Ужин любой ценой

Некоторые миссии настолько идеально подходят для определенных эсперов, что кажется сама судьба делает всё возможное, чтобы Ацуши снова поработал вместе с Акутагавой. И даже Мори не попросил взамен за сотрудничество продать душу или что там он обычно просит, но одна проблема всё равно возникла. Рюноске в отпуске. Кто бы мог подумать, что этот бездушный робот отдыхает, или хотя бы вообще спит. Агентство уже начало строить планы, как обойтись без Расёмона, когда Дазай вызвался помочь, аппелируя к своим «близким» отношениям с Акутагавой. И правда, тот никогда ему не отказывал. Фукудзава сосредоточенно считал, какую сумму они смогут предложить мафиози за столь срочный вызов. Осаму не мешал, но деньги отдавать, разумеется, не планировал. Дрожащий Накаджима десять раз извинился за неудобства, Куникида предложил свою помощь, но Дазай сказал, что с этой миссией он должен справиться один. Хоть ему и придётся взять отгул на целый день. Спорить, конечно же, никто не стал. Ведь уговаривать самого жестокого преступника — дело не из пустяковых. Так этот четверг стал чуть ли не лучшим днём за последнее время в жизни Осаму. (Он станет самым лучшим, просто Дазай ещё об этом не знает). Ранний подъём в полдень, душ, сегодня даже без лезвий, свежие бинты и чистая одежда, которую почистила химчистка на деньги, положенные на компенсацию трудов Рюноске. Поздний завтрак в любимом кафе, состоящий не только из кофе, но и из трёх блюд с крабами. И вот к вечеру Осаму вспоминает, что всё-таки надо бы зайти за нерадивым учеником. Во времена когда они вместе были в мафии, Акутагава жил в какой-то облезлой квартирке на окраине Йокогамы, теперь же этот «бешеный пес» забрался ого-го-го. Дазай присвистнул, поднимая глаза на высотку. В голове пронеслись мысли, что это очень непохоже на место, куда бы переехал Рюноске. Тот парень, которого он знал, жил бы на помойке всю свою жизнь, не смея мечтать о большем. Улыбка мерцает на лице, «может, он действительно что-то наконец понял». Что именно понял Акутагава стало ясно как только, тот открыл квартиру. — Дазай-сан? — удивление и восхищение мешается в юноше, и он нелепо делает что-то около поклона, который попытался сдержать. Мда. Засосы и царапины на шее, а в квартире так пахнет вишней и кориандром, что сразу становится ясно, кто перетащил в эту новостройку бледнолицего. — Проводишь отпуск в объятиях рыжего карлика? И нестыдно тебе? — Я не… — ну у него объективно нет ни одной приличной отмазки, а пускаться в полемику об их отношениях с Чуей нет ни сил, ни желания. — Зачем вы пришли? — Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня, не уверен, что ты справишься, поэтому Накаджима пойдет с тобой, так и бы… — речь Осаму замедляется, потому что он вспоминает, не употреблял ли он галлюциногенов в последние двадцать четыре часа. Потому что за спиной Рюноске маячит ангел. Дазай даже на секунду позволяет себе подумать, что он ошибся, и это не Накахара растерзал горло Акутагавы, но нет. Всё верно. Длинноволосый ангел в белом платье по возрасту и по цвету своих волшебных прядей выглядит так, как могла бы выглядеть младшая сестра его бывшего ученика. Парень что-то рычит, что справится один, спрашивает, когда и где ему нужно быть. Осаму отвечает на автомате, словами, половина из которых несвязный и не имеющий никакого отношения к делу бред. Потому что он буквально не может оторвать взгляд от прелестной нимфы. Первые четкие и осознанные звуки, которые он издаёт это: — Малышка Гинни, неужели это ты? — и ангел оборачивается, немного улыбается и краснеет с робким «добрый вечер, Дазай-сан». Осаму забывает о задании моментально, в два шага он обходит Рюноске и направляется ближе к Гин. Девушка ненароком бросает взгляд на его обувь, и Дазай делает то, чего