Под ногами была какая-то странная кашица. Тёмная, густая, блестящая и словно бы даже пульсирующая. В ней вязли ноги, так, что идти было тяжело — для каждого шага приходилось сосредотачиваться, чтобы не провалиться по колено, что было само по себе тяжело, когда голова раскалывалась от боли в глазах.
Свет. Вокруг было так много света. От него хотелось спрятаться. Забиться в тёмный угол или провалиться прямо под эту пугающую глубину у ног.
Сергей прищурился, пытаясь рассмотреть сквозь блики на роговице пространство вокруг.
Длинный коридор, увешанный кучей дверей. Светлый, белоснежный, абсолютно нереальный. Широкий и достаточно чёткий, чтобы перестать волноваться и встать на странном полу крепче и увереннее. Тот, будто бы почувствовав это, внезапно окаменел, превращаясь в статичный чёрный мрамор с проблеском звёздного сияния в глубине. Сергей смерил его заинтересованным и лишь слегка восхищённым взглядом, а затем очнулся от наваждения окончательно, моментально впадая в лёгкую панику.
Как он тут оказался? И что это вообще за место?
В безвоздушном пространстве послышался громкий рёв, и Разумовский не сразу смог определить, откуда он исходил. Стоило ему двинуться в сторону, где пространство казалось слегка менее ярким, как тело мгновенно отозвалось протестом. Грудь сдавило, виски пронзило болью, а в глазах на мгновение появились блики, но мужчина был уже слишком раздражён кучей неизвестных обстоятельств вокруг, чтобы отвлекаться на собственное состояние. Первый шаг был пыткой, второй — достижением. Спустя пару мгновений он уже бежал, пусть и странная каша под ногами активно сопротивлялась его порыву.
Рёв становился громче. Чем ближе Сергей подбирался к тёмному пятну в противоположном конце коридора, тем чернее оно становилось и тем резче выглядели его контуры. Оно двигалось рывками, разрезало воздух огромными лопастями рук и ног и истошно вопило каждые пару секунд. В стороны от него летели клочья густой материи, от чего крики становились только сильнее. Эти клочья взлетали к полуреальному потолку, чтобы хлопнуться там громким взрывом и осыпаться вниз осколками чёрного стекла.
Подойдя практически вплотную, Разумовский понял, что это не зрение подводило его, это существо совсем не было похоже на человека. Оно имело схожую форму, но было шире в плечах и значительно выше любого, кого только можно было представить. Оно не имело ни кожи, ни чётких частей тела, оно то расплывалось в бесформенную кляксу, то собиралось в каменную статую.
А ещё рядом с ним бегала и с невероятной пластичностью уклонялась от взрывающихся клочков материи Алиса.
Её появление стало настолько неожиданным, что Разумовский не смог сдержать шокированное:
— Алиса?!
Свою ошибку он осознал, только когда чудовищное нечто обернулось и с громким рёвом понеслось на него.
— Беги! — послышалось эхом со всех сторон, и Сергей был не настолько дезориентирован, чтобы не послушаться.
После недолгого стояния первые шаги снова казались настоящим издевательством, но Разумовский не успел сделать и трёх, как Алиса ловко поднырнула под бушующей кляксой и оказалась совсем рядом. Она схватила Серёжу за руку и потянула за собой, ступая по послушной каше под ногами уверенно и чётко, перебивая грохотание монстра за собой звоном связки ключей на боку.
— Не думай, просто беги! — скомандовала она, обернувшись с выражением невероятного недовольства. Её ладонь жгла запястье, пока она продолжала дёргать мужчину за руку, пытаясь тянуть за собой весь его вес.
И ведь Сергей действительно старался, он же не был настолько глупым, чтобы не подчиняться — Алиса выглядела уверенной и бежала по этой бесполезной каше с таким мастерством, будто родилась для этого. Очевидно, что для успешного выживания Разумовскому нужно было просто прислушаться к ней и сделать так, как она сказала. Только вот он не мог не думать о том, что не думать ни о чём — нереально. Мозг активно сопротивлялся происходящему, пока тело рывками двигалось вперёд, ноги с трудом отталкивались от блестящего что-бы-там-ни-было и стены коридора гудели от напряжения. Бег не останавливался ни на секунду, пространство вдоль стен вытягивалось, двери двигались, а сзади всё громче выл монстр.
И ветер. С каких пор тут появился ветер?
Внезапно прямо перед ними появился тупик, и Алиса заметно прибавила шаг, словно у неё открылось второе дыхание. Сергей всё ещё был сосредоточен на том, чтобы ни о чём не думать, стараясь не замечать всё громче звучащий позади лязг монстрических челюстей, но приближающаяся стена спереди начинала, мягко говоря, напрягать.
— Куда?.. — только и успел возмутиться мужчина, когда они уже влетели в стену и
провалились.
Оказавшись на веранде.
Стёкла вздрогнули, пуская по стенам солнечные блики, задребезжав от потока воздуха, покачнулись тюлевые шторки, цепляясь за колючки кактусов, а где-то за спиной раздался чудовищный разочарованный вопль.
Алиса прикрыла глаза, последним рывком выдыхая напряжение и улыбаясь полубезумно. Она откинула голову на треснутое окно, несильно ударяясь затылком, и медленно скатилась по стенке вниз, картинно хватаясь за сердце.
Сергей смотрел на неё со смесью ужаса и раздражения.
Он до сих пор не понимал, что происходило, и от этого страх погони не угасал, а лишь нарастал, вынуждая сердце биться заполошно быстро и злость клубиться где-то в глотке. Хотелось схватить странную девчонку за шкирку, встряхнуть хорошенько и в особо грубой форме выпытать всё, что интересовало. В конце концов, не на такой исход он рассчитывал, когда в порыве благородства предложил ей свою помощь. Хотел карму почистить и нервы успокоить, а в итоге расшатался окончательно, да так, что едва держал руки при себе.
Нет. Насилие не выход. И это было странно произносить даже про себя.
Почему-то в самый последний момент вспоминалось, как сильно Алиса боялась касаний, какими невинными смешинками сияли её глаза, какой ранимой она казалась, когда оставалась где-то в толпе в одиночестве, — и ярость гасла. Будто и не было. Будто Разумовский был самым терпеливым и понимающим человеком на свете.
Неужели именно это чувствуют родители к своим неуёмным чадам?
