Обряд

Юра с трудом поднимался по лестнице: ботинки были велики на размер, как и штаны, к которым отец пришил подтяжки, чтобы сын ненароком не потерял их на улице, шапка съехала набок, а шарф болтался узлом на шее. Запыхавшись, Юра расстегнул куртку, отданную кем-то, ещё когда альфа только родился, и посмотрел вверх на темный лестничный пролет: лампы в подъезде не горели уже давно, с тех самых пор, как в доме поселился бывший заключенный — новый возлюбленный отца Юры — дядя Слава. Бороться с альфой оказалось бесполезно. Милиция на жалобы реагировала вяло. Пару раз беспокойного соседа забирали, но вскоре он возвращался обратно, продолжал дебоширить, водил в дом приютившего его омеги собутыльников, употреблял наркотики, гнал самогон и продавал его местным. В квартире почти каждый вечер было шумно и накурено. Гости спали где попало, слушали громкую музыку до поздней ночи, раздражали соседей и пугали маленького альфу. Юра в это время прятался в комнате парализованного деда, чаще под кроватью, и ждал, когда пьяный отчим пойдет трахать его отца в большую комнату. Собутыльники же оставались ждать и надеяться, что и им что-то перепадёт; иногда это случалось, и странные звуки прямо за стеной не давали маленькому альфе уснуть. Когда же все затихало, мальчишка мог сходить на кухню, чтобы поесть и покормить деда. Отец Юры пил, но был всегда ласковым и нежным с сыном. Прилежный омега из семьи работника дома культуры забеременел неизвестно от кого в институтском общежитии, куда его позвали сокурсники. Избавляться от ребенка побоялся. Отец же принял оступившегося сына, во всем помогал до тех пор, пока у него не случился инсульт. Мужчину парализовало, а отчаявшийся сынок, на руках которого оказался малолетний ребенок и обездвиженный отец, связался с плохой компанией и окончательно опустился на самое дно, где собутыльники изредка оставляли в кармане его штанов смехотворные двести рублей — плата за доставленное удовольствие. Омега к тому времени обычно уже валялся без сознания. Юра упорно переступал по ступенькам, держась за перила. На маленькой ручке у него болтался большой пакет, волочившийся всю дорогу по земле. Соседи уже давно привыкли к тому, что четырехлетний альфа сам ходит в магазин, находившийся на углу дома. Мальчишка остановился в пролете от своего этажа и будто прислушался. Звуков не было, но он заволновался, достал из кармана соску и сунул в рот. Так он делал всегда, когда сильно нервничал, а ещё, когда видел что-то страшное. Образы в голове всплывали сами собой. Юра рассказывал об увиденном окружающим. Кто-то не воспринимал слова маленького альфы всерьез, кто-то ругал, а кто-то снисходительно улыбался. В конечном же итоге поверить в предсказания ребенка приходилось, потому как предвиденные им события совершались с потрясающей точностью. Чаще Юра видел плохое: смерть, убийства, грабежи, преступления; реже — хорошее, например, рождение ребенка или выздоровление после тяжёлой болезни. Смерть деда он тоже видел. Ждал и жутко боялся этого момента: ведь тогда придется остаться один на один с ненадежным отцом и его страшным сожителем, который не хотел уходить, как предыдущие альфы, а наоборот, похоже, мечтал выжить законных жильцов из квартиры. Где-то внизу скрипнула подъездная дверь, и Юра поспешил подняться на свой этаж. Он толкнул дверь и влетел в коридор. Отца дома не было: в дни своей трезвости он ходил на мелкую подработку в швейную мастерскую. Юра захлопнул дверь и, прислонившись к ней спиной, гулко втянул воздух. Пахло вареной картошкой, алкоголем и гоном. Мальчик нахмурился. Он прислушался и уловил громкий храп, доносящийся из комнаты: сожитель отца находился дома и, кажется, был мертвецки пьян. Выдохнув с облегчением, Юра медленно разделся и прошел на кухню. Он с трудом закинул пакет на стол, а сам залез коленками на табуретку и принялся разбирать покупки: соль, масло и гречка. На столе стояла открытая банка компота, огурцы и пепельница с окурками, а за ней лежала шоколадка в красивой обёртке. Юра