Romeo+Juliet

. В ночное небо рвутся фейерверки, толпа беснуется и требует вина, и карнавала до похмельного рассвета, припухших губ, огнем горящих глаз, в последний раз – безумной круговерти. И сказки. О любви и смерти. . – И словно ангел я, такой же чистый, – Тэн поправляет крылья за спиной. – Невинный херувим, безгрешный, непорочный. Ниспосланный с небес, чтобы любить… – Чтобы убить, – под черной маской лукаво загораются глаза. – Слеза от счастья может быть. – Неужто? – Клянусь своей душой. – Которая темна, как ночь. – Прости, Янян, не в силах я помочь. Со мной коль не согласен, тебя отправлю в ад. Врата уже открыты.  – Софиты освещают райский сад. Пора встречать гостей. Средь демонов и ведьм, шутов и фей Тэн замечает серебро кольчуги, мерцающей под переливом огоньков, и… Не находит слов. Широкая улыбка, звонкий смех, открытый взгляд и блеск вина, рубиново застывший на губах. Тэн восхищенно ахает на вспышке фейерверка и забывает, как дышать. Его ошибка и его вина, его порок и грех, его проклятье. Он улыбается в ответ, летит, как бабочка, на свет, еще не понимая… – Привет. …что это смерть.  – Добро пожаловать на карнавал, – на выдохе опять. – Не знал, что в нашей преисподней смогу я встретить рыцаря.   – Не думал, что увижу ангела, – рука взлетает. – Не боишься во пламени ты свои крылья потерять? – Безгрешен я. – Позволь тебе не верить. – Чем заслужил? – Хочу мечтой себя потешить о твоих сладких ангельских губах. А это грех. – Коль поцелую я тебя в ответ, отдам я грех назад.  – А если поцелую снова? – Верну я грех опять. Молчание, пытливый взор и следом – невесомо губами на губах. Глубинный страх проснулся в одночасье, но Тэн забылся в нежности касаний – что толку от предчувствий, предсказаний, когда любовь под кончиками пальцев колет, режет, жжет и тает – от трепета души и восхищенья. – Нет мне прощенья, грешен я...  – Ты говорил, что нет. – Какой ответ от ангела ты ожидал? – Позволь же грех забрать. – Нет, разреши мне грешным стать, с тобой согласен крылья потерять и в адском пламени сгореть дотла.  – На дне котла найди мне место. Хочу всегда с тобой быть рядом я. – Но не окончен бал… – Тем лучше все для нас? – Хочу сейчас… – Покажешь мне глубины ада? – Скорее, вознесу я в рай… – Пообещай, что не исчезнешь после.  – Обещаю. С тобою – до конца. От милого лица нет силы взгляда отвести. Тэн понимает, что спасти его не сможет ни исповедь, ни покаянье – только смерть. Но гибель встретить он готов в тот самый миг, когда… – Не надо слов. Тебе я верю. И небосвод сиял и плакал дождями искр. Гремела музыка, и гости даже не думали, что где-то под пологом шелков прозрачных, белых простыней прохладу рушил жар двух тел, сплетенных на вершине экстаза, громких стонов, тихих слов: – Вовеки… – И отныне… – Люблю… – И сердце пусть стучит, пока… – Не разлучит нас смерть. Сияло розовым рассветом утро и пели птицы за окном, тревожа сладкий сон, что был наполнен леностью, негой, истомой. – Мой… – Пора идти. – Не жаворонок то, а соловей… – Прости. – Вернешься ты с исходом дня?  – Вернусь и раньше. Вот только… – Нет, не говори. Согласен я на все. – На мое имя? Я вечный враг семьи твоей, я… – Нет. Я не хочу, я не желаю знать ответ. – Я Лукас. И меня убьют… Не знал Тэн раньше, что поют настолько громко птицы на рассвете. – Давай сбежим?  – Вернусь к закату и заберу тебя с собой. – Ты мой… – Я твой… Обратный отсчет начат. . – Ты сошел с ума! Ты должен знать, что он… – во взгляде молнии отчаянье скрывают. – Янян, я знаю, – тяжкий вздох. – Его убьют! Тебя убьют едва ли, но вместе с ним… – Позволь мне полюбить.  – Тебя убить позволить? Не разрешаю. – Позволь мне жить. Я обещаю, что не умру. . К утру в новостных сводках появляется посланье. Расстреляны наследники семей, что враждовали вечность. Их беспечность сыграла злую шутку в миг, когда решили они скрыться от гонений, семейных дрязг, волнений и стремлений к вражде и смерти. Верьте: любовь в закатном солнце способна стать красивой сказкой, разделенной на двоих, и гильзами пустыми, россыпью на трассе.  И на террасе фальшиво кто-то пел лишь песни о любви. Неслось веселье, музыка играла, лились коктейли с ромом и вином.  Не грянул гром, и небо так же чисто рассвет встречало розовым и светлым. – Чума на оба ваши дома! – срывался плач. Пречистым ангелам лишь доводилось знать, что есть любовь.  Последний их палач. .