Смутившись собственных мыслей, Сергей строго нахмурился, скрещивая руки на груди и постарался произнести с выражением крайнего недовольства:
— И что это было?
Алиса вздрогнула, в удивлении распахивая свои слегка сверкающие медью глаза, будто она уже и забыла о существовании мужчины рядом с собой. Некоторое время внимательно рассматривала его, прищуриваясь и странно напрягаясь, а затем слегка отшатнулась, ещё более шокированно округляя глаза. Замерла на какое-то время, а долгие минуты спустя, хмыкнула, поднялась на ноги и проследовала к двери, осторожно огибая мужчину, всё ещё излучающего недовольство.
— Это была шизофрения, — бросила как бы между прочим, задерживаясь на пороге лишь на жалкую долю мгновения, чтобы обернуться и продемонстрировать всю серьёзность своих слов.
— Чт-
— Чай будешь? — тут же перебила она, проскальзывая куда-то за угол.
Сергею не оставалось ничего, кроме как последовать за ней.
Кухня была маленькая, на ней помещалось лишь три шкафа гарнитура, холодильник и небольшой стол с тремя стульями, но скромные размеры компенсировались открытым арочным проёмом, который вёл в большую столовую, где был настоящий обеденный стол на восемь персон с резными дубовыми стульями и кучкой сервантов у противоположной от окон стены.
Алиса в сторону столовой даже не смотрела, пока ставила старомодный чайник на плиту и доставала из шкафчиков посуду. Казалось, ей было физически тяжело повернуть голову в сторону арки, поэтому она уже практически рефлекторно игнорировала просторный проём с весьма комфортабельным местом для чаепития за ним. Гораздо более удобным, чем крохотный уголок за холодильником.
Серёжа догадывался, почему она методично избегала той комнаты, но был всё ещё слишком раздражён, чтобы жалеть девчонку. На него она, кстати, тоже не смотрела, но не из страха, а из чистого упрямства.
Закончив с приготовлениями, она так и не повернулась к гостю, тяжело облокачиваясь о столешницу гарнитура и напряжённо втягивая голову в плечи. Прошли долгие минуты, прежде чем она тихо выдохнула себе что-то под нос, и чайник наконец засвистел, будто бы внезапно вспомнив о том, что вода, нагреваясь, вскоре должна кипеть. Наливала чай Алиса осторожно и всё ещё невероятно напряжённо, с усердием избегая тяжёлого, испытывающего взгляда мужчины.
— Ты мне объяснишь, что тут происходит? — практически прошипел тот, с трудом подавляя желание всё же схватить её за шкирку и силой повернуть к себе.
Руки Алисы дрогнули, горячая вода слегка пролилась мимо. На мгновение девушка замерла, медленно сглатывая нервозный комок в горле, а затем с лёгкостью развернулась на месте, кивая в сторону обитых мягким велюром стульев.
— Сначала ты, — непринуждённо произнесла, ставя полные ароматного чая кружки на стол и аккуратно присаживаясь рядом. Набравшись смелости, даже заглянула Разумовскому в глаза, нагло, но с искренним интересом произнося:
— Как ты тут появился?
—
Где?! — взревел тот, взмахивая руками и наконец позволяя всему негодованию и непонимаю вырваться наружу, — Где я?!
Алиса даже не моргнула. Чуть потупила взгляд на гостевой кружке, над которой тут же появился пар, и сделала маленький глоток из своей. Произнесла тихо и уверенно, будто всё происходящее её мало чем трогало и уж тем более — совсем не удивляло:
— В моём сне.
И ведь вообще не смутилась собственных слов. Она была настолько спокойна, произнося, по мнению Сергея, неистовый бред, что мозг мужчины на мгновение завис, обрабатывая информацию. Он пытался понять, а то ли услышал? Правильно ли понял? Может, это была какая-то метафора? Может, это был какой-то намёк?
Разумовский невольно присел на предложенное место. Мнимое внешнее спокойствие было готово в любой момент лопнуть, но Сергей знал, что не имел права действовать импульсивно. Не когда он понятия не имел, где находился и как сюда попал.
— Сон, — задумчиво прокатил на языке он. Пальцы коснулись странно-нейтральной, подозрительно не горячей кружки, и в мозгу что-то щёлкнуло, пожёванным кусочком пазла возвращая на место последние воспоминания, — Точно. Ты потеряла сознание, мы забрали тебя на перевалочную квартиру. Сшили, привели в порядок, ждали, когда ты прийдёшь в себя, — неуверенно поднял голову, прищуриваясь с равной долей любопытства и волнения, — Но ты…
— Не проснулась, — съёжилась Алиса, закусывая губу, — Да. Я не могу. Пока этот комок сумасшествия таскается по моему сознанию, я
не хочу просыпаться, — скрипнув зубами, она нахмурилась, смотря куда-то в сторону прошивающим насквозь взглядом, будто стараясь сквозь стены рассмотреть монстра, чей рокот всё продолжал доноситься откуда-то издали, — Шизофрения отвратительна, и мне не хочется жить с ней в голове хотя бы ещё минуту.
— Я ничего не понимаю! — Сергей звучно приложил руки ко лбу, пару раз несильно прикладываясь об основание ладони, пытаясь привести путанные воспоминания в порядок. В голове было туманно, будто бы пусто, но стоило ему потянуться к одному кусочку картинки, как последующие цепочкой появлялись из дымки незнания, — Мы ждали несколько часов, а потом Олег отправился назад, к Григорянам, чтобы попытаться выяснить что-то у них, — аккуратно начал воспроизводить события Разумовский, — Я сидел рядом с тобой, работал с ноутбуком. А потом, наверное, тоже заснул?
Он неуверенно отнял руки от лица и осторожно взглянул на Алису. Пытался найти в ней какие-то ответы, но она выглядела не менее дезориентированной происходящим, пусть и держалась пока преувеличенно уверенно.
— Рядом, — задумчиво протянула она, кивая самой себе, — Как думаешь, ты мог, засыпая, случайно коснуться меня?
— Наверное, — пожал плечами мужчина, недовольно прищуриваясь, — Я сидел прямо на полу возле дивана. Отслеживал твоё дыхание, думал, что ты впадаешь в кому из-за травмы, которую мы не заметили.
— Ты волновался за меня? — самодовольно улыбаясь, издевательски произнесла Алиса.
