Друг

      На самом деле, она не должна была так удивляться.              Она долго умоляла тётушек отвести её на другую сторону Терновой Стены. Они всегда отказывались: тётя Нотграсс топала ногой, тётя Флиттл виновато улыбалась, а тётя Фислвит обычно переводила тему. Но Дикую Розу просто так было не пронять!              Раз уж её попытки уговорить их показать ей что-нибудь были обречены на провал, она попыталась заставить их хотя бы рассказать, что же прячется за той высокой чёрной колючей стеной. Она подходила к ней всего пару раз — так мало! Несколько месяцев назад ей наконец-то разрешили гулять в лесу — с кем-нибудь, конечно, но это тоже было очень хорошо! Она смогла слушать лесных птиц — они пели очень-очень красиво, следили за ней с веток, и ей нравилось с ними здороваться. Правда, рядом со Стеной никаких птиц не было. Это тоже было странно.              Вся эта стена была очень странная. Что она охраняла?              Тётя Нотграсс топала ногой. Тётя Флиттл виновато улыбалась. Тётя Фислвит сказала, что за Терновой Стеной находятся Вересковые Пустоши. «Или Топкие Болота», — добавила она.              И всё!! И больше ничего!!              Разве этого было достаточно?              Она целыми днями пыталась представить, как должны выглядеть эти Вересковые Пустоши. Топкие Болота. Ей нравилось слово «топкие», ей нравился вереск — но ей не нравилось слово «пустоши», а уж тем более «болота». Почему-то ей казалось, что Фея-Крёстная не может жить в месте, которое называется «Болота».              Разумеется, она сразу догадалась, что Фея-Крёстная живёт именно там.              Как она могла не догадаться? Она всегда приходила оттуда — её тень всегда приходила оттуда. Красавчик всегда прилетал с той стороны!              А где был Красавчик, там была и Фея-Крёстная. Это она тоже поняла.              Но если Фея-Крёстная была феей, значит, она жила в волшебной стране, где наверняка живут такие же магические создания, как она сама, и где должно быть очень красиво! Там наверняка волшебная вода, заколдованные реки, и все летают, и танцуют, и поют песни, и горят огни, и каждый день жители устраивают трапезы с вкуснейшими яствами, и наверняка все животные там умеют разговаривать!              Может быть, даже Красавчик умеет?              И вот эта волшебная страна — называется «Болота»?              Но больше Дикая Роза боялась, что за стеной ничего нет. Или что-то есть — но что-то необычайно скучное.              Но как она узнает, пока не окажется там?              Ей нужно было туда попасть! Ей нужно было придумать хитроумный план.              Она делала всё возможное. Она пожелала у Путеводной Звезды найти для неё путь туда. Она ходила рядом со Стеной, пытаясь отыскать хотя бы маленькую лазейку, и даже пробовала угадать волшебные слова, чтобы она открылась — пока её за руку не оттащили обратно в дом. Она написала письмо с заглавием: «ПОЖАЛУЙСТА НУ ПОЖАЛУЙСТА», — и оставила его на крыльце со стаканом молока и печеньем. Наутро печенье было съедено, но молоко осталось нетронутым, и она не поняла, что это должно значить — так что неделю спустя, на свой десятый день рождения, она оставила такое же послание на подоконнике в своей комнате и в этот раз подписала его своим именем — настоящим именем. Тётушки называли её Дикой Розой, но вообще-то её звали Аврора. Это было её истинное имя. Она вычитала, что для фей это очень важно.              Даже когда два дня назад она откусила булочку, и у неё случайно откололся зуб, она спрятала его под подушку и пожелала, чтобы какая-нибудь магическая сила перенесла её на другую сторону Стены. Или подсказала ответ.              Поэтому, в самом деле, она не должна была так удивляться.              Это была ночь через день после её десятилетия, и тётушки уложили её спать и ушли в свою комнату — и Аврора лежала в постели, совсем не чувствуя сна. Её белый медвежонок осуждающе смотрел на неё со стула, потому что она уже два дня как не брала его с собой на ночь — она ведь уже была взрослая. Она по нему скучала. Ей было очень жаль его расстраивать.              Она пыталась отвлечься, расчёсывая волосы и думая о том, не зачерствеет ли её праздничный пирог за ночь.              Вот тогда-то она и услышала громкий звук. Не из спальни тётушек — откуда-то снаружи.              Она немного испугалась, но любопытство пересилило её. Слезши с кровати, она осторожно подошла к окну. Ставни были открыты. Если что, вспомнилось ей, она всегда может их закрыть и спрятаться в постели, и тогда её никто не достанет. Даже если потом в комнате станет темно и душно — лучше уж темно и душно. «Бум! Бум!», — лязгало что-то снаружи, и само окно заходило ходуном. От страха Роза прыгнула обратно на кровать. Мишка был предательски далеко.              — Эй! — услышала она сначала шёпот. Но никого не было видно. Темнота! — Эй!              И тогда из-за окна показалась голова.              Голова превратилась в целого человека.              Он был весь в чёрном, высокого роста — еле-еле влез через окно. У него было странное, но очень славное лицо и короткие чёрные волосы. Или синие? Чёрные! Перья тоже были чёрные. У него были перья в волосах.              Тогда-то она догадалась.              — Здравствуйте, — сказала Дикая Роза.              Человек чуть не упал. Он точно попытался — но вовремя схватился за подоконник.              — Привет, — сказал он, посмотрел на неё и больше ничего не сказал. Она тоже ничего не сказала. Он моргнул пару раз. Нахмурился. Она не понимала, бояться ей его или нет. Теперь он не уйдёт, даже если она закроет ставни… Человек открыл рот и закрыл его. И открыл опять.              — Ты ведь… узнаёшь..?              — Ты — Красавчик!              — ...меня? Оу! — дёрнулся он от её вскрика. Она крикнула, потому что вдруг испугалась, что это не он вовсе. Но человек улыбнулся. Красавчик улыбнулся. — Что ж, это избавляет меня от хлопот, — пробормотал он. — Ты права, я… хе-хе! — он отвернул голову с трескучим смешком. У него был большой нос. — «Красавчик»… Ладно, пусть будет так, — сказал он тихо. Он снова взглянул на неё. Поджал губы. — Как твои… дела?              Он присел на самый краешек её постели. Аврора вдруг вспомнила очень важную вещь.              — Тётушки говорили мне не разговаривать с незнакомцами.              — О! — воскликнул Красавчик. — Разве мы только что не узнали, что ты меня всю свою жизнь знаешь? Разве я незнакомец? Разве я не твой друг? — прищурился он. Дикая Роза посмотрела не него сверху вниз. Внезапно он показался ей не просто высоким, а очень большим. Он был выше всех её тётушек, даже выше Фислвит. — А, ну да... — Красавчик стушевался. Он хлопнул себя по колену, поджав губы, и немного отсел — чуть не упал с кровати. — Ну, в таком случае, я могу сказать тебе своё имя, и тогда я не буду незнако–… вообще-то, вообще-то я не могу, — пробормотал он вдруг, и голос его превратился почти что в шёпот. — Вообще-то, будет лучше, если ты не будешь знать… — поморщился он, отворачивая голову к окну. Нога его затопала по полу. — Не работает, не работает…              Какой ужас! перепугалась вдруг Дикая Роза. Разве так принимают гостей! Как невоспитанно с её стороны! И ведь это Красавчик, тот, с кем она так часто играет, кто всегда прилетает к ней послушать сказки и поклевать червей с её растущей земляники!              