Солнце

тук. тук. тук. тук. громкий стук раздаётся по помещению и эхом отбивается от стен, заставляя злиться амбала за стеной, которому было сказано следить за пленными, но не применять физической силы. — он, блин, тут сдох. унеси его труп, идиот. я знаю, что ты меня слышишь! — сынмин зол? сынмин зол. он очень не хочет находиться в одном помещении с, по его мнению, мёртвым со. ему мерзко лишь от одного взгляда на бледного парня на другом конце комнаты, который не шевелится уже который час. — заткнись! закрой свой рот сейчас же! — пока ты не уберёшь этого урода я не заткнусь! а чанбин всё слышит, всё через себя пропускает, чувствуя, что однозначно снова бы начал отрицать своё моральное уродство, вот только сил нет, ему очень холодно и хочется поскорее домой, поближе к друзьям, может быть даже к семье. воспоминания перед глазами мелькают калейдоскопами: какие-то картинки из детства, нарезки из его первого знакомства с чаном, устройство на работу в любимое кафе, годы работы там, а потом сынмин, сначала хмурый, нелюдимый, а потом такой робкий, немного улыбчивый и заботливый, следом идёт зал, избиение, увольнение, ссора с чаном, выселение из квартиры, улица, после больница, примирение с чаном, видео, старушка сурён, а потом глухой удар и вот он здесь лежит прикованный наручниками к не работающей батарее. тук. тук. тук. тук. дверь резко отворяться, но там стоит не только амбал, но уже и чхве доин собственной персоной. — холодно вам, зайчики? голодно, да? но тебя, сынмин, это только радует, не так ли? — врач ухмыляется и с ехидством смотрит на то, как ким резко рябеет и замолкает. — а что на счёт тебя, бинни? замёрз, да? ну ничего, сейчас я тебя отогрею. в мыслях парня полный всеобъемлющий ужас и страх от того, каким способом его могут отогреть. времени на раздумья уже не остаётся, ведь его отстёгивают от батареи и уносят в гораздо более тёплое помещение, а после грубо швыряя на мягкую кровать. тёмно-зелёные шёлковые простыни тут же окутывают околевшее тело всё ещё бессознательного со, совсем скоро место рядом проминается под весом чхве, руки которого обвивают холодное тело. — ты так не рад мне? а мне показалось, что в прошлый раз тебе очень понравилось. правда в этот раз мы обойдёмся без виагры, но, поверь мне на слово, я всё так же хорош, как и четыре года назад. голос у доина «сладкий», певучий, он тянет гласные и скалится, говоря свою речь, пока бин только-только начинает приходить в себя. — заткнись, отвали от меня, урод. не прикасайся ко мне — шипит тихо студент и отбивается вяло от чужих объятий, но врач уж очень настойчивый, он желает заполучить как можно больше от чанбина, он хочет просто завладеть всем со чанбином, хочет забрать всё, что есть у парня, включая его свободу и внутренние силы. — ну что ты, бинни, не будь таким грубым со мной, иначе я не сдержусь и буду грубым с тобой — медик нависает над со и припадает губами к чужой шее, начиная метить-метить-метить , после тонкая футболка на накаченном теле рвётся, а чанбин начинает чуть ли не орать от того как же ему отвратительно, больно в моральном смысле, пока он мысленно оказывается в той самой ночи, после которой он так и не смог полностью восстановиться. — остановись, остановись сейчас же. ХВАТИТ, ПРЕКРАТИ. студент начинает вырываться сильнее и активнее, ведь он уже согрелся и силы потихоньку возвращаются, что не может не тревожить доина, которому уже приходится сильно напрягаться для того, чтобы его жертва оставалась практически неподвижной, вот только уже спустя пять минут со сильно толкает врача и тот всё же падает на пол, а бин быстро выбегает из комнаты, ринувшись на выход, вот только он заперт, а маленькое окно под потолком вряд ли поможет ему выбраться, ведь оно 20×30, со явно больше 30 сантиметров в ширину, что и является одной из главных проблем, точно так же, как и тот самый амбал, который вышел на шум и уже надвигается на парня. чанбин вздыхает и идёт навстречу к мужчине, после чего начинается ожесточённый бой. первый удар пропускает, как не странно, парень, чьё имя нам узнать не суждено, так