:)

Он, наконец, нашел подслушивающее устройство своего сталкера, в полночь, неделю спустя, лежа на холодных металлических прутьях своей пожарной лестницы. Он медленно затянулся косяком, его глаза расфокусировались и уставились на пол пожарной лестницы над ним. У его соседей сверху горел свет, что было необычно для них, и оранжевый свет рассеивался теплым туманным сиянием. В глубине души, по какой-то причине, он начал думать о светлячках, и он хихикнул. Дома он обычно наблюдал за светлячками на заднем дворе, просто отслеживая глазами прерывистые желтые огни. Это было то, чего ему не хватало, живя в городе. Иногда ему почти казалось, что он все еще видит их. Красные огни, мигающие, когда в небе пролетают самолеты, включающиеся и выключающиеся огни его соседей по ночам, и скользящий белый свет автомобильных фар. Постоянная вспышка красного в небе на фоне оранжевого, омывающего темный металл - подождите, нет, это было ненормально. Сапнап моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Прямо над его головой была красная лампочка, которая мигала и гасла, как пожарная сигнализация. Сапнап нахмурился, поднося косяк обратно ко рту. Он вдохнул ароматный дым, позволяя ему оседать в легких, пока он не обжегся, затем выдохнул. Дым клубился, танцуя вокруг странного огонька, а косяк шипел в его пальцах. Он затянулся еще раз, его мозг заработал, пытаясь объяснить, что происходит, и, наконец, понял. “О, черт,” - сказал он, ни к кому не обращаясь. Он положил косяк на подоконник и принял сидячее положение, голова кружилась, когда он откинул голову назад, чтобы посмотреть на него. “Хей, ты.” Когда он встал и потянулся к устройству, он не смог дотянуться до него, пальцы коснулись холодного металла, удерживающего его. Он хмыкнул, тянясь к нему снова, и промахнулся. Он вздохнул, опускаясь на пятки и позволяя себе на мгновение подумать. Потребовалось возмутительно много времени, чтобы подняться по лестнице на следующий этаж пожарной лестницы, прижимаясь к полу, чтобы его сосед не заметил его за окном. Он схватил маленькое устройство, сунул его в карман и пополз вниз по ступенькам. Его косяк был затушен и выброшен в переулок внизу, и он скользнул обратно в окно. Он направился в своею кухню, место с самым сильным освещением в доме и поставил устройство на стол, чтобы рассмотреть его поближе. Это была небольшая коробка размером с его ладонь, сделанная наподобие записывающего устройства, которое некоторые одноклассники Сапнапа использовали для лекций. С одного конца торчала тонкая антенна, с другого - отверсите для батареек, а так это был простой черный корпус с кнопками по бокам. Он напевал, проводя большим пальцем по мигающей красной лампочке под кнопками. “Я определенно должен разбить эту штуку, да?” - сказал он. Он постучал ногтем большого пальца по корпусу, гулкий звук, который он издавал, радовал его одурманенный травой мозг. “Но тогда ты просто заменил бы его другим, и мы снова вернулись бы к началу.” Он оглядел комнату, медленно моргая, пока обдумывал место, куда поставить его. Он посмотрел на вверх своего холодильника и, прежде чем он полностью обдумал это, ноги сами понесли его к нему. Он наклонился и поставил его на место, повернул так, чтобы загорелся красный свет. “Ну вот," - сказал он, и в его голосе послышалась нежность. Он был слишком не в себе, чтобы сопротивляться любви, бурлящей в его груди, мягкой и теплой в его венах. “Я придумаю, что с тобой делать утром.” ----- Утром он оставил его там, где он был, и его не особенно удивило, что он пожалел об этом. Подслушивающее устройство ело батарейки, как