Ну и что, что он выглядит иначе! Это всё ещё он. Разве теперь нужно пугаться? Глупости какие! Она была уже взрослая — слишком взрослая для такого вздора.              — Почему ты здесь? — спросила она аккуратно. — И почему ты человек?              — Ах! — дёрнулся ворон. — Ну да! — вздохнул он громко — и широко улыбнулся. — Что значит «почему»? Я здесь, чтобы исполнить твоё желание!              Роза ахнула.              — Правда?!              — Да! — он прошептал, кивая головой.              — Ты отведёшь меня на Топкие Болота?!              — Да!              — Ты переведёшь меня через Терновую Стену?!              — Э-э-э… Да!              — И я встречусь с Феей-Крёстной?              — С кем? — моргнул он. — А-аа! Ха-хах! — он прикрыл рот ладонью. — С Феей-Крёстной… — улыбнулся он широко — но улыбка его застыла и рассыпалась. — Сомневаюсь. Думаю, нет, не встретишься, — покачал он головой. Роза жутко расстроилась. Как же… Как же так! Разве он… Разве он не… — Эй! — наклонился ворон. Она постаралась выглядеть не слишком разочарованной. Но он всё равно надул губы. — А что, меня одного мало? Чем я хуже?              Он звучал так опечаленно, что ей стало стыдно.              — Нет, вовсе не хуже! Ничем не хуже! — поспешила она убедить его, подаваясь вперёд — она схватила его за руку. И тогда ей стало совсем понятно, что он на самом деле тут сидит, а не приснился ей среди ночи. Он был человеком, настоящим человеком, и руки у него были тёплые. — Я так рада видеть тебя! Опять, — поправилась она со смешком, потому что, вообще-то, уже видела его утром. Только он был вороном. — Я рада видеть тебя опять.              — Я тоже, — улыбнулся Красавчик. Даже если бы она не узнала его по перьям, она наверняка узнала бы его по голосу.              — Так ты возьмёшь меня на Топкие Болота!              — Я ведь уже сказал! Или кому-то надо прочистить уши? — хмыкнул он, и она рассмеялась. Он приложил палец к губам, и она притихла. — Нам не следует шуметь. Мы не хотим разбудить твоих дорогих тётушек.              — А разве мы им не скажем? — удивилась она.              — Конечно, не скажем, — нахмурился ворон. — Они же тебя не отпустят.              — Точно… — протянула Роза. Ей стало неловко от того, что она сама это не вспомнила. С другой стороны, как здорово бы было, если бы они тоже смогли посмотреть на Топкие Болота! Наверняка им тоже интересно, что там, может быть, они просто боятся… Что ж, она точно не боялась. Может быть, лишь самую чуточку, и то, потому что сам ворон как будто бы боялся. — Тогда я только быстренько переоденусь, и мы пойдём!              Ворон взглянул на неё.              — У нас нет времени на это, — отрезал он.              — Но я…              — Правда, — покачал он головой, вставая с постели. — К тому же… Ты и так прекрасно выглядишь, — кивнул он, улыбнувшись. Он снова выглянул из окна, улыбка его дрогнула. — Аврора, нам в самом деле нужно поторопиться, если мы хотим всё успеть, — сказал он.              Роза взглянула на свою одёжку. Длинная простая зелёная туника, в которой она всегда спала летом. В таких нарядах не отправляются в загадочные миры… Она даже не успела до конца расчесать волосы… Она посмотрела на Красавчика и совсем не знала, что сказать. Ей было странно от того, что он назвал её по имени. От того, что всё так тихо. Ей вдруг захотелось плакать.              Ворон вдруг страшно нахмурился. Он как будто глотнул прокисшее молоко.              — Эй. Птенчик, — он протянул к ней свою руку. Она осторожно взяла её. — Не бойся. Ты будешь в полной безопасности. Я знаю, все это кажется... немного странным и, может быть, пугающим, но это просто потому, что нам нужно делать все это тайно и нам нужно торопиться. Но никто не тронет и единого волоска на твоей голове. И если ты передумаешь в любой момент, я тут же верну тебя домой в целости и сохранности. Я обещаю тебе. Пойдёт? — он взглянул ей в глаза.              — Ну конечно же! — сказала Аврора горячо, от всего сердца, пожимая ему руку.              Ворон улыбнулся.              Ей всё-таки пришлось помешкать, всего маленько — её туфельки остались на нижнем этаже, около входной двери, да и саму дверь надо было отворить изнутри, чтобы выйти. Красавчику пришлось согласиться, потому что выйти таким же путём, каким он сам залез в дом — через окно второго этажа — она побоялась, и он тоже за неё побоялся.              Но она всё-таки выбралась наружу, осторожно затворила дверь и взглянула вперёд, где чернел дремучий лес. Днём он никогда не пугал её — там всегда был солнечный свет, и тёплые пни, и певчие птицы.              Впрочем, птица была и сейчас. Разве не здорово? Она улыбнулась Красавчику, и он улыбнулся в ответ, и они подбодрили друг друга — и зашагали вперёд, прямо в лес к Терновой Стене.              Они быстро перебирали ногами — Дикая Роза едва поспевала за своим проводником, хоть он и крепко держал её за руку. Он вечно поглядывал по сторонам, присматриваясь, прислушиваясь, но стояла тишина, даже не ухали совы. А она-то думала, они каждую ночь ухают! Ей очень хотелось подружиться с одной! Не сейчас, конечно.              — А почему крёстная фея не придёт? — спросила она.              — Потому что, — ответил Диаваль. Точно так же отвечали тётушки — все взрослые, кого она знала — и ей никогда не нравился этот ответ. — Она сегодня занята.              — А что она делает?              — А вот не скажу! — покачал головой ворон. — Это важные дела, и они не касаются ни тебя, ни даже меня.              Но Аврора была не дурочкой. Конечно, она всё поняла.              — Она будет ждать меня там, да? — просияла она. — Это и есть мой подарок?              Диаваль остановился.              — Нет, — сказал он, глядя на неё. Его лицо было удивлённым. — Я же… уже говорил, — нахмурился он. Ей стало неловко — она ведь не забыла его слова, но ей почему-то показалось… — Послушай, — он присел на корточки. — Мне надо быть с тобой честным. Да?              — Да, — она кивнула.              — То, что мы идём на Болота — это секрет, — сказал он. — В любой другой день нам не следовало бы этого делать. Я беру тебя с собой в порядке исключения, потому что это твой подарок и многие давно хотели встретиться с тобой. Но мы должны держать это в тайне ото всех, в том числе от… Феи-Крёстной. Особенно от Феи-Крёстной. Ты меня понимаешь?              Аврора помолчала — но в конце концов кивнула. Диаваль выдохнул. Они поспешили вперёд — ещё быстрее, чем раньше, почти бегом.              