«В каждом художнике заложен росток дерзновения, без которого немыслим ни один талант.»
Иоганн Вольфганг фон Гёте
Опоздание... Со звоном бьющегося из-за бега пульса ты вбежала в аудиторию, где десятки глаз заставили волной подняться чувство стыда, которое ты упорно прикрывала дерзким прищуром в ответ. И только на преподавателя мельком взглянула, прося войти. Монстр легко улыбнулся, продолжая вести занятие и демонстрировать игру светотени с помощью штриховки, кивнул на твое обычное место в задней части класса у окна. Проклиная будильник и все, что с ним связано, ты тенью скользнула к своему привычному уголку, тихо поставив холст на мольберте да так и замерла у открытого окна, совершенно абстрагируясь от темы занятия, ровного голоса преподавателя и редких вопросов одногруппников, среди которых, как ни странно, людей было куда меньше, чем монстров. Да и группа была небольшая, всего семеро, не считая тебя. А ты замечталась... Лето дышало в настежь открытое окно: пахло влажным тополем, скошенной травой и немного бензином. Солнце чуть остыло после грозы накануне, роса блестела так пронзительно ярко, что ты видела ее переливы бриллиантов даже с высоты третьего этажа. Ветер качал мозаику листьев... Тени складывали на стекле сизый витраж... Вздохнула, вздрогнула даже от собственной рассеянности, и спешно вернулась к занятию, на лету ухватив суть задания и принявшись делать набросок карандашом, пытаясь тени уложить на объект. Инк, а так звали вашего немного чудно́го преподавателя, предоставил ученикам выполнять задание, и что-то перебирал на столе, изредка бросая на тебя задумчивые взгляды. Каждый раз разные... Ты пересеклась с ним несколько раз, ощущая, как от переливов этих клякс в зрачках душа снова плывет и клубится смутной тревогой, а потому стала избегать тянущее магнитом внимание монстра. Продолжила писать картину, запоздало отметив, что в раздумьях пишешь с натуры уже совсем другое. Не тоскливый натюрморт из ткани и яблок, а тени... окно... росу... Ты писала лето угольной сангиной, совсем забыла о карандашах, пальцы перепачкала в черноте землистой темноты под кронами тополя и разочарованно вздохнула, снова глядя за стеклянную преграду. Три шага до свободы... Ты вернулась вчера так поздно. Рисовала в далёком парке на границе города, тонула в пейзажах, пока не стало темно настолько, что штрихи сливались с ночью. Вернулась домой, не поела даже, завалилась спать, едва отмыв пальцы от материалов. Словно витала в облаках, не в силах противиться порыву вдохновения, которое накрывало тебя каждый раз отчего-то именно накануне занятий, которые вел Инк, что сейчас тихо подкрался к тебе через весь класс, осторожно заглянув за плечо, пока ты опять увлеченно перерисовывала узловатую ветвь дерева за рамой оконного проема. — (Твоё имя), это же... — начал Инк тихо, и ты вздрогнула так сильно, что рисунок частично перечеркнула черной линией, испуганно обернувшись к ярким глазам скелета, что с жёлтых звёздочек и голубых ромбов успели тут же смениться на капли синевы и обратно, — ой, ну что же ты... Давай исправим, — Инк быстро подвинул стоящий за вами табурет, сев совсем близко, бедром касаясь твоего. Перехватил материалы, неудачный штрих стёр какой-то своей кистью, что носил на поясе поперек груди и исправил некоторые линии, ломавшие чувство перспективы. А ты замерла рядом, словно током пришибленная, не зная, отодвинуться ли, сказать что-то, извиниться за своеволие или продолжать мять пальцы, по которым ещё расходилось чувство случайного прикосновения, когда монстр взял сангину из руки. А потом как-то сам собой твой взгляд перетек на профиль увлеченного Инка, что словно бы забыв обо всем, дорисовывал получившийся тобой мотив, надолго отклоняясь назад, чтобы на все взглянуть со стороны. Ты немного нахмурилась, ведь картина была твоей, а потому отважилась взять ещё и карандаш, чтобы продолжить работу, упрямо игнорируя близость учителя, хотя внутри от этого бурлила смесь совершенно диких красок жизни. Но показывать это было никак нельзя. Запретно. А потому, вновь штрихи, шелест грифеля, вздох. Но не твой, а учителя, столкнувшегося локтем с твоей рукой. Вы рисовали вместе какое-то время, будто не замечая, что кругом ученики, смотревшие на это