В глазах у неё снова заплясали насмешливые чертята, но в этот раз веселье быстро погасло под тяжёлым и всё ещё невероятно недовольным прищуром Сергея. Она вряд ли до этого сталкивалась с
таким Разумовским, до последних пор он старался казаться почти нормальным, но, видимо, в этот раз что-то опасно-безумное проскользнуло сквозь внешнюю оболочку притягательной внешности.
Девушка съёжилась на глазах, накидывая на плечи неизвестно откуда взявшийся плед. Поджала губы, подтянула ноги под себя и снова приложилась к кружке. В этот раз её голос не звучал громким звоном полуденных колокольчиков, как это бывало обычно. Когда она заговорила, слова словно повисли в воздухе удушливым серым смогом, оседая в груди непосильным грузом:
— Я… Я вижу людей, когда их касаюсь, — вновь подняла глаза, теперь прошивая насквозь уже своего собеседника. Закусила губу и нервно зачесала чёлку назад, сжимая пламенные пряди слишком сильно, — Чувства, эмоции, воспоминания. Я вижу всё, о чём люди думают и что чувствуют в конкретный момент касания. Я не контролирую это, оно просто вторгается в моё сознание и остаётся там, меняя меня. И я не становлюсь обратно собой, пока не запираю человеческую «копию» за очередной дверью, — рассказав самую шокирующую и сложную часть, она заметно успокоилась, выдыхая напряжение. На пару минут замерла, плотнее запахивая плед на плечах, а затем выпрямилась на стуле, хватая со стола печенье и откусывая кусочек. Дальше продолжила говорить уже с заметной заинтересованностью, рассматривая Разумовского бесстыдно-внимательно, — Знаешь, раньше такого не случалось. Видимо, когда ты заснул, коснувшись меня, твоё сознание каким-то образом перенеслось сюда, как обычно переносятся кусочки личности.
— И тебя это удивило? После всего, что с тобой происходит ежедневно, тебя ещё что-то способно удивить?
— Я же говорю, такого раньше не случалось, — пожала плечами девушка, в два укуса прикончив печенье и тут же поднося ко рту новое. Разумовский удивлённо моргнул, только теперь понимая, что никакой миски или тарелки с этим самым печеньем на столе не было — оно просто появлялось у Алисы в руках само собой, — Сначала я вообще подумала, что ты — просто часть моего сна. Иногда бессознательное вторгается сюда и генерирует то, о чём я не просила. Я даже попыталась воздействовать на тебя, изменить как-нибудь, но ничего не получилось.
Алиса едва заметно покраснела, но теперь Разумовский был слишком заинтересован новой информацией чтобы сдерживать своё пока ещё слишком ядовитое любопытство.
— Я, конечно, подозревал, что с тобой что-то не так. Меня это первое время интриговало даже сильнее, чем твоя «тайна рождения», — он покрутил в руках кружку, наконец, понимая, почему она казалась нереальной — пар всё ещё клубился над чаем, но даже пространство вокруг кружки не было тёплым.
Ничто вообще тёплым не было, даже собственное тело казалось каким-то неправильными и холодными, как если бы у него разом онемели все органы чувств, и от этого почему-то стало жутко. Усталость разом накатила на тело, хотелось зевнуть и привалиться к мягкой обивке стула, но рефлексы не работали, а стул совсем не ощущался мягким.
Полуреальность происходящего давила на сознание, бессознательное захватывало всё больше пространства, вынуждая почувствовать собственную беспомощность перед происходящим, и Разумовский бы уже кричал от ужаса непонимания, если бы напротив всё ещё не сидела непосредственная причина всех проблем.
И ему бы снова злиться на неё за глупость или ругаться, требовать вернуть его в настоящий мир, трясти до тех пор, пока она наконец не подчинится. Пока не превратится в очередную марионетку, выполняющую приказы беспрекословно и тихо. Пока она не станет полезной, хоть сколько-нибудь достойной всего того внимания, что он ей уделил.
Но, откровенно говоря, такая картинка иррационально смущала Разумовского. А ещё больше смущала мысль о том, что Алису контролировать не хотелось, а раздражение её непослушанием было вызвано лишь чужеродным, почти забытым чувством беспокойства.
Вот чёрт, он
действительно волновался за неё.
— Хотя я думал больше о каком-то виде гипноза или типа того, — неловко продолжил Сергей, пытаясь скрыть замешательство за посредственным тоном голоса, — Это всё… Немного сложнее того, что я мог бы вообразить, — снова устало приложил ладонь ко лбу, бросая на притихшую девушку уже чуть менее раздражённый взгляд, — Ты можешь создать здесь всё, что угодно?
— Это же сон, — фыркнула та, показательно моргая, после чего на столе появилась долгожданная миска с печеньем, — При должной сноровке каждый может управлять своим сном.
Разумовский согласно хмыкнул, хотя ему тяжело давался даже контроль реальности, а уж сон вообще казался чем-то мистическим и невозможным к управлению. Откровенно пугающим, если быть совсем честным с собой.
Откусив кусочек от печенья, мужчина тут же скривился от разочарования. Вкусовые рецепторы, ожидаемо, тоже онемели. Отбросив бесполезное печенье назад на стол, он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Почему тогда ты просто не навоображаешь себе пушку, чтобы грохнуть того здоровяка?
— Сон здесь. За стеной, — объясняла на пальцах Алиса, уже начавшая уставать под излишним напором, но терпеливо продолжавшая рассказывать всё то, что долгие годы держала в себе. То ли из чувства вины перед мужчиной, проявившим к ней минимальную заботу, то ли из желания наконец выплеснуть всё безумие наружу, она даже не собиралась что-либо скрывать, говорила с трудом, но честно и не таясь:
— Я не знаю, что представляет из себя коридор. Там эти правила не работают. Там вообще редко что работает, — заметно сдулась, нервно пальцами цепляя порядком кровоточащие губы, — Особенно, когда туда вторгается что-то настолько ужасное, как шизофрения. Или деменция.
В голове что-то щёлкнуло осознанием, и Разумовский резко подался вперёд, едва ли стараясь сдержать обвиняющие нотки в голосе:
— Тогда в больнице ты излечила бабку! На глазах у Григоряна!
Поэтому они тебя украли!
— Да, — расцарапывая губу ещё сильнее, буквально скукожилась на своём стуле от стыда девушка, — Только это мало чем похоже на реальное излечение.