поддался соблазну и потянулся к ней. Сладкое альфе разрешалось есть только в виде куска сахара к чаю, но он видел, как дядя Слава и его друзья часто приносили в дом конфеты, печенье и шоколад. Кто их съедал, Юра не знал, но догадывался. А потом мечтал, что когда вырастет, сможет купить и съесть столько шоколада, сколько захочет. Юра уже хотел развернуть остатки плитки, когда спиной почувствовал чьё-то присутствие. — Сожрал? — альфа похлопал по спине ребенка и вырвал шоколадку из его рук. Юра вжался в стену и испуганно смотрел на всклокоченного мужчину — тот улыбался щербатой улыбкой, а потом вдруг отломил кусочек и дал ребенку. Юра без раздумий схватил шоколад и затолкал в рот, быстро жуя и почти не чувствуя вкуса. Он по-прежнему испуганно смотрел на альфу, в его мутные пьяные глаза и на голую грудь, расписанную тюремными наколками. — Дармоед! — рассмеялся мужчина. Он протянул руку и щёлкнул Юру по носу. Маленький альфа вздрогнул, как от разряда электрическим током, и зажмурился. Прикосновение вызвало жуткий образ мертвеца без глаза. — Ты умрёшь! — выпалил мальчик и стал быстро слезать с табуретки. Опешивший от такого заявления мужчина схватил уже пытавшегося сбежать с кухни Юру и встряхнул его. — Что ты сказал, маленький ублюдок? — альфа ударил мальчика ладонью по щеке, тот вскрикнул и заплакал. — Ничего! — прокричал Юра. — Ничего! — Ты хочешь, чтобы я сдох? Мерзавец! — альфа бросил ребенка на пол и наступил на спину ногой. Юра истошно закричал. Мужчина схватил табуретку, выдернул ножку и начал бить по рукам и голове маленького альфу. — Не надо! — плакал и кричал Юра, прижатый к полу. Он дёргал руками и крутил головой, пытаясь увернуться от ударов. Ничего не выходило. — Помогите! Помогите мне! Внезапно все резко прекратилось. Нога, давившая на спину, пропала, а Юра пополз изо всех сил в сторону стола и спрятался под ним. Он сквозь слезы смотрел на свои окровавленные опухшие руки. Маленький альфа был сильно напуган, болела голова и тело. Юра протянул руку к затылку, нащупал мокрые от крови волосы, кожа на голове была рассечена, а на месте, куда приходилось больше всего ударов, начинала расти шишка. Альфа кое-как достал соску из кармана. Во рту тоже скопилась кровь и не хватало передних зубов. Откуда-то сверху доносились шум и крики. Юра свернулся клубочком, обхватив себя руками, и усиленно сосал соску, чтобы успокоиться. Страшные картинки, как во сне, крутились в голове. Альфа сильно зажмурился, продолжая плакать, горько подвывая от боли, страха и отчаяния. Соска выпадала изо рта, но мальчик возвращал ее обратно. — Юра, — ласковый голос отца раздался где-то рядом. Мальчик не сразу выбрался из укрытия. Отец протянул руку под стол и погладил сына, помогая выползти. Омега сидел на полу на коленях. Дрожащими руками он схватил сына в свои объятия. В дальней комнате лежачий дед бил кулаком в стену и громко мычал. Отец обнял Юру сильнее, и тут мальчишка увидел, что произошло, и зашелся в плаче сильнее, роняя соску изо рта. Рядом на полу, привалившись к плите, сидел дядя Слава, а из его левой глазницы торчала рукоять ножа; широко распахнутый остекленевший правый глаз альфы смотрел куда-то в пустоту, залитое кровью лицо застыло, словно маска. Юра уже видел это несколько минут назад в голове, в тот самый момент, когда мужчина щёлкнул его по носу. — Папа… — пропищал мальчик. — Не смотри! — омега ладонью закрыл глаза ребенка. Он с трудом поднялся с сыном на руках и отнес его в комнату к деду. Юра не хотел отпускать отца, вцепился в его кофту так сильно, что побелели костяшки на кулачках, и несчастно мяукал, как котёнок. — Юрочка, — омега грустно посмотрел на сына, усаживая его на край кровати деда. Он высвободился из цепкой хватки сына, но не уходил, встал на колени и гладил по липким от крови волосам, пока мальчик не начал успокаиваться. Юра затих, тогда омега поцеловал сына в мягкую солёную от слез щёку, поднялся и ушел из комнаты, закрыв за собой дверь. Юра лег в ногах деда, закрыл глаза и уснул.