Наконец впереди показалась Стена — сначала её верх далеко впереди, а затем и толстые низкие колючки, что лежали над самой землёй, как застывшие щупальца осьминогов. Она слышала, у них много щупалец. Но вряд ли они были столь колючими. Очутившись здесь впервые, Дикая Роза оставила дырку на платье и поцарапала палец — от последнего тётушки устроили такой переполох!              Но она никогда не видела Стену ночью. Она и правда выглядела страшно. Она больше не походила на огромный разросшийся куст — это была настоящая стена.              Как же они пройдут через неё?              О! О!              Может быть, Красавчик знает волшебное слово? Какое-то специальное заклинание? Она запомнит его — и тогда в следующий раз сможет прийти сама, и ему не надо будет переживать! О, наконец-то!              Ворон остановился у Стены — десять футов, а может, и восемь, а может, и больше — попросил её говорить тихо — и залезть ему на спину. Конечно, Аврора согласилась, хотя на самом деле она уже была слишком взрослая, чтобы её носили на руках. Но может быть, это была часть плана.              Она крепко оплела его шею руками и обвила ноги вокруг его живота. Он подошёл ближе к шипам.              — Аврора, — сказал Красавчик вдруг серьёзно. Повиснув у него на шее, девочка чувствовала, как напряглись его плечи. — Если ничего не получится, обещай, что не станешь так уж сильно обижаться на меня, пожалуйста.              Она улыбнулась.              — Ну конечно же, я не буду обижаться! — заверила она его, прижавшись покрепче.              — Хорошо. Хорошо, — выдохнул он, и они подошли к самой Стене.              Ворон взглянул вверх, на небо, на луну, и потом снова на терновник — и постучал по нему, и прочистил горло, и потопал ногой.              Но ничего не менялось.              Он потопал ногой ещё, взялся за Аврору покрепче, и пофыркал носом, и перемялся с ноги на ногу, и цокнул языком, и покачал головой — и тогда вдруг раздался большой шум.              Аврора ахнула. Красавчик ахнул тоже. Стена продолжила рычать, дребезжать и греметь, пока её ветви не начали медленно отступать назад и в стороны, расплетаться, расступаться перед ними.              Красавчик медленно и глубоко выдохнул. Шаг вперёд, ещё и ещё, глубже и глубже.              Пока они шли, ворон воспрянул духом. Он чуть встряхнул её на его спине.              — Будет очень весело! — закивал он. — Ты столько всего увидишь! На Болотах видимо-невидимо всякой красоты, не успеешь насмотреться! А сегодня здесь особенно интересно, специально к твоему приходу.              — Правда?              — Ну, конечно. Это же твой день рождения! Мы сейчас увидим кое-кого. Не забудь с ним поздороваться и поблагодарить за то, что пропустил нас. Его зовут Бальтазар. Хорошо?              Аврора кивнула.              Внутри стены было темно и сыро, и шипы раздвинулись лишь немножко, так и норовя зацепиться за её ночную рубашку — но Красавчик больше совсем не выглядел ни напуганным, ни спешащим — а значит, и ей было совсем нечего бояться. Тьма расступалась, голубело — впереди открывалось что-то сапфирово-синее, как блуждающие огни. Может быть, это они и были? Ох, она встретит их! Она столько всего сейчас увидит!!              — Бальтазар! — шикнул ворон далеко вперёд. — Ну же, отойди, ты портишь первое впечатление.              Но Аврора понятия не имела, о чём он.              Бальтазар был… огромным деревом. Огромным живым деревом!              Во тьме казалось, будто какой-то дом ожил и качнулся перед ними. Руки, ноги и туловище Бальтазара были словно сплетены из толстых суков и веток — неужели так и есть? В синих огнях поблескивал мох на его груди и животе, когда он приподнялся, чтобы отступить в сторону — и когда Аврора проплыла под последней разомкнувшейся над её головой аркой терновника, и он поглядел на них двоих сверху вниз, она увидела его зелёную рогатую голову высоко-высоко наверху.              Она почти испугалась.              Но он пропустил их внутрь! вспомнила она. Точно!              — Спасибо, что помогли нам пройти, сир Бальтазар! — воскликнула она, кивая, жалея, что сидит на спине у ворона и не может сделать настоящий реверанс. — Я… эм… У Вас очень красивые рога!!              Две большие чёрные дыры вместо глаз на лице Бальтазара сощурились — и пасть его, десятки щепок, распахнулся — и он улыбнулся и издал низкое хриплое гудение.              Ворон рассмеялся.              — Ну, разве это того не стоило? Когда ты в последний раз слышал комплименты в свой адрес? — он подмигнул ей и добавил: — Молодчина. Задобрила.              Бальтазар пророптал что-то несерьёзно — и приставил огромное копьё, обросшее листвой и зеленью, к Стене — и та закрылась за их спинами, как зарубцевавшаяся рана, словно прохода никогда и не существовало. Всё, что было по другую сторону, осталось на другой стороне.              А на этой стороне…              — Эй! Добро пожаловать на Топкие Болота, принцесса! — кивнул ворон.              Впереди неё было много синего, много зелёного и чёрного, много белого, блестящего и…              Синие были пруды и ручьи, журчание которых вплелось в воздух, чьи блики переливались в лунном свете, как мерное покачивание маятника. Синими были огни, парящие над водой, синим был свет, исходивший как будто из-под самой воды, парящий в воздухе, как северное сияние — она всегда хотела его увидеть, с тех самых пор, как прочла где-то, что оно называется так же, как её имя.              Зелёным был мох, устилающий всё вокруг, как богато расшитый ковёр, зелёными были кроны деревьев, поднимающиеся в небо, и чёрными были их стволы — чёрными, и тёмно-коричневыми, и серыми, морщинистыми и гладкими, тонкими и толстыми.              Белой была падающая вода вокруг — там, там, и там, один! второй! третий водопад! — как длинные седые косы, они падали с вершин холмов. Точно так же вода стекала с лопастей мельницы у неё дома — но здесь воды было так много, что она не журчала, а гремела, и ветер разносил её и превращал в туман в месте, где она проваливалась в реку и пруд.              Но был и розовый, и жёлтый, и золотой — что-то показывалось по углам, выплывало, выползало, осторожно, боязливо — ох! сколько всего! кто это? Они перешёптывались между собой, совсем как та же вода — но их шушуканье превратилось в слова. «Человек! Человек!». «Девочка! Девочка уже здесь!»              — Ладно, ладно, всё, не наводите шумиху, — протянул ворон, спокойно шагая вперёд мимо всех этих радужных огней. — То есть, пожалуйста, наведите шумиху, но только как-нибудь… потише, ладно?              Аврора рассмеялась. Про тихую «шумиху» она ещё раньше не слышала.              Они ступали дальше — девочка ёрзала, надеясь, что ворон опустит её на землю, но побаиваясь спросить. Земля под ними блестела — вода и грязь, опасная штука. Что, если она упадёт? С другой стороны, что, если они оба упадут?              