Приходи, потанцуй со мной

– Дядя А! – Да, дорогой? – Альфред выключил газонокосилку и подошел к забору, откуда выглядывал Маг. – Я посмотрел твои фильмы, они такие старые! Но прикольные. А еще я сериал нашел. – Рад за тебя. Какие планы? – Хочу пойти в лес искать сокровища, ты со мной? – Не раньше, чем найду сокровища на своей лужайке, – уныло отозвался Фелль. – Мне нужно как следует тут прибраться. Так что сходи с друзьями. Или тебя дедушка не отпускает, поэтому тебе нужен кто-то взрослый? – прозорливо уточнил он. Маг трагически вздохнул. – Ну мы же не будем заходить за камни! Там все гуляют, почему мне нельзя? – Ты у меня спрашиваешь? – Действительно, ты-то гулял там в детстве один, верно? – проворчал Маг. – Не один, а с друзьями, – поправил его Альфред. – Всем можно, а мне нельзя! – заныл Маг. – Но раньше-то было можно! А сейчас бабушка почему-то запрещает. А мне уже одиннадцать! – Целый день как, – поддразнил его Альфред. – Поиграй на опушке. – Это не то-о-о. В лесу интереснее всего, ты и сам знаешь. – Знаю. Но не пытайся, я не буду уговаривать твоих бабушку с дедушкой и вмешиваться в воспитательный процесс! – Дядя Альфред, ты зануда. – И горжусь этим. Маг фыркнул. – Ладно, пойду, соберу ребят. Может, хоть в футбол погоняем или в видеоигры… Фелль помахал ему рукой и вернулся к газонокосилке. К обеду ему все осточертело настолько, что он не выдержал и решил нанести визит кому-то из друзей. Подходя к дому Ньюта, он остановился и, помедлив, решительно повернул к мадам Трейси. Она открыла практически сразу, словно ожидала под дверью. – Альфред, дорогой! Давно не виделись! – мадам обняла гостя за шею и шумно чмокнула в щеку. Фелль покорно вытерпел экзекуцию и украдкой стер со щеки помаду, когда мадам Трейси отвернулась, чтобы провести его в столовую. Вот уж кто ни капли не изменился! Даже огненно-рыжий парик, похоже, был тот же самый, что и пять, и двадцать пять лет назад. – Я не помешаю, мадам Трейси? – спросил Альфред, проходя следом. – Ну что ты, милый! Я как раз накрыла на двоих. Проходи, располагайся. Альфред послушно опустился на стул, пока мадам Трейси хлопотала вокруг. Она нравилась Альфреду, несмотря на тонну косметики и излишнее дружелюбие. Мадам казалась странноватой, но была очень милой и дружелюбной женщиной, которая прекрасно готовила и обожала гостей. Фелль до сих пор помнил чудесные Хэллоуины, которые она устраивала. А уж на сеансы ясновидения к ней ходил весь Тадфилд, и даже из других городов приезжали. Правда, Альфред не особо верил в ее паранормальные способности: ему, например, мадам Трейси нагадала захватывающее путешествие в другую страну, куда не каждый англичанин отважится отправиться. «Это в Россию, что ли?» – спросил тогда Азирафаэль, которому было лет пятнадцать. С тех пор он всего пару раз выезжал за границу, и оба раза во Францию, так что пророчество как-то сбыться не спешило. Анафеме мадам Трейси не гадала под предлогом «детка, ты и сама все знаешь, а что не знаешь – бабушка подскажет», а Ньюту выпала тихая и спокойная безопасная работа. Он тогда расстроился и чисто назло пошел после школы учиться на полицейского. Честно говоря, тут Альфред считал, что мадам Трейси попала пальцем в небо: более тихую и спокойную работу, чем служба в полиции Тадфилда, нужно еще поискать. Они немного поболтали, обмениваясь новостями. – Потрясающий обед, мадам Трейси, – похвалил Фелль, отдавая должное кулинарным стараниям хозяйки. Та скромно потупилась. – Пойду, принесу чай. Так ты говоришь, собираешься продавать дом? – спросила она, возвращаясь с подносом. – А родители как считают? – Говорят – делай что хочешь. Я вроде как понимаю, что с возрастом они наверняка захотят вернуться в родные