***

На больничной койке маленький Юра выглядел жалким и несчастным. Кроме него в палате находились и другие ребята — к ним приходили, передавали вещи и гостинцы, о них заботились. А среди посетителей Юры была только странная парочка строго одетых омег, которые задавали серьезные вопросы и ничего не принесли, но обещали вернуться за ним. Пришли эти люди всего один раз и совсем не понравились мальчику. Юра чувствовал себя лишним. Он ясно понимал, что с ним произошло, остро ощущал одиночество и очень переживал за дедушку, о котором некому было позаботиться. Мальчишка просил заходивших медбратьев отпустить его домой, утверждал, что знает адрес и дойдет сам, что ему нужно покормить деда и переодеть его. Но те лишь безлико улыбались, укладывали его обратно в постель, говорили, что нужно отдохнуть. Альфа не сдавался, а беседы заканчивались каждый раз одним и тем же. Спустя несколько дней на пороге палаты появился один из санитаров, который обычно мыл коридор. Юра приметил его давно, но лишь наблюдал со стороны. Он принес альфе яблоко и конфеты, самые простые, карамельные, но они показались невероятно вкусными. Странный омега Юре понравился: у него были длинные жёсткие чёрные волосы и смугловатая кожа, темные глаза и куча родинок на лице и руках. Санитар не разговаривал, а только жестикулировал и что-то изредка мычал; он не откликался, когда его звали, и сердился, если отвлекали от работы. Один из медбратьев на вопрос Юры, что с этим омегой не так, сказал, что он глухонемой. Никогда раньше мальчик не сталкивался с таким. Но он всегда пытался разговаривать с санитаром, когда тот появлялся в палате после смены. Омега делал вид, что внимательно слушает, гладил по голове, что-то тихо навывал. Глухонемой санитар принес Юре одежду, больше подходившую омеге, зубную щётку, полотенце и тапочки. Он всегда утром молча оставлял вещи и фрукты на тумбе и шел мыть полы, а после приходил ненадолго, чтобы посидеть рядом и «послушать» маленького альфу. Но однажды омега пришел ночью. Он разбудил Юру, закрыл его рот рукой, не давая заговорить, показывая, чтобы мальчик вел себя тихо. Омега одел Юру в теплую одежду: штаны, кофту и куртку, на ноги натянул сапоги, оказавшиеся маловатыми, а сверху завернул в байковое серое одеяло с нарисованным большим белым ежом на одной стороне и белкой на другой. Омега провел мальчика мимо пустующего поста и покинул с ним больницу через запасный выход. Когда утром в больницу пришли из органов опеки, Юры в палате не оказалось.