явление, будто на чудо, ведь Инк был довольно дерзким монстром, себе на уме, помогал конечно, но не было ещё такого, чтобы этот скелет вдруг начинал с кем-то писать одну картину на двоих. Ты наивно полагала, что учитель заметит твои неудобства, избавится от странного забытия, но ничего подобного не происходило. Инк словно сел ещё ближе, грея боком последствия сквозняка, рисовал вместе с тобой, изредка вдруг поворачиваясь, ища взгляда и не давая спрятаться от своего. Прозвенела короткая трель окончания пары, заставив тебя вздрогнуть и опять неаккуратно мазнуть линию на холсте. Чертыхнулась, прикрыв глаза и замерев рукой над полотном, выравнивая ритм сердцебиения, но снова дернулась, когда звонкий голос Инка рядом нарушил шорох собираемых вещей. — Завтра едем на закатный пленэр, не забудьте ничего. Вечером около четырех встретимся на вокзале, — Инк чуть нахмурился, вынув из кармана смартфон, чтобы записать себе напоминание. Ты уже поднялась, начала было торопливо собираться, как преподаватель остановил спешку, дернув тебя за край уже надетой куртки, побуждая сесть обратно, ощутимо толкнувшись о его бок и ногу. Слишком близко... — Эй, ты чего так торопишься, (Твоё имя)? Я бы хотел обсудить твое отступление от задания, — тихий, но чистый голос звучал слишком приятно и обезоруживал, на корню обрубая все попытки сбежать и подумать обо всем, наверное, в тысячный раз. — Вы как-то не очень были против этого на занятии, — буркнула ты недоверчиво и опасливо. Инк лишь довольно усмехнулся, чуть толкая тебя бедром, что с твоим шло вплотную, грея через ткань слабым теплом. В носу щекотало лёгким ароматом сладковатого акрила и дерева, какой всегда витал именно рядом с ним, и особенно ясно ты это ощутила в момент такой непрошенной близости, от которой внутри все скручивало комком застывшего жаром сургуча. — Поздно было что-то менять, тем более ты действительно талантлива, — Инк откровенно наслаждался тем, что мог говорить с тобой так близко, почти опаляя твой профиль дыханием. Ты упрямо сверлила взглядом вашу картину и на монстра больше не смотрела. Не было сил и смелости на такой шаг. Казалось — посмотришь и пропадешь в бездне переливов красок в чужих глазах. Сорвётесь окончательно. Вы оба. — Менять что-то никогда не поздно, — ответила тихо, взгляд опуская на перепачканные в сангине руки, отчего и ткань на светлых брюках несколько запятналась угольной пылью. Пальцы немного, едва заметно подрагивали не то от долгого рисования накануне, не то от волнения в ауре чужого присутствия. Инк опустил взгляд к этой лёгкой дрожи и вдруг совершенно неожиданно свою руку уложил поверх твоей, сероватым перламутром фаланг стерев с кожи отпечаток красителя. — Согласен, — шепнул монстр, став как будто бы ещё ближе, но ты поняла, что вот он — край... Вырвала руку, чуть сбивчиво выдохнув, да ускользнула из аудитории, все вещи оставив уликой непрошенной близости. Непрошенной, но, черт возьми, такой желанной. На улице, свернув на соседнем проспекте, ты немного успокоилась, начав дышать глубже и оглянувшись на скрытые за домами стены своей Альма-матер. Улыбнулась чудаковато, фыркая смешливо, словно поняла, что повела себя почти по-детски. Но кровь не обманешь — она кипела по венам диким ритмом необузданных рек, толкаемая сердцем, что до сих пор звенело чужим именем, ветром выдоха повторяя: "Инк". Ближе к дому в волосах запутался аромат лета, закатом позолотило дома, соткав полотно из потали на кронах бульварных деревьев. Ты задержалась на такой прогулке, решив сделать большой крюк через парк. Повезло, что телефон не оставила в аудитории и смогла многие кадры запечатлеть на будущее, чтобы потом составить композицию и заняться на досуге зарисовками. Но сумерки прогнали с улиц домой, ведь нужно было собраться на пленэр. Свои же вещи, оставленные в стенах аудитории, можно было забрать и потом — в ней занимался только ваш класс и за сохранность можно было не волноваться. А Инк... Он разве что мог посягнуть на просмотр скетчбука, что ты вечно таскала с собой, чтобы делать мелкие наброски где-то перед или после учебы. Да, там даже сам учитель был изображен, но ты не считала это чем-то, за что стоило бы волноваться как минимум в академическом плане. Этот монстр был нарисован