Ключница

      Коридор был широкий и светлый. Стены белые, как и двери, а вот пол и потолок словно не существовали, представляя собой бесконечно-тёмное и глубокое пространство. Издалека оно казалось твёрдым и статичным, но с каждым шагом оно двигалось вслед за посетителем, будто бы отталкивая его ноги, позволяя зависнуть возле дверей. Бежать по этому коридору было настолько же опасно, насколько стоять на месте и ждать, когда монстр нападёт. С каждым несдержанным вздохом чёткие очертания стен расплывались тёмной дымкой, теряясь в мареве погони. Двери дребезжали, свет мигал, и холод прокатывался по воздуху с каждым порывом ветра.       Ветер. Здесь никогда не было ветра.       Алиса резко остановилась, переводя дыхание, и связка ключей на её бедре звонко колыхнулась вперёд-назад. Девушка замерла, напряжённо вслушиваясь в тишину коридора. Очередное дуновение ветра донеслось откуда-то сзади, Алиса вздрогнула, расслышав в нём стоны боли и печали. По затылку прокатилась волна мурашек, девушка медленно развернулась, стараясь не двигаться слишком резко, чтобы ключи не звенели. Туман перед ней сгустился, темнея в считанные секунды, а ветер обнял его, формируя нечёткую фигуру.       Эта фигура всхлипывала и стонала, каждые пару секунд теряя форму, вновь превращаясь в удушливый и холодный туман. Стоило ей расплыться по пространству, как Алиса терялась, с трудом понимая, где она была и что она делала. Словно туман проникал в само сознание, путая мысли, стирая воспоминания. Глаза слезились от слабости и боли, в висках гудела кровь. Алиса делала шаг вперёд, и фигура взвивалась вверх сыпучим вихрем, замирая между полом и потолком, угрожающе окаменевая. Тогда она делала шаг назад, и всё возвращалось на место. К началу.       — Не могу же я вечно тут стоять, — нахмурилась девушка.       Коридор откликнулся на её слова, вновь обретая чёткие очертания. Двери стройным рядом сдвинулись назад, а возле Алисы появились чистые полотна стен. Она сосредоточенно покрутила головой, крепко зажмуриваясь, и осторожно, стараясь не спугнуть пока спокойную фигуру, коснулась белой поверхности кончиками пальцев. Первые пару мгновений стена была статична, а затем пошла рябью, словно водная гладь. Алиса уверенно, но бережно погрузила внутрь ладонь, нахмурилась, бдительно продолжая краем глаза следить за тёмным сгустком, а затем рывком выдернула руку, сжимая в кулаке новый ключ.       Фигура вздрогнула, взревела опечалено. Теперь туман был чёрный, густой, как патока. Он уверенно двинулся на Алису, развивая пугающе большую скорость, на ходу закручиваясь вихрем в острый наконечник.       Девушка прислонилась спиной к вновь статичной стене. Струна внутри загудела от напряжения, наполняя тело горячим жаром. Глаза засияли уверенностью, жёстко улавливая быстрые и ритмичные движения вихря, прослеживая, как его наконечник метил точно в её сердце. В одной руке Алиса зажала ключ, второй сжала ручку двери, медленно врезающейся из стены за спиной. В последний момент, когда холод острого тумана почти коснулся её груди, Алиса дёрнулась в сторону, распахивая новенькую дверь настежь.       Вихрь с громким болезненным стоном пронёсся мимо и скрылся в дверном проёме, едва ли задевая девушку своими густыми щупальцами. Стены вновь пошли рябью, и Алиса быстро захлопнула дверь, выверенным движением вставляя ключ в скважину и поворачивая его два раза.       Светлый металл ключа обжигал пальцы, пока Алиса взволнованно пыталась просунуть его по проволоке вперёд. Пространство вокруг всё ещё дрожало, нестабильное и опасное, а стоны и крики продолжали доноситься из-за двери.       Но как только новый ключ оказался в общей связке, все звуки вокруг стихли. Коридор вновь стал широким и светлым: чёткие белые стены с ровными рядами высоких дверей, бесконечное пространство потолка и тёмная глубина пола.       Алиса устало рухнула вниз, пальцами сжимая пульсирующие от усталости виски. Темнота под ней пришла в движение, окружая её очертания светлым ореолом ярко-оранжевого цвета. Теперь пустота не отталкивала её, а обволакивала, всё ещё покладисто удерживая на нужном уровне, но обнимая со всех сторон, плотно укутывая в бесконечное тепло.       Красочные пульсации под ногами завораживали. Убаюкивали. Алиса прикрыла глаза, успокоенная уединением и тишиной, а, открыв их вновь, оказалась в реальности.       Потолок теперь был самый обыкновенный. Белый, с причудливой лепниной по периметру. Девушка приподнялась на локтях, и с её плеч упал край тёплого розового пледа; она невольно улыбнулась, понимая, почему ей стало так уютно и мягко под конец сна. Комната была самая обыкновенная, по-современному изысканная и красивая, но не особо обжитая, будто бы в ней никто надолго не оставался. Взгляд прошёлся по мебели и полкам шкафов и зацепился за сгорбленную фигуру мужчины у кухонной стойки. Он что-то печатал на ноутбуке, сбросив пиджак на стул и расслабленно расстегнув чуть ли ни половину пуговиц на рубашке.       Алисе не хотелось его отвлекать, но уйти тихо она тоже не могла. Мало того, что он с таким трудом недели подряд находил для неё нужную информацию, терпел её глупые шуточки и уважал желание не касаться людей. Так она под конец ещё и в обморок перед ним упала, практически вынуждая проявить заботу, которую он не любил проявлять.       С каждой минутой Алису догоняло осознание произошедшего. Она принесла Сергею так много неприятностей. И ради чего?       — У меня ничего не вышло, — сжимая себя в объятиях, глухо проговорила она, ощущая подступающую панику, — Ты был прав, я не должна была идти туда.       — Прав? Может быть, — он неохотно оторвался от синего экрана, с громким стоном поднимаясь с места и разминая затёкшие ноги, — Какао будешь?       — Не хочу, — часто моргая, булькнула Алиса. Рыдания подступили совсем близко, а сил на то, чтобы их сдерживать, совершенно не осталось, — Не хочу какао.       — Да мне без разницы. Я уже сделал, — кружка с дымящимся напитком приземлился на столик перед девушкой, и она схватилась за неё с отчаянием утопающего. Будто она могла помочь не разрыдаться прямо здесь и сейчас, окончательно позоря себя перед мужчиной, что разглядывал её с искренним любопытством, — Сейчас я должен тебя поругать. Ты не послушалась меня, убежала и сделала всё по-своему. Это было глупо и опасно. Я должен сказать, что меня это очень сильно разозлило, и я не хочу больше с тобой работать, потому что предпочитаю исключительное подчинение на миссиях. Но, — заметив застекленевший взгляд девичьих глазах, смягчился, улыбаясь неожиданно дружелюбно, — В этот раз твоя взяла. Ты действительно смогла с ней поговорить. Если честно, это выглядело жутко и как-то даже неестественно. Как у тебя это получилось?       — Она.., — Алиса икнула, краснея от неожиданной похвалы и стараясь на ходу придумать правдоподобную ложь, — Она очень долго это держала в себе. Это был её личный ад. Признать свою ошибку и извиниться передо мной — было целью её жизни.       Сергей хмыкнул, не особо удовлетворённый таким ответом. Если бы Алиса не сидела перед ним на грани истерики, он бы не позволил ей увильнуть с такой откровенно наивной ложью. Пытаясь успокоить девушку, Разумовский снова постарался ласково улыбнуться.       — В любом случае, ты молодец, — отмахнулся он, — Ты вытащила из её умирающей памяти то, что тебе было нужно. Это талант, я действительно впечатлён.       — Да, я вытащила, — Алиса испуганно замерла, невольно прокручивая в памяти недавние видения, и крепче сжала в руках кружку. Её губы задрожали, а горячие слёзы наконец прорвались наружу, заливая красные от стыда щёки и капая на скинутый с плеч плед, — Зачем я это сделала? Почему я тебя не послушала? Это было так ужасно! — страх последнего сна прокатился по её телу леденящей судорогой, и она дёрнула руками, обливая себя горячим какао, — Чёрт!       Она вскочила на ноги, теперь плача ещё и от боли, зажмуриваясь и несчастно сопя. Её плечи мелко дрожали от боли и слабости, пальцы крепко сжимали мокрую липкую ткань блузки, а лицо стремительно бледнело и краснело от жалких попыток удержать несчастный скулёж внутри.       Если это и была истерика, то очень уж тихая. Сама Алиса, будто бы встряхнувшись от лёгкого ожога, в считанные секунды пришла в себя, но слёзы всё продолжали литься из глаз и всхлипы раздавались против её воли. Девушка окинула мутным взглядом уродливые тёмные пятна на своей светлой одежде и прерывисто втянула воздух в лёгкие, вздрагивая до икоты. Ей было стыдно за эти слёзы, она не хотела устраивать публичные истерики, но после новой двери держать эмоции в себе было невозможно.       — Не нужно было мне выходить из дома, — тихо призналась Алиса, стыдясь даже смотреть в сторону Сергея. Он наверняка был сильно разочарован, а его брезгливость видеть совсем не хотелось, нервы и так были расшатаны до предела, — От меня одни проблемы. Прости, что отняла твоё время.       — Вот на этом месте остановись, — мужчина неожиданно оказался рядом, щёлкая перед невидящим взглядом девушки пальцами, стараясь привлечь её внимание. Его тепло жаром окатило похолодевшие конечности, и пусть он не касался Алисы, она вздрогнула, поднимая на него испуганные почти жёлтые глаза. Поймав этот беспокойный мокрый взгляд, Сергей недовольно цокнул, подавляя спонтанное желание грубо стереть с красивого личика уродливые слёзы. Вместо этого вкрадчиво проговорил:       — Сейчас ты пойдёшь в ванную. Умоешься, сменишь одежду. Я тебе принесу чистую. Ты не будешь со мной спорить, примешь мою заботу, успокоишься, и мы поговорим.       — Но…       — Ты не будешь со мной спорить. Успокоишься, и только тогда мы поговорим, — настойчиво повторил Разумовский, строгим тоном вытесняя любое желание сопротивляться, — Какао ещё раз сделать?       Алиса невольно улыбнулась, громко шмыгая носом, и кивнула.

***

      Освежиться было действительно неплохой идеей. Нависая над раковиной, Алиса наконец смогла выдохнуть напряжение из груди. Казалось, словно вместе со слезами вышли все страхи и ужасы последних часов, и внутри остался только вакуум бессилия. Пустота и слабость, которую не смог побороть короткий сон.       Алиса подняла взгляд на зеркало, вздрагивая от того, насколько глубокие синяки залегли под её глазами. Да и сами глаза были красные, воспалённые, веки опухшие, и только радужки горели осенними дисками солнца.       — Я в порядке, — прошептала она своему отражению, так тихо и робко, что слёзы снова навернулись на глаза, — Мне нечего бояться. Я в безопасности.       Отражение верить в это не хотело. Плакало, растирая предательские слёзы по бледным щекам. Жалкое, ничтожное нутро сжималось от холода и усталости.       Алиса упрямо встряхнулась, ещё пару раз умывшись ледяной водой. Затем переоделась в предоставленные Сергеем вещи, утопая в мягкой цветастой рубашке и туго затягивая на поясе брюк ремень, чтобы они с неё не свалились. Волосы расчесать и привести в порядок было уже невозможно, поэтому она завязала их в небрежный пучок и вышла из ванны.       Сергей всё ещё возился с ноутбуком, вдохновлённо быстро печатая, изредка отвлекаясь на стакан с чем-то явно алкогольным. Алиса громко шмыгнула носом, но не для того, чтобы привлечь к себе внимание, просто на кухне, щекоча нос, невероятно вкусно пахло шоколадом и молоком с корицей. Девушка, завороженная этими ароматами, грузно рухнула на стул напротив Разумовского, тут же устраивая руки на своей кружке.       — Какао — это единственное, что я умею сносно готовить, — бросив на необычайно тихую спутницу короткий взгляд, поделился Сергей, — Так что не клюй носом и пей, пока горячее.       Алиса в ответ только приглушённо угукнула. Какао действительно пришёлся ей по вкусу, но почему-то сказать об этом у неё не было сил. Она понимала, что должна была хотя бы поблагодарить Сергея, ещё раз извиниться и ещё раз поблагодарить, только теперь за тёплые вещи и вкусный напиток. Но слова не лезли, из горла доносились лишь редкие всхлипы. Сухие и совсем жалкие, потому что слёзы закончились, оставляя после себя в глазах тонны песка и боли.       — Тебя действительно так пугают касания? — будто бы безучастно поинтересовался Разумовский. Видимо, он хотел казаться равнодушным, но Алиса видела, как он следил за ней периферическим зрением и напрягался с каждым несдержанным всхлипом. Она действительно хотела бы знать, что он сейчас чувствовал, но или струна отказывалась просыпаться, или мужчина продолжал мастерски скрывать свои эмоции. Поэтому девушка только шмыгнула носом, пристыжено отводя взгляд и кивая, — Почему? Что такого ужасного с тобой произошло?       — Я не хочу об этом говорить, — неожиданно грубо ответила девушка, тут же икая от собственной дерзости. Она порывисто прижала горячие ладони к лицу, растирая бледные щёки и надавливая пальцами на глаза до первых всполохов и бликов, — Это всё… Бесполезно. Что бы я не делала, как бы не пыталась побороть себя и выйти из зоны комфорта.. ничего не получается. Я… Я сдаюсь.       — Сдаёшься? — вновь оторвавшись от экрана, прищурился Разумовский, прожигая девушку беспощадным недовольным взглядом, — У тебя талант. Эмпатия это или какая-то другая неведомая хрень, но ты можешь делать то, что не могут другие. Воспользуйся этим и иди дальше! Ты не имеешь права сдаваться!       — Ты не понимаешь, о чём говоришь, — дрожащим то ли от тихой ярости, то ли от бесконечной усталости голосом ответила Алиса, — Мне некуда идти. Это тупик! Я ничего не узнала. Ничего полезного, как ты и говорил. Пустая трата времени!       Сергей порывисто подскочил на месте, с громким хлопком закрывая ноутбук, навис над девушкой и хмуро заметил:       — Я много чего говорю, но ты почему-то слушаешь и запоминаешь только то, что тебе надо.       Под его стальным взглядом Алиса съёжилась, пристыженно опуская голову. Невероятно сильно хотелось снова заплакать, но влаги в глазах не осталось, и поэтому она только громко хлюпнула носом. Опять потянулась руками к лицу, вытирая покалывающие от соли и раздражения щёки, а затем надавила на глаза, грубо растирая опухшие веки. Её нервные, бездумные движения мало чем напоминали массаж, но Алиса словно знала, куда надо надавить и где потереть, чтобы задушить панику на корню. Не прошло и нескольких минут, как она успокоилась, громко сглатывая и опуская руки на колени.       Опавшие светлые ресницы налипли на её щёки, и Сергей почувствовал какое-то болезненное покалывание в груди. Словно постфактум до него дошло, что Алиса не была бойцом. Она не была обязана проявлять силу, сдержанность, вдумчивость. Она не умела, её никто этому не учил. Ей не нужно было использовать свои таланты на полную и не нужно было сдерживать эмоции на благо миссии. Она не знала, как работать с напарником на миссии, с ней такого никогда не случалось. Она и в миссии-то участвовала только потому, что сам Разумовский так захотел. Мог ведь справиться сам, но почему-то её позвал, а теперь был ещё и чем-то недоволен.       Алиса — простая девочка с трагической историей, поразительным уровнем эмпатии и бесконечным страхом перед людьми. Вытащить её в психиатрическую больницу, а затем отругать за то, что она не справилась, хотя всё было как раз-таки наоборот — верх цинизма и жестокости. Разумовский понял это и сел обратно на стул, чуть ли не впервые за последние пару лет ощущая себя действительно виноватым перед кем-то, кто не Олег.       — Ты молодец, — пытаясь хоть как-то оправдать себя перед космосом, бережно начал он, — Ты многое узнала. Это всё нужно переварить, и тогда решение найдётся.       — Я не знаю, как… Куда идти и что делать, — шмыгнула носом Алиса. Она снова тяжело сглотнула, а затем на короткое мгновение подняла глаза к потолку, будто пыталась найти ответ в гудении холодильника за спиной, — Это какой-то совершенно беспросветный тупик. Я просто… не вижу выхода.       — Знаешь, если бы я сдавался каждый раз, когда оказывался в тупике, то до сих пор сидел бы в тюрьме, — постарался приободрить девушку Сергей. Словив её удивлённый взгляд, коротко усмехнулся:       — Ещё скажи, что ни разу об этом не подумала.       — Ты не выглядишь как тот, кто сидел в тюрьме, — пожала она плечами, стыдливо пряча взгляд.       — Ну, ты и не видела меня голым со спины. А у меня там купола набиты, между прочим, — Алиса прыснула со смеху, и Разумовский расплылся в довольной улыбке, — Не смейся. Это чистая правда!       — Не верю ни единому слову, — срываясь на откровенные похихикивания, мягко улыбнулась девушка в ответ, — Ещё скажи, что на пальцах «СЕРЫЙ» себе набил.       — Да, конечно, — охотно закивал Разумовский, вызывая очередной приступ девичьего смеха, — Там же в тюрьме бейджики не выдают, как нам ещё друг друга узнавать? Ну чего ты смеёшься? Не веришь мне?       — Нет, — уже практически икая, выдавила из себя Алиса, — Пока не покажешь, не поверю. Где татушки на пальцах? Я их не вижу.       — Свёл.       Видеть Алису с нежной улыбкой на губах и смешливыми огоньками в уголках глаз оказалось гораздо приятнее, чем со слезами на щеках и потухшей надеждой на дне зрачков. Разумовский ещё пару мгновений задумчиво рассматривал её, пытаясь понять, что в ней было такое особенное, заставляющее снова и снова возвращаться взглядом к изгибу её светлых ресниц, острому разрезу хитрых глаз и россыпи веснушек на бледной коже. Понять, почему мысль о том, чтобы избавиться от неё, как можно скорее, не казалась больше привлекательной. И почему каждое её движение казалось чем-то похожим и знакомым.       Алиса громко поставила на стол свою пустую кружку, вырывая Сергея из глубоких раздумий. Она всё ещё выглядела слегка ранимо, но теперь плакать не собиралась, хоть и глаза у неё были красные, опухшие и слегка влажные. Разумовский хмыкнул, словно волшебник, из ниоткуда доставая солнечные очки, и протянул их девушке. Упёрся тёмным взглядом в её, почти карий, и уверенно проговорил:       — Ты справишься. Я тебе помогу, — и прежде чем Алиса успела ему возразить, надавил, — Слушай и запоминай. Я никогда не сдаюсь. Значит и ты не сдашься. Мы команда, и я не позволю тебе сойти с дистанции после первой же неудачи. Услышала?       — Да, — глухо произнесла девушка, кажется, вновь пытаясь задавить слёзы. Только теперь они были не горькие и печальные, а счастливые.       