Она звучала настолько серо и тихо, что у Разумовского в конец пропало всякое желание допытываться и требовать что-либо дальше. Конечно, он всё ещё был зол на девушку, что своими необдуманными действиями создала так много проблем, но сейчас она казалась не сильной и опасной эмпаткой, способной считать человека за доли секунды, а побитым жизнью котёночком. Несчастным, невинным и умирающим от тоски.
Поймав себя на мысли, что он хотел взять её за руку, Сергей вздрогнул, нахмуриваясь. Алиса это восприняла по-своему, начиная торопливо оправдываться:
— Это сложно объяснить. Психическое увечье отличается от обычной эмоции или какого-то воспоминания. Оно похоже на туманную реку. Вода — причина и источник заболевания, а туман — симптомы. Туман покрывает сознание человека, меняет его личность и мысли. Я впитываю туман, и человеку становится легче.
— Но источник остаётся.
— Угу, — шмыгнула носом, отпуская плед, тут же исчезнувший, и вплетая дрожащие пальцы в волосы, — Через время симптомы возвращаются. А если это что-то разрушающее, типа той же деменции, то вскоре я уже не могу помочь. Да и не особо хочу, — сморщилась, опуская стеклянный взгляд на собственные колени. Её голос теперь дрожал, хотя и звучал значительно твёрже, почти обиженно, — Это очень больно, чужие воспоминания и чувства будто ломают меня изнутри. А все эти двери: они ощущаются грузом. Их становится слишком много. Я боюсь, что однажды не выдержу всего этого, двери откроются, и я сойду с ума от сотен голосов и посторонних чувств, — замерла, испуганно распахивая глаза, словно вспоминая что-то, что заботливое сновидение усиленно пыталось спрятать, — Я говорила им об этом, но они не захотели меня слушать. Они увидели эффект и решили, что будут держать меня рядом постоянно, как живое лекарство. Я сопротивлялась, но…
На её теле пятнами проявились все синяки и ссадины, которые Разумовский за последние пару часов успел выучить наизусть. Только рана на плече здесь выглядела всё ещё пугающе кровоточащей, в реальности же она давно скрылась под стерильной повязкой, зашитая и обработанная всеми имевшимися в квартире антисептиками.
Вопреки всеобщему мнению, Сергей не был совсем уж бессердечен. Конечно, не отличался особым тактом и частенько пренебрегал чувствами окружающих, но некоторые вещи трогали даже его. Как, например, эта побитая, беспомощно сопящая девчушка прямо перед ним. Да, его могла пугать та скорость, с которой он привязался к слезливым карим глазкам, но он никогда не был тем типом людей, что яростно отрицали и игнорировали свои чувства.
Поэтому, конечно, он подался вперёд. Конечно, бережно перевязал рану снова, используя неясно откуда материализовавшуюся аптечку, и, конечно, постарался касаться бережно и нежно, шепча под нос уверения в том, что она в безопасности, а под конец всех процедур, не отодвинулся. В последний момент подавил желание смазать глупые девичьи слёзы и просто замер, рассматривая свои окровавленные пальцы, сцепленные на тонких бледных запястьях.
— Здесь ты не боишься касаний? — задумчиво произнёс, даже не собираясь прерывать контакт.
Пальцы невольно сомкнулись чуть сильнее, то ли в ожидании сопротивления, то ли в желании почувствовать, наконец, хоть какое-нибудь тепло. Но Алиса даже не попыталась вырваться, она оказалась полностью сконцентрированной на касании. Её ладони почти незаметно задрожали в судороге, когда она медленно провернула руки в крепкой хватке, осторожно проводя кончиками пальцев по чужой коже.
Задержала дыхание, прокладывая пальцами короткую дорожку вверх по жилистому запястью, а затем тоже вцепилась, крепко и просяще. Словно её отчаянное желание могло заставить упрямое сновидение явить то, чего ей так не хватало в реальности.
Но, конечно, одного желания всегда было мало.
— Здесь они не чувствуются, — глухо пробубнила, разочарованно поджимая губы, Алиса. Заговорила немного в нос, смущённо опустив глаза, но уже гораздо спокойнее и без прерывистых всхлипов через каждое второе слово, — Это сон, основанный на моих воспоминаниях. Набор образов. Здесь нет боли, нет голода и жажды, нет вообще никаких ощущений.
— А запахи кажутся реальными.
По её лицу скользнула невольная быстрая улыбка, когда она ответила:
— Лера говорила, что обоняние связано с лимбической системой. Она же отвечает за память, поэтому мы можем почувствовать запах, только посмотрев на что-то с сильным и характерным ароматом.
Но затем из тумана сна вынырнул очередной кусок воспоминаний, и девушка вздрогнула, поднимая на мужчину полный надежды и страха взгляд.
— Лера, она… Тот маньяк, про которого пишут в новостях?
Откровенно говоря, Сергей не считал себя лучшим человеком для такого разговора. Возможно, он не раз с нездоровым рвением ожидал, когда Алиса осознает, с каким человеком связалась, но не думал, что в реальности это окажется так.. пугающе? Странно, но не хотелось её пугать сильнее, чем уже было, а ещё отчаяннее не хотелось разрывать те хрупкие связи, что уже настолько крепко смогли его к ней привязать.
Ну да, будто бы ему мало было этих престранных неожиданных телесных контактов, так теперь ещё и мысли превратились в розовую кашицу из сомнений и тревоги.
Соберись.
— В новостях многое придумывают. Она никого не убивает, не ворует, не насилует. Она вообще ведёт себя даже слишком героически, по моему мнению, — закатил глаза Разумовский, всем своим видом демонстрируя спокойствие и равнодушие. Тем не менее его пальцы сильнее сжали чужие запястья, а взгляд заметался по бледному, ещё слегка мокрому от слёз личику. Если бы девушка была способна почувствовать хотя бы часть от касаний, она бы уже наверняка взвыла от боли в нервно стиснутой до предела хватке.
Но она не чувствовала, она смотрела доверчиво и открыто, ловила каждое слово и, кажется, совсем не собиралась пугаться.
Пока.
— Она настырно пытается сделать, как лучше, — наконец продолжил Сергей, тщательно подбирая слова, — Борется с теми злодеями, о которых никто даже не подозревает, и помогает тем, кому никто не может помочь. Пусть я и считаю это невероятно самонадеянным и до безумия глупым, но она действительно заботиться о том, чтобы каждый в городе был в безопасности.
— Похоже на неё, — фыркнула Алиса, расплываясь в робкой улыбке. Хитро стрельнула глазками из-под длинных светлых ресниц и спросила:
— А ты? Ты что-то типа её наставника?