безупречно... Он был безупречным... Ты думала об этом весь остаток вечера, рассеянно складывая в рюкзак планшет, карандаши, клячки и прочие мелочи. Потерянно ужинала чем-то, чей вкус почти не ощутила, хотя это была твоя любимая лапша. И спать легла в темноте спальни, в которой были написанные тобой картины, множество кистей, холстов, полотен, склянок, мастихинов... Хаос творчества, но ни грамма грязи, а приятный запах напоминал тот, что всегда витал вокруг преподавателя, что заставлял испытывать неясное волнение, волнами интерференции разбегаясь до кончиков пальцев. Ты уснула в странных размышлениях, где нотками твоей увлечённости звучало воспоминание о прикосновении к тебе монстра. О том, как приятно грел бок его подвижного, неугомонного тела. Как щекоткой затухало касание к пальцам. Как бледнело тепло его выдоха на щеке. Будильник вырвал из снов, где все эти образы памяти повторялись и переигрывались на другой лад. Имели продолжение, но при этом отчего-то совершенно печальное и болезненное, отчего ты совершенно не выспалась. Настроение было ни к черту, голова гудела мерзким звоном. И тиканье будильника раздражало безмерно, заставив тебя хмуро поморщиться, потирая лицо и мыча, в желании остановить бег времени к чертям. Но до вокзала путь был не близким, а проснулась ты поздно, нормально уснув лишь под утро, а потому остаток времени ушел на последние приготовления, подготовку одежды, еды с собой и разных мелочей, вроде точилки для карандашей, и на всякий случай ты и пастель положила, решив, что неплохо было бы при случае улизнуть и рисовать, что душе угодно, подобно беспризорнику. Ты усмехнулась такому сравнению, отправляясь на автобусную остановку, запоздало отмечая, что не взяла с собой попить, а ещё, что возможно будет дождь. Тучи нависли оловом над горизонтом приближающегося вечера, духотой предвещая возможные осадки. Ты зевала почти всю дорогу, едва не уснув перед нужной остановкой, сморенная приятным гулом двигателя, кондиционера и чьего-то мерного разговора позади. А потому на вокзал да к условленной точке сбора ты пришла совершенно сонная, рассеянная и немного раздраженная. Купила билет и на знакомые голоса проплыла словно на маяк. Одногруппники сочувственно поприветствовали, Инка ещё не было, а потому ты с чистой совестью устроилась в знакомой толпе в зале ожидания, сонно уткнувшись носом в рюкзак, насквозь пропахший красками и бумагой. Сморило дремотой: ты уже не думала почти ни о чем конкретном, а сквозь голос вокзала пробивались образы полей, лесов, рек. Качалось перед глазами салатовое море ковыля, баюкало степным летом, а в этом волнении чудился образ твоего учителя, полы длинного шарфа которого путались в стеблях и колосьях поля. Так хотелось позвать его к себе... Твое имя назвали так близко, осторожно и мягко, что ты почти не вздрогнула, просыпаясь. Разлепила глаза и перед собой увидела яркость расплывчатых фигурок знакомых зрачков, да касание на запястье — осторожное, гладящее. — (Твоё имя), все хорошо? — зал ожидания был почти пустым, одногруппники уже вереницей шли на платформу, а Инк сидел рядом, осторожно будя. Он выглядел немного обеспокоенным, действительно искренне, и ты растерялась, смущённо потерев пальцами глаза и вздохнув глубоко, о чем тут же немного пожалела. От Инка пахло так вкусно, что зародившиеся было мысли растаяли акварелью в воде твоих чувств. Преподаватель терпеливо ждал твоего ответа, не думал отстраняться, снова находясь чрезмерно близко, будто и сам без этого обойтись не мог. Ты кивнула ему и тихо ответила, руки отняв от лица. — Да, нормально. Спасибо, — поднялась с места и потянулась на платформу, ощущая на периферии зрения присутствие монстра, что следовал замыкающим. Ты решила не вдаваться в то, что, казалось, шел он целенаправленно за тобой. Решила проверить и нагло отправилась в самый дальний от выхода вагон. Обернулась у самых дверей, но никого рядом не оказалось, отчего душу медленно дёрнуло чувством холодного разочарования. Ты не знала, от чего вдруг стало так обидно, но думать об этом себе запрещала, скользнув внутрь вагона, где устроилась в пустом уголке, намереваясь полюбоваться видами, а, быть может, подремать, благо ехать предстояло до конечной долгое время железнодорожного