***

Глухонемой омега тащил альфу за руку к остановке. Мальчишка не сопротивлялся, но и не успевал, падал коленями на асфальт, покрытый льдом. Юра чувствовал, как после каждого падения штанины прилипали к коже в том месте, куда приходился удар. Ранним утром на улице было немноголюдно, редкие прохожие не обращали внимание на странного омегу и ребёнка, обернутого одеялом поверх куртки. Покосившийся ЛиАЗ подкатил быстро. Омега занес Юру внутрь и усадил в конце салона. Кондуктор покосился на странную парочку, но ничего не сказав, лишь молча принял деньги из рук омеги и оторвал билет. Ехали долго. Юра утомился настолько, что прилёг на колени к своему спутнику и уснул. Омега погладил мальчишку по мягким вьющимся волосам и прикрыл с головой одеялом. Маленький альфа мучился беспокойным сном. Он по-прежнему очень переживал, что дед остался один, но надеялся, что скоро сможет вернуться к нему. Омега разбудил Юру, когда автобус в очередной раз встал на остановке, и вывел, крепко держа за руку. Альфа огляделся: с одной стороны дороги находились старые деревянные дома, с другой — широкое поле, заканчивающееся лесом. Омега вел Юру по тропинке между деревянными постройками, пока они не вышли на соседнюю улицу. Идти пришлось долго. Маленький альфа, ещё не до конца оправившийся от побоев, еле перебирал ногами. Он устал, хотел спать, у него сильно заболела голова. Омега не останавливался. Наконец они добрались до добротного деревянного двухэтажного дома с высоким забором. Омега ключом открыл калитку и, взяв мальчика на руки, прошел во двор. Пёс, охранявший территорию, громко залаял и прыгнул к его ногам. Юра испугался и сильно вжался в плечо своего спасителя. На крыльце омега снова поставил Юру на пол и открыл двери. Он завел мальчика в прихожую, сбросил с него одеяло и усадил на тумбу. Дома было тепло, и маленького альфу совсем разморило. Он сполз на пол, уселся в углу у двери и уснул, пока омега ушёл куда-то в комнаты. В помещении витали вкусные запахи выпечки и тушеных овощей, в животе урчало, а сон превратился в муку, потому что снился Юре праздничный стол, на котором были расставлены разные блюда: любимая картошка с курицей, пироги с яблоками и салат из помидоров и красного лука. Такой стол у них дома накрывали по особым случаям. Последний раз в честь юбилея деда, который тогда уже не ходил, и потому праздновали не на кухне, а в его комнате. Сквозь сон Юра услышал топот, доносившийся сначала откуда-то издалека, а потом все ближе и ближе. Альфа открыл глаза и увидел перед собой три пары заинтересованных глаз. Они внимательно разглядывали Юру. Мальчик принюхался, словно щенок, и определил, что перед ним омеги. Один был маленький, младше самого альфы, двое других постарше. Все трое смуглые и темноглазые. Юра протянул руку и коснулся спадающей со лба старшего омеги пряди волос. Альфа надеялся на какое-то видение, но образов не возникло. Омега улыбнулся. — Это куртка Рано, — проговорил мальчик, схватившись за молнию на куртке Юры. — А шапка Сури. Омега развязал веревки и снял шапку с альфы. — Как тебя зовут? — осмелел Юра и улыбнулся беззубой улыбкой. Он постарался проговорить как можно чётче свой вопрос, но все равно вызвал смех у омег. Похоже, что темные синяки, расползающиеся по его физиономии, мальчишек не пугали. — Нику, — весело ответил омега, стягивая с Юры сапоги. — А ну вон пошли! — громкий рык раздался за спинами мальчишек. Они так быстро сгинули куда-то в дом, что Юра и не уследил за ними. Маленький альфа вжался в угол и испуганно смотрел на громадную фигуру. Человек с грозным видом двинулся на него, отчего Юра по-детски оскалился. Альфа же схватил огромной рукой мальчонку за шиворот и приподнял. Ноги Юры оторвались от пола, и он жалобно пискнул. Мужчина отнес альфу в комнату и усадил на ковер перед тремя взрослыми омегами, одним из которых был санитар из больницы. Омега переоделся и теперь выглядел для Юры уютным — такой же домашний костюм был у его отца. Взрослые обитатели дома уставились на своего гостя так же, как и мальчишки-омеги несколько минут назад. — Зачем лишний рот притащил? — альфа зло посмотрел на глухонемого омегу, тот сверкнул черными глазами и отбросил с плеча длинные кудрявые волосы. — Ладно, можешь оставить его, — альфа сел в кресло позади Юры. — Но кормить и с милицией разбираться, если та нагрянет, будешь сам. Где ты его взял? Юра повернул голову и посмотрел на говорящего. Альфа был огромный, с вьющимися волосами, черными глазами и длинным носом. Как и у глухонемого омеги, у него было много родинок на лице, да и похожи они были друг на друга очень. — Украл он его, — отозвался один из омег, сидящих на диване. Юра посмотрел на него. Этот был рыжий, с веснушками и платком на голове. Он выглядел намного моложе немого омеги и того, который пока отмалчивался, безразлично глядя то на Юру, то на альфу. — Откуда знаешь? — прищурился альфа. — Чутье, — усмехнулся рыжий омега. В этот момент Юра зевнул и, покачнувшись, решил, что пора прилечь. Он улёгся на ковер, подложив руки под щёку. — Отнеси на чердак, — приказал альфа, чье имя так и не было названо. Немой омега, не сводя с него глаз, кивнул, слабо улыбнулся, а затем подхватил Юру на руки и понес наверх.