Показывались всё больше невиданных существ — из мутной воды выбирались большие глазастые… камни? Они поглядели на неё, и она поздоровалась — и они тут же спрятались в воде. Она надеялась, они ещё выглянут.              Но их место тут же заняли.              — А кто это? — показала она пальцем — но пальцем показывать было некрасиво, и она убрала руку.              — Это уоллербоги, — отозвался ворон. Она не знала, что значит первая часть слова, но она звучала красиво. — Но я тебя к этим ребятам не подпущу, — покачал вдруг головой Красавчик — и когда вислоухие усатые уоллербоги вскрикнули, он повернулся к ним: — Не-а!              — Почему?? — воскликнула Аврора.              — Потому что, — ответил по-взрослому ворон. Он буркнул: — Я обещал вернуть тебя в целости.              Они прошли вдоль края воды к возвышенности, к камням и траве, и он наконец опустил девочку на ноги. Вокруг них шумели камыши, и она погладила их бархатные головы. Из-под листов показались зелёные огоньки, и, кажется, у них даже были лица — но ворон встал у корней большого дерева чуть позади неё, и она вернулась к нему.              — Итак, сначала правила, — сказал он, складывая руки на груди, когда она остановилась перед ним. — Ты, и вы все — и вы, там подальше, вы особенно! — кивнул он в сторону уоллербогов. — Держитесь тише. Я знаю, что вы в курсе, и вы тоже в курсе, и вы — о, я надеюсь, что вы в курсе! — показал он на них опять. Те угрюмо и обидчиво похлюпали носами, подребезжали своими усиками с очаровательной розовой бахромой. — Я знаю, что мы специально выбрали это место, но осторожность никогда не помешает. Не рычим, не кусаемся. На каверзные вопросы не отвечаем. Девочку в грязь не бросаем и в воду не окунаем, — он оглянул всех вокруг. — А ты, — посмотрел он на Аврору, — в грязь не бросаешься и в воду не окунаешься.              Она усмехнулась и кивнула.              — В остальном… ты вольна делать, что хочешь, до тех пор, пока ты остаёшься здесь, — он обвёл рукой пруд, берег вокруг него, до чёрной полосы деревьев. — У меня есть пара идей, чем тебя занять, надеюсь, мы успеем, но пока можешь просто походить, если хочешь. Смотри, сколько народу собралось только поглазеть на тебя, ещё на сто лет хватит. Пойдёт?              Она кивнула снова.              — Как только захочешь вернуться домой или устанешь, скажи мне.              Она кивнула в последний раз — и тут же, получив свободу, побежала рассматривать каждый дюйм великолепия, доставшегося ей.              Здесь всё было таким же, но другим. Красавчик был таким же — но разговаривал, и улыбался, и ходил за нею, как часовой, чтобы поймать её, если она упадёт. Трава была такой же, как дома, но другой, и деревья были другие, и даже река выглядела совсем не так, как та, что текла по лесу в их королевстве — здесь из воды там и сям торчали большие чёрные камни — теперь она различила их во тьме — как макушки любопытных наблюдателей.              Наблюдателей здесь и без этого было предостаточно. У неё разбегались глаза. Созданий было так много, они все были столь великолепны, что она не знала, о ком спросить первым делом.              — Кто все эти существа? Это эльфы? Или феи? Или это блуждающие огоньки? — вспыхнула Аврора.              — Боюсь, ты обращаешься не по адресу, солнышко. Треть из этих ребят я вообще никогда не видел, даже не знаю, как они называются, — поморщился он. Как так? изумилась Аврора. Он ведь наверняка живёт здесь долгие годы, как он мог не видеть их раньше? Ах, взрослые были такие слепые и скучные! Она обрадовалась тому, что хотя бы сейчас он их видит. — Я знаю, что вот эта летающая живность называется феями-росинками.              Он указал в сторону, откуда до Авроры доносился дрожащий звук — она вгляделась в сверкающие пылинки, и вскоре оказалось, что у пылинок есть маленькие, как у насекомых, усики, и такие же крохотные прозрачные крылышки.              Роза протянула к ним руку, и одна, принюхиваясь, опустилась на тыльную сторону её ладони, цепляясь за палец. Теперь она видела их ближе — крылышки их были не просто прозрачными, они переливались голубым и бирюзовым, а кожа их блестела и радужно переливалась, как настоящая росинка.              — Какие красивые… Какие у Вас красивые крылья, госпожа Фея-росинка! — протянула девочка. Госпожа Фея-росинка захихикала. К ней присоединилась ещё одна, и ещё одна, севшая ей на плечо. Ещё парочка остались вдали. — Чем вы питаетесь?              — Они тебе не ответят, — отмахнулся ворон, ступая дальше — она тряхнула головой в его сторону, и феи отлетели от неё. Она поспешила следом, следя за тем, куда ступает. — Они говорят на другом языке. Сомневаюсь, что они даже понимают по-человечески.              — Но как тогда вы разговариваете друг с другом? — изумилась Аврора. Ворон нахмурился и что-то пропыхтел. — Как вы тогда разговариваете? — повторила она. — Вы ведь как-то должны беседовать, передавать информацию! Петь песни!              — …Есть те, кто знают больше одного языка, — отозвался тот наконец неохотно.              — А Крёстная знает?              В этот раз он ответил ещё медленнее.              — Да.              — А ты? Ты — нет?              — Я — нет, — вздохнул ворон. Она хотела сказать, что ему совсем не стоит переживать по этому поводу, ведь он умел говорить по-вороньи и по-человечески — она хотела спросить, понимает ли он всех птиц или только воронов — но он вдруг он показал направо, на воду, где сидели несколько уже знакомых ей вислоухих существ. — Вот они называются уоллербогами, это я точно знаю, — пробурчал он. — Как видишь, они грязные, смердящие, купающиеся в чернейшей–              Шмоток грязи приземлился прямо у его туфель. Ворон отпрыгнул.              — Эй!! — рявкнул он.              — Никто не запрещал нам бросить в грязь тебя, умник!! — гаркнули ему в ответ.              Аврора рассмеялась. Красавчик покачал головой.              — Как видишь, все здесь очень добрые… — протянул он, отходя подальше от воды. — Особенно по отношению ко мне…              Аврора с хихканьем погладила его по руке. Он замер и поглядел на неё, но улыбнулся. Аврора поняла, что он, наверное, немного смущается. Она отошла, чтобы поглядеть на цветы. Розовые и синие, красные и жёлтые, они настоящими букетами росли тут и там вдоль тропинок и низин. Нотграсс очень любила цветы, она всегда ухаживала за садом на их заднем дворе, и цветов у неё было много — на клумбах, в горшках. Но ни одни из них не были похожи на те, что росли здесь.              — А что ты можешь рассказать про цветы? — подала она голос.              — Ничего из этого я не ем.              Девочка рассмеялась.              — Они невкусные?              — В них всегда кто-то живёт, — буркнул ворон. — Или ещё хуже — они сами по себе живые, как Бальтазар.              — А кто такой Бальтазар? Он дерево? Или он только похож на дерево?              — Он один из стражников, их здесь немало.              — Они все такие большие?              — Да. Они охраняют Вересковые Пустоши, им следует быть такими большими. Их тоже не понимаю, — добавил он, прежде чем она даже могла спросить, — но, к счастью, их легко понять и без слов. Они почти и не разговаривают. Хотя… может, они каким-то образом переговариваются между собой так, что никто больше не улавливает… Я слышал, деревья так умеют.              — А кого ещё ты знаешь?              — Хм… — задумался ворон. — Я знаю… Я знаю Робина. Но он не здесь и уж точно не появится.              — Почему?              — Потому что.              — Какой дурацкий ответ! — воскликнула Аврора в сердцах. — Почему ты так говоришь?              Ворон вздохнул и скрестил руки на груди.              — Потому что есть вещи, которые тебе не положено знать. И я не хочу тебе врать, поэтому лучше уж пусть будет так. Я говорил, что мы не должны отвечать на каверзные вопросы, и это касается и меня тоже.              Дикая Роза нахмурилась. Она подумала, что это несправедливо, что ей что-то не положено знать, но вместе с тем ей было приятно, что он ей не врёт. Она кивнула.              — Я не хотела задавать каверзные вопросы. Извини.              Ворон тут же смягчился и улыбнулся.              — О, брось ты! Тебе не за что извиняться. Всё нормально. Ты только помогла мне. Теперь я знаю, как трудно, когда тебе задают вопросы, на которые ты не хочешь отвечать, — хмыкнул он, глядя куда-то в сторону. — Что-то мы пока не веселимся? — воскликнул он резко, поставив руки по бокам.              — Я думала, нам нельзя шуметь?              — Но ведь это же не значит, что ты будешь просто сидеть здесь всё время! Разумеется, ты можешь и просто сидеть, если хочешь, — наклонил он голову, — но тогда ты пропустишь прогулку над прудом и пирог.              — Пирог?! — воскликнула Аврора — потому что «прогулка над прудом» даже не укладывалось в её голове.              — Разумеется! День рождения у тебя или не день рождения?              — Я уже ела пирог! — вспомнила она вдруг. — Тётушки уже делали мне пирог!              — Но ведь это совсем не пирог с Топких Болот, не так ли? — прищурился ворон.              Аврора вскочила с места.              — Я согласна! Я согласна, согласна! Я хочу покататься на… на чём?              — Сейчас увидишь, — усмехнулся Красавчик и пошёл в обратную сторону, поманивая её рукой. Она поспешила вослед, стараясь наступать туда же, куда он, чтобы случайно не поскользнуться.              Они медленно продвигались вдоль берега, перешагивая через корни деревьев, и мимо Авроры то и дело пролетали огни, приземляясь на цветы, перешёптываясь. Она здоровалась с теми, кто замечал её, и поглядывала на тех, кто занимался своими делами, не обращая на неё никакого внимания. Некоторые из жужжащих фей подлетали и к ворону, и обычно он ничего не говорил, и они отлетали от него, смеясь. Хихиканье их звенело колокольчиками.              Вода шумела тем сильнее, чем ближе они пробирались к водопаду. Дикая Роза пыталась представить, на чём ей предстоит совершить путешествие по воде. Будет ли это лодка? Но это не могла быть лодка. Разве в таком месте могут быть простые обыкновенные лодки? Наверняка она увидит что-то великолепное, какую-то диковинку — она представляла… Может быть, большой пузырь? Большой волшебный нелопающийся пузырь? Они прыгнут внутрь него и покатятся по кромке воды? Было бы здорово… Смогли бы они в таком дышать? И смог бы Красавчик такой наколдовать?              Погодите-ка! Он вообще умел колдовать?              О! Точно! Как она сразу не догадалась?              — А в кого ты превратишься? — спросила она за его спиной. Он вопросительно промычал. — В кого ты превратишься? — повторила она громче. Ворон обернулся. — Чтобы покатать меня.              Диаваль сморгнул удивление и хмыкнул.              — Я ни в кого не превращусь, я не умею, — бросил он, возобновляя шаг.              — Разве ты не умеешь колдовать?              — Ни капельки. Я здесь самое скучное существо. Даже ил не делаю, — хохотнул ворон.              — Как интересно! — воскликнула Аврора, чтобы не говорить слишком много. Ей часто говорили, что она болтушка. Наверное, так и было. Была бы её воля, она тут же сказала бы Красавчику, что он просто не мог быть самым скучным существом здесь, и что другие жители просто подшучивают над ним. Что на самом деле быть другом её Феи-Крёстной очень интересно само по себе – и наверняка же надо быть очень интересным человеком, чтобы стать другом феи! Во всяком случае, уж она-то, Аврора, считала его очень интересным. Но она решила всего этого не говорить. — На чём же мы тогда будем плыть?              — О, ты не будешь плыть! — просиял тот. Это её совсем сконфузило. Но они подоспели к самому водопаду, и Красавчик остановился. — Отойди-ка! — он чуть отодвинул её от края — и свистнул.              Тут же послышался свист в ответ — но далеко — только где?.. Неужели ей не послышалось? Неужели он и вправду раздался по ту сторону водопада? Но там ведь должна быть скала! Там…              Воду вдруг прорезало что-то длинное и острое — а потом сам водопад будто распался надвое, огибая что-то – кого-то. Аврора отскочила подальше, прежде чем брызги могли намочить её платье, и закрыла лицо рукой — но когда она отняла ладонь, её взору предстало самое необыкновенное существо из всех, что она могла себе представить.              У него был длинный птичий клюв, карие, как будто янтарные глаза, и маленькие выступы по всему лицу, как на панцире черепахи. Почти вся голова его была покрыта ими, но по обеим сторонам от клюва тянулось что-то мягкое и морщинистое, двигающееся при каждом вдохе этого дивного зверя. Оттуда же тянулись и медленно колыхались в воздухе длинные тонкие усики, или трубочки, или антенны — что-то! что же это было? она не знала. Тем не менее, у него были и руки — короткие, тощие и твёрдые, как у кузнечика. За ними развевалось что-то розовое, как неровные лоскуты ткани — она поняла, что это плавники. Когда существо подплыло к ним ближе, она разглядела его бок — совсем, как у рыбы, только сказочной — красивый розовый переливающийся хвост, большие чешуйки. Оно и похоже было бы на огромную рыбу — если бы не птичье-черепашья голова. И, разумеется, если бы он не парил в воздухе.              Раньше Авроре всегда казалось, что рыбы живут в воде. Разве не так? Как же они могут летать? Эта рыба могла летать. Рыба ли это? Или птица? Или… что-то совсем другое?              Она вытаращилась на подплывшее — подлетевшее — к ним существо, следя безмолвно, как оно опускается к самой кромке воды и глядит в ответ прямо на неё.              — Что скажешь? — подал голос Красавчик. На секунду Аврора даже забыла, что он стоял рядом.              