путешествие. Ты сожмурилась, виском касаясь края окна, пытаясь приглушить огорчение, удивительное самой тебе, но отчего то не выходило ничего толкового. И ты уже погрузилась было в странное самокопание, пытаясь эту ниточку эмоционального дискомфорта отыскать и выдернуть быстро и резко, словно пластырь сорвать с кожи, но не успела, ощутив, как рядом толкнуло нагло севшее слишком близко тело. И голос, отрезавший мимолётное желание осадить незнакомца, замер в твоём горле неясным междометием: — Во... а? — Хей, вот ты где спряталась. Нашёл, — Инк довольно улыбнулся и в твои руки сунул бутылку мятного лимонада: холодного, даже стенки пластика приятно запотели. От понимания, что монстр запропастился специально, чтобы купить тебе напиток, сжалось и как-то непривычно приятно ёкнуло что-то в душе. Ты улыбнулась, не в силах удержать эту странную радость, принимая из его рук нежданное угощение. — Спасибо... — Не за что, маленький беглец, — в этом его прозвище скользнул мягкий упрек, на который ты не знала, как ответить правильно... Что вообще есть "нормально" в ваших взаимоотношениях, становившихся до необычного тесными день ото дня? Грань общения резала лезвием, шрамами рисуя совместный портрет. — Сбежать, чтобы подумать — это как... защитная реакция, — ответила ему, открутив крышку на бутылке и припадая к желанному питью. От блаженства даже глаза прикрыла — настолько оказывается хотелось пить. Инк все это время смотрел на тебя неотрывно, плечом касаясь плеча так близко, словно теснотой пустоты вагона его вдавливало в твое личное пространство, а каждый его вдох ты ощущала как свой. — И что надумала? — монстр пытался поймать твой взгляд, и всё-таки ты подняла к нему голову, разглядывая перемены в волшебных глазах, происходившие сиюсекундно, стоило скелету моргнуть. Но когда он посмотрел в твои глаза в его собственных цвета все чаще менялись на коралловый, а формы фигур шли плавными изгибами, которые ты бы описала, как души. Словно тест Роршаха проходила каждый раз, вот так глаза в глаза... — Что чему быть, того не миновать, — ты ответила почти загадкой, но, кажется, вы оба все поняли правильно. Инк точно понял, улыбнулся счастливо, окинув всю тебя взглядом... Электричка тронулась. Кажется, что и между вами тоже что-то тронулось с места, и самой тебе стало чуточку легче находиться так близко к этому чудно́му преподавателю, с которым было даже молчать удивительно интересно. Понемногу ты расслаблялась в обществе наставника, который словно действительно учил, но не рисовать, а чувствовать себя так близко. За окнами понеслись дома, разрытые стройки, карьеры, шоссе и спальные районы, наполняя вагон через открытые окна прохладой. Она лезла за шиворот, пускала по коже приятные мурашки, смешанные с теплотой тел, и ты снова отчаянно хотела спать: клевала носом, вздрагивала, пытаясь прислониться к окну, но было неудобно. Инк будто ждал этого, перекинул руку в мягком джемпере через твои плечи, касаясь в вопросе хотя вместо него озвучил совсем другое: — Поспи, (Твоё имя), впереди сложный вечер, — мягко настоял, но уже не голосом, а утянув на свое плечо. Теплое, пахнущее сладким акрилом, древесной стружкой, домом... — Дождь будет, — вяло отметила ты, неловко устраиваясь в напряжении, все же ставя мысленный барьер, не позволявший надеяться, ведь он учитель на твоём факультете. Он старше тебя. Он так тебе нравился... — Мы напишем его, — ответил Инк мечтательно, и не ясно точно, говорил ли он о всей группе или о вас двоих. И от этой тайны внутри все замирало в предвкушении, от которого ты улыбнулась и чуть вздрогнула, едва заметно и мелко, от того, что его рука устроилась на твоём боку, прижимая поближе и грея теплом через мягкую ткань. — Дождем смоет все то, что не получилось, — сонно пробормотала, не уверенная, что тебя слышали, постепенно отдаваясь на волю желанного отдыха в непозволительном положении. — У нас все получится, не сомневайся, милая, — уверенный ответ смел сомнения о невнимательности монстра. Но добавил новых из-за того, насколько двусмысленно звучали ваши разговоры, в которых ходить по грани стало нормой. Как давно? Когда это произошло? Сказать было сложно, да и не так уж важно... Все не важно, когда ты засыпаешь под боком того, кто