не делает даже в своей собственной квартире. Он разувается. В мыслях хвалы себе любимому, за то, что сегодня он одет буквально с иголочки, и носочки свежие, а не те… Ну не те, которые у него с пятнадцати лет остались. — Неужели ты всё ещё живёшь со своим братом? — ненавязчивый и пустой вопрос, как думает Гин. На деле хитрый план, которым Осаму хочет срочно прощупать почву. И едва девушка кивает (опять с очаровательнейшей улыбкой), он добавляет. — И твой парень не пытается перевезти тебя к себе поближе? Краснеть — это общая черта Акутагав. Но когда это делает Рюноске, Дазай хочет сломать ему нос, что он собственно и делал раза три или четыре. Когда краснеет Гин, хочется упасть ей в ноги и покрыть поцелуями каждый сантиметр её кожи. Впрочем, Осаму даёт себе отчёт, что он лукавит. Это хочется сделать всегда, вне зависимости от румянца на её нежной коже. — У меня нет парня, вы же знаете, где я работаю, какие уж тут отношения… — девушка чуть печально улыбается и продолжает… делать что? Дазай начинает судорожно изучать её движения, она достаёт кардиган из шкафа. Она не в домашнем. Она куда-то идёт. — Ну твоему бестолковому братцу это не особо-то и мешает, — Осаму улыбается так обаятельно как только может. — Куда-то собираешься? В ответ он планировал услышать, как Гин хочет немного выпить в приятной компании, но, к сожалению, у неё есть только не особо сообразительный брат, поэтому она будет печально цедить какой-нибудь коктейль в гордом одиночестве. Из сладких мечтаний выдернул голос ангела, который прозвучал совсем не по-ангельски. — Он не бестолковый, а вы больше не его учитель, поэтому не имеете права так говорить, — из коридора послышалось ворчание Рюноске, какая-то смесь из «не лезь» и «не перечь». Но девушка даже не думала останавливаться. — И я попрошу уважительно относиться ко всем жителям этого дома, а не то… — Накажешь меня, лапочка? — Дазай в восторге, он любит милых и покладистых девочек, но когда они показывают зубки, голова фактически взрывается от восторженных эндорфинов. Гин не разделяет его восхищения ситуацией, накинув тёплый вязанный кардиган на плечи, она раздраженно кивает: — Всего доброго, Дазай-сан. Но, разумеется, не тут-то было. Он провожает её взглядом, смотрит как божественно изящная ножка влезает в туфельку, как пухлые губки нежно целуют дурацкого брата в щёку. Гин уходит из квартиры, оставив горящего гостя в своей комнате. Ему хватает двадцати секунд, чтобы впрыгнуть в свои ботинки и наспех завязать шнурки, сообщая Рюноске, чтобы тот был в агентстве завтра в девять утра. Он не успевает поймать её около лифта, но это только раззадоривает Осаму ещё больше. Он думает, что готов прыгнуть из окна, чтобы догнать её. Но если он умрёт, он не сможет ещё её увидеть. Поэтому он нетерпеливо тыкает в кнопку вызова лифта (раз двадцать подряд, пока тот не приехал). Боже, она действительно ангел, да? Дазай выбежал из подъезда, готовый мчаться в погоне за ней, но вот она медленно и плавно идёт по асфальту, аккуратно перешагивая лужи. Подол платья немного раскачивается, и Осаму думает, что это одна из самых красивых вещей, что он видел в жизни. Он слепо поправляет причёску и догоняет её, небыстро, скорее будто случайно. — Прости, малышка Гинни, я не хотел задеть твои чувства. Дазай говорит из-за её спины, и ей приходится обернуться, чтобы увидеть его лицо. Нет уверенности, выглядел ли хоть один человек в мире настолько раскаявшимся, и Гин не знает, что за хмырь перед ней. Она верит и опять краснеет. — Вы тоже простите, я была излишне груба, — от таких качелей Осаму окончательно теряет голову. Сохраняя бесконечно виноватый вид, он позволяет себе едва коснуться её локтя, прежде чем тяжело сглотнуть и с поникшим голосом произнести: — Тебе не за что извиняться, я