Сергей прикусил язык, подавляя желание соврать.
В самом деле, с чего ему переживать? Он ведь с самого начала не пытался скрывать свою личность. А теперь так вообще Алиса была слишком сильно погружена во все эти криминальные разборки, чтобы пытаться её от них отгородить. Поэтому было бы логично просто выложить уже весь остаток правды и разбираться с последствиями по мере их поступления.
Но.
Она ведь только-только смогла улыбнуться.
Сквозь слёзы, через боль и страх, закрыв глаза на первый близкий травмирующий опыт с криминальными элементами, Алиса улыбнулась, позволяя держать себя за руки и робко касаясь в ответ.
Она была не из этого мира, она вообще не должна была попасть в эпицентр таких событий, а теперь ей придётся смириться с тем, что она с трудом сбежала от одних бандитов, чтобы попасть к другим. Полностью перекроить свою до белизны простую картину мира и понять, что все люди, с которыми ей пришлось контактировать последние месяцы, были далеко не самыми законопослушными гражданами.
От долгого молчания собеседника улыбка девушки чуть померкла. Она пытливо наклонила голову набок, будто пытаясь своими прожигающими глазами заглянуть за пределы телесной оболочки, но во сне это не работало. Да и в реальности Сергей не так часто позволял себе выпустить эмоции наружу. Впервые в жизни Алиса пожалела о том, что не могла увидеть дымку чужих чувств, но мужчина быстро собрался под её обеспокоенным вопрошающим взглядом.
С трудом отпустил уже чистые от крови руки, слегка отодвинулся и тихо признался:
— А я Разумовский.
Прошло не больше полуминуты, прежде чем Алиса неловко поинтересовалась:
— Прости, кто?
Мужчина вскинул на неё поражённый взгляд, не понимая, обижаться ему или радоваться.
— Сергей Разумовский? Террорист? Гражданин? — на лице девушки не мелькнуло узнавание, и он окончательно вскипел, — Серьёзно?! Что не так с этим поколением?..
— Фамилия знакомая.., — задумчиво закусила губу девушка, перебирая дрожащими от стыда пальцами свежую повязку на плече, — О! Это же ты создал «Вместе», да? Круто! Я целыми днями там зависаю, — Разумовский не выглядел хоть сколько-нибудь удовлетворённым, он всё ещё казался оскорблённым, хотя буквально пару мгновений назад мечтал о том, чтобы его личность не стала точкой разлада в их отношениях. Алиса не могла знать о том, какие противоречивые чувства разрывали нутро мужчины, поэтому, видя грубое недовольство на его лице, она принялась оправдываться:
— Слушай, мои родители были реально помешаны на защите детской психики от стресса. На время всех этих происшествий мы уезжали, куда подальше, поэтому я действительно не знаю, о чём ты говоришь, — её беспокойные пальцы снова потянулись к едва зажившей губе, дёргая старые ранки, разрывая свежие корочки, — А после их смерти я не интересовалась всем этим, хотя, конечно, слышала мельком что-то от прохожих и соседей. Как-то не до того было…
Почему-то именно в этот момент особенно остро ощутилось, насколько чужеродной Алиса была для мира Разумовского. Насколько сильно она была отгорожена от всего, что составляло для него будни, насколько сильно её пугало происходящее, как её засасывала эта пучина событий, для которых она просто не была создана.
Как персонаж любовного романа, насильно вырванный из своей книги и втиснутый в экшн-комикс между страниц в середине.
Мир вокруг слегка вздрогнул. Краски потускнели, и Сергей очнулся от своих размышлений, скорее рефлекторно, чем осознанно хватая Алису за руку, оттаскивая нервные пальцы от разодранной губы. Он не знал, что нужно говорить людям, чтобы их успокоить. Он никогда не пытался кого-то успокоить. Да и вряд ли мог представить хоть какие-то слова, что могли помочь в этой ситуации.
— У тебя хорошие родители, — мягко протянул он, даже не пытаясь посочувствовать. Просто констатируя факт.
— Да. Были, — глухо ответила Алиса. Стены вокруг пошли рябью, свет солнца за окном сменился пасмурным белым дымком, а за спиной девушки, в арочном проёме, столовая размылась, дёргаясь в попытках вернуться к прежним контурам. Девушка продолжила говорить, проглатывая слова вместе с непролитыми слёзами, — Я никогда их не касалась. Никогда. Боялась, что увижу что-то, что меня с ними рассорит, как будто подсознательно знала, что они не родные мне.
Особенно громко хлюпнув носом, она перехватила руку Сергея в ответ, крепко проходясь своими тонкими пальцами по его коже, потирая, словно тоже желая почувствовать. Тепло человеческого касания или боль маниакального безумия — всё равно. Она хотела почувствовать хоть что-то, кроме пустоты и тишины.
За её спиной столовая снова начала приобретать чёткие контуры, изменённые, непривычные, пугающе тёмные. На столах вырисовывались два длинных короба, и, конечно, Разумовский знал, что это было. Понимал, какое именно воспоминание всплыло в услужливом сновидении, стоило девушке вспомнить про родителей.
— Я знаю, что это их обижало, — кажется, Алиса тоже понимала, что происходило за её спиной. Не двигаясь, вцепилась в мужчину, избегая даже смотреть ему в глаза, лишь бы не увидеть в них отражение столовой, где теперь отчётливо виднелись два гроба, погребальные венки и смутные силуэты незнакомцев, — Они всё ждали, когда я стану достаточно сильно им доверять, чтобы хотя бы просто… обнять. Но.. даже когда они уже были…
Голос дрогнул, слёзы хлынули из глаз, а спина сломалась. Мир вокруг наполнился удушливой влагой августа, дождливой солёной печалью, а Алиса засипела сквозь тихие всхлипы:
— Я не смогла. Я струсила. Я так
ненавижу себя за это.
И Сергей не считал себя размазнёй, когда притягивал дрожащую фигуру к себе ближе. Когда обнимал, когда прижимал к груди, когда щекой прикасался к виску и до скрежета зубов жаждал почувствовать запах ржавых волос и слёз.
Его даже больше не пугали эти всплески нежности и заботы к практически незнакомому человеку. Теперь он не пытался объяснить свои действия логически, не пытался сдерживать эмоции, стараясь казаться отстранённее.