места, поближе к природе… но, с другой стороны, я тоже вряд ли буду жить в Тадфилде – и что же, дому опять пустовать? Так и зарастет здесь все… – Ты всегда можешь приезжать на лето, милый, – предложила мадам Трейси, разливая чай. – Кроме того, дом можно сдавать, так ты убьешь сразу двух зайцев. – Я думал об этом, – вздохнул Альфред, благодарно кивая за кусочек яблочного пирога, – но если сдавать – тогда как раз на лето. Вряд ли кто-то захочет жить здесь зимой или круглый год. – Я вообще считаю, что тебе ничего не стоит делать с домом, – мадам Трейси, позванивая браслетами, уселась на место и взялась за чашку. – Он тебе определенно пригодится в будущем. – Опять вам духи подсказали? – улыбнулся Азирафаэль. – О, это витает в воздухе! – женщина рассмеялась. – У нас здесь совершенно сказочный воздух, так и тянет остаться. Так что подожди пока… – Альфред фыркнул и отхлебнул чай. – Разве что ты в Лондоне себе кого-то нашел. А? Азирафаэль чуть не подавился чаем, хотя прекрасно понимал, что рано или поздно до этого вопроса дойдет. Даже его родня не была так настойчива. – Нет, мадам Трейси, никого. Ни девушку, ни парня, ни кого-то иного гендера, – почти заученно отрапортовал он. После чего, вспомнив недавний разговор с Анафемой, он не удержался и добавил. – Вы же ясновидящая, вы сами должны знать, когда это случится. – О, я знаю! – мадам Трейси широко улыбнулась. – Как мило, что ты наконец-то спросил. Буквально с утра раскладывала карты, но они о тебе говорят всегда одно и то же. А еще то, что сегодня у тебя знаменательный день, судьбоносная встреча, которая перевернет всю твою жизнь! – она нахмурилась, вспоминая. – Правда, я точно не помню, прошлую или будущую. Возможно, обе. Надо было еще с рунами свериться, хочешь, сейчас разложу? – Нет, спасибо, – торопливо отказался Азирафаэль, который почувствовал себя определенно не в своей тарелке и уже пожалел, что задал вопрос. Ну никогда не спрашивал – все ж хорошо было! А теперь вот судьбоносный день. Этого только не хватало. – Да, и в ближайшую неделю ты найдешь свою любовь, – жизнерадостно добила его мадам Трейси. Азирафаэлю показалось, что ему не предсказали судьбу, а прокляли. – М… спасибо. Очень мило. Мне, пожалуй, пора. – Положить тебе с собой пару кусочков пирога, милый? – Благодарю, с удовольствием. Восхитительный пирог. Проводив гостя, мадам Трейси вернулась к столу, взяла чашку, из которой он пил, и ловким движением перевернула, поставив на блюдце. Подождав немного, когда остатки чая стекут по стенкам, мадам Трейси подняла чашку и заглянула внутрь. Чаинки недвусмысленно предсказывали опасность. А если покрутить чашку ручкой вправо, то страсть. Или нет, приключения. Мадам Трейси потерла висок и поморщилась. Чаинки, словно издеваясь, сложились в предзнаменование путешествия. Опасность, веселье, веселье, опасность… гадалка ойкнула и выронила чашку из рук – та вдруг покрылась изморозью. Мадам Трейси покачала головой и пошла за молоком и блюдцем. *** Альфред не спеша прогуливался по Тадфилду, оглядываясь по сторонам. Те же домики, те же изгороди, те же люди… Иногда он здоровался, пару раз останавливался перекинуться парой слов. Может, и правда остаться здесь? Но магазин… – Альфред! Какая встреча! А может, лучше вернуться в Лондон немедленно? Фелль повернулся и с натянутой улыбкой поздоровался: – Привет, Габриэль. Действительно, какая встреча… рад тебя, гм, видеть. – Ну разумеется! И я тоже! – подтянутый мужчина с улыбкой, которая легко вызвала бы зависть у создателей рекламы зубной пасты, хлопнул Альфреда по плечу. Тот покачнулся. – Как ты? Какими судьбами? Кстати, тебе не мешало бы похудеть, я тебе как врач говорю. – Да, спасибо, – кисло отозвался Фелль. Габриэль