точки

мир всегда расколот надвое: на одной границе ты, мин юнги, на другой — я, чон чонгук. и сколько бы я ни пытался соединить куски, заполнить эту многокилометровую трещину чем-то другим — она всегда со мной. я несу бремя пустоты между собой и тобой, пускай иногда мне даже кажется, что ничего больше нет. иногда мне даже кажется, что я преодолел эту трещину. перешагнул. но я все еще кричу, кричу, срываю легкие, кашляю и снова кричу, а ты мне надломленно улыбаешься с другого берега, протягивая руки. мир всегда расколот надвое: на одной границе — я, на другой кто-то, кто мне дорог. те, за кеми я все время гонюсь, но никогда не догоняю. сбиваюсь с ритма, начинает колоть в боку, почва осыпается вниз, и я — следом. может, я слепой? может быть за мной (все-таки) когда-нибудь кто-то бежал? «юнги», — тысячи тысяч раз мои губы обводили контуры твоего имени в эйфорических приступах, даже когда я просто тебе надоедал в мессенджерах. ты отвечал мало, но всегда внимательно слушал. не буду лукавить — часто меня обижало то, что у тебя есть другая жизнь помимо меня. неприятно знать, что для особенного человека я не особенный. важный — может, но не особенный. юнги, если тебе со мной не интересно — скажи прямо. дай мне повод, чтобы я не чувствовал себя таким счастливым, когда ты немедля читал мои сообщения, либо заверял о чем-то, чего я потом ждал сутками, а ты… забывал. ты не любил заходить в гости, что меня обижало еще сильнее. и хоть я уже давно не ребенок, детские обиды из меня еще никуда не уехали. мир всегда расколот надвое: я всегда ненавидел ту часть, где есть я. хорошо там, где нас нет, ха? как мне справиться с тем, что для тебя, мин юнги — человек, с которым я знаком достаточно долго, чтобы чувствовать что-то сверх простой дружеской симпатии, — я просто человек, который, может, для тебя что-то значит, но не так уж и сильно? как мне справиться со сжирающей кислород жгучей обидой? обидой (в первую очередь) на себя? сердцу не прикажешь — и это самый ненавистный штамп. с тобой, юнги, я становился провидцем: видел будущее. в грезах, естественно, потому что я все еще «один из». и я не осуждаю — не имею права. сердцу не прикажешь, а вырвать — сил не хватит. почему время, когда наваливается эта вселенская тяготящая обида, о которой никому не хочется рассказывать — глупость ведь, — никогда не предугадаешь? чтобы минимизировать общение и исключить внезапно жалящие обычные фразы и бросающееся в глаза- равнодушие. неважность. почему из всех — всех — встреченных людей даже я не могу поставить себя на первое место?