Это было сложно признать, но он правда привязался к этой странной девочке. Увидел в ней себя или решил, будто бы найдя её родителей, закроет свой гештальт с сиротскими комплексами — оба варианта были равноценны в своей правдивости. Результат оставался прежним: Алиса рыдала на его плече, пока в арочном проёме похоронная процессия становилась всё светлее и прозрачнее, вскоре полностью исчезая из затянувшегося сна.
— Ты не можешь так жить дальше, — непривычно-мягким шёпотом произнёс Сергей, сжимая девичьи плечи крепче и испытывая уже почти раздражающее неудовлетворение от недостатка реальных ощущений, — Ты просто зачахнешь в собственном сне. Сваришься во всех своих воспоминаниях.
— Я варюсь в них и в реальности, — тихо отозвалась та, нехотя отстраняясь, не пытаясь спрятать влажные дорожки слёз на красных щеках, — Так какая разница? Здесь мне хотя бы не сделают больно.
— Должно же быть какое-то решение, — упрямо нахмурился мужчина.
— Одна ведьма сказала, что это из-за того, что я родилась сиротой, — устало сжимая виски и зажмуриваясь, ответила Алиса. Ей явно не хотелось говорить на эту тему, но она не закрывалась от Серёжи, доверяла ему даже то, что наедине с самой собой пока не обдумывала, — Что-то там разрушилось, и теперь я типа радиоприёмник для чувств без фильтра шумов.
— Ведьма?
— Неважно, — отмахнулась девушка, гася на корню ненужные насмешки, — Она сказала, что это не лечится. И у меня нет повода для того, чтобы ей не верить.
Алиса ожидала, что Разумовский снова вставит какое-то противоречие. Думала, что он примется с ней спорить, выясняя новые детали, выпытывая интересующие его моменты. Что он будет вести себя так же раздражающе, как (справедливо) вёл себя последние пару часов.
Но он молчал.
Смотрел на свои чистые от крови пальцы, закусывал губу и задумчиво хмыкал что-то шёпотом себе под нос.
— Ладно, — наконец произнёс он, важно выпрямляясь на стуле, — Твоя эмпатия не лечится, пусть так. Но! — театрально поднял указательный палец вверх, ухмыляясь пугающе хитро и самодовольно, — Это не значит, что этим невозможно научиться управлять.
Ох, и лучше бы он спорил.
***
— Тебе просто нужно затащить его за дверь, правильно?
Алиса скривилась, нервно оглядывая коридор. Новая дверь была прямо перед носом, новый ключ грел ладонь, а Серёжа рядом светился вдохновением.
Раздражающий.
— Если бы это было
просто, я бы не спала уже вторые сутки, — закатила она глаза, — Шизофрения огромная и дикая. И не глупая. Я не могу её обмануть.
— Значит, надо её побороть, — задумчиво протянул Разумовский, любопытно заглядывая за проём двери и с громким эхом присвистывая, — Тут вообще ничего нет! Выглядит, как пол и потолок в коридоре. Всё чёрное и блестящее, — вынырнул назад, оглядываясь на всё ещё хмурую спутницу с неистекающим энтузиазмом, — Видимо, стены и двери существуют независимо от всего остального. Как думаешь?
Девушка только не воодушевлённо вскинула бровь, продолжая обиженно сопеть.
— Ой, да ладно тебе! Можно подумать, я один хочу отсюда выбраться!
— Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь! — вскинула она руки, нервно жестикулируя, — Я же говорила: в коридоре это не работает. Я не могу создать здесь всё, что захочу.
— Но ты же создала дверь! — горячо возразил Сергей.
— Не я! — столь же горячо ответила Алиса, — Стена! Я зову её и прошу об этом!
— Так позови и попроси ещё!
В отдалении послышался гул и рокот. Алиса вздрогнула, опасливо оглядываясь по сторонам. Она чувствовала, что монстр был где-то рядом, и в любой момент была готова уйти. Она слишком устала, чтобы пытаться заманить его в дверь хитростью и умом.
Но чёртовый маньяк Разумовский стоял на своём. Буквально держал её за руку, не позволяя отойти к тупику.
— Да не так это работает! — вскипела девушка, раздражённо дёргаясь в его хватке, — Я не могу просто засунуть руку в стену, — показательно погрузила ладонь в белоснежную поверхность, — и достать оружие!
Вопреки её словам, в руке оказался лук, а на запястье повис на ремешке колчан со стрелами. Алиса забавно округлила глаза, оглядывая полуреальные стрелы со слегка сияющими наконечниками. Для верности потрясла луком в воздухе, рассекла им пространство и взвесила в руке, крепче перехватывая в ладони. Просто чтобы убедиться в том, что он не был плодом воображения и не собирался тут же исчезнуть.
Шизофренический монстр наконец появился в поле зрения, замечая людей и несясь на них, но девушка даже не обратила на него внимание, всё ещё недоверчиво оглядывая участок стены, откуда достала оружие. Внутри всё гудело от какой-то странной смеси восторга и ужаса.
— Какого х-
— А почему лук и стрелы? — поинтересовался Разумовский, кажется, тоже не собо напуганный грозным клубком чернил неподалёку.
Алиса вскинула на него сияющие азартом глаза.
Ухмыльнулась.
Она ещё пару раз крутанула лук в руке, то ли показательно, то ли примеряясь, а затем лёгким и быстрым движением выхватила из колчана одну стрелу, натянула тетиву и с громким свистом выстрелила. Монстр взвыл, падая на кашу пола раненным кулем, пропахивая звёздчатую материю своей несносной тушей.
— С детства ходила на стрельбу, — самодовольно сообщила девушка своему собеседнику. Он удивлённо вскинул бровь, но она только пожала плечами, — Не могла же я всё время сидеть дома. А это был самый непопулярный кружок. Меня привлекло одиночество.
— У тебя все шансы стать первоклассной психопаткой, — хмыкнул Разумовский.
Он хотел спросить что-то ещё, но монстр, ненадолго было замолчавший, вновь подал голос, вставая и стряхивая с себя осколки разбитого стрелой плеча. Мгновение, второе — и плечо заросло новыми кляксами, а монстр снова двинулся на свою добычу, рыча еще яростнее и противно лязгая зубами.
Алиса резво вскинула лук, но Серёжа перехватил её руку, торопливо выдавая:
— Достань и мне что-нибудь! Вдвоём мы загоним его в ловушку быстрее.