был, несомненно, хорошим человеком и желал всем добра. Точнее, не только желал, а активно нес его людям вне зависимости от их желания – в том-то и проблема. Альфред, который старался прислушиваться к чувствам окружающих, весьма страдал от полного отсутствия такта Габриэля и его сногсшибательного дружелюбия. – Обязательно последую твоему совету. Как твои дела? – О, чудесно! Просто потрясающе. Пишу диссертацию по… – О, уверен, это чрезвычайно увлекательно, но мне пора… – попытался увернуться от подробного рассказа Альфред, но Габриэля было не так-то просто сбить с намеченного пути. Он напоминал локомотив – один раз встав на рельсы, он мчался до следующей станции, сметая все на своем пути. Так что пришлось прослушать краткую лекцию, пересыпанную кучей медицинских терминов. В принципе, если не вдумываться… Габриэль ведь не будет задавать вопросы, он снисходительно относится к тому, что люди не понимают то, о чем он говорит. К сожалению, он всегда с радостью готов был все объяснить. – Боже, я совсем забыл про время! Мне пора, обед подходит к концу. Как-нибудь еще встретимся, идет? Пока, Альфред! Фелль с готовностью помахал ему вслед и с облегчением вздохнул. Да, Габриэль был хорошим человеком. Но, стоило ему оказаться рядом, как его становилось слишком много. – Надеюсь, это не та судьбоносная встреча, о которой предупреждала мадам Трейси, – вслух пробормотал Альфред и, пожелав оказаться как можно дальше от Габриэля, направился к лесу. Было около пяти вечера, солнце все еще сияло вовсю, и листва весело трепетала на легком ветерке. Азирафаэль вдохнул полной грудью и улыбнулся. Все-таки, с лесом у него были связаны самые теплые, светлые и радостные воспоминания, пусть и несколько размытые. И что самое странное, когда он приходил сюда, они становились еще более смутными. Словно было что-то, что он упустил, воспоминания, которые ускользали, дразня и насмехаясь, как заигравшиеся феи. За деревьями раздавались веселые детские голоса, обсуждавшие мумий и пирамиды. Похоже, Магу все же удалось уломать взрослых отпустить его с друзьями в лес, и теперь они шумно обсуждали подробности. Азирафаэль улыбнулся и, стараясь не шуметь, прокрался в ту сторону. Когда он выглядывал из-за дерева, порыв ветра заставил его зажмуриться. Послышался лукавый смех, но оживленные детские голоса его заглушили. Альфред помотал головой и решил пройти мимо. Пожалуй, у Мага все в порядке и присутствие крестного тут совершенно неуместно. Поэтому Фелль свернул в сторону, вышел на тропинку к камням и пошел в обратную сторону. Ровная, утоптанная, она прекрасно показывала границу, за которую обычно не ходили. Не собирался и Азирафаэль, как вдруг заметил неподалеку среди деревьев высокую фигуру в зеленом. Одежда неизвестного, стоящего спиной, наводила на мысли о косплее или исторической реконструкции – что-то похожее на старомодный камзол с вышивкой на воротнике и по краю, бархатные штаны, высокие сапоги… Азирафаэль задумчиво уставился на длинные рыжие волосы, пытаясь понять, может ли он быть знаком с этим человеком. – Привет? – позвал он нерешительно. Человек обернулся, и Азирафаэль ошарашенно уставился на него. Кожа бледная с зеленоватым оттенком, который вовсе не казался болезненным, да из длинных огненно-рыжих волос торчали остроконечные уши. Но больше всего Фелля поразило лицо. Вполне себе человеческое, ничего необычного – нос, губы, острые скулы, глаза… но какие глаза! Цвета меда, они сияли, придавая всему лицу абсолютно неземную красоту. Они будто проникали прямо в душу, в мысли, в память… Азирафаэль вдруг показался себе маленьким и ничтожным, и это прекрасное, чарующее создание – лучшее, что могло случиться с ним за всю его бессмысленную, бесполезную