***

Вечером омега поднялся на чердак, где расположил Юру. Мальчик проспал почти весь день, а теперь лежал, глядя, как метель била в мутное окно под самой крышей. Омега принес стакан молока и кусок пирога с картофелем, поставил тарелку рядом с матрасом на пол. Юра сел и посмотрев на еду, громко сглотнул. — Ешь, — тихо и неразборчиво промычал омега. — Как тебя зовут? — спросил Юра, придвинувшись к краю матраса и взяв в руки стакан с молоком. Он пил жадно, пока не выпил все до последней капли. — Ян, — также неловко ответил омега и потупил взгляд, указав пальцем на правое ухо. — А я Юра. Юра Китаев, — альфа отставил в сторону пустой стакан. — Мне очень надо домой, меня дедушка ждёт. Юра пытался заглянуть в глаза омеги, но тот отводил взгляд. Мальчишка поднялся и схватил Яна за штанину. — У него ножки не ходят, — Юра пытался говорить громче, думая, что так омега его услышит. — Отведи меня домой. Ян присел на корточки, притянул к себе Юру и обнял. Он поглаживал мальчика по спине, навывая что-то вроде песни. — Я живу на улице 23-й Гвадардейской Дивизии, дом номер одиннадцать, — Юра продолжал громко, но уже сквозь слезы говорить омеге свой адрес, путаясь в словах и уже понимая, что никто его никуда не отпустит. Ян уложил нервно вздыхающего заплаканного Юру обратно на матрас. Забрал стакан и ушел с чердака, оставив гореть одинокую лампочку под потолком. Ночь была беспокойной. Юра потерял свою соску, поэтому не мог успокоиться. Он тихо плакал, уставившись на деревянную стену, закусив край одеяла. Было уже почти утро, когда ему удалось провалиться в сон. Проснулся Юра от назойливого лая, который доносился откуда-то с улицы. Альфа поднялся и осмотрелся по сторонам. На старом чердаке было пусто: никакого хлама или старых вещей, только матрас и стул без спинки. Лампа у потолка горела тусклым светом. Юра взял с тарелки вчерашний пирог и жадно съел его, наблюдая, как за окном кружатся крупные хлопья снега. Покончив со вчерашним ужином, альфа принялся осматривать штаны и рукава кофты, в которые был одет. Они, скорее всего, принадлежали вчерашним ребятам, с которыми Юра так и не успел особо познакомиться. Пока он разглядывал свой наряд, на чердак тихо поднялся Ян. Он сел к Юре на матрас и сунул ему в руки тарелку с манной кашей. Рядом на пол он поставил чашку чая, вкусно пахнущего малиной. Маленький альфа замешкался, напряжённо глядя на омегу, но не решаясь взяться за ложку. От каши шел парок, а в центре плавился и растекался желтыми кругами кусок сливочного масла. — Ешь, — прошептал Ян и ласково погладил Юру по спине. От омеги пахло смолой и лесом, он был теплым и распространял спокойствие. Маленький альфа принялся есть. Каша оказалась гладкая, без единого комочка, и очень вкусная. Юра управился за пару минут и сыто облизался, как домашний кот, объевшийся сметаны. Ян дождался, когда альфа допьет чай, а после собрал посуду и поманил мальчика за собой. Они вместе спустились на первый этаж. Омега отвел Юру в ванную комнату, выдал ему полотенце и щётку, а сам ушел. Мальчишка едва доставал до раковины, включить воду никак не получалось, хоть он и тянулся. — Ты сейчас носом в ванну улетишь! — раздался насмешливый голос откуда-то сзади. Вчерашний мальчишка — омега, самый старший из ребят, пришел на помощь. В руках у него был маленький табурет. Он поставил его перед альфой и заставил встать ногами. — Спасибо, — Юра посмотрел на омегу. Он не мог вспомнить, как его зовут, поэтому стало немного стыдно. Омега пристроился чистить зубы вместе с Юрой. Он открыл шкафчик, достал оттуда пасту и взял из стакана щётку красного цвета. Юра посмотрел на свою. У него зелёная, такой