Алиса была тронута грубоватой заботой, и под давлением усталости её внутренние барьеры трещали, желая ощутить её в полную силу. Кожа покалывала от недостатка касаний. Алиса давно забыла, какого это, обниматься, и думала, что нужда в этом давно отпала, как вредная привычка, но теперь внутри всё будто рвалось от отчаянного желания податься вперёд и прикоснуться. Взвыть от боли, сгореть в пламени чужого безумия, но прижаться мокрым носом к плечу и укутаться в тепло тела.       Алиса едва ли не заскулила вслух от накатившей волной жалости к самой себе, но быстро собралась, сдержанно улыбаясь всё ещё строго буравящему её взглядом Разумовскому. Она уже собиралась поблагодарить его за всё и сбежать домой, чтобы заснуть на ближайшие пару дней и не думать больше о том, как сильно ей хочется его обнять, но вдруг со стороны прихожей раздались громкие шаги.       — Серый?       На пороге стоял темноволосый мужчина в чёрном плаще. На его лице читалось откровенное непонимание и затаенное испуганное напряжение. Вокруг него взволнованно вилась бледно-розовая дымка, едва заметная на фоне пёстрых обоев прихожей. Она закручивалась кольцами по его рукам, спускалась к поясу, чтобы потом резко взвиться к груди и осесть на плечах подрагивающей грозовыми перевалами вуалью.       — Олег! — вскинулся Разумовский, резко соскакивая со своего места, — Ты как тут? Привет.       Алиса обернулась на Сергея и замерла в удивлении. Обычно спокойный и сдержанный фон вокруг него внезапно наполнился цветом. Фиолетовые всполохи дымки блестели яркими взрывами по пространству, разгораясь всё сильнее, скручиваясь и вытягиваясь в сторону Олега.       — Серый, кто это? — нахмурился тем временем тот, внимательно прислушиваясь к беспомощному лепету партнёра. Видимо, поведение Разумовского его волновало сильнее, чем красивая незнакомка в Серёжиных шмотках, потому что с каждым путаным оправданием Сергея, Олег хмурился всё сильнее, сжимая кулаки и буравя тяжёлым взглядом излишне спокойную девушку. Алиса откровенно рассматривала мужчину в ответ, не тушуясь под его угрожающе хмурой аурой и, кажется, наслаждаясь ревнивыми всполохами розового над его головой.       — Олег! — наконец собрался Сергей, возвращая в голос уверенность, — Что ты устроил, в конце концов? Это вообще не то, что ты бы мог подумать!       Олега, кажется, это не убедило. Он перевёл тёмный взгляд на Разумовского и живописно выгнул бровь. Сергей тихо выдохнул, ощущая прокатившиеся по спине мурашки, и открыто уставился на Волкова, закусывая губу. Их взгляды наконец пересеклись, и между ними в считанные мгновения натянулась крепкая и яркая нить, связывающая левые запястья и пульсирующая в такт сердцебиению. Алиса не сдержалась и восхищённо подскочила на ноги.       — Теперь я поняла, — прошептала она себе под нос, игнорируя недоумённых мужчин. Обернулась к Разумовскому, улыбаясь развеселёно, — «Один очень важный мне человек», — напомнила ему Алиса, кивая в сторону Олега. Нежная улыбка неожиданно превратилась в хитрую ухмылку, — Теперь я вижу, почему он настолько важен для тебя.       — Что? — подавился воздухом Разумовский, картинно хватаясь за сердце и бросая на девушку отчаянно-просящий взгляд, — Ты! Не смей! Это вообще всё не…       Договорить он не успел. В прихожую с громким недовольством ввалилась Валерия:       — Что за крики на весь подъезд? Вы опять не можете решить, какую картину повесить над кроватью? — она поставила сумку с тренировочной одеждой на пол и подняла голову, тут же замирая испуганным зверьком под хищным взглядом медных глаз, — Алиса?.. Что ты тут?..       Алиса не слышала её взволнованный лепет. Она не видела, как Олег сразу же расслабился, теперь осматривая её заинтересованно, и не видела, как Разумовский прикусил язык, не находя себе места, словно пойманный на чём-то запрещённом.       Нет, все эти телодвижения прошли мимо внимания Алисы. Она смотрела только на слабо пульсирующую нить, протянувшуюся от её левого запястья к запястью Леры. Такая светлая, но такая тонкая, совсем бледная по сравнению с тем жгутом, что практически гудел силой между Олегом и Сергеем. Кожу слегка пекло от её касания, и стоило Макаровой подойти ближе, как это ощущение усилилось, пронося по телу волну мурашек. Но это почему-то не приносило никакого удовольствия. После всего произошедшего эта связь больше не казалась Алисе правильной. Настоящей.       Она громко сглотнула вязкую слюну, натягивая рукав рубашки на пульсирующее жаром запястье. Нить исчезла, но всё ещё ощущалась кожей и лёгким звоном воздуха. Однако даже слабой иллюзии того, что связи не существовало, хватило для того, чтобы Алиса смогла дышать легче.       — Пойду-ка я домой, — устало улыбнулась она Сергею, выхватывая из его рук очки и с удовольствием напяливая их на переносицу. Теперь её красные глаза не могли привлечь и без того обильное внимание окружения. Не встретив сопротивления, она прошла к дивану и схватила свою сумку, проверяя в ней телефон и ключи от квартиры.       — Уже поздно. Может, тебя проводить? — в полной тишине послышался шепчущий голос. Алиса обернулась, уставившись на Олега удивлённо, но тот только пожал плечами, — Одной ночью идти опасно. А я на машине.       — Нет, спасибо, — вежливо улыбнулась она, заправляя непослушную прядь волос за ухо, — Я не могу так долго пользоваться вашим гостеприимством.       Она неспешно прошла к прихожей, невозмутимо тесня всё ещё шокировано безмолвную Валерию, а затем быстро и ловко обулась, даже не расшнуровывая ботинки. Поправила на себе одежду, посадила очки дальше по переносице и на короткое мгновение подняла голову, кивая Сергею на прощание и открывая дверь.       — Алиса, — окликнул её он, тоже подходя ближе, втискиваясь мимо Волкова в слишком узкий для четверых коридор. Подобрать слова дальше не смог, но девушка поняла его и без этого. Ещё раз уверенно кивнула, убеждающе твёрдо произнося:       — Я помню. Спишемся позже, ладно?       — Ладно.       Алиса закрыла за собой дверь, и первые пару минут в коридоре было тихо и напряжённо. В следующее мгновение до Леры, наконец, полностью дошло осознание произошедшего, и она подорвалась на месте, с силой припечатывая Разумовского к стене.       — Какового чёрта! Что ты с ней делал?!       — Валер.       — Нет, Олег, подожди! — заткнула взволнованно дёрнувшегося наставника Макарова, сильнее сжимая в кулаке ворот рубашки Сергея, — Я не собираюсь успокаиваться. Не тогда, когда обнаружила мою подругу всю в слезах и в его шмотках на перевалочной квартире. С ним же рядом! — Волков замер в нерешительности, но в конце концов кивнул, отступая, а Лера, получив его безмолвное одобрение, прошипела Разумовскому в лицо:       — Что. Ты. С ней. Делал.       Того, кажется, совершенно не волновало то, как пренебрежительно и грубо с ним обращались. Сергей выдержал драматичную паузу и невозмутимо оскалился:       — То, на что у тебя смелости не хватило, — а когда понял, что сказал, испуганно округлил глаза, вытягиваясь вверх, чтобы через плечо вздрогнувшей от ужаса Леры встретить наполненный болью и непониманием взгляд Олега. Залепетал теперь нервно и быстро:       — Боже, о чём вы думаете вообще?! — вывернулся из ослабевшей хватки Макаровой и, ярко жестикулируя, пошёл на кухню, — Какого вы вообще обо мне мнения? Я же на десяток лет её старше. Кошмар какой! Я просто помогал ей с одним делом, ясно? — принял оскорблённый вид и картинно-равнодушно начал убирать со стола грязные кружки, — Сегодня всё прошло не очень гладко, она перенервничала, и мне пришлось забрать её сюда, чтобы привести в чувство.       — То есть ты ей помогаешь? — скептически скрестив руки на груди, выгнула бровь Валерия, — Ты.       — Да, я, — раздражённо швырнул посуду в мойку Разумовский, всё ещё театрально не обращая внимание на заинтригованного происходящим Волкова, — А к кому ещё она могла обратиться? Ты же её игнорируешь. Подругу свою.       Валерия вздрогнула, пристыжено опуская взгляд вниз и судорожно сжимая в пальцах рукава своей кофты. Игнорируя наполнившую тело боль и тоску, вину, кольнувшую в сердце, мгновение спустя снова уставилась на наставника недовольно и настороженно. Возмущённо начала:       — Но ты же сказал…       — Да-да, я сказал, что лучше отстраниться от своих любимых, потому что враги могут ими воспользоваться, чтобы добраться до тебя, — перебил её Разумовский, подходя ближе и недовольно щурясь, — Но почему вы слышите только то, что вам нужно? Почему прислушиваетесь к одним советам, совершенно игнорируя другие? Я же не являюсь для тебя идеалом морали, так почему ты так зацепилась за мои слова? — кинул быстрый взгляд на невпечатлённо выгнувшего бровь Волкова и судорожно выдохнул, устало валясь в кресло, — К тому же всегда есть исключения. Ты же видишь, какая она хрупкая и слабая? Видишь, что у неё нет никого, кто бы мог её защитить, и знаешь, как сильно она хочет найти хоть в ком-то свой дом. И всё равно бросаешь её? Когда она так нуждается в тебе?       Валерия вздрогнула, расцепляя наконец руки и несчастно хмуря брови. Чуть ли не задыхаясь от накатившего стыда, начала:       — Я не…       — Ты да, — осадил её Разумовский, — Алиса так нуждалась хоть в чьей-то помощи, что приняла её от меня. Ты действительно думаешь, что она может справиться? И ты действительно хочешь, чтобы она искала поддержку на улицах? Поверь, в её случае я не худший вариант.       Лера замолчала, прижимая дрожащую ладонь ко лбу. Вина с каждой секундой накатывала всё сильнее, заставляя мышцы гудеть от напряжения и желания сделать что-то, чтобы всё исправить, а спину покрываться холодным потом.       Алиса искала помощь. Её помощь. А она настолько увлеклась своим благородным игнорированием, что не заметила того, как Алиса оказалась в опасности.       Как долго они с Разумовским общались? Как много успели сделать? Что вообще могло произойти, раз обычно спокойная и сдержанная девушка «перенервничала»?       А вдруг они всё узнали?       Лера вздрогнула, прогоняя эту мысль подальше. Если бы Разумовский узнал о том, что Алиса — его сестра, он не отпустил бы её одну домой в такой поздний час. Забота для него в новинку, но он был бы слишком взволнован, чтобы в целом куда-то её отпустить.       Одно было неизменно: теперь всё было бессмысленно. Лера не могла представить, как держать Алису на расстоянии от опасностей, если она уже добрые пару недель общалась с Разумовским. Если он варил ей какао, одалживал одежду и обещал списаться попозже. А если всё было бессмысленно, то Макарова не представляла, как теперь всё исправить. Как объяснить своё поведение, как вернуть то хрупкое и прекрасное, что только-только зарождалось между ними.       В размышлениях о том, как сильно она обидела Алису, раз та даже не посмотрела в её сторону, Макарова тяжело опустилась на диван. Когда она успела добраться до дивана, вспомнить уже не удалось.       — Ну и чего ты сидишь? — раздался раздражённый голос Сергея. Лера подняла голову и наткнулась на его разочарованный взгляд.       Он уже варил новую порцию какао, стоя у плиты в фартучке и несчастно вздыхая в сторону всё ещё игнорирующего его Олега, снова залипающего на форуме с собачками. Валерия не успела подумать о том, как долго она находилась в таком полусонно-задумчивом состоянии. Разумовский с грохотом бросил в раковину ложку и снова к ней обратился:       — Сидеть, говорю, долго тут будешь?       — А что мне ещё делать? — возмущённо нахмурилась Лера.       — Пойти за ней!       — Она со мной больше не разговаривает, — скатываясь по дивану вниз, простонала Макарова, — Если ты так за неё волнуешься, иди сам.       — Для чего? Чтобы привести к тебе за ручку и помирить вас? Ma Cherie, да ты совсем обленились.       — Почему ты так хочешь, чтобы мы помирились? — недоверчиво бросила Валерия, невольно краснея, — Разве это не наше личное дело?       — Конечно-конечно, — притворно примирительно поднял руки Разумовский, чтобы в следующую секунду опустить их на свой пояс и грубо рявкнуть:       — Я ваш детский сад терпеть не собираюсь! Быстро встала и пошла за ней извиняться!       Валерия съёжилась от его тона, бросила просящий взгляд на Олега, но тот даже не оторвался от своего смартфона. Волков только молчаливо помахал ей в сторону двери, и Макарова, преданная и оскорблённая, громко цокнула, с искренним недовольством вылетая из квартиры.       