жизнь… оно никак не может быть человеком, слишком совершенна его красота… Существо мотнуло головой и, прищурившись, загородилось рукой от выглянувшего из-за облаков солнца. Наваждение исчезло, и Фелль моргнул, стряхивая с себя оцепенение. Незнакомец по-прежнему был прекрасен, но странные мысли смущенно отступили в тень, пока тот отвлекся. Азирафаэль кашлянул. – Прошу прощения, если помешал вам. У вас, наверное, тут фотосессия? – Что? – мужчина перевел взгляд обратно на Фелля, и путанные, испуганные мысли вернулись. Но Азирафаэль постарался взять себя в руки. Наверное, не выспался. – Вы же косплеер? Я не слышал ни о каких фестивалях в наших краях, наверное, вы приехали сделать фотографии? Здесь действительно очень живописно. – Мм… да, пожалуй. Что-то было не так. Голос незнакомца казался сплетенным из лунного света, мелодии флейты и журчания ручья. Он сочился сладким медом, обволакивал и заключал в мягкие, но крепкие объятия, которые сковывали тело, пригвоздив к земле. И снова эти глаза. Они смотрели слишком глубоко. И слишком долго. Лицо незнакомца стало озадаченным. Он словно что-то выискивал в лице Азирафаэля, у которого заныли виски, а в голове зашумело, как будто ветерок обдувал его мозг. Мужчина искал не в его лице, а в его голове. Фелль отпрянул, зажмурившись и сжимая ладонями виски. Спиной он врезался в дерево, ойкнул и открыл глаза от неожиданности. Незнакомец оказался прямо перед ним, заглядывая в лицо. Золотые глаза сияли слишком близко. – Азирафаэль? – Мы… знакомы? – Фелль обескураженно смотрел в ответ, и даже унылые мысли о собственной незначительности отступили. Лицо незнакомца стало еще озадаченнее. – Конечно! Что за глупые вопросы? Это же я. Забыл, как мы играли? – Играли? – тупо переспросил Азирафаэль. Он был уверен, что если бы встретил такого красавца, то в жизни не забыл бы. – Конечно! – мужчина тряхнул головой, и волосы огненным ореолом окутали его лицо. – В прятки, в догонялки. Мы смеялись, пели и танцевали. Ты пытался доказать мне, что меня не существует! – он вдруг запрокинул голову и засмеялся, и Фелль поймал себя на том, что смеется с ним, хотя понятия не имел, над чем. Незнакомец опустил голову и опять посмотрел на него, продолжая улыбаться. Улыбка у него оказалась неожиданно приятная. Не чарующая, не божественно прекрасная, а просто приятная, теплая и открытая. И тут Альфред вспомнил. Когда он был ребенком, мама иногда покупала ему водные раскраски. Картинки там были не белые, а лишь блеклые, и чтобы покрасить их, Азирафаэль брал мокрую кисточку и тщательно водил по бумаге, стараясь не заходить за контур. Хотя лист достаточно было попросту залить водой, чтобы рисунок заиграл красками, мальчику доставляло удовольствие «закрашивать» отдельные элементы, как фломастерами. Сначала все красные, потом все синие, желтые, зеленые… но иногда Азирафаэлю хотелось пошалить, и он проводил мокрой кистью наискось, через всю картинку, с детским восторгом наблюдая, как через черно-белый рисунок проходит разноцветная полоса. Так и его воспоминания: тусклые и блеклые за давностью лет, но по ним словно кто-то провел мокрой кистью, и теперь там ослепительно сиял, играл красками рыжеволосый мужчина с золотыми глазами. Насвистывал на свирели, сидя на камне и болтая ногами; азартно улыбаясь, почти скалясь, догонял Ньюта, валя в траву; как кошка лапкой любознательно трогал пестрый надувной мячик; галантно приглашал Анафему на танец; жонглировал сверкающими на солнце золотыми монетками… – Кроули?! Но… как? – Я же тут живу, глупый! – фыркнул Кроули, и Фелль действительно почувствовал себя ужасно глупо. Это же очевидно, Кроули живет в лесу, потому что он… Да нет, не может такого быть. Кроули меж