готов был переплести свое чудачество с твоим. А поезд ехал неторопливо, покидая духоту бетонных джунглей, за которыми распростерлась прохлада вечера, тянувшего солнце невидимыми нитями к горизонту, над которым вспучивались шапки кучевой облачности. Инк смотрел на то, как грань облаков раскалилась в огненную сталь, понимая, что ты была скорее всего права на счёт дождя. Но его не волновали теперь ни другие студенты, ни планы урока, который мог сорваться по вине погоды, ни даже прохлада, которой грозили грядущие ночные туманы. Его волновала лишь ты одна... Не заметила, как уснула так крепко, но ближе к конечной будили приятно и ласково, гладя скулы, шею, плечи... Стоп! Что? Распахнула глаза и резко вздрогнула, отстраняясь от источника столь откровенного, что смотрел на тебя с толикой искреннего удивления, застывшего в глазах огнем вопросительных знаков и спутанного вихря каких то маленьких торнадо. Смотрела на него, будто тебя ударили, а не приласкали, и Инк в тот момент понял, что, вероятно, спугнул. А быть может, пугал сам, что заставило его виновато улыбнуться и грустно отвести взгляд к дверям тамбура, словно намекая, что пора идти. — Там недолго идти до места, — пояснил учитель, вставая с сидения, отчего бок и ногу неприятно лизнуло холодом пустоты и покинутости. С готовностью кивнула, чуть потянулась затекшими конечностями под пристальным взглядом монстра, подхватила рюкзак с вещами и отправилась к выходу из начавшего тормозить вагона. Словно вы приехали сюда вдвоем, ведь остальные ехали в другом вагоне, а от того душу качало волнением такой уединенности. Особенно когда Инк встал за спиной совсем близко, осторожно и тихо, словно проверяя, имел ли право приблизиться снова. Боялся, что сделал что-то совсем отторгающее, хотя и без того вел себя странно. И не он один... Ты будто извиняясь, чуть шевельнула рукой назад, пальцами невесомо найдя его руку. Коснулась на миг, замерла и робко тронула ладонь, что ободряюще сжалась на твоих пальцах, а позади послышался счастливый фырк. Все правильно... Ты точно не помнила, как всей группой вы дошли до места. Инк вел вас впереди, пока ты задумчиво плелась в конце, отвлекаясь на то, что влекло тебя не меньше Инка. На красивые сочетания форм и изгибов природы, что раскинулась вокруг холмами, на один из которых вы взбирались упорно и долго, по тропе виляя меж высоких сосен, старых настолько, что их стволы причудливо изгибались подобно гигантским бонсаям. И стоило достичь вершины, ты поняла, насколько оно того стоило... Трава качалась изумрудом далеко, почти до горизонта, на котором алмазами огней блестел городок. И холмы, везде холмы, буграми мягких спин подпиравших прохладу воздуха, готового сорваться на языки тумана. И небо... Сумеречные лучи светили сквозь шапки кучевых облаков, веером расходясь по всем оттенкам пастельных тонов голубого, рыжего и жёлтого. Все восхищенно переговаривались, начали обсуждать лучший кадр, занимать места, но один взгляд был направлен четко на тебя. Ждал, что выберет та, кто отличался нестандартным взглядом на вещи. Ты покрутилась на макушке холма, отвлекаясь на изгибы необычной сосны, одиноко росшей здесь, на вершине. Подошла ближе, по коре провела пальцами, глядя вверх... И это переплетение ветвей с небом показалось таким подходящим, что решение пришло не словами, а возникшим в мыслях образом, и опустилась ты именно здесь, осторожно взглядом найдя учителя. Его улыбка стала лучшей оценкой за всю твою ученическую жизнь студентки-художницы. Пока все писали закат, ты уверенно выводила линии старой сосны, атлантом подпиравшей небосвод. Инк ходил по рядам учеников, давал советы, но спустя час не выдержал и снова устроился с тобой. Похоже, что одногруппники давно поняли, к чему все идёт — бросали умильные взгляды на тебя и вопросы преподавателю не задавали. Да и знали к тому же, что Инк мог ехидно ответить, вынудив самому искать решение возникшей проблемы... Ты не сразу заметила присутствие рядом монстра, пристально примеряясь к веткам над головой, древком кисти меря пропорции, чтобы на бумаге воссоздать все как можно точнее до тех пор, пока небо не угаснет окончательно. Опустила взгляд на планшет и вздрогнула, поняв, что Инк сидит близко, но не касается, в