в подставке больше не было. Омега выдавил пасту себе и альфе. Чистили зубы долго, хоть у Юры во рту был не полный комплект. Омега следил за тем, чтобы альфа все делал правильно. Затем он включил воду и помог мальчишке прополоскать рот и умыться. — Сколько тебе лет? — вдруг спросил омега, вытираясь полотенцем. После он повесил свое на крючок, а сверху накинул Юрино. — Мне скоро будет пять, — Юра показал раскрытую ладонь и улыбнулся. — В феврале. Я дома календарь веду. — А мне летом исполнится восемь. Я в первом классе! — заявил омега. — А ты ходил в сад? — Нет, я дома помогал с дедушкой. Он болеет. — Сильно болеет? — обеспокоенно спросил омега. — Он только лежит, — пожал плечами Юра и посмотрел на омегу. У того были большие глаза. Но не черные, как показалось вчера, а зелёные. Над губой у него был заметен лёгкий темный пушок, в уши были вдеты сережки-кольца, жёсткие волосы заплетены в толстенную длинную косу. — А кто с ним остался? — Никого, и я беспокоюсь, — альфа нахмурился, будто собрался плакать. — Не реви! Отец жутко не любит, когда кто-то хнычет, особенно, если альфеныш. Ты же будущий глава семьи! Юра утер проступившие слёзы. — Я забыл, как тебя зовут, — признался он. — Нику, — рассмеялся омега. — Пошли, я тебя ещё раз со всеми познакомлю. Главу семейства звали Марко. Он владел конюшней и рестораном. Ян оказался его братом. Омега родился глухим, поэтому его никто замуж не взял. Он хорошо учился в школе и закончил медицинское училище, но работать медбратом не пошел, управлял конюшней вместе с братом. Ян не был санитаром в больнице, а лишь помогал там, пока в отделении находился Сури — сын племянника, самый младший омега в семье. Омега, который вчера не проронил ни слова, — отец Нику и Рано. Его звали Нико. Он второй муж Марко, а первый погиб, оставив после себя одного сына-омегу Адама. Того самого рыжего омегу, который сам обзавелся ребенком в пятнадцать лет. Отцом-альфой Сури был конюх, работавший на Марко, но замуж за него альфа сына не отдал. Нику назвал свою семью «неправильными цыганами». Он сказал, что традиции в их доме не соблюдаются, поэтому семья в таборе не прижилась, чему Марко был рад. Он хотел, чтобы его дети учились в школе, чтобы были образованы, и не хотел, чтобы его маленьких, но хулиганистых омег лишили детства, выдав замуж с первой течкой. Он всегда разрешал мужу, брату и старшему сыну заниматься тем, чем они пожелают. Главным образом это касалось учебы и работы. Вот только после того, что сотворил Адам, стал более бдительным. Но нельзя сказать, что держал свой маленький табор в ежовых рукавицах. Юра внимательно слушал рассказ Нику о семье, хоть многого ещё не понимал. Омега пристроил маленького альфу в гостиной, а сам пошел наверх. Юра осмотрелся. Вчера у него было не так много времени, чтобы изучить комнату, да и не до этого было. Сегодня он смог оценить обстановку в доме: большой диван, покрытый цветным покрывалом с ярким рисунком, на полу лежал мягкий ковер, у стены на тумбе стоял большой телевизор, а рядом видеомагнитофон. Такой был и у отца Юры, но потом он куда-то исчез. Как раз, когда появился дядя Слава. В большом серванте у стены Юра заметил много посуды и статуэток. Посреди комнаты был расположен журнальный столик, на котором стояла ваза с искусственными цветами. Юра встал с дивана и подошёл к столу, дотронулся до цветов, они оказались самодельными, а один из лепесточков отвалился и остался на ладони альфы. — Зачем сломал? — насмешливый голос прозвучал совсем рядом. Юра встрепенулся. Он не услышал и не почувствовал, как кто-то вошёл в комнату. Рыжий омега обошел мальчика и присел на корточки рядом. — Я не