тем внимательно и с любопытством разглядывал его. А потом, перефокусировав взгляд, стал разглядывать снаружи. – А, теперь я заметил. Понятно. Я забыл, что, когда люди взрослеют, и у них начинаются проблемы с памятью. – Нет-нет, это в старости, – машинально поправил Азирафаэль, но Кроули горячо замотал головой. – Нет! Я неплохо владею вашим языком и точно говорю как надо! Взрослеют. Забывают. Возможно, это правильно. – Погоди-погоди, но почему ты ни капли не изменился? – А с чего мне меняться? – Но прошло лет пятнадцать… двадцать… – Фелль лихорадочно пытался подсчитать время. Когда он последний раз видел Кроули? И почему забыл? Кажется, в средней школе… ему исполнилось тринадцать или четырнадцать, и с тех пор они играли в лесу втроем с Ньютом и Анафемой. Но буквально пять минут назад он готов был поклясться, что они всегда играли в лесу втроем. Кроули лишь небрежно пожал плечами. – Не знаю. Я не очень хорошо чувствую время. У Азирафаэля опять разболелась голова. Он опустился прямо на землю и устало прикрыл глаза. Конечно, Кроули никогда не скрывал, кто он. Кроули жил в лесу, любил петь и танцевать, мог ступать, не приминая траву, без труда ловил белок и кроликов, а в прятках ему не было равных. Он сливался с листвой. Он не просто жил в лесу. Он жил и дышал лесом. Он был частью леса. Он был эльфом. Но эльфов не существует. – Я существую, – возразил Кроули, ничуть не заботясь о том, что Азирафаэль не высказал свою мысль, а лишь подумал. – Вот же я. И в подтверждение своих слов он протянул руку и нажал на кончик носа Фелля. Заливисто рассмеялся. Азирафаэль тоже засмеялся, хотя его порядком утомили частые смены собственного настроения – от почти истеричного веселья до ощущения полной ничтожности. Кроули нахмурился. – Ах, да. Я довольно редко последнее время встречаю взрослых людей. Вы же так реагируете… – он ненадолго прикрыл глаза, и Фелль смог отдышаться. Когда Кроули открыл глаза и снова уставился на собеседника, он по-прежнему казался самым прекрасным созданием на свете, но гложущее чувство бессмысленности собственного существования в одном мире с истинным совершенством, пропало. – Извини. Не могу сказать, что мне не нравится, но ты выглядишь тухло, а я хочу нормально поболтать. Как дела? – Я, наверное, сплю… – пробормотал Азирафаэль и ущипнул себя за руку. Кроули любознательно склонил голову к плечу. Огненные локоны красиво скользнули вниз. – Что ты делаешь? – Пытаюсь убедиться, что сплю. Или не сплю. – Для этого нужно ущипнуть тебя? – Кроули, не дожидаясь ответа, подался вперед и сомкнул пальцы на коже запястья Фелля. Тот завопил и торопливо выдернул руку – эльф совершенно не соизмерял силу. Эльф. Определенно, эльф. Либо очень реалистичный сон. Либо… – Я умею гипнотизировать, – согласился Кроули невозмутимо. – Но я предпочитаю называть это эльфийским обаянием. – Из-за которого чувствуешь себя букашкой перед величественным львом? – проворчал Азирафаэль, потирая руку, где наливался красным будущий синяк. Кроули со скучающим видом пожал плечами. – Вероятно. Никогда не проверял с другой стороны. Нам просто нравится, как смотрят на нас люди – с восхищением, преклонением. Приятно. Но иногда это мешает разговору, – он вдруг улыбнулся и схватил Азирафаэля за плечи. – Давай танцевать! – Что? – тот опешил, выронив пакет с пирогом, и Кроули закатил глаза. – Ты всегда так тормозишь? Раньше ты был просто задумчивый, а сейчас определенно притормаживаешь. – Притормаживаю? – Фелль потряс головой. – Ты используешь сленг? – Я использую те слова, которые используют дети, с которыми я играю, – самодовольно отозвался Кроули. – Если я чего-то не понимаю, они объясняют. А причем тут речь черни? – Черни? – Ну, сленг. Приличные