Дикая Роза сделала шаг вперёд. Ворон чуть придержал её за плечо, как если бы она испугалась — но вообще-то ей было совсем не страшно. У духа перед нею — она про себя прозвала его духом — были такие добрые глаза, что она совсем не боялась. Она подошла ещё ближе, встала впритык и протянула руку вперёд, чтобы погладить его. Она надеялась, он — или она! — не возразит.              Дух придвинул к её ладони голову и чуть потыкал кончиком клюва воздух вокруг неё, почти как те крохотные феи, что принюхивались к ней. Наконец он склонил голову. В самом деле склонил голову!! Теперь она могла его погладить. Аврора положила руку на его неровный лоб, провела ладонью вверх и вниз. Плавники существа дёрнулись, задрожали, но он не разозлился. Ей так не показалось.              — Умница, — сказал Красавчик, и она просияла.              — Он будет нас катать?              — Да. Только не нас, а тебя, — кивнул тот. Это её насторожило. На самом деле, даже если она не боялась, ей бы хотелось… ей бы хотелось остаться рядом с ним. — Вдвоём мы не поместимся. Но я буду за вами наблюдать. Хорошо? — она кивнула, забыв про печаль. Ещё разок она погладила существо по твёрдому клюву, и оно повернулось поближе к ней и опустилось. Красавчик помог ей взобраться ему на спину, точнее, на шею, как раз перед местом, где начинался его большой, как крыло, плавник. Она постаралась не касаться ногами его жабр. Усики витали в воздухе над её головой. — Удобно сидишь? Прекрасно. В воду не окунаться, — распорядился он тем, на кого села наездница.              — Спасибо, что оказываете мне столь любезную услугу!.. э-э-э… — вспомнила наконец Аврора — и вдруг поняла, что не знает, обратиться к существу как к сиру, или как к госпоже. — А ты мальчик или девочка? — прошептала она там, где, она надеялась, будет ухо.              Ворон нахмурился и взглянул существу в лицо. То только невнятно прогудело.              — По-моему, это что-то совсем другое, — ответил он, качая головой. Как интересно! Она никогда о таком не слышала. Пока существо медленно отплывало на пару футов от берега, она раздумывала об этом. — Я бы рад рассказать тебе больше, но, боюсь, это всё, что я знаю, — чуть повысил голос Красавчик, медленно шагая вдоль реки, чтобы не выпускать их из виду. — Вот кто мог бы сказать больше, так это… ну, неважно, — отмахнулся он.              — Фея-Крёстная? — догадалась Аврора. Он кивнул. — Она наверняка очень умная, да? Разве она тебе ничего тебе не рассказывала? Я бы на её месте всё-всё тебе рассказывала… Вы ведь друзья! Так же, как мы друзья! Я вот что не понимаю… Я не понимаю, почему она не может прийти? Нет, я знаю, я знаю! — воскликнула она. — Я помню, что это секрет. Я имею в виду… Почему это секрет? Почему мне нельзя быть здесь? Ведь здесь так красиво! — она вскинула руки — и вокруг неё вспорхнули и маленькие пикси, голубые и хвостатые, как русалки. Может, это и есть русалки? Как она узнает? Успеет ли она за одну встречу? — Я всегда хотела побывать здесь! Почему мне нельзя?              Ворон выглядел очень виноватым.              — Дело совсем не в тебе, — выдавил он. — Это не только ты — никому из людей не разрешено появляться на Топких Болотах. Госпожа… Твоя Фея-Крёстная этого очень не любит.              — Но почему?              — Потому что, — ворон снова стал скучным взрослым. — Не стоит тратить силы на эти раздумья. В день рождения надо веселиться.              — Но мой день рождения был два дня наза-А-а-а-а-а!! — взвизгнула она, когда существо вдруг дёрнулось и отплыло далеко-далеко от Красавчика.              Воздух ударил ей в лицо, прохладный и мокрый. Вода брызгала во все стороны — они плыли, они летели вперёд и правее, к другому берегу, на котором она не была. Усики и антенны весело дрожали в воздухе, по воде пошла рябь, дюжина маленьких и больших кружков, расходящихся волнами. Они приближались к огням, которые она увидела, когда только попала сюда — пурпурные, розовые, фиолетовые, они переливались в воздухе, как застывшее во времени заклинание. Она надеялась что-то почувствовать, когда они пролетали сквозь них — но увы! — вот они были перед ними, а вот уже они виднелись позади, неясные блики, не оставившие на ней следа.              Интересно, так же было с облаками? Когда птицы летают в облаках, они их чувствуют? Они тяжёлые? О них можно удариться? Или они тоже пробегают мимо незаметно? Надо будет спросить. Теперь он сможет ответить!              Зато вместе с ними над кромкой воды прыгали феи — пикси, голубые огонёчки. Одна из них схватилась за усик её проводника и повисла, качаясь, и Аврора смогла рассмотреть её поближе. У феи было маленькое славное личико, круглое, синее, короткие парящие волосы, большие острые ушки — ей самой всегда хотелось иметь острые ушки! она почти завидовала! У другой, что летела впереди них, был длинный чешуйчатый хвост — потому-то она и напомнила ей русалку. Она снова гналась перед ними, смеясь, как будто они не были в сотню раз больше неё, и они почти её догнали! Почти –              — Эй, эй, эй!! — просвистел откуда-то издалека Красавчик. — Не забирайте у меня ребёнка, будьте добры!!              Аврора осознала, что они почти пересекли ту черту, которую ворон просил их не пересекать. Дух с досадой покряхтел, но повиновался — разворачиваясь, как огромный драккар, он стал держать курс обратно, теперь гораздо размереннее.              Теперь её взору предстали феи и существа, не перебравшиеся через пруд и реку, чтобы взглянуть на неё раньше других — но она могла вдоволь разглядывать их. На земле, на камнях сидели маленькие, похожие на грибы, на ежей, на пни существа — все они были или усатые, или ушастые, или носатые, или пузатые, или всё вместе. Казалось, ей повезло разглядеть их лишь потому, что они хотели быть замеченными — иначе она легко могла бы случайно спутать некоторых из них с упавшей с дерева шишкой или кусочком мха. Она старалась кивать, махать рукой или здороваться со всеми, потому что это было вежливо, и потому что она была очень рада их видеть. Некоторые из них выглядели именно так, как она и представляла себе волшебный народец — а некоторые настолько невероятно, что ей ни в каких мыслях не могли бы такие привидеться…              Когда они прилетели к берегу, Красавчик выглядел страшно недовольным. Сначала она не поняла, в чём дело, а потом увидела своё платье.              Ну. Это было её проклятье. Она всегда портила платья. Тётушки вечно говорили, что, даже если бы у них и было веретено, они никогда не успели бы за ней.              — Не надо было заставлять меня кричать на все Топи, — буркнул он летающей рыбе. — Вы и так… Чёрт с ним, — он вздохнул, глядя на её платье.              Он отпустил её почти-что-верного-коня восвояси, проводив его укоризненным взглядом — оно спряталось за водопадом, как будто его никогда и не было. Но совсем скоро к ворону вернулось хорошее настроение — а к ней уж тем более, когда она увидела, что находится у него за спиной.              — Пирог!!              Она пошлёпала по воде и грязи к своему лакомству. Даже отколотый зуб не помешает ей отведать такое угощение! Если на вкус оно было столь же хорошо, как на вид, то её ждал пир.              