точки

пальцы теряются в черно-белом одеянии фортепиано — в чужих глазах загораются восемьдесят восемь созвездий. чонгук сидит на первом ряду пустого зала. кто-то хлопает после каждого произведения, находясь рядом с ним, — он слепо сосредотачивается на центре его вселенной. слишком незначительными объектами в его формуле можно пренебречь — он и пренебрегает. свет софита падает на худощавую, но жилистую фигуру, облаченную в черный костюм и лакированные ботинки — стражей чистоты звука. бледное лицо нахмурено, но с каким-то блаженным оттенком. звучит то ли часть сонаты, то ли крупная пьеса — не так уж и важно, на самом деле, что именно. на чонгука уже давно перестала воздействовать земная гравитация. в отстраненного юнги падалось почему-то очень медленно и волнительно. отстраненного, но так сильно горящего собственной любовью. любить кого-то, кто уже так сильно влюблен, наверное, не так уж и больно, думается чонгуку. находясь среди созвездий в невесомости, можно кричать сколько угодно — никто не услышит. юнги молчит, изо рта — ни децибела. и почему-то чонгук слышит его крик. слышит его крик даже громче, чем когда подлавливает его на перерывах в курилке. может это его собственный крик застрял в барабанной перепонке? юнги никому не улыбается — только восьмидесяти восьми созвездиям, делящим жизнь на черное и белое. двенадцати тонам, рассекающим недолгое время их знакомства на месяцы. так мало — год, а вроде и не неделя. в вакууме не надышишься, а концертные залы не самолет — кислородные маски не появятся из ниоткуда. чонгук сжимает упаковочную бумагу букета цветов, но хотелось бы пережать собственную артерию. мин юнги кланяется и улыбается. аплодисменты — белый шум, не успевший стать раздражающим. чонгук подрывается с места, чтобы подарить цветы, и понимает, что ноги вросли в землю. улыбка юнги тухнет сразу же после потери контакта с созвездиями — звездочет зачехлил свой телескоп в плотную ткань. на каждый шаг — удар сердца — пульс восемнадцатого века. каждый шаг — волны, погребающие под собой, каждый шаг — съезд от орбиты в бездну. чонгук стоит, улыбка прибита, а сердце с ускорением свободного падения, помноженного на бесконечность, летит вниз. чонгук кричит молча, звука и сам не слышит. ну вот. опять он не сумел. юнги оборачивается перед самым уходом за кулисы, украдкой глядя прямо на чонгука. и улыбается ему.