хотел, — альфа попробовал приложить лепесток на место, но вместо этого оторвал ещё несколько. Омега взял из ладошки Юры отвалившиеся части цветка и положил их в карман широких брюк. — Мы никому не скажем, — омега приложил палец к губам и снова улыбнулся. — Меня зовут Адам. А тебя Юра? — Да. Юра Петрович Китаев, — выговорил альфа. Без зубов получалось смешно и нескладно. — Ты забавный! — омега пощекотал мальчишку по бокам. — Будешь с нами теперь жить? — Нет! — испуганно запротестовал Юра. — Меня деда ждёт. — Послушай меня сейчас внимательно, Юра, — ласково произнес Адам и взял за руки альфу. — Твой дедушка попросил нас, чтобы мы за тобой присмотрели, и поэтому ты поживешь у нас. — А как же он? — нахмурился Юра. — А он поживет в специальном доме, где за ним будут ухаживать, — омега погладил мальчика по голове. Юра обернулся, почувствовав, что народу в комнате прибавилось. В дверном проёме стоял Ян, рядом с ним отец Нику и его младший сын. — В доме престарелых? Взрослых удивила осведомленность мальчишки. — Что-то вроде того, — кивнул Адам. — Деда не хотел в дом престарелых, — Юра был готов расплакаться, и закусив рукав кофты, начал сосать его вместо соски. — Так надо, малыш, — рыжий омега притянул альфу к себе и приобнял. — А мы будем к нему ездить в гости? — неуверенно уточнил Юра. Адам перевел взгляд на Яна и Нико. Последний закатил глаза, ему вся эта затея явно не нравилась. — Туда нельзя малышам, — сориентировался Адам. — Подрастешь и поедешь. — А если он умрёт, а я не успею? Нико нахмурился сильнее и толкнул в бок спокойно стоявшего Яна. Он-то ничего не слышал. — Успеешь, — уверенно произнес Адам и отстранился, чтобы ладонями вытереть слезы с глаз альфы, — а пока будем писать ему письма. — Хорошо, — Юра кивнул и отстранённо посмотрел на Яна, который подошёл ближе. — А теперь пойдем, мы познакомим тебя с нашим папой, — Адам поднялся и взял Юру за руку.

***

Почти два месяца Юра прожил, практически не выходя на улицу. Нельзя было, чтобы соседи видели лишнего ребенка в доме цыган. Марко сделал документы, по которым маленький альфа значился сыном его родственников. На это потребовалось время и деньги. Юра расстраивался, что гулять можно было только на веранде и только поздно вечером в одиночестве. Нику в это время обычно корпел над школьными заданиями, Сури ложился спать, а Рано к маленькому альфе относился с долей ревности, поэтому дружба не складывалась. Юра же, отличаясь искренней доброжелательностью, пытался завоевать доверие среднего омеги, а, вместе с тем, и милость Нико. Муж Марко был единственным, кто не принимал альфу, холодно относился к нему, старался не привязываться. Но особенно его раздражало, что Нику полюбил Юру, как родного брата, тискал его, играл, учил читать и писать. Мальчишки быстро нашли общий язык. Это маленького альфу воодушевляло. Ему хватало ласки и внимания со стороны Яна, Адама и Нику. Но по-настоящему беспокоило мальчика то, что ему перестали приходить видения. Он касался омег и ничего не чувствовал. Он засыпал и не видел вещие, как их называл дед, сны. Абсолютно ничего. Юра настолько привык к внезапным образам в голове, что теперь скучал по ним. Быть особенным альфе нравилось, но теперь его способности не проявлялись. С наступлением лета жизнь в доме изменилась. Нику и Юра вместе с Яном стали ходить в лес. Они вместе собирали травы и сушили их. Омега показывал детям, что можно было сделать из листьев, корней и соцветий. Что-то использовали в готовку, а из чего-то делались настойки, которыми Ян лечил кашель и насморк, или которыми мог усыпить, или наоборот взбодрить. От некоторых появлялись галлюцинации. Юра испытал это