Сергей был доволен. Он считал, что его воспитательные работы вышли на новый уровень, раз даже Олег не стал ничего говорить против. Но возвышенное настроение быстро потухло под давлением стыда, стоило Разумовскому обернуться к партнёру и словить его тяжёлый, недовольный прищур.       — Пилатес, да?       — Олег…       — С каких пор ты помогаешь хоть кому-то просто так? — мужчина покрутил в руках кружку с какао, отхлёбывая немного и хмурясь ещё сильнее, — И я думал, ты прекратил варить какао после того, как у тебя началась аллергия на шоколад. Что вообще происходит, Серый? Почему ты мне врал?       — Потому что мы с тобой поругались, — понуро опустив голову, выдохнул тот. Сел на стул напротив Волкова и начал дрожащими руками снимать с себя фартук, — Помнишь, в тот день Волк убежал, а я пошёл его искать? Так вот это именно Алиса его нашла и принесла мне. Я был расстроен и зол, поэтому когда она расплакалась и рассказала про то, что ей нужна помощь…       — Ты согласился?       — Я предложил! Она не просила, я сам в это ввязался! — Разумовский звучал так удивлённо, будто до сих пор не мог поверить в собственное благородство, и Олег улыбнулся, не способный больше держать нежность внутри. Он мягко обхватил своей широкой ладонью холодные от волнения пальцы Серёжи, сжал их несильно и позволил бесконечной любви проскользнуть в голос:       — Рад, что ты прислушался ко мне, — порывисто и с наслаждением поймал губами румянец на веснушчатых щеках и сел на место, снова отпивая ароматный напиток, — Уверен, тебе было нелегко.       — Да не то чтобы.., — смущённо зачесав рыжие пряди за ухо, пролепетал Сергей, — С ней оказалось приятно общаться. Не понимаю, почему. Чаще всего она меня раздражала.       — Она похожа на тебя, — пожал плечами Олег. Разумовский возмущённо подавился воздухом, но Волков только шире улыбнулся, крепче сжимая его ладонь в своей руке, — В детстве. Ты был таким же.       — Раздражающим?!       — Нет, — рассмеялся Волков, вставая со своего места, чтобы домыть посуду, — Не знаю. Не могу объяснить. Это моё внутреннее ощущение подсказывает. Просто похожа, вот тебе и легко с ней.       — Патологическая удача, предсказания будущего, нечеловеческая интуиция, внутреннее ощущение, — с хитрой ухмылкой по одному загнул пальцы Разумовский, — Волч, может, мы тебя на следующую «битву сильнейших» отправим?       Волков уже был близок к тому, чтобы сграбастать Серёжу в свои крепкие объятия и мстительно искусать. За бочок, конечно.       Но в квартиру ворвалась задыхающаяся от быстрого бега Лера. Испуганная, взбудораженная, она подлетела к мужчинам и на последнем издыхании прокричала:       — Её похитили! Её… Я была так близко, она звала меня, но я не успела! Она!…       Олег не потратил и секунды на лишние размышления. Он бережно усадил обезумевшую Леру на стул, налил ей воды и приказал успокоиться. Разумовский тем временем бросил посуду и сел рядом, подтащив к себе всё ещё включенный ноутбук.       — Теперь ещё раз, но последовательно, — словно бы скучающе произнёс он, отчаянно стараясь подавить предательскую дрожь в пальцах.       — Я быстро догнала Алису. Она не успела уйти далеко. Я позвала её, и она обернулась. А потом, — Макарова вцепилась в свои волосы, крепко зажмуриваясь от страха, — Подъехала какая-то чёрная машина, двери открылись, и Алису затащили в салон! Я не успела даже… Я же могла! Она так кричала, а я не успела ничего…       — Успокойся, — крепко стиснул её плечо Олег, — Мы найдём её.       — Где это произошло, говоришь? — под мерный стук клавиш начал работать Сергей. Внутри поднималась знакомая и пугающая паника, но мужчина давил её, опускал вновь на дно своего сознания. Не сейчас, не тогда, когда беспомощная девочка была в опасности.       — В двух кварталах отсюда.       — Номера машины не запомнила?       Лера задумчиво замерла, часто моргая, пытаясь подавить слёзы и перевести дыхание.       — Нет, их не было, — наконец уверенно кивнула она, в считанные мгновения стирая ладонями со своего лица страх и наполняясь злобной готовностью идти в бой, — Там только были какие-то ленточки.       — Ладно, посмотрю по камерам, — отмахнулся Разумовский, лишь где-то на краю сознания ощущая гордость за ученицу. Сам ещё не смог успокоиться.       Почему-то сердце, вопреки логике, болезненно сжалось, а в голове появились одна за другой, всё новые и новые картинки возможного будущего. Пугающие картинки, от которых Сергей всеми силами пытался избавлялся, просто чтобы суметь разглядеть изображение на экране ноутбука.       — Ты не знаешь, кто бы это мог сделать? — тем временем не прекращал быть профессионалом Олег, — У неё были враги?       — У неё и друзей-то не было, — с болью в голосе прошептала Валерия, — Я не понимаю, кто бы смог сделать что-то подобное с ней. Да и зачем. Она никогда не контактировала с опасными людьми. До некоторых пор.       Разумовский почувствовал на себе чужой колючий взгляд и уже собирался язвительно ответить, как вдруг замер, озарённый.       Девочка, которая боялась толпы, вряд ли бы влезла в разборки бандитов. Родственников и друзей у неё не осталось, поэтому расплачиваться за чьи-то долги она тоже не могла. Значит, бандиты появились на горизонте недавно.       Возможно, даже слишком недавно.       — Какого цвета были ленточки? — глухо произнёс Сергей, буквально выдавливая из лёгких потяжелевший воздух.       — В темноте я не разглядела, — нахмурилась Валерия, — Вроде, триколор обычный. Просто перевёрнутый.       Сергей прерывисто выдохнул, на глазах скукоживаясь в сгорбленную грузом ответственности фигуру. Он схватился за волосы, сжимая пряди в кулаке и крепко зажмуриваясь. Картинки остановились, заполнились красным маревом вины. Если раньше Разумовский просто хотел найти бедную девочку, к которой неожиданно проникся симпатией, то теперь спасти её было его святой обязанностью.       — Говорил же не ходить в палату, — бормотал он себе под нос, усилием воли оставаясь у руля, не подпуская другого близко, — Чёрт! Упрямая девчонка!       — Серёж? — подал голос Олег, замечая пограничное состояние партнёра. Мягко подхватил его под локоть, силясь заглянуть в беспокойные глаза, — Это Григоряны? Разве они не отошли от дел, когда их отец попал в психушку?       — Да. Мы встретили их сегодня там, — безвольно вырываясь из чужой хватки, встряхнул головой Разумовский, — Их младшенький, видимо, решил, что Алиса — часть моей команды или типа того. Наверное, они хотят через неё заставить меня появиться, — всё ещё не открывая глаз, отрапортовал он. Паника медленно угасала, принося за собой глухую ненависть и яростное желание найти и уничтожить тех, кто посмел тронуть несчастную девочку, — Но, думаю, дожидаться угроз и требований бессмысленно. Лучше не терять время и работать на опережение.       — То есть, — откашлялась Лера, по-хищному медленно вставая с места, — Её похитили, чтобы надавить на тебя? Её похитили из-за тебя?       — Да, — не сводя тяжёлого взгляда с ученицы, ответил Сергей, — Похитили из-за меня. А всё, что произойдёт с ней после — твоя вина. Потому что надо не языками чесать, а собираться.       — Ты найдёшь их базу? — не позволяя Лере вставить и слово, вмешался Олег, отодвигая девушку за спину одним целостным движением руки. Буквально встал между двумя огнями, не допуская их соприкосновения.       — Дайте мне два часа, — привычно надменно ответил Разумовский, снова разворачиваясь к ноутбуку. Лера фыркнула, проворчав что-то про необходимость проверить костюм, а Олег, оставив напоследок лёгкий поцелуй на веснушчатой щеке, скрылся вслед за ней.       Серёже потребовалось минимум три подхода для того, чтобы дыхательные упражнения помогли окончательно собраться с мыслями. И если у него появилась влага на глазах, когда он проиграл ту самую запись с камер, то это было не более чем проявлением синдрома сухого глаза.

***

      Противоударные панели на костюме ЧД неприятно скрипели каждый раз, когда Валерия нервно ёрзала на месте. Огни трёхэтажного особняка за поворотом слепили болящие от усталости глаза, и Разумовский до крови закусывал губу, лишь бы не сорваться.       Лишь бы не выхватить пистолет из бардачка и не ворваться в здание с горящим внутри желанием убивать.       Нет. Это полностью противоречит его же плану.       — Дождёмся, когда они отправят охрану на пересменку. Сначала зайду я. Поговорю с ними мирно. Попытаюсь, — объяснял Сергей по дороге, спустя долгих три часа с момента похищения, — Они люди неплохие. Не будут вредить невинной девочке просто так. Если я сам сдамся, они её отпустят. Я надеюсь.       — А если что-то пойдёт не так? — подала голос с заднего сидения Лера, всё ещё напряжённая от нескрываемой ненависти к наставнику.       — А если что-то пойдёт не так, ты уже в боевой готовности, — выруливая на просёлочную дорогу, надавил Олег, — Сейчас у нас нет времени на ссоры, Валер.       Макарова понятливо замолкла. В конце концов, она знала, что её обида была бессмысленной. Как она могла обвинять в чём-то Разумовского, если сама не сделала ничего, чтобы предотвратить его встречу с Алисой?       Это она должна была находиться рядом с ней в критический период. Она должна была помочь. Она должна была подставить плечо и закрыть собой от цепких взглядов всяких там… бандитов, да.       — Что ты вообще ему такого сделал? — поинтересовалась Лера, прижимаясь лбом к холодному стеклу окна.       — Что забавно, ничего противозаконного, — рассмеялся Сергей в ответ. Словив равнодушный взгляд Валерии в зеркале заднего вида, поник, неловко откашливаясь, — Это было ещё до того, как я с Громом в первый раз сцепился. Я какое-то время с отцом семейства дружил. Хороший мужик, душевный был. Странный только временами. А потом оказалось, что у него шизофрения прогрессировала уже как пару лет, — задумчиво почесал колючую от проклёвывающейся щетины щёку, — В один из вечеров он на глазах у меня и всей своей родни зарезал жену. Привиделось ему что-то, наверное. Ну, после всего этого его отпрыски уговаривали меня молчать, а я не стал. Сдал его полиции и на суде главным свидетелем проходил. Да, ему, конечно, с учётом всех лобызаний и подкупов, дали условку и принудительное лечение, но с тех пор гостеприимное армянское семейство считает меня своим кровным врагом, — Разумовский закатил глаза. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть недовольство на лице Олега, — Ладно, возможно, я немного понимаю их настроения. Моя принципиальность в вопросе преступлений Григоряна совсем некрасиво выглядела после всей этой заварушки с «Гражданином».       — А как же Парк Грешников?       — Сад! — возмущённо вскинулся Сергей, — Сад Грешников, Волч!       — Точно, — усмехнулась Лера, — Сложно поверить, но я уже и забыла, насколько ты манерный.       — Я?!       — Полосатый красный халат, — заткнул возмущения Разумовского Олег.       — Ой, да ну вас! — отвернулся тот к окну, усиленно игнорируя как перехихикивающихся спутников, так и горящие смущением уши, — Очень удобный халат был. Ничего вы не понимаете.       Он ещё что-то пробубнил себе под нос, а затем скучающе поднял взгляд на здание. Светлое, крепкое, красивое. Идеальное семейное гнёздышко, которое вот уже долгие десятилетия было наполнено нестерпимой болью и бесконечной печалью.       Да, пожалуй стоило иногда напоминать себе о том, что у него всё было не так уж и плохо. В конце концов, другие не беспокоили, Олег всегда был рядом на подхвате, а Волк заполнял всё свободное от дел время, не позволяя упасть в излишне глубокие размышления о собственном я.       Позволив лёгкой улыбке скользнуть на лицо, Разумовский поднял глаза к чистому небу. Что-то оборвалось внутри, когда он периферией взгляда заметил цветастое пятно. Словно в замедленном режиме, опустился вновь к дому и замер на одном из балконов, где виднелась знакомая девичья фигура.       — Волков, по сигналу подъедешь ближе, — не теряя времени, приказал Разумовский и тут же выскользнул из салона, не дожидаясь лишних вопросов.       