леденцы, и теперь его сталкер мог слышать все, что он говорил в своей гостиной, и большую часть того, что он говорил в своей спальне. И снова его ванная превратилась в безопасное убежище, странная акустика тесной комнаты сделала ее такой, что в другие комнаты доносились только крики. Вот почему он сейчас свернулся калачиком у стены, дрожа и рыдая в своих объятиях, пытаясь разобраться в одностороннем споре, который он только что имел с этой тупой ебаной коробкой. Его собственные слова, казалось, эхом отдавались в его голове, отражаясь от грязной плитки и твердого фарфора. “Ты не можешь угрожать моим друзьям! Карл и Бэд - единственные гребаные люди, с которыми я разговариваю, и я даже не близок с ними, ты, блядь, не можешь забрать их у меня!” Его горло болело от криков. Он чувствовал, что его кожа гудит, жесткая и неприятная под искусственным освещением его ванной. Все было слишком ярким, но сидеть одному в темноте сейчас казалось ужасающим. “Держу пари, у тебя есть друзья, я уверен, что у тебя есть друзья, и у тебя есть твоя мама и твоя любимая кошка! У меня есть только чертов суккулент и кошка, которая даже не моя! Не тебе решать, позволено ли мне разговаривать с единственными людьми, которым я небезразличен, ты, говнюк!” Он был почти уверен, что сбросил Ромео на землю, разбив горшок бедного суккулента. Напоминание об этом заставило его зарыдать еще сильнее, пытаясь еще глубже втянуть ноги в грудь. Может быть, если он подтянет ноги достаточно близко, он сможет превратиться в пылинку. “Мне нужны люди, кроме тебя, ты не можешь быть для меня всем, я и так уже схожу с ума!” Он съежился, вспомнив, последнее предложение, из-за которого он и заплакал, вспомнив, как он ворвался в свою ванную, захлопнул дверь и быстро упал на пол. Все гудело, слишком громко и слишком присутствовало, он чувствовал, что он был гиперактивен в каждой маленькой молекуле в своей ванной. Стены надвигались на него, слезы душили его, он собирался умереть в одиночестве в этой тесной слишком белой комнате, и единственным человеком, который будет скучать по нему, был- Звук того, что кто-то стучит в его входную дверь, потряс его организм, и он вскочил на ноги, тяжело дыша, когда он споткнулся о дверь ванной. Он споткнулся о себя, как пьяный, изо всех сил пытаясь открыть дверь и пройти через кухню. Пока он шел, его осенило, что он понятия не имел, кто там, и он замер. Было невозможно попасть в его многоквартирный дом без ключа или без вызова, но его сталкер уже сделал достаточно, чтобы Сапнап не был шокирован тем, что он обманом проник в здание. Сердце Сапнапа ушло в пятки, когда он уставился на дверь, каждый мускул в его теле напрягся, готовый бежать и выпрыгнуть из окна и сбежать по этим шатким металлическим прутьям. Раздался еще один стук, более громкий, и он почувствовал каждое эхо в своих костях. Так легко, как только мог, он подкрался ближе, подняв руки, чтобы опереться на раму. Он мог осторожно, тихо наклониться и посмотреть в глазок- “Сапнап?” голос его соседа был слышен сквозь дешевое дерево, и весь воздух был выбит из груди Сапнапа. “Ты там в порядке?” Дверь легко распахнулась, и Ант моргнул на него широко раскрытыми обеспокоенными глазами. Сапнап прислонился к раме, изо всех сил стараясь казаться собранным, но он тяжело дышал и все его лицо было опухшим. “Эй, чувак, как дела? Хочешь зайти?” Его сосед поколебался, затем кивнул, и Сапнап отступил в сторону, махнув ему. Вошел Ант, провел рукой по своим волосам и оглядел квартиру, задержав взгляд на том месте, где у входа в спальню лежали осколки горшка Ромео. Вокруг была рассыпана