упор глядя на твой сосредоточенный профиль. И только теперь ты поняла, что опять пишешь не то, что ожидалось, выбрав пейзаж не в глубину, а в высь... — Я... Простите, я опять... — виновато пожала плечами, опуская взгляд к картине и карандашу, за которым проследил учитель, двигаясь ближе, чтобы увидеть результат. Бросил взгляд на ветви над вами и снова на картину, улыбаясь, чтобы вновь, неведомо как, оказаться так близко. — (Твоё имя)... Не извиняйся. Очень хорошо. Вот здесь ещё чуть подправить, — скелет пальцем провел по левой части картинки, недолго думая твою руку взяв в свою и направляя, чтобы исправить несколько штрихов, — вот так, видишь? Чуть больше тени там, куда не попадает солнце. Чуть больше света там, где сидишь ты... Последнее Инк прошептал почти на самое ухо, заставив чуть поежиться и не веряще повернуться к таким близким, мерцающих темным пурпуром далёких звёзд глазам, не сразу осознав, что ты улыбнулась на его шепот. — Свет пришел ко мне сам, — выдохнула так же тихо в ответ, скользнув теплом взгляда к вечной кляксе на правой щеке, которой так хотелось коснуться, но надеяться было нельзя. Эта игра ваших слов граничила с совершенно странными метафорами, которые понять могли только вы двое. Но шептали их как самую большую тайну, словно боясь, что секретный шифр поймет кто-нибудь ещё. Инк одобрительно хмыкнул, что больше напоминало короткий кошачий мурк, до того милый, что ты снова улыбнулась, уже спокойнее продолжая писать картину, периодически хмурясь на подступающие ближе тучи, под которыми полосами смазывался пейзаж. Дождь приближался... Не успела наступить ощутимая темнота сумерек, как вся группа поняла, что дальше смысла сидеть уже не было, да и на электричку студенты успевали вполне. Не сказать, что те огорчились, ведь впереди ждали выходные, слитые с каким-то городским праздником в три блаженных дня, что при учёбе ценились на вес золота. Инк все работы тем не менее дотошно проверил, каждому дал четкие советы, обоснованную критику и рекомендации, твою работу тоже таковым не обойдя. Но стоило группе скрыться на спуске холма, как ты смутно поняла, что Инк тебя задерживал, нарочно придираясь к деталям, которых ты не видела в упор, как ни старалась... Даже сердиться начала, прикинув, что до заветного обратного поезда придется бежать сломя голову, но в то же время душа отчего-то тянула к дождю. Уговаривала до нитки вымокнуть, пройти по траве босиком, задохнуться в петрикоре, рассмеяться под струями ливня, прогретого солнцем за день. Немножко сойти с ума... — Инк... — позвала монстра, что увлеченно без умолку убеждал в том, что карандаш стоило точить дольше на пять секунд, и он замолк, поднимая взгляд, скользя им за твою спину, где давным давно уже никого больше не было. Первые капли упали на твою щеку и на его череп, стекая тёплыми дорожками грядущего ливня. — (Твое имя)... Хочешь поесть? Там недалеко от станции есть местечко, — предложил скелет, невозмутимо пожав плечами, да только в глазах плясали бесенята, и ты поняла, что он действительно все подстроил. — А если я бы отказалась? — изумлённо спросила ты, представив, что монстр столько сил и времени потратил бы впустую, ведь только дурак бы не понял, что он хотел побыть с тобой наедине подольше. — Ну, не отказалась же, — мурлыкнул он, подходя ближе с плутоватой улыбкой, кажется, ничуть не беспокоясь о бегущих по голове каплях дождя. Все более крупных, все более частых. И не успела ты ответить, как накрыло стеной беспросветного ливня, отчего ты чуть пискнула, подскочила к учителю инстинктивно, что поймал тебя в объятия с весёлым смехом и в самое ухо выдохнул: — Я же сказал, что у нас все получится. — У тебя уже давно все получилось, — ответила монстру, набравшись смелости перейти на "ты" и тут же отпрянула с весёлым смехом от того, как дождь за секунды намочил до нитки, до последнего волоса, и лишь непромокаемая сумка хранила в себе небольшую картину ушедшего вечера. Вы тут же, не сговариваясь, наперегонки побежали по мокрым склонам холма вниз, к тропинке, что начала течь ручьями ливня, довольно прохладного теперь, когда ветер начал остужать промокшую насквозь одежду. Но тебе было все равно, ведь ты уже и без слов поняла, что душа твоя пела в симпатии к