Моя любимая сестренка,
Мне жаль это говорить, но если ты читаешь это сообщение, значит меня уже нет в живых. Прости меня за все. Я думал, что успею, но они нашли меня. Родители еще живы. Мы разделились несколько месяцев назад.
Ты сильная, Эвери. Пожалуйста, живи. Ради меня, хорошо? Я помню тебя с твоего рождения, ты была такой крошечной и забавной. Потом ты росла немного замкнутой, но классной девчонкой и, наконец, выросла в такую прекрасную девушку. Прости, что не мог уделять много времени, я постоянно учился. Помню, как ты не любила все эти душные предметы, вроде этикета и танцев. Вот пишу это и улыбаюсь. Ты была моим солнцем в беспросветной тьме. Когда мне было плохо, ты находила слова поддержки и заботы. Иногда ты могла одним своим присутствием поднять настроение. И как бы я не уставал, ты всегда была рядом. Спасибо. Спасибо, что была всегда на моей стороне. Люблю тебя и обнимаю.
P.S. знаю, что ты меня искала последние месяцы, но не мог подвергать тебя опасности. Прости. Мне жаль. Я не смог сдержать свое слово вернуться. Пожалуйста, не вини себя. Улыбайся, наслаждайся жизнью и магией.
P.P.S. я помню еще одно свое обещание. В приложении к этому письму я оставил свое воспоминание о семейном заклинание стирании памяти. Ты наконец-то сможешь вернуть себе все воспоминания.
Навеки твой, Нортон Эверштайм.
Руки Катерины медленно опустились, она быстро встала из-за стола и ушла прочь. Прочь от взглядов одногруппников, прочь от взглядов и пересудов других студентов, прочь от веселых разговоров о предстоящем новогоднем празднестве. Ее тошнило от людей, от их улыбок. Она не могла больше сдерживать свою магию, которая замораживала кровь. Слизеринка выбежала из зала, и мало кто заметил, что она плакала. Выбравшись на воздух, она скрылась среди деревьев и отпустила магию. Тьма окутала ее, а лед покрыл все в радиусе трех метров. Спокойствие пошатнулось, ничего уже не будет как раньше. Ветер разбушевался, сгибая вековые сосны и ели к земле. В воздухе запахло декабрьской погодой, предвещавшей метель. Злые слезы боли и беспомощности застыли в глазах, бесшумно скатываясь по белому лицу, волосы приняли свой истинный облик, окрасившись в цвет лунного света. Она не хотела верить во все это. Неужели она зря сражалась? Неужели столько времени потратила на поиски впустую? Все это не имело значения? Она не желала принимать правду, хотя где-то подсознательно ожидала такого исхода. Наверное, поэтому, а может и под воздействием бушевавшей магии, Катерина решилась на темные чары. Плевать, что могли обнаружить, плевать, что ее посадят в Азкабан, плевать, что все узнают о Хэйз. Она не медлила. Начертила на промерзшей земле своей кровью пентаграмму, затем встала в центр и начала стирать руны с шеи, там где были ограничения. Магия все больше освобождалась, проходясь по венам и приятно покалывая кожу. После она разрезала запястье и начала читать одно из темнейших заклинаний семьи Певерелл, которое немного улучшили Эверштаймы. — Дарую кровь свою, я вам. Придите на мой зов и ответьте на вопрос. Спустя какие-то пару минут, вокруг девушки собрались потерянные души, что еще не ушли за грань. — Правда ли, что Нортон Эверштайм ушел за грань, или он еще в этом мире? — с болью проговорила девушка. — Дитя магии, — они чуть склонили головы, — это правда. Два дня назад Нортон Эверштайм покинул этот мир и отправился за Смертью. Расстроено усмехнувшись, Катерина отдала им обещанное. — Благодарю вас, — она тоже чуть поклонилась им и стерла край написанного. Скрыв все следы ритуала, слизеринка отправилась в замок. Но по дороге ее перехватил Северус. — Вы понимаете, как безрассудно поступили, раскрыв себя и свою магию, — профессор обеспокоенно посмотрел на нее. — Мой брат мертв. Ничего не сказав, Северус просто обнял Катерину. Но она ничего не почувствовала, только огромную усталость и желание нормально поспать. — Могу я взять зелье сна без сновидений и поспать у вас на диване в кабинете? — она затравленно и как-то отчаянно ожидала его ответа. — Я не могу сейчас нормально контролировать всю силу. — Пойдемте, — и он, приобнимая ее, пошел в подземелья.