Проскользнуть к дому незамеченным было несложно — охрана уже ушла в дом на пересменку. Да и вокруг росло так много неопрятных кустарников, что скрыться в них даже перед носом самого бдительного наёмника было бы проще простого. В общем, уже через пару мгновений Разумовский стоял под балконом второго этажа, шокировано оглядывая взволнованную и перепуганную девушку. Он ожидал, что за ней будет погоня или хотя бы какой-то шум в здании, но всё было мирно и спокойно. Будто главная пленница семейства и не сбегала вовсе.       — Алиса! — громким шёпотом позвал девушку Разумовский. Она вздрогнула, озираясь по сторонам и тяжело дыша, — Я тут! Внизу!       — Сергей? — заметив его в темноте, прильнула к перилам она, — Что ты тут?..       — Неважно! — перебил её он, — Прыгай быстрее! Пока нас не заметили, прыгай!       — Нет, — задрожала она, всхлипывая и крепче цепляясь за стальные решётки перекрытий, — Я не могу. Это… так больно.       — Я тебя поймаю, — уверенно подходя ближе, мягко произнёс Сергей. Выловил в темноте дрожащий медовый блеск глаз и поджал губы, собирая всю свою волю в кулак, лишь бы не начать давить и кричать на неё, — Пожалуйста, Алиса, надо уходить. Прыгай, тут невысоко.       — Нет-нет, — уже было дёрнувшись, но так и не перемахнув через перила, прошептала та, — Я не хочу. Больно. Будет больно.       — Я не сделаю тебе больно, — прошептал в ответ Разумовский. В здании раздался какой-то шум, послышались разговоры на повышенных тонах и явный намёк на поднимающуюся тревогу среди наёмников, но Сергей не подал виду. Не показал, как сильно волновался, боясь быть замеченным, только смотрел на Алису и говорил вкрадчиво и тихо, вытянув к ней руки, — Обещаю. Ты мне доверяешь?       Алиса ещё раз несчастно всхлипнула, но кивнула, крепко зажмуриваясь. Сердце остановилось от страха, и она в считанные секунды перелезла через перила, падая в тепло чужого тела. Разумовский чудом успел подать сигнал Олегу, прежде чем его руки крепко обхватили дрожащее тело. Девушка громко вскрикнула, но больше от страха, чем от реальной боли, а затем резко вырвалась из невольных объятий, едва ли их ощутив.       В следующее мгновение её слегка грубовато запихнули в автомобиль, который тут же сорвался с места. Алиса испуганно прижалась к запертой двери спиной, оглядывая полный людей салон. Заметив на переднем сидении Сергея, а на водительском Олега, успокоилась, но вздрогнула, шокировано натыкаясь взглядом на горящие точки-огоньки глаз маски Чумного Доктора.       — Какого?..       — Почему именно ты пошёл её ловить?! — взревел ЧД искажённым голосом.       — Потому что меня она хотя бы знает! — возмущённо вскинул руки Разумовский, — Думаешь, она бы прыгнула к тебе?!       — И ты оставался в машине на крайний случай, — несмотря на филигранные виражи, исполняемые на дороге, голос Олега оставался монолитным и спокойным, — Просто так светиться на улице в костюме было бы глупо.       Чумной обиженно откинулся назад, недовольно хмыкая. Лера под маской то и дело посматривала на испуганную подругу, мысленно уже пытаясь прикинуть, как бы ей правдоподобно объяснить произошедшее. Сергей же, на очередном резком повороте вцепившись в ручку над головой, невольно опустил голову вниз и окинул разводы крови на собственной одежде подозрительным взглядом.       Погони, вроде, не было. Стрельбы тоже. Тогда откуда…       — Алиса, ты ранена?       Девушка громко сглотнула, всё ещё опасливо поглядывая на ЧД, но кивнула. Только сейчас, когда машина вырулила на освещаемую трассу, Разумовский смог разглядеть её увечья: разбитая губа, огромный синяк на скуле и под глазом, полосы синеватых гематом на шее. Сколько ещё синяков скрывалось на теле, оставалось только гадать, но Алиса внезапно зашипела, отодвигая в стороны лоскуты порванного рукава рубашки и демонстрируя широкую полосу рваной раны на плече.       — Я за что-то зацепилась, когда прыгала, — дрожащим голосом прошептала она.       — Надо перетянуть артерию, — стараясь выглядеть как можно спокойнее, Разумовский достал из бордачка жгут и передал его Чумному, — Не забудь засечь время.       — Кого ты учишь, — огрызнулась Лера под маской.       Её руки дрожали при виде крови на бледной веснушчатой коже, но она надеялась, что сможет вспомнить, куда и как правильно наложить жгут. Макарова уже повернулась к подруге, чтобы выполнить свой профессиональный долг, как та взвилась, упираясь спиной в дверь и истошно вопя.       — Не трогай меня! Нет!       — Я знаю! Ты не любишь, когда тебя трогают, но сейчас не время для этого, — пыталась её успокоить Лера, — Тебе никто здесь не навредит. Просто дай мне помочь.       — Нет! — Алиса пыталась оттолкнуть её от себя ногами, при этом ловко уворачиваясь каждый раз, когда крупная перчатка тянулась к её лодыжке, — Не трогай! Не нужно! Я сама справлюсь!       Она начала задыхаться от паники и страха, накопившихся за весь день, догнавших только сейчас, когда смертельная усталость начала брать верх. Внутри всё кипело от напряжения, внутренности выворачивало от шока и ужаса, а испуганные жёлтые глаза с хищнической бдительностью следили за чужими руками, превращая тихую и милую девушку в дикого, загнанного в тупик зверя.       Из раны на плече от резких движений с новой силой полилась кровь, и Алиса отвлеклась на боль, не заметив, как сильные ладони перехватили её за шею и второе плечо. Стискивая крепко, лишая возможности вырваться и сбежать.       — Стой! Не трогай! — взвизгнула девушка, заливаясь слезами, — Мне больно! Мне-       И замерла на полуслове, уставившись стеклянным взглядом на клювастую маску. Прошила медью насквозь, вкладывая так много боли и надежды, что у Макаровой сердце от такого чуть не остановилось. А затем Алиса тихо всхлипнула, ранимо прошептав:       — Лера? — и тут же ослабла, проваливаясь в глубокий сон обморока.       В машине повисла гробовая тишина.       И пока Лера пыталась привести прерывистое дыхание в порядок, чтобы наконец перевязать кровоточащую рану, Сергей меланхолично составлял список покупок, добавляя первым пунктом три пачки валидола.       Старость, решил он. Это всё старость и беспокойная молодёжь.