Падая во тьму

Говорят, с возрастом к тебе приходит ответственность. Ты становишься опытнее, размышляешь над своими прошлыми действиями, рассчитываешь будущие, ты желаешь стать выше себя. Когда мастер Йода одним незаметным взмахом срезал с меня русую косичку, я поняла, что у меня не было этих качеств. Я все еще чувствовала себя неумелым падаваном, без каких-либо взглядов на будущее, кроме глупой мечты, что Оби-Ван обратит на меня внимание, и глубокой обидой на графа Дуку, отнявшего мою правую руку. Единственное желание, которое у меня было — отплатить сполна бывшему джедаю, отрубив ему пару конечностей. Да уж, это в тройне не по-джедайски и я это понимала, но все равно улыбалась, ведь на меня смотрели гордые глаза учителя. « — Где твое хваленное самомнение, Эни?» — спросил улыбчивый голос в голове. « — Оно впервые за десять лет решило отоспаться. Теперь-то вы не сможете так рьяно будить меня с первыми лучами солнца, …учитель», — слово «бывший» отчетливо вертелось в подсознании, но у меня не хватало сил отозваться так даже в шутку. Я знала, что многие магистры в этом зале меня «недолюбливают», если можно так сказать о джедаях. Они предпочли бы выгнать меня из Ордена, чем принять в свои ряды, но выбора у них особо не было — в Республике ввелось полномасштабное военное положение и сейчас в ранг «Джедаев» вводили даже неподготовленных для этого падаванов. Начались войны клонов. И почему-то именно сейчас на меня решили повесить собственного падавана. Нет, не то чтобы я была против или мне было за что невзлюбить Тано, просто в такое время обучать кого-либо и одновременно следить, чтобы его не убили было сложновато. «И вообще, как у Совета хватило смелости оставить на мои «радикальные методы» хоть какого-то падавана? Уверена, тут не обошлось без руки моего люби… многоуважаемого учителя». Вначале, это меня раздражало. Асока отличалась бурным характером и способностью любую информацию воспринимать по-своему. Не всегда меня слушала, шла на пролом, спорила, а слово «осторожность» похоже вообще не знала. Тем более, ее обучение занимало большую часть моего свободного времени, которое я обычно посвящала медитациям, разговорам с Падме и канцлером, собственным мыслям. Оби-Ван в наши, теперь уже нечастые, встречи смеясь говорил, что она похожа на меня. «Да в каком месте?! Импульсивная, неосторожная, делает по своему, а на опасности натыкается будто у нее шило в… Ладно. Кое в чем мы все же были похожи». Позже, мне все-таки понравилось быть мастером для юной тогруты. Она быстро училась, прекрасно управлялась двумя световыми мечами и дралась не хуже джедая, харизмой и острословием владела лучше, чем я, да и мне просто нравилось разговаривать с ней. Потихоньку, юная тогрута стала привычной частью моей жизни, а ее обучению, страшась повторения собственной истории, я уделяла даже минутные перерывы. Асока стала еще одним моим близким другом и, не смотря на все ее выходки, проступки, неудачи, я все равно гордилась ею. *** Мы часто сталкивались с Оби-Ваном на заданиях, но бывало я выполняла их без него. Вначале было непривычно: я волновалась за своего учителя, переживала, что оплошаю, командовала группой клонов, разрабатывала стратегию боя, и при все этом старалась не умереть и не унести с собой жизни своей команды и падавана. Никогда не думала, что буду скучать по собственному обучению. Но военные успехи дали плоды — мы оттесняли сепаратистов в даль Галактики, попутно уничтожая армии дроидов с их фабриками, освобождая захваченные планеты, но графа Дуку нигде не было. Мне дали прозвище «Генерал без страха», с чем меня поздравил только «Переговорщик"-учитель. Расстояние и полная погруженность в дело притупляли чувства к мастеру, но не изменяли их. Каждый раз встречая его после очередной миссии они накрывали, будто волной, вызывая желания обнять его с разбега, повалить на землю и сделать то, что смутило бы даже обычного человека, а джедаям и думать запрещено. Разумеется, я