преподавателю, причем взаимной. Ведь он мчался следом, смеялся вместе с тобой, подскальзывался, тебя тянул за собой в траву, тыкал под ребра, вставал и снова бежал... Вы словно сумасшедшие, что любили дождь. Любили под дождем. Стремились к теплу, что ждало еле видными огоньками у подножия склонов с сосняком, начавшим чернеть от темноты. Ты уже спотыкалась, когда вы дошли до места, что Инк считал хорошим местом для еды и отдыха. И радости твоей не было предела, когда этими местом оказался маленький, тихий мотель у станции, а значит, имелся такой желанный душ... Учитель при твоей попытке оплатить себе номер, оттолкнул от стойки, взяв один на двоих и заплатив за вас самостоятельно. Смущение мешались с дрожью холода, и ты не знала, чем та вызвана конкретно, и в комнате настороженно заозиралась, рассматривая полумрак простых штор, мелких окон, силуэт стола, шкафа и постели, что казалась до неприличного узкой. Инк долго осматриваться не дал, отняв вещи и бедром толкнув к неприметной двери, ведущей в ванную комнату. — Иди грейся, чего растерялась, милая? — его голос ласково прошел волной до самого позвоночника, и ты поспешила оставить его, предпочтя привести все мысли в порядок под струями почти горячей воды. Запоздало осознала, что одежда насквозь мокрая, а переодеться не во что... Пришлось замотаться в пушистое полотенце и торопливо скользнуть в комнату, где невесть откуда уже появился простой, но аппетитный ужин из мяса и свежих овощей. — Ого, вот это сервис для мотеля, — удивилась, сев на постели и принявшись есть, стараясь делать это ещё аккуратнее прежнего. Инк лишь плечами пожал, уже успев снять шарф и намереваясь тоже идти мыться. — Я же говорил, хорошее место. Часто бывал тут, чтобы писать картины, — поделился скелет, доедая свою порцию, которую начал поглощать, пока ты грелась, и ускользнул под душ, оставив тебя утолять праведный гнев голода. Здесь было тихо, уютно... Непривычно из-за того, в чьем обществе ты оказалась здесь, но сказать, что ты о чем-то жалела было бы ложью. Улыбнулась, откинувшись на подушки под гнетом усталости и начала дремать, хотя даже после душа холод до сих пор гулял по телу. Смутно сквозь дремоту ты ощутила на себе осторожные руки и тут же вздрогнула, отбросив сон, видя над собой блеск цветных, гетерохромных глаз, что сейчас менялись от янтаря до пурпура и обратно, словно внутри монстра боролись за главенство две эмоции. По крайней мере тебе казалось, что они выражали в нем что-то глубинное. Однако такая близость немного пугала, и монстр этот факт явно отметил в твоём напряжённом взгляде, а чужая рука на твоём боку делала лишь хуже, словно своим теплом ускоряя ритм души и сердца. — Тшшш. Не бойся, (Твоё имя). Ты так и не согрелась, — с лёгким укором, за которым пряталось плохо укрытое удовольствие, произнес. Так тихо, что его голос будто немного вибрировал лёгкой хрипотцой, пустив по шее мурашки. А ты чуть выдохнула и поняла вдруг, что терять в общем-то нечего и почему бы не дерзнуть на запретное. Коснулась его щеки и открытой шеи, где позвонки были расчерчены завитками, подобно угольной сангине, которой вы вместе писали картину накануне. — А ты теплый... Как солнце, — улыбнулась чуть робко и пальцы отняла от позвонков, неуверенно закусив губу, за чем его взгляд проследил с охотой. — Я... (Твоё имя)... Давай сотрем линию этой границы? — спросил тише, на грани шёпота... Он просил. Взгляд был таким умоляющим, греющим душу изнутри, и ты поняла — в тебе эта граница стёрлась ещё под дождем. Он смыл ее, впитав летним зноем в изумруд разнотравья на холмах, где ты рисовала пейзаж. — Инк, ты меня обнимаешь в одной постели. Уверен, что граница ещё осталась? — смешливо фыркнула, чуть расслабляясь. Доверилась полностью, ведь свидетелем вам был разве что интерьер одинокого мотеля за городом, где то и дело слышался стук колес проезжающих мимо поездов. Преподаватель хохотнул счастливо, словно собрался после этого отшутиться в ответ, но вдруг посерьёзнел в один миг и полностью накрыл собой, жаром поцелуя смяв нежные губы. Он так долго об этом мечтал... Ты так долго этого ждала... Ответила ему, чуть разжав челюсти, ощущая, что в рот скользнул горячий язык, обласкивая собой все то новое, что он мог отыскать. Танцуя с твоим