бываю крайне несносен. Могу ли я загладить свою вину? — к счастью, от вознаграждения для Рюноске осталось ещё столько, что можно ни в чем себе не отказывать. И ей богу, Гин такая лапочка, что Дазай готов мусорить деньгами сильнее обычного, лишь бы его ангел был доволен. — Позволь угостить тебя чем-нибудь. — Не стоит, всё в порядке. Полагаю, мы квиты, — девушка мило улыбается, и Осаму думает, что даже если она собралась прямо в ад, он ни за что сегодня не отстанет от неё. — Я настаиваю, — ладонь целомудренно опускается между лопаток, ткань её платья такая нежная, что выть хочется. — Не заставляй меня мучиться от угрызений совести, прошу. В голове Дазай ухмыляется, думая, что так он своё возбуждение ещё никогда не называл. Но на лице очаровательной спутницы снова мелькает недовольство. И, чёрт, оно делает её ещё краше. — Дазай-сан, спасибо за ваше предложение, но я занята. Вы можете не мучиться, я не имею к вам никаких претензий, — она отходит от его руки, немного передергивая плечами. — Всего доброго! — девушка ускоряет шаг, демонстрируя всем своим видом, что разговор окончен. Не получать то, чего хочется не в правилах Осаму. Он так редко чего-то искренне желает, что глупо терять возможность, когда она наконец-то предоставляется. С немного злой усмешкой, он бросается за Гин и хватает её за запястье, готовый признаться в том, что он впервые за двадцать два года почувствовал сердце у себя в груди. В том, что он хочет и будет делать для неё все что угодно, лишь бы она провела с ним этот вечер. Чего Дазай не учёл, так это того, что Гин Акутагава — один из сильнейших бойцов портовой мафии. Непонятно, от раздражения ли или на чистом рефлексе, когда кто-то пытается ограничить свободу движений, девушка мгновенно выворачивает руку, перехватывает нападавшего, и бросает его навзничь через спину. Дазай лежит распластанный на земле и смотрит на небо, отмечая то, что оно и вполовину не такое красивое как жестокая мафиози, которая нависает над ним с напуганным видом. — Господи, простите! Это как-то автоматически вышло! — она так искренне обеспокоена, что Осаму ни капли не жалеет и готов повторить ещё сто раз. Он говорит «ничего страшного», но случайно задевает волосы, и на пальцах виднеется кровь. Девушка вскрикивает, как будто не видит её каждый день, достаёт телефон, куда-то звонит. Через несколько минут приезжает скорая, и помогает Дазаю подняться. Не то чтобы он сам не мог, просто, кажется, на чувстве вины можно сыграть. Он бахвалится, что ему не больно, но нарочно заплетает ноги сильнее, чем они заплетаются на самом деле. И Гин едет в больницу с ним. Не бар, конечно, думает Осаму, но зато вместе. Он мурлычет о её красоте и доброте, наглаживает нежные ладони и просит подержать его за руку, когда у него берут кровь. Девушка вместо того чтобы раскусить его, думает, что, возможно, он повредил мозг, раз резко начал бояться крови. Она чувствует себя ещё более виноватой и становится ещё милее. Она проходит всех врачей с ним, убеждается, что ему не нужно остаться в больнице. (Да у него всего пара ушибов). И после дружелюбно спрашивает, куда ему вызвать такси. Дазай называет адрес дрожащим голосом, и Гин не может не поехать с ним. Вдруг он потеряет сознание в машине?! Автомобиль останавливается напротив лучшего ресторана города, и Гин начинает понимать. — Вы издеваетесь? — Лапочка, я просто хочу есть! Ты можешь не ходить, просто чувствую себя помятым, и спасти меня от такого может только крабовый чаудер, — Осаму передает деньги таксисту, и всё ещё подрагивающим голосом добавляет: — Спасибо за чудесный вечер! «Ну еб твою мать», — думает ангел. И вылезает из машины. Крабовый чаудер был вкусный. Дазай пообещал в следующий раз показать ей самую лучшую крабовую пасту в городе. Она согласилась.