Прошу, улыбнись

♧ Общая печаль не отступила, но люди научились её игнорировать. Господин до сих пор не желал выходить из комнаты или хотя бы отпирать её чтобы забрать завтрак. Вся еда, которую приносил к дверям Алебард оставалась нетронутой. Наконец, спустя три дня голодания и упорного молчания господин позволил слуге войти в комнату. Вернее он просто открыл дверь и утром Алебард наконец смог занести завтрак, а не оставлять его у порога. — Господин? — министр говорит осторожно, боясь отпугнуть. Зонтик смотрит на него припухшими от слёз глазами. Кожа стала ещё бледнее, хотя ранее Алебард думал, что это уже невозможно. Бог сидит на подоконнике и слуга не может отделаться от мысли о том, что тот может в любой момент упасть… или спрыгнуть. — Зря я всё это начал, Алебард. — Что конкретно? — Это всё, — Зонтик обводит рукой пейзаж за окном, — из меня плохой правитель. Ужасный Бог. И отвратительный судья. Я знал это всё с самого начала. И всё равно решил дать себе шанс. Как глупо. — Господин, не говорите так. Словами не описать, как Вы важны для меня и всей Зонтопии. — Ты так говоришь только потому, что я тебя создал! Не будь я твоим правителем, ты бы думал так же?! — Нет. — Вот именно. Министр глубого вздыхает и с боязливостью, которая обычно ему не присуща берёт руку валета в свои. — Если б Вы не были моим правителем. Если б Вы были просто… Зонтиком? Мне было бы куда легче проводить с Вами время и я бы, вероятно, больше боялся сказать что-то, что может Вас задеть. Я бы может даже смог Вас когда-нибудь обнять. Слуга неуверенно поднимает глаза на правителя. Тот смотрит с интересом и долей надежды. Алебард чувствует, как тонкая рука Зонтика постепенно согревается. Бог наверняка тоже чувствует это. — Ты правда так думаешь? Что даже не будь я правителем… — Да. Вы всё равно были бы важны. Не думаю, что всей Зонтопии. Но мне были бы. Так что, что бы Вы там ни задумали, пожалуйста… просто слезьте с подоконника. Зонтик тут же легко спрыгивает на холодный пол и мягко улыбается. — Ты мой самый лучший друг, Алебард. У меня не было никого ближе. Даже те, с кем я жил долгое время маловероятно сказали бы мне такие же тёплые слова. — Я просто подумал, что Вам нужно иногда слышать что-то подобное. Зонтик начинает дышать глубже, а тоска в глазах исчезает, заменяется нежностью и... той самой уверенностью, которая теперь Алебарда совсем не пугает. Может после того как Бог назвал его своим другом он просто не так боится самостоятельности господина? И вместе с этими еле заметными переменами в Зонтике Алебард чувствует, будто исчезло что-то очень тяжелое, давившее ему на грудь со дня казни. Он уверен, что все горожане сейчас чувствуют почти тоже самое. — В Зонтопии больше не будет казней, — с неожиданной твердостью заявляет Бог, — я больше не позволю кому-либо умереть зря. Для убийц всё ещё есть тюрьмы. Впервые слова господина звучат похоже на указ. Но не холодный, а скорее воодушевлённый. Алебард почему-то очень этому рад. — Алебард? — Да? — У меня есть к тебе ещё одна просьба, — Зонтик вдруг кладёт руки на плечи слуге, — прошу, улыбнись. Это совсем не сложно. Касание Бога лёгкое и почти невесомое, но всё ещё непривычное. Алебард чуть вздрагивает. Сейчас ему кажется, что от того, улыбнётся он или нет зависит многое. Наконец министр прикрывает глаза и его губы растягиваются в улыбку. Ломаную и неловкую, но всё же улыбку. Зонтик тут же тихо смеется и убирает руки. — В правдоподобной улыбке мы ещё попрактикуемся, но спасибо. Ты просто чудесный друг, Алебард. — Вы тоже отличный… друг? — Спасибо. Алебард улыбается снова. В этот раз получается теплее и доверительней. Зонтик улыбается в ответ. Ветер врывается через окно, неприятным холодом прокатывается по комнате и Зонт вдруг усмехается: — Надо бы наконец его застеклить. — Определённо. _________ Конец.