люди не говорят такие грубые слова, – Кроули изысканно сморщил нос, и Азирафаэль не удержался от смешка. – Но ты тоже его сказал. Только что. – Я – другое дело. Я знаю, к какому кругу принадлежу, и никакие слова не докажут обратного. Тем более, истинный язык аристократии из нас двоих определенно знаю именно я. – Литературный британский? – предположил Азирафаэль, вспомнив, сколько живут эльфы. Наверное, Кроули без труда может изъясняться на языке Шекспира. – Да нет же! Эльфийский. Так при чем тут сленг? Ты хоть знаешь, что это? Альфред нахмурился. Он любил копаться в старых книгах и иногда листал словари, но оксфордский словарь определенно не давал иных толкований, кроме определенной лексики и глагола, обозначающего, что кто-то кого-то этой лексикой ругает. А вот что там с этимологией… детям и вправду ни к чему слово «сленг», значит, Кроули знал историю этого слова? – Я знаю, что оно означает сейчас. А лет триста назад я еще не родился. – Логично, – Кроули рассмеялся, обнажая красивые жемчужные зубы. Очень острые зубы. – Но я тоже не знаю, что это значит. Это же язык черни. Я не спрашивал. Чернь. Интересно, сейчас кто-то так говорит? – Я говорю. – Ты читаешь мысли? – Нет. Мысли я слышу. Читаю я тебя. Азирафаэль поежился. Глаза эльфа, несмотря на приятный и теплый оттенок, выглядели исключительно холодными. Взгляд пробирал до костей. – Ты можешь перестать? – Расскажи, что такое сленг. – Это не закрепленные в словаре лексемы… – заметив, как собираются домиком брови недоумевающего Кроули, Фелль попытался объяснить на пальцах. – Это слова, которые используют небольшие группы людей – подростки, врачи, юристы к примеру. – Зачем? – Ну… иногда – чтобы посторонние люди не поняли. Иногда у них просто появляются короткие словечки, чтобы быстрее и точнее передать какую-то мысль… Кроули кивнул, принимая толкование. – Понял. Теперь будем танцевать? Азирафаэль не удержался от смеха. – Ты можешь думать о чем-то еще? – Зачем? – эльф был совершенно серьезен, и Фелль тоже перестал смеяться. Действительно, зачем? Нужно ли эльфам работать, оплачивать счета, планировать визит к стоматологу… – Не нужно. – Ты обещал не читать мысли, если я объясню тебе, что такое сленг! – возмутился Фелль. Кроули снисходительно улыбнулся. – Но ведь я не обещал. Азирафаэль обескураженно посмотрел на него. – Но это нечестно! В холодных золотисто-медовых глазах заплясали опасные искорки. По спине Фелля пробежали мурашки. – Люди стали забывать сказки. Разве сказочный народец бывает честным? Мы любим играть, но играть мы будем только по своим правилам, – Кроули вдруг улыбнулся, и пробирающий холодок исчез. – У людей такая короткая память! – А у эльфов длинная? – огрызнулся Азирафаэль. – Неужто за сотни лет ничего не забылось? – Ничего. Эльфы ничего не забывают. – Как слоны, – не удержался Фелль. Кроули озадаченно заморгал. – Слоны? Это такие… с хвостом вместо носа? Альфреду снова стало смешно. У Кроули была очень богатая и выразительная мимика, которая ничуть не портила его ослепительной красоты, но… было забавно. Хотя смеяться над эльфом… наверное, не стоит… – Я милостиво прощу тебя за такую непочтительность, если расскажешь о слонах. – И ты перестанешь лезть мне в голову, – встрепенулся Азирафаэль. – О нет, слонами ты не отделаешься! Станцуй со мной. – Я не танцевал с выпускного класса, – Фелль вдруг густо покраснел. – Я не помню, как это делать. – Да брось. Главное, что это весело! *** Азирафаэль лежал на траве и смотрел сквозь листву на ночное небо. Когда успело стемнеть? Кроули сидел рядом, наигрывая на свирели тихую убаюкивающую мелодию, от которой хотелось уснуть прямо здесь и сейчас. Мысль эта была особо заманчива из-за того, что Фелль