сдерживалась, а пылкие желания ограничивались фразами «Рада, что ты в порядке». О моих чувствах никто, кроме Падме и Палпатина, так и не знал. Но я бы и не доверила их кому-либо другому — только они не осуждали меня, хотя у каждого было свое мнение. Падме нравилось слушать меня, она дала мне совет признаться в чувствах Оби-Вану и даже подготавливала для этого почву, прося Совет отправлять нас с учителем на задания в самые живописные места: Набу, Альдераан, Облачного города. Романтическая обстановка, по ее мнению, расслабляла и наталкивала на нужные слова. Однако, наблюдая за чистыми озерами, зелеными лугами и бескрайними облаками, мы с учителем чаще говорили о заданиях и нынешней ситуации в Ордене. Для двух джедаев сложно обсуждать что-либо иное. Я так и не смогла признаться. Падме тогда сказала, что все в моих руках и обижено ушла в свою комнату, но я все равно была ей благодарна, ведь в редкие моменты мы с Оби-Ваном все же отвлекались, начиная говорить о людях, пейзажах, друг-друге. Это были разговоры друзей, но мне приносило удовольствие даже переходить с ним на «ты». Палпатин тоже внимательно слушал меня и пришел к выводу, что эти чувства не делают меня слабой, а вопреки учению Ордена, я становлюсь сильнее. Именно он посоветовал мне выполнять задания, стимулируя себя не только защитой невинных, но и скорым возвращением к Оби-Вану. Также, он предложил больше думать о графе Дуку, его безнаказанности и опасности для Республики. И он полностью был прав: мне стало нравиться рубить дроидов, когда я представляла на их месте бывшего джедая, я крушила сепаратистские флоты, когда знала, что они — угроза жизни для мирных граждан Республики, а миссии стало выполнять гораздо приятнее, когда после них возвращалась к учителю. Мнения Падме и Палпатина не были ограничены Кодексом джедаев, что безусловно радовало. С ними можно было говорить о чем угодно, не волнуясь что мои мнения сочтут неправильными, радикальными или еретическими, потому как и у них были собственные — Амидала была романтической пацифисткой, Палпатин — дружелюбным радикалом. Я слушала мнения каждого и у меня сформировалось свое виденье чувств, войны, самой Республики. В будущем я сильно разочаруюсь во всем этом. *** Я была рада, когда меня отправили на Мандалор, сопровождать местную Герцогиню Крайз. Рада потому, что это задание мы должны были выполнить в команде с Оби-Ваном. Единственной загвоздкой было то, что вместе со мной должна была лететь Асока, но я быстро уладила это дело, убедив Совет послать ее читать лекции юнлингам. Дело в том, что в тот момент она потеряла свой световой меч и, будучи уверенной, что я об этом не знаю, пыталась в тайне найти его. Откуда же она знала, что я уже по нашей связи определяю, когда она что-то натворила и просматриваю ее истории в библиотеке, для контроля за обучением. Когда я догадалась, что ее сейбер пропал в закоулках Корусанта, где спокойно мог попасть на черный рынок, я была готова задушить тогруту. Мы встретились в коридоре Храма и, когда я уже собиралась отчитать ученицу, прямо почувствовала ее стыд. Она не смотрела в мои глаза, лишь из далека начала говорить о сейберах, нижнем Корусанте и ворах. Падаван хотела собраться с мыслями перед тем, как сообщить мне о своей потере — я поняла это. А еще поняла, что не мне судить Асоку, ведь сама когда-то отдала свой световой меч Падме, доказывая ей свое доверие. В тот день на совет напали и мне было нечем отбиваться, но все обошлось. А сейчас передо мной распинался мой падаван, пытаясь сообщить о своей оплошности, как когда я сама перед своим учителем. И как и тогда учитель знал обо всем заранее, лишь ожидая моего собственного признания. Но я не мой учитель. Я не дала ей продолжить, послала в библиотеку к джедаю на пенсии Теру Сейнубе, потому как у нее намечалась незапланированная учебная лекция для юнлингов. Тано, еще пыталась договорить, но я спешно покинула Храм, сказав на последок, что Сейнубе