День Веры в единорогов

Притëрлась к забору облезлым боком старая кляча. Шатаясь от слабости, чуть вздрагивая, чуть не плача. Теряя остатки сил, прохожим в глаза не веря, не глядя. Лишь дети цыганские Хоть из жалости да погладят. Никто не позарится... Новый хозяин глух и бритвенно резок, кормит убого — не сдохла б. Возит телегу упрямая кляча — из кожи лезет. Скорей бы свобода, и немощность тела забыть навеки. Какие сейчас желанья?... Нет силы и света для веры у человека. В памяти заплуталось. Душистое поле, нахлёстом синее небо. Вкуснее спелых ягод только в меду горбушка белого хлеба. Тихая песнь девичья, сквозь осторожность пробившись, —внемлешь, Рогом пронзаешь солнце, спускаясь по тропке на грешную землю. Совсем позабылось её лицо, рука набросившая узду на шею. И столько лет ярма... Но, помогая людям, себя уже не жалеешь. Ради яркого завтра, когда, нащупав твердыню последней дороги, Кто-то обнимет за шею... — Ну, здравствуй, чудо, последний из единорогов!