сомневался, что вообще сможет дойти до дома – казалось, что после танцев с эльфом он больше и шагу не сможет ступить. – Теперь я понимаю, что значит «танцевать до упаду», – выдохнул он, прикрыв глаза. И как он вообще согласился? Хотя с Кроули было сложно спорить – эльф просто схватил Азирафаэля за руки и закружил в бешеном танце, так что окружающий мир сливался в размытое цветовое пятно. Только сияющие звездным светом золотистые глаза эльфа, только его огненные волосы и растянутые в чарующей улыбке губы. В ушах стояли его смех и волшебная музыка, которая не позволяла остановиться, прервать безумную пляску. В каком-то смысле – да, это было весело. Странное, пузырящееся веселье, начисто выбившее из головы все прочие мысли. Теперь веселье постепенно угасало, как сожравший все на своем пути пожар, оставляя после себя усталость и опустошение. И нежная мелодия свирели убаюкивала, обещая покой и сказочные сны. Ее прервал тихий смешок эльфа. – До упаду? Раньше люди плясали с нами ночи напролет, пока не стопчут ботинки! Азирафаэль приоткрыл один глаз. Золотистые глаза Кроули мягко сияли в темноте, и весь он слегка сиял, подставляя лицо лунному свету и довольно улыбаясь. Совершенно неземное существо, сотканное из серебристой музыки – сейчас не оставалось сомнений, что Кроули не принадлежал человеческому роду. Почувствовав взгляд, он обернулся к Феллю и склонил голову к плечу. В его глазах плясали шаловливые искорки, и почему-то Азирафаэлю стало не по себе. – Нет, пожалуй, обойдемся одним вечером. Мне домой пора, – с трудом выдавил он. – Зачем? Ночь только началась. – Да, поэтому пора спать. – Спи, – певучий голос Кроули вкрадчиво обволакивал, успокаивал, предлагал расслабиться, прилечь и задремать в мягкой траве. По спине у Фелля побежали мурашки. Что-то было… неправильно. Не стоит спать в лесу. За камнями. Вообще не стоило сюда приходить… – Нет-нет, мне пора, – Азирафаэль торопливо сел, стряхивая наваждение. Кроули продолжал внимательно смотреть на него, наблюдал, как он поднимается и отряхивает с одежды траву и прочий лесной мусор. – Приходи завтра. Поиграем еще. Надо ответить нет. Потому что эльфов не существует. Надо отказаться, потому что ничем хорошим танцы с эльфами не кончаются. – Посмотрим, – уклончиво отозвался Азирафаэль, стараясь не смотреть на Кроули. – Нет-нет, обещай. Вот тут интуиция Фелля забила полномасштабную тревогу. Нельзя ничего обещать сказочному народцу! Снова негромкий смешок. – Ты можешь чем-то откупиться. – Чем? – растерялся от неожиданной смены темы разговора Азирафаэль. Затем, спохватившись, подобрал забытый пакет, который ему вручила мадам Трейси. – Хочешь пирог? – Пирог? – С яблоками. Кроули заинтересовался и вытянул шею. Он чем-то походил на дикого зверя, которого приманили на лакомство. Тонкие изящные пальцы скользнули в пакет и достали кусок пирога, нос элегантно принюхался, после чего острые жемчужные зубы хищно укусили угощение. Кроули довольно зажмурился. Паника отступила, и Азирафаэль вздохнул свободнее. – Мм, восхитительно. Он мягкий и вкусный. Свежий, – прокомментировал эльф. – Сойдет за откуп? – Конечно, – Кроули облизнулся. – Хотя лучше б молока. Ладно, ладно. Иди. Но все же… приходи завтра. Пожалуйста? – Посмотрим, – твердо повторил Азирафаэль. Кроули, откусив еще пирога, махнул рукой, показывая, что отпускает его, и Альфред поспешил уйти, пока тот не передумал. Когда он вышел на тропу к камням и обернулся, среди деревьев было пусто. Азирафаэль быстро пошел прочь, размышляя, сможет ли он себя убедить в том, что уснул в лесу и проспал до вечера. Кроули смотрел ему вслед, сидя на ветке дерева и уплетая пирог. Глаза эльфа хищно горели, а кожа мерцала, отражая лунный свет.