точки

— херня это, ваша, так называемая, индивидуальность, — говорит юнги, увесисто пиная носком ботинок попавшийся на пути камень, пока безуспешно пытается подтянуть сваливающиеся без ремня штаны так, чтобы они зацепились за плоскость задницы, — ничего в ней выдающегося нет. клац-клац-клац — вот и закончился путь камешка. чонгук с приятной ватностью мозга слушает его, развесив уши. круто-о-ой… — не хочу я страусиные перья в очко себе совать или заниматься высококлассной лепкой ведер из папье-маше, обмотанный по последнему писку моды в наряд мумии из двустороннего скотча, и генерировать самые избитые мысли в новых хитровыебанных формулировках, впоследствии оправдывая свою ограниченность и ораторский ориентир на масс-маркет метаиронией. — поворачивает голову к чонгуку, возмущенно сопя, — да ты вот, малой, вообще в курсе, что это такое? — но это скорее риторическое сотрясение воздуха. — соцсети — зло, культ индивидуальности — херня, панки хой. — хуйня, — вежливо поправляет его чонгук, впрочем, быстро ломаясь и хохоча. какой у него хен крутой, честное слово. язвительный и пиздит без остановки, как будто автоматной очередью перебить всех в округе пытается. — хули смеешься, это серьезная проблема, вообще-то. чон почти сразу замолкает, поднимая руки на уровень головы: «сдаюсь». — вот ты любишь исключительные и неповторимые вещи? — вообще похуй, — лениво тянет чон, поглядывая на свой новенький айфон с кастомизированным дизайном задника, который ему делал крутой художник. чонгуку бы ответить, что да, любит он эти исключительные вещи. только юнги — совсем не вещь. только юнги — глупыш, которого из головы не выкинешь, а чтобы добиться расположения — жопу разорвать надо. чонгук не принципиальный и особо не ратует за сохранение гордости. чон с раскрытым ртом слушает юнги и впитывает. плевать, что во многом юнги с переживаемым в двадцать пять пубертатом — смешон. плевать, что в такие моменты — раздражал бы неимоверно, не умей чонгук выключаться. чон до сих пор сам не до конца понимает, почему так вышло, что он влюбился в человека, с которым при нормальных обстоятельствах даже никогда не познакомился бы. но, вот незадача, юнги не раз прикрывал его за просто так еще в студенческие времена, когда он среди ночи выбирался на грязную подработку, от которой отмываться ему еще очень долго. в сети материалов никаких нет, но прекратить заниматься эскортом стоило многого. юнги не видит грязь там, где стоило бы. он, кажется, кроме себя самого и чувства вселенской несправедливости, которую исправить в силах только он сам, вообще ничего не замечает. великий слепой. за это он-то чонгуку и нравится. за грубовато-осторожные прикосновения и поощрительную светлую снисходительность. — мороженого не хочешь? юнги хмурится. — да как у тебя наглости хватает перебивать меня на самом важном, — ворчит. — мог бы уже не задавать такие глупые вопросы, хочу конечно. зубной ряд выглядывает из прорези рта. такой милый.