земля, и Сапнап поморщился, закрывая дверь с мягким щелчком. “Эм, ты в порядке?” Спросил Ант, поворачиваясь к нему. “Я знаю, что у нас довольно толстые стены, поэтому шум не слишком сильный, но мы с Вельветом слышали, как ты кричал в своей квартире. Ты спорил со своим парнем по телефону?” Сапнап на мгновение уставился на него. “Парнем?” “Да, высокий парень, который иногда ночует на пожарной лестнице,” - с готовностью ответил Ант, и на его лице появилось выражение, которое Сапнап не смог понять. “Грязный блондин? Очень высокий? В основном носит черное? Давай, чувак, перестань пялиться, я начинаю думать, что это сталкер.” Сердце Сапнапа дрогнуло, как будто его ударили дефибриллятором, и он покачал головой, выпрямляясь. “Точно! Да, извини, я действительно не в себе. Да, я просто ... мы с моим парнем спорили. Извини, если он беспокоит тебя, когда он на пожарной лестнице, он любит дышать свежим воздухом, когда не может уснуть, и ну, ты знаешь. Из-за бессонницы это большинство ночей.” Он был немного в ужасе от того, как легко он позволил лжи соскользнуть с его языка, привязанность в его тоне была очень искренней. Лицо Анта, казалось, расслабилось от заверения, одарив его доброй улыбкой. “Да, я понимаю. Трудно спорить с людьми, которых ты любишь, мне жаль, что вы, ребята, проходите через это. То что он сидит на лестнице нормально, ты же знаешь, что мы с Вельвет никогда туда не ходим. Пожарная лестница в твоем распоряжении, чувак.” Любишь. Любишь. “Чувак, ты слышал, что я говорил?” Спросил Сапнап, двигаясь на автопилоте, пока его мозг переваривал слово "любовь". “Нет, не совсем. Могу просто сказать, что ты был расстроен, хотел убедиться, что с тобой все в порядке.” Ант оглянулся на Ромео, снова с тем странным выражением лица. “Сапнап, я знаю, что ты не намного младше меня, поэтому я не хочу выглядеть чрезмерно заботливым отцом, но, как бы… ты всегда можешь прийти ко мне или Вельвету, хорошо?” “А?” “Если ты в опасности или что-то в этом роде.” Он оглянулся и встретился взглядом с Сапнапом. “Я не хочу ничего говорить о твоем парне или о том, что происходит в твоей жизни, но я знаю, что бывает трудно жить одному. Если что-нибудь когда-нибудь случиться, ты же знаешь, что мы живем рядом, верно?” - Да, - выдохнул Сапнап. Любишь. Любил ли он своего сталкера? “Спасибо, это действительно очень мило с твоей стороны.” Его сосед задержал на нем взгляд еще на мгновение, а затем смягчил его со смехом. “Из Флоффа получается отличный сторожевой кот.” Сапнап моргнул, затем рассмеялся, возвращенный к реальности глупой шуткой. “Я верю в это!” “Говоря о Флоффе мы строим catio на окне нашей спальни,” - продолжил он, махнув в сторону окна Сапнапа. “Она больше не должна проникать в твою квартиру, теперь, когда мы можем предоставить ей безопасное место для выхода на улицу. Я знаю, что ты ей очень понравился, так что ты все равно можешь прийти к ней, если хочешь. Мы угостим тебя ужином.” “Хорошо,” - ответил Сапнап немного мягче. Вскоре после этого Ант ушел, держа в руках кружку горячего шоколада по настоянию Сапнапа. Его сталкер подарил ему коробку микса, сказав, что он должен сократить потребление кофеина, а он к ней так и не притронулся. Он наблюдал, как захлопнулась входная дверь, и его плечи поникли, когда он повернулся лицом к своей квартире. Его глаза остановились на Ромео, бедном Ромео, и он почувствовал, как на глаза снова навернулись слезы. “Ну, теперь у меня ничего нет,” - сказал он. Любишь, любишь, любишь, любишь, люб- “Мне нужно убраться,” - пробормотал он, присев на корточки, чтобы собрать керамические осколки.