в обоюдной нежности, полной принятия того, что нестандартно смотреть на мир — не ошибка. Это прерогатива нареченных самой жизнью. Его тело хоть и было больше и вжимало тебя в узкий матрас, но не давило силой. Его руки забрались под ткань полотенца, все ещё немного влажного, ощущая лёгкую прохладу кожи, на которой его касание обжигало, распаляя внутри то, что ты бы сравнила с кипением воды. Инк не был груб, ласкал медленно, гладил, каждую линию ребра обводил фалангами, поднявшись выше, к груди. Тебя волновало это. Настолько, что прогнулась в спине навстречу, на животе ощущая тепло его магического тела, спрятанного лишь за такой же тканью казённого полотенца. — (Твоё имя), ты лучший для меня шедевр, — горячо прошептал в ухо, оторвавшись от поцелуя, прикусывая за мочку уха, пока ты дорисовывала узоры пальцами по холсту его лопаток. — Инк, — долго растянула его имя, целуя шею, в лордозе которой мерцали перламутром иризации межпозвоночные диски. — Моя хорошая... Ты будешь со мной? Станешь делить со мной ненормальный взгляд на мир? — монстр снова не спрашивал. Он просил. Бодал лбом, осыпал поцелуями, руками гладил тело, с которого полотенце сползло мягкой тканью белизны. А ты жмурилась, таяла от касаний, дарила в ответ доверчивую ласку, не в силах оторваться от того, кто манил и пугал тем, что вдруг оттолкнет. Но нет, ты ошиблась, все подозрения — ничто. Он действительно хотел быть с тобой, дышать тобой, как вдохновением, дарить себя и в ответ взять тебя наградой. — Мне кажется, что я была с тобой с первого взгляда, Инк, — шепнула тихо, целуя кляксу необычного пятна на щеке и скуле, чувствуя, что монстр ластился нежнее и никуда не торопился. Ведь дождь за окнами мотеля глотал любое время, любые взгляды отводил прочь. Глотал ваши стоны, рождённые из дыхания в ответ на учащенный чувствами и движениями пульс. Тебе казалось, что все твое тело теперь пропиталось ароматом сладкого акрила и дерева. Это первое, что ты почувствовала, проснувшись следующим днём, напрочь проспав все утро. Потянулась сонно и медленно, ощущая приятную смесь неги и лёгкой боли в бедрах, и на спине, кажется, царапины жглись линиями. Но это было так прекрасно, что ты решила — неважно, будет ли будущее. Было чувство, что время замерло на одном месте, даже часы здесь не тикали, а ты и не торопилась узнать, который час. Ты даже думала, что быть может, приснилось. Что нет его рядом, а если и был, то ушел, как часто случалось у других в таких порывах страстной прихоти. Но все эти мысли скомкались негодным рисунком, полетели в мусор, когда чужие руки мягко погладили нагое тело под одеялом, осторожно уложив под себя. Эти теплые косточки со сладковатым запахом ты не спутаешь ни с чем. Никогда. — (Твоё имя)? Как ты? Я вчера немного сорвался, прости~, — монстр ласково ткнулся носом в твою шею, прося прощения за оставленные на теле знаки его обладания тобой. Нечаянно поставленные, но тебе отчего-то понравилось. Не так уж их было много, но зато сколько удовольствия получили вы оба... — Это было слишком хорошо, чтобы просить за это прощения, — смешливо ответила, пропуская у его ребер руки, прижимаясь ближе в уютном кольце чужой защиты. Так хорошо, как никогда не было прежде. И ни одно чувство идеально найденной композиции не сравнилось бы по созвучности с душой в момент такой близости. — Как я рад вчерашнему дождю, — промурчал Инк, неторопливо рисуя дорожку поцелуев до твоих губ, которые слегка прикусил, приглашая в неспешный танец, полный взаимной ласки. Подобную утру, которое вы неожиданно встретили вместе. Оно солнечными лучами провело границу, до которой вы жили порознь, довольствуясь лишь странными беседами, неуместной для студентки и учителя близостью. Время измеряя продолжительностью взглядов... Дождь действительно стал подспорьем для маленькой уловки предприимчивого монстра, нагло утянувшего тебя в омут, что буквально заждался вас обоих. Вы будто оттягивали этот момент специально, наслаждаясь игрой, ходьбой по острию, похожим на танец двух странных существ, испытавших притяжение, против которого ни одна душа пойти не в силах... И плевать, насколько вы были странными в своем поведении, видении мира, взглядов на жизнь. Плевать... Ведь вы так сильно любите друг друга.