на себе: выпил на спор несколько капель отвара листьев акации, которых хватило, чтобы унести альфу в другой мир. Сначала он обрадовался, что видения вернулись, но потом ему стало плохо. Нику, с которым и произошел спор, испугался и побежал за Яном, но омеги дома не оказалось. Мальчишке пришлось обо всем рассказать папе. Нику и Юру тогда знатно выпороли. Маленький альфа не понимал, за что его наказывают. Он едва отошёл после того, как Нико промыл ему желудок и напоил другой настойкой, которая должна была остановить действие наркотика. Марко приказал оставить детей на улице. Юра и Нику пристроились на скамейке в обнимку и плакали. Альфа чуть громче, а омега совсем тихо. Когда вернулся Ян, Юра запрыгнул к нему на руки, зная, что его пожалеют. Омега гладил маленького альфу по спине, целовал в висок и прижимал к себе крепко. Когда Юра успокоился, Ян посадил его обратно к Нику. Омега уже не плакал, а сидел растерянный и понурый. Его отец ему не посочувствовал. Ян метнулся в дом и заставил выйти Марко. Он тыкал пальцем в детей и что-то невнятно, но громко выговаривал, шипел и даже бил кулаком в плечо. Альфа терпел, но не долго. — Бери выродка и проваливай! — Марко схватил Яна за косу и с силой толкнул от себя так, что омега упал навзничь. Юра испугался. Он вскочил со скамейки, покачиваясь, и ринулся к Яну, встал, заслонив его, и зло зарычал на Марко, который и не собирался нападать. Он смотрел в глаза альфы, а в голове возник странный стук, кровь пульсировала, билась о стенки сосудов с оглушительным звуком. Марко застыл, будто каменный, потом громко выдохнул. — Убери своего шайтана, — спокойно обратился мужчина к Яну. Омега прочитал по губам сказанное, схватил Юру и поспешил скрыться в доме. Нику тоже собрался зайти и уже встал со скамьи, но отец не позволил. Несильно ткнул кулаком в грудь, останавливая, и захлопнул дверь. Омега пробыл во дворе до вечера, пока на улице совсем не стемнело и не начало холодать. Нику был расстроен, что его никто не пожалел и не спас от отцовского наказания. Кормить его тоже никто не собирался. Потому, после того, как дверь в дом распахнулась и омегу впустили, он сразу направился на второй этаж в свою с Рано комнату. Брат спал. Нику снял с себя одежду, расправил и повесил на спинку стула у своей кровати. Он не мог уснуть, выпоротый зад болел, а в животе урчало. Летом отец-альфа частенько так наказывал сыновей. Зимой же он просто запирал непослушных омег в комнате. Ближе к полуночи дверь в комнату приоткрылась. Нику испуганно поднялся, вглядываясь в полоску тусклого света, который проник через узкую щель. На пороге показался Юра. В одной руке у него был пакет, а в другой стакан с водой. Он протиснулся в комнату, стараясь не раскрывать скрипучую дверь сильнее, чтобы не разбудить Марко и омег. Нику стоял у своей постели, не решаясь подойти к Юре. Альфа виновато опустил голову и сам сделал несколько шагов навстречу, протягивая пакет. Нику выхватил его и сразу увидел три пирога с картошкой и капустой. Они были холодными, но вкусно пахли. Омега взял один и жадно надкусил. Юра подошёл к Нику и протянул стакан с водой. — Спасибо, — прошептал Нику, дожевывая кусок пирога. — Прости меня, — Юра снова опустил голову. — Ты не виноват, — слова Нику звучали будто из глубины. Юра пытался сосредоточиться, но образ омеги расплывался перед глазами. Нику отставил стакан с водой и отбросил пакет на кровать. Он заглянул в глаза Юры, а после аккуратно приблизился и поцеловал его в нос. Наконец альфа смог сфокусировать взгляд на лице омеги и широко улыбнулся. Он с волнением провел рукой по лбу и щеке Нику, но уже привычно ничего не почувствовал.