как студент очень юркий, после ещё два или три пропущенных удара прилетают на душеньку всё того же амбала, вот только последний удар в это драке пропускает со, после чего охранник падает навзничь, а его разбитое лицо само за себя говорит. бин устал, он хочет пить и есть, хочет в тепло и в место, где бы его сильно любили. просто хочется, чтобы всё было хорошо, но сейчас не до этого, ему нужно открыть металическую дверь и помочь сынмину, а после бежать как можно дальше, чтобы их не нашли как минимум месяц, а лучше два. пусть даже друзья не будут знать где они, так будет лучше и безопаснее для всех. в карманах джинс охранника со находит лишь два ключа и он молится чтобы они подходили для тех дверей, которые им так нужно открыть. первый ключ подходит сразу же, отпирая дверь, которая ведёт к сынмину, что не может не радовать, ведь бину очень важно не оставлять в беде кого-либо. ему вечно хочется всех спасти, и с желанием этим поделать ничего парень не может. — поднимайся, мы уходим — максимально серьёзно и хладнокровно говорит со, потому что сейчас не время распинаться и говорить «спасибо» и «пожалуйста», им просто нужно валить и как можно скорее. — как ты это себе представляешь? напомню, я всё ещё в наручниках. я же не любимчик у доина, меня не отстёгивали. — не ёрничай, сынмин, ты этим вообще не помогаешь. ким лишь глаза закатывает, хоть и ненависть к чанбину начинает потихоньку уходить. он слышал то, что происходило в соседней комнате двадцатью минутами ранее, и от этого вся кожа мурашками покрыта до сих пор, пусть и картинка в голове сынмина начинает только-только сходится из того, что он услышал сейчас и слышал ранее ночью. после доводов, к которым пришёл писатель, чужие стенания приобретают новый смысл и новую боль, которую, вероятно, испытывал со. — ладно, я попытаюсь их открыть без ключа. ты уж извини, но мне будет необходимо приблизиться к тебе и прикоснуться — парень это проговаривает заранее, лишь бы на него не полилась куча грязи, к которой он так и не смог привыкнуть за всё время, прошедшее со дня инцидента. мину не нравится перспектива того, что его будут трогать, так даже дело не в самом бине, а в факте прикосновения, так как парень терпеть это не может, тем более от посторонних людей. со тихо вздыхает и направляется к парню, сидящему на маленьком матрасике в углу. наручники у него не самые качественные, поэтому ломаются они быстро, освобождая кима от ощущения того, что он просто собака на привязи. — спасибо — говорит тихо младший и поднимается с насиженного места. — пойдём скорее, нам явно пора валить. минни медленно встаёт и они вместе направляются к выходу и, о чудо, второй ключ тоже подходит и парни оказываются на лестничном пролёте, а дальше лестница только вверх. студенты быстро, но осторожно направляются к этой лестнице, а после они оказываются в каком-то подсобном помещении, именно туда их привела интуиция. за не самой толстой деревянной дверью слышится музыка, а из-под щели видны мигающие диоды. — ура, дискотека, это именно то, о чём я мечтал — с сарказмом говорит мин и глаза закатывает, с после идёт вперёд и открывает дверь. впереди действительно их ожидает тусовка, с которой они быстро убираются, прихватив в гардеробе чужие куртки. им сейчас нужнее. на улице везде ярко мерцают вывески на японском, везде многоэтажки и много молодёжи на улицах. попытки задать вопросы на корейском не увенчиваться успехом, так что ким начинает говорить на японском, который он, слава богу, ещё не забыл. именно так они выясняют, что это токио, почти что центр, сейчас уже три часа ночи двадцатого декабря. парни в шоке от осознания, что уже прошло более трёх суток с момента их похищения, но их, видимо, никто даже и не ищет. — не так я мечтал провести рождество в этом году — в заключении говорит чанбин и парни уходят к дальней родственнице сынмина, о которой он лишь сейчас вспомнил. ребятам действительно холодно, ведь они без обуви, у одного обморожение, а второй до сих пор истощён, поэтому они стараются быть как можно более быстрыми как бы трудно это им не давалось.