В корнях дерева, где ворон ждал их, на большом куске ткани лежала корзинка. В ней стоял невысокий пирог — правда, она сомневалась, что это в самом деле был пирог. Она знала, в пирогах должно быть тесто — ей показалось, что здесь его нет. Она видела только фрукты и ягоды. Но оказалось, что это всё же маленькие печенья — почти такие же, какие она сама оставляла на крыльце своего дома с запиской, но начинка в них была совсем другая…              — Что это такое внутри? Это волшебные фрукты?              — Так точно!              — Со мной что-нибудь случится? — спросила Аврора с набитым ртом. Ворон нахмурился и наклонил голову. — Ты сказал, они волшебные.              — А-аа! Нет. Не переживай. Вторая голова не вырастет, — улыбнулся он. — Вкусно?              — Да! Я могу кого-нибудь угостить? — прочавкала она.              — Ну, ты точно можешь попробовать…              Аврора встала на ноги, взяла несколько печенюшек и отправилась искать дегустаторов своего праздничного ужина. Они нашлись далеко не сразу, но всё же нашлись: феи-росинки уплели половину из них за обе щёки, крошка за крошкой, а вторую половину съела она сама. Она чувствовала, что на неё смотрят со всех сторон, и это было очень непривычно и немного неловко, но она постаралась не обращать на это внимание. Она знала, что Красавчик смотрит на неё тоже — но это было приятно.              Когда она вприпрыжку, уже выучив все низины и подъёмы земли, прискакала обратно, он по-прежнему сидел под деревом – и ей вдруг стало так радостно, что он ради неё столько всего сделал, что сердце забилось часто-часто у неё в груди, и она кинулась ему на шею, как есть, мокрая и с крошками печенья.              Он обнял её в ответ.              — Спасибо большое!! — прокричала она ему в ухо. — Это мой лучший день рождения! Мой самый-самый-самый-самый-самый…              — О-о-у…              — …самый-самый лучший день рождения!              — Я очень рад, — усмехнулся ворон.              — Спасибо! — сказала она ещё раз, и ей на секунду стало очень обидно, что он настолько хороший друг, а она даже не может знать его имя. Он был действительно красивый, её Красавчик, но он звал её по имени — в отличие от тётушек — и хоть ей нравилось имя Дикая Роза, ей было приятно, что он её так называет. Она пообещала себе, что если когда-нибудь узнает его имя, то тоже будет звать его по имени.              — У тебя ещё осталось печенье? — спросил он, заглядывая в корзинку. Там осталось ещё две штуки.              — Я думала, ты их съешь!              — Мне такое нельзя. Угощайся. Оно же твоё.              — Я больше не могу! Я съела слишком много! Я не смогу потом забрать их с собой и съесть завтра?              — Мы договаривались, никаких следов, помнишь?              — Верно…              — Съешь их чуть позже. Мы можем… ещё совсем немного подождать, — он взглянул по сторонам, наверх – и на неё. — Но когда ты закончишь, я отведу тебя домой.              — Нет!              — Да, Аврора.              — Но я ещё столько всего не успела!              — У нас не так много времени, — покачал он головой.              Теперь ей не хотелось никакого печенья.              — А я смогу вернуться потом? Так же, как сегодня — потом?              Ворон поморщился.              — Нет.              — Даже на мой следующий день рождения? Мы не можем попросить Бальтазара? Ну пожалуйста! — она вскочила на ноги. — Прошу!              — Нет, солнышко, — проговорил ворон сокрушённо. — Это слишком опасно.              — Но со мной ничего не случилось! Почему мне нельзя?              — Прости, принцесса.              Ей хотелось поругаться с ним, но совсем не хотелось, и он был взрослым, он знал ответы на каверзные вопросы, а она — нет. Ей ничего не осталось, кроме как сидеть, глядя на синюю воду, на принюхивающихся к чему-то, хмурящихся и прячущихся фей, закапывающихся в грязь уоллербогов, растворяющиеся в темноте огни, и дать Красавчику держать её руку.              — Ты обещала не обижаться на меня, — сказал он тихо, убирая волосы с её лица.              — Я не обижаюсь. Честное слово, — шмыгнула она носом.              И они обнялись снова. И, наверное, всё было не так уж и плохо.              Она доела свои два несчастных печенья, и они поднялись с земли, и отряхнулись, и ворон попытался вытереть что бы то ни было на подоле её рубашки — но больше терять времени было нельзя, и они медленно двинулись обратно вдоль пруда. Она крепко держала его за руку. Когда она поняла это, ей опять стало грустно. Когда она поняла, что все куда-то прячутся, и стало очень темно и тихо, ей стало ещё грустнее.              — Пожалуйста, позволь мне остаться! — взмолилась она, остановившись, как вкопанная.              — Аврора, не надо, — поморщился он.              — Почему мне нельзя прийти снова?              — Это опасно. Это против правил.              — Но ты хотя бы можешь превращаться в человека? Когда навещаешь меня дома, ты сможешь?              Ворон поджал губы.              — Нет, мой птенчик.              — Но почему? Это тоже против правил?              — Да.              — Но почему? Не говори «потому что»! — крикнула она громко, сжимая его руку. — Пожалуйста! Ты же мой друг!              — Аврора-              — Ты же мой друг! Ты…              — Предатель!              Рядом с ними будто прогремел гром. Аврора взвизгнула.              — Госпожа! — вскрикнул ворон.              Она увидела всего кусочек — как молния — рога, посох, белое лицо — и после молнии был гром:              — Предатель!              Ворон вдруг оказался прямо перед нею, перед Авророй — он развёл руки в стороны, заслоняя собой всё, что было впереди. Она ничего не видела.              — Что здесь происходит? — прогрохотало над ним — над ними всеми, в самом воздухе.              — Госпожа-              — У вас здесь пир? За моей спиной?! — прошипела она, делая шаг вперёд. Вместе с ней будто поднималась сама вода, шелестела трава, поднимался ветер. Больше никого вокруг не осталось, даже огней.              — Нет— мы только-              – Я тоже хочу отведать чего-нибудь. Я буду есть дичь!              Он делал шаги назад, и Аврора шагала назад тоже — только вот позади них был ручей, и они подбирались всё ближе и ближе к краю. Но Фея-Крёстная наступала вперёд, и ворон пятился назад, и она шла назад тоже…              — Как вы прошли через Стену? Кто помог вам? Кого ты подкупил?              — Я не стану никого выдавать.              — Какое благородство! — крикнула она, как будто её тошнило от этого слова. — Какая честность! Какое безрассудство, — прошипела фея, — какая бессовестная самоуверенность, раз ты решил, будто я не узнаю, что происходит в моём собственном королевстве! Будто ты можешь– за моей спиной–              — Я бы всё объяснил–              — Не ври мне! — рыкнула она. — Хотя бы сейчас не ври мне. Если бы я не нашла вас, ты бы никогда мне ничего не сказал, и мы оба это знаем.              