Она согласно кивнула. Снова погрузила ладонь в стену и уже спустя мгновение вытащила скрученный в два оборота хлыст.
— Серьёзно? — закатил глаза Разумовский, разматывая кожаное плетение и осматривая его скептическим взглядом, — Я тебе кто? Толерантная версия Индианы Джонс?
— Я просто попросила оружие, ясно?! — стрела снова пронзила воздух, вонзаясь монстру в живот, но тот не остановился, кажется, только ещё сильнее разозлившись. Алиса громко выругалась, — Ты действительно рассчитывал на автомат?!
— Я рассчитывал на что-то, более внушительное, чем плеть!
Девушка посмотрела на него, как на малолетнего придурка, красноречиво-равнодушно выхватывая новую стрелу, и Серёжа действительно почувствовал себя пристыженным. Из чистого упрямства смерил её крайне недовольным взглядом, но быстро смирился с собственной ролью, перехватывая рукоять хлыста покрепче. Слишком опасно-близко находился монстр, чтобы разбрасываться оружием, которого вообще могло и не быть.
Тем не менее, сделав всего пару взмахов, Разумовский понял, что это не было таким уж и плохим орудием. Щелчки плети оказывали на пятно из зубов и стекла гораздо больше влияния, чем даже самые точные попадания стрел. Монстр пятился, шипел и хрипел, но, кажется, пыл свой умерить не собирался. Затаившись у противоположной стены, расплывался по пространству, словно примеряясь.
Разумовский тоже примерялся.
Плеть свистела в воздухе резкими щелчками, вынуждая пятно собираться в кучку, очерчивая зону его комфорта до минимума. Мужчина прищурился, отточенно командуя:
— Я подведу его к двери, заставлю подойти максимально близко. Когда он будет там, ты выстрелишь в него, он попятится, провалится в проём, и у нас будет секунды три, чтобы захлопнуть дверь.
Озвученный вслух, план показался не таким идеальным, как сложился в голове, но не прошло и доли мгновения, как на голову приземлилось что-то мягкое, плотно обхватывая виски и создавая на глазах живительную тень. Разумовский ненадолго потерял концентрацию, дезориентировано оглядываясь на Алису, но та лишь ухмыльнулась.
И заботливо поправила шляпу на его голове.
— Она так и просилась в комплект к хлысту, — с довольным блеском в глазах пожала плечами девушка.
И, возможно, Серёжа правда хотел сказать пару ласковых в её сторону.
Но, объективно, ему шли шляпы.
Поэтому он просто закатил глаза, крепче перехватил своё до безобразия абсурдное оружие и приготовился к схватке.
***
— Когда я приехал на место, Григорянов там уже не было, — Олег сделал глубокий вдох, перешагивая сразу две ступеньки. Идти по лестнице вверх и одновременно разговаривать было для него слегка сложнее, чем в лучшие времена, но он старался не показать своей слабости, — Не знаю, куда они двинули. У нас нет информации про другие их базы.
— Почему? — Лера осторожно перехватила спортивную сумку из его рук, прекращая любое сопротивление одним острым взглядом, — Они настолько скрытные?
— Просто раньше никто даже предположить не мог, что у них есть «базы». Они ведь даже не группировка, а так.. большая и крепкая семья с криминальными наклонностями, — с шумным вздохом Волков замер на лестничной площадке между вторым и третьим этажом, переводя дыхание, — Старость подкралась незаметно.
— Ты просто устал, — успокоила его Лера, — Сколько ты не спал? Дня три?
Ответить что-либо Олег не успел — из-за входной двери на третьем этаже раздался тонкий девичий смех. Волков торопливо переглянулся с ученицей, а затем они синхронно рванули к квартире, на ходу распахивая дверь и вваливаясь в студию в верхней одежде, не снимая обуви.
Алиса ещё слегка посмеивалась, сидя на высоком стуле за барной стойкой и задорно болтая ногами в воздухе. Серёжа сидел напротив неё, устало зевал, вяло помешивая кофе в стакане. И веселья девушки, естественно, не разделял.
— Разумовский был пленён и переведён в одну из итальянский тюрем, — бодрым тоном вещала та, — Другие заключенные отказывались быть с ним в одной камере, и Сергей был посажен в одиночку. Ему было дано прозвище «Il diavolo russo».
— Ну и что тут такого смешного? — потирая зудящие от недосыпа глаза, уточнил мужчина. Сделал глоток неразбавленного молоком напитка и скривился от горечи.
— Вся твоя биография — пафос на пафосе, — с широкой насмешливой улыбкой ответила Алиса, — Но клички, конечно, тема отдельная. У людей, которые придумывали тебе имена, совершенно не было фантазии, — она закатила глаза, возвращаясь к экрану, — Гражданин. Чумной доктор. Ну, ладно, это ты хотя бы сам учудил, звучит не так странно. Но «русский дьявол»? Серьёзно?
Разумовский будто бы даже оскорбился. Нахмурился, стараясь напустить на себя тот самый грозный вид, что обычно вводил нерадивого собеседника в ужас. Тени под его глазами стали чернее, взгляд заострился, наполняясь жаждой крови, а губы расплылись в жестокой улыбке. И голос стал тихим, угрожающим, когда мужчина слегка выпрямился, подаваясь вперёд.
— А что, не похож?
Алиса разглядывала его секунды две, а затем рассмеялась ещё пуще прежнего.
— Нет-нет, прости! — сквозь слёзы запричитала она, — Ты, конечно, очень страшный и опасный маньяк, но я просто не могу тебя бояться! Не после той шляпы!
— Ты сама мне её на голову надела!
— Я хотела пошутить над тобой! Я же не думала, что ты всерьёз оставишь её,
Джонс.
Разумовский оскорблённо фыркнул, отворачиваясь от хихикающей девушки, смахивая со лба непослушные локоны чёлки и снова делая глоток противного кофе. И только в этот момент он заметил замерших у порога на кухню Олега и Валерию.
— Ты молоко купил? — буднично поинтересовался Серёжа, вставая с места и забирая из рук Волкова пакет из магазина, — О, сливки. Ещё лучше.
Не обращая на замешательство пришедших никакого внимания, он залил в свою кружку свежие сливки из пачки, с громким стуком ложки помешал и с блаженным стоном отпил. Алиса во все глаза рассматривала происходящее на экране, очевидно, тоже не горя желанием устраивать сцены со слезливыми признаниями. Слишком устала для этого.
