на кровати и стала потихоньку поднимать одежду. Ткань, пропитавшаяся кровью и прилипшая к ране, с трудом отрывалась, причиняя боль и усиливая поток крови. Девушка изо всех сил сдерживалась, чтобы не подавать голос. Наконец она обнажила живот и легла обратно. Итачи свернул полотенце и прикоснулся им к ране. Она закричала – было очень больно, и она уже не смогла сдержать крик. - Не кричи. Ты должна потерпеть. – Итачи совсем не изменился в лице. Он снова намочил полотенце и хотел было приложить его к животу девушки, но она схватила его за руку и посмотрела в алые глаза: - Мнье больно, очьен больно… - она снова заплакала и еще сильнее сжала его руку. - Ничего не поделаешь. Этот отвар из трав – он очень быстро залечит твои раны. Терпи. – Он отвел глаза. - Подожьдьите…Можно я буду дьержат вась за руку? - Если тебе это облегчит боль – то пожалуйста. - Спасьибо…Фы добьрий челёвьек – я этьо чьювствую. – Она улыбнулась. - Пока ты не вспомнишь свое имя, мы будем называть тебя – Аками. – Итачи перевел разговор на другую тему. - Аками? Хорёшьо… Он снова приложил полотенце к ее ране – она сильно сжала его руку, до хруста. Но он не подал вида – ей можно было сейчас это позволить. Из ее глаз снова потекли слезы. - Итачи, мне больньо…Очьень больньо. – Рука Аками похолодела и стала дрожать. - Еще немного потерпи и боль исчезнет. - Пожьялуста, не деляйте мнье больньо, я большье так не могу. – Она уже почти кричала. Он посмотрел на нее своими красными глазами и вдруг…Боль исчезла. Рана была обработана и перевязана новой повязкой. Аками спала, но продолжала держать Итачи за руку. Он же не решался освободить руку и уйти. - Теперь у тебя начнется новая жизнь, с новым именем и новой историей…Наверное, это не очень хорошо. Прости. – Он всё же высвободил руку, укрыл ее одеялом, потушил свет и покинул комнату.