Ворон ничего не сказал. Он ничего не сказал — но она прорычала ещё сильнее, как если бы всё-таки ждала ответа — она шла вперёд — он шёл назад — и Аврора…              — Отойди от неё, — прогремела фея.              — Нет.              — Отойди от неё сейчас же.              — Нет.              Что-то сверкнуло прямо перед её глазами — и через секунду ворона перед ней уже не было.              — Аврора!!              — Кем ты себя возомнил, раз считаешь, что можешь просто не исполнять мои приказы?! — прорычала Крёстная, шагая в его сторону — Красавчик теперь стоял в стороне, далеко от них обеих, стоя, но пошатываясь. — Отвечай!              — Госпожа, только–              — Ты привёл человека! Ты привёл нашего врага! Ты–              — Это просто недоразумение…              — Ты сделал всё это за моей спиной! Как ты мог? — выдохнула она. Казалось, она сейчас задохнётся или расплачется.              — Госпожа, умоляю тебя–              — Ну давай, — она остановилась. — Умоляй!              Ворон тяжело дышал. Он выставил руки перед собой.              — Молю тебя, позволь мне вернуть её домой, и тогда ты можешь сделать–              — Не ставь мне условия! — крикнула фея. Земля задрожала. Он попятился. — Ты знаешь, что я делаю с предателями? — её рука зажглась изумрудным огнём. — Ты знаешь?!              Она шагнула вперёд к нему…              — Прошу, не ругайте его!! — воскликнула вдруг Аврора.              Фея-Крёстная дёрнула головой в её сторону, как дротик — и девочке вдруг стало очень страшно. Все слова на свете растерялись. Но она должна была их собрать.              — Пожалуйста, не злитесь на него! — крикнула она. — Он ни в чём не виноват! Это я, это я попросила! Это я! — взорвалась она, и слёзы покатились ручьём по её щекам. — Я попросилась взять меня сюда! — сжалась она — и заплакала ещё сильнее, когда Крёстная начала медленно всем телом разворачиваться к ней. Она так мечтала встретиться с ней, но теперь ей было так страшно смотреть ей в глаза, что хотелось зажмуриться и заставить её исчезнуть. Её медленный выдох напоминал Авроре шипение змеи, и ей казалось, сейчас на неё набросятся. — Он хотел вернуть меня обратно, он ничего плохого не сделал! Это мой подарок! Прошу, не наказывайте его, он мой друг! Он мой друг! — завыла она. — Он…              Фея-Крёстная быстро шагнула вперёд, прямо к Авроре — и прежде чем та могла вскрикнуть, или толком испугаться, или даже моргнуть — всё вокруг стало голубым-голубым — перевернулось — а потом исчезло.              …Она проснулась в собственной постели поздно утром, когда солнце уже совсем выкатилось и спряталось за крышей и деревьями, и тётушки уже позавтракали, и на секунду ей показалось, что все приключения ей только приснились. Но её ночное платье было действительно испачкано, а её туфельки стояли не внизу, как положено, а у самой её кровати. Значит, всё случилось на самом деле. Она очень обрадовалась — а потом очень расстроилась.              Следующие несколько дней были печальными для Авроры. Красавчик не появлялся всё это время, и его отсутствие было настолько грустным, насколько и пугающим. Ведь с ним ничего не могло случиться, не так ли? Фея-Крёстная не могла его обидеть. Феи-Крёстные должны быть добрыми... Да, она разозлилась, но ведь Красавчик нарушил правила. Ей самой было обидно, что он это сделал, но теперь она понимала, почему. Наверное, не только тётушки придерживались каких-то неведомых ей строгих правил. Может быть, есть какой-то писаный закон, запрещающий людям появляться на Болотах.              Но что, если теперь Красавчик наказан за то, что нарушил его? Что, если он наказан навсегда? Он никогда больше не прилетит? И это всё из-за её глупого желания!              Все эти дни стояла чудесная летняя погода, и вся земля была согрета теплом, и тётушки закручивали варенье по банкам и пили чай в тени на заднем дворе, и звёзды светили так ярко по ночам, и птички пели свои трели, но весь белый свет был Авроре не мил.              Так продолжалось до тех пор, пока одним вечером, когда она сидела перед домом за столом в одиночестве, из-за леса не появилась большая чёрная собака.              Очень большая чёрная собака.              Уши её грустно висели по бокам головы, и вся она была лохматая, как нестриженная овечка. Хвост Красавчика телепался за ним, как метёлка, пока он медленно шагал к ней. Она бросилась из-за стола. Ей хотелось крикнуть его имя, но она испугалась, что тётушки её услышат.              Он подошёл ближе, и Аврора рухнула на траву перед ним. Он оказался выше неё — она никогда не знала, что собаки бывают такие большие. Но он не выглядел страшным, даже если его глаза прятались под кудрявой шкурой. Он выглядел таким… таким…              — О, Красавчик! — всхлипнула она, обнимая его шею, прижимаясь к нему. Он склонил голову. — Мне так жаль! Мне так жаль! — она погладила его по голове, и он заскулил, и она заплакала. — Я не хотела… Это всё из-за меня… Я не хотела, чтобы у тебя из-за меня были большие неприятности! Я думала, вы друзья! Я думала…              Пёс негромко прорычал и отнял голову — он взглянул на её заплаканное лицо и принялся его облизывать. У него был тёплый, шершавый и противный язык. Аврора рассмеялась.              — Хорошо, я не буду плакать! Я не буду плакать! Я не плачу, — отмахнулась она от него. Красавчик довольно хмыкнул и опустился перед ней, положив большую тяжёлую лохматую голову ей на ногу. Теперь, когда он лёг, он наконец-то был ниже неё. — Я ведь всё ещё твой друг? — спросила она осторожно. Он ткнул носом в её бок, потёрся об него. Она погладила его за ухом. — А ты всё ещё её друг? Я не хотела, чтобы… Я не хотела никого рассердить… — вспыхнула она снова и спрятала лицо в его длинном мехе, прижавшись к его шее и всхлипывания. Вместо нормального звука получилось какое-то противное фырканье расстроенной трубы, как будто она высморкалась, и ей стало ещё горше, ведь что если Фея-Крёстная тоже здесь, и сейчас всё услышала, и…              И в следующую секунду что-то поменялось.              Что-то под её руками растворилось, как будто взорвался цветок, и пыльца в сердцевине его рассыпалась в воздухе, а потом она окутала всю собаку — и вместо собаки на её колене сидел ворон.              Он сам как будто удивился — он спорхнул с её ноги с карканьем. Аврора захлопала в ладоши от радости. Красавчик взмыл в небо, и она рассмеялась от облегчения, и поднялась на ноги, и поспешила поймать его — и он стал улетать, и она стала догонять, и смех её сбивался, и ей было снова так легко, как будто она никогда и не плакала.              Она знала, она так и знала! Так и знала, что бояться Крёстную не надо было, что Крёстная не будет злиться долго! Она не могла злиться по-настоящему! Её Фея-Крёстная была доброй!              Она так и знала!