— Рубинштейн, — задумчиво протянула она, открыв фото психиатра, — Тут написано, что он травил своих пациентов неизвестными препаратами, которые усиливали психоз. И что после его «лечения» у тебя окончательно крышу сорвало. Правда?
— Да, — важно согласился Разумовский, кивком головы намекая Олегу на то, что пора было бы уже и снять куртку. Волков в ответ отмер, снимая верхнюю одежду как с себя, так и с окоченевшей от непонимания и шока Леры, — Он наблюдал за моей диссоциацией, рассмотрел в этом какое-то провидение и начал чудить на других пациентах. Вроде как, вдохновился мной.
— Вдохновился, — прыснула от смеха Алиса, но мысль не развила, прикусывая язык от наплывших воспоминаний из детства, — Жуткий тип.
— Сейчас не лучше.
— Он жив? — удивлённо вскинула бровь девушка, — Тут написано, что он пропал без вести.
— Там так и про меня написано.
— Это не должно звучать так самодовольно, ты в курсе?
Со стороны послышалось осторожное покашливание, и Разумовские обернулись, наконец замечая недовольного игнорированием Волкова и ещё слегка трясущуюся от нервов Леру. Алиса поджала губы, неуверенно переводя жалостливый взгляд на Серёжу. Тот цокнул недовольно, но сдался:
— Ладно! Краткий экскурс в происходящее для тех, кто не попал в дрим-лэнд, — он деловито сложил руки на столе и мысленно начал загибать пальцы, — Первое: Алиса — супер-мега эмпат, способный считать внутренний мир человека одним касанием. Страхи, секреты, воспоминания — от неё ничего не скрыть.
Лера вздрогнула, невольно пятясь. Над её головой взвился синеватый дымок, взмыл вверх тоненькой струйкой и практически исчез из виду. Алиса не смогла подавить опечаленный вздох и скромную, кривоватую улыбку: пугать Леру ей хотелось в последнюю очередь. Не собираясь как-либо оправдывать себя в ближайшее время и не способная физически посмотреть на Макарову снова, Алиса развернулась обратно к экрану ноутбука, продолжив штудировать биографию Серёжи.
— Второе: Григоряны спёрли Алису именно из-за её способностей. Собирались с её помощью высосать из главы семейства шизофрению. И, да, это возможно, но только на время и не без жертв, — предугадывая вопросы, продолжил тот, — Третье: где бы эти придурки не были, Григоряны уже объявили на Алису охоту, поэтому действовать надо быстро и решительно.
— И что ты придумал? — неуверенно подал голос Олег.
— Удалю её имя из всех баз. Паспорта, свидетельства, дипломы — она просто исчезнет, как человек. А потом мы отвезём её куда-нибудь в глубинку Мексики, выдадим подставную личность и оставим там, осваивать новую жизнь, — пожал плечами Разумовский и, не дожидаясь громких возражений, дополнил:
— Мы уже всё обсудили. Она согласна.
Лера чуть не задохнулась возмущением и шоком.
За последние пару минут на неё свалилось слишком много новостей, которые стоило бы обдумывать по отдельности не одну неделю, но самая последняя будоражила сильнее остальных. От неё внутри что-то рвалось на части и требовало крови.
— Лис? — серым голосом позвала Макарова. Та обернулась, бросая на неё мельком несчастный взгляд, а затем тут же повернулась обратно к монитору, поблёскивая в тусклом синем свете непролитыми слёзами, — Ты правда согласилась на это? Ты хотя бы понимаешь, что потеряешь всё, что у тебя есть?
— У меня ничего нет, — грубо перебила её Алиса, — Ни семьи, ни друзей, ни целей. Мне нечего терять.
«А я?» — хотела возразить Валерия, но благоразумно прикусила язык, понимая, что после всего не могла считать это достаточным аргументом.
Перед ней сидела не
её Алиса. Перед ней сидела совершенно незнакомая девушка, обладающая сверхъестественными способностями, отстранённая, независимая и хранящая в себе так много секретов, что её следовало опасаться.
Перед ней сидела
сестра Разумовского. Теперь даже больше похожая на него, чем когда-либо.
— Один вопрос остался, — прерывая неловкое молчание, присел рядом с Алисой Олег. Та посмотрела на него заинтересованно, не пытаясь инстинктивно отстраниться, будто понимая, что этот огромный и внешне грозный мужчина для неё угрозы не представлял, — У тебя на спине я заметил какую-то сыпь. Тебя чем-то поили у Григорянов? Если это был какой-то яд или препарат, то нам стоило бы об этом узнать, чтобы попытаться его вывести.
Девушка округлила глаза и стыдливо сжалась на месте, то ли смущённая тем, что её видели обнажённой, то ли испытывая насыщенное удовлетворение от такой искренней заботы. Через пару мгновений она глубоко вздохнула, выпрямляясь с нежной улыбкой на губах и тихим смешком на языке.
— Нет, меня ничем не поили, — почесала ярко-фиолетовый синяк под глазом, виновато косясь на Серёжу, — У меня аллергия на шоколад, а на днях я, кажется, совершенно на это забила.
— Нет слов, — строго скрестил руки на груди тот, неодобрительно качая головой.
— Какао — моя страсть! — пыталась оправдаться девушка, картинно вздыхая и взмахивая руками, — Я слаба!
— Ни стыда, ни совести. Ни чести.
— И это говорит мне человек, который до сих пор должен машину майору полиции?
Разумовский озадаченно нахмурился. Победная улыбка скользнула по лицу Алисы, и она развернула ноутбук на месте, демонстрируя мужчине вырезку из статьи, где было его старое фото на том роковом открытии детского дома, где он впервые предстал перед публикой, как Гражданин.
— Я понимаю, что ты это сделал специально, но формально он выиграл машину, — продолжала издеваться девушка.
Сергей долго молчал, глупо пялясь на экран ноутбука, и, когда молчание уже стало слишком затяжным, порывисто схватился за голову, громко выстанывая ругательства.
— Олег, я должен Грому машину, — несчастно уставился он на партнёра мгновение спустя, — Какой кошмар, я действительно должен ему машину!
Волков только глухо рассмеялся, под шумок выкрадывая у безутешного Серёжи ещё тёплый кофе и отпивая сразу пол кружки. Алиса под его боком тоже тихо захихикала, наблюдая за совестливыми метаниями «русского дьявола».
А Лера смотрела на всё это со стороны и не могла понять, в какой момент что-то пошло не так.