поможет ей. Делать было нечего и она отправилась в библиотеку, как и я позже. — Тера Сейнубе, — косианец, как всегда спал сгорбившись над очередной историей. Иногда мне казалось, что он прочел всю информацию в огромной библиотеке и сейчас лишь перечитывает, — Добрый день. — О, юная Скайуокер. Давно не видел вас, — джедай открыл глаза и заговорил бодро, словно и не спал, — Ваш падаван разговаривал со мной сегодня утром. Похоже у нее возникли проблемы. За этим я сюда и пришла. Совет съел бы меня за то, что немедленно не отправилась помогать Оби-Вану, но Асоку я тоже не могла бросить. Похоже старый джедай уже знал о потере светового меча и собирался мне рассказать. Я пришла вовремя. Лучше мне, чем ночующему в библиотеке магистру Винду. Он бы не понял Асоку. А я пойму. — Я знаю это. Я пришла попросить вас помочь ей с ними. К сожалению, я сейчас улетаю на задание и не могу ничего сделать для моего падавана, — сказала спешно, наблюдая, как хмурится его взгляд. — Но похоже вы все же знайте о характере этой проблемы. Интересно, — Сейнубе задумчиво прикоснулся к одной из прядей своих белых волос. В его глазах читалось непонимание данной ситуации, — Асока Тано уверена в вашем неведении. — Пусть так и остается. Асока — прекрасный падаван, но, как и большинство, рассеяна, — я начала оправдывать своего падавана. Интересно, Оби-Ван тоже делал это перед советом. Вероятно, да. — Потерять световой меч в нижней части города — это признак некомпетентности, а вовсе не рассеянности. Попади он не в те руки, может совершить немало бед, — голос Сейнубе стал тверже, взгляд — строже. Вот теперь передо мной сидел настоящий, бывалый джедай. Он явно не одобрял моего решения не отчитывать падавана. — Поэтому я хочу, чтобы именно вы помогли ей, — ответила я. За столько лет обучения я научилась разговаривать с пожилыми джедаями, Все, что было нужно — немного лести и уважение к их возрасту. — Как джедай-магистр со столькими лет опыта, вы сможете научить моего падавана терпению и сосредоточенности. Косианец успокоился, вновь посмотрел на меня уставшим взглядом. Смотрел долго будто увидел нечто новое, а я должна была торопиться. Да уж, мне бы самой научиться этому терпению. Я отвечала на его взгляд, про себя надеясь, что он не начнет читать нотации. — Падаван, говорят, смотрит на размытое отражение своего учителя. Он пытается разглядеть его, но попытки лишь мутят воду. «Начал». — Я не хочу, чтобы Асока смотрела на мое отражение. — сказала я, отведя взгляд в сторону, — Для меня главное, чтобы она четко видела себя. Не говорите ей, что я знаю про сейбер. — Не скажу. Но считаю, что ваш метод обучения не эффективен. «Это потому, что я учу ее быть свободной, а не запертой в пределах кодекса» *** Оби-Ван часто рассказывал мне о своих приключениях будучи падаваном. Однако, когда он начал повторяться, я поняла, что больше историй не осталось, но все равно переслушивала его. Одно из моих любимых занятий — просто слушать его голос, вникая каждому слову. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что среди многочисленных выученных на зубок историй, он пропустил ту, в которой почти год защищал молодую, красивую мандалорскую герцогиню. Видимо подзабыл. Меня мутило, когда я видела, как они общаются на корабле. Каждый придерживался своей позиции, но возникшие от их споров «искры» были совсем не враждебные, а скорее отдавали чем то пурпурным. В переносном смысле. Мне не нравилось как они общаются друг с другом, даже если это ссора, как смотрят друг на друга, как думают друг о друге. Я, не пытаясь читать его мысли, поняла, кем они заняты — Крайз словно отражалась в его задумчивых глазах. Впервые ощущала это чувство. Чувство раздражения и злобы к человеку, который ничего мне не сделал. Мы с Герцогиней даже не разговаривали толком, а я уже хотела, чтобы она никогда не открывала свой рот. — Она нечто, — сказала я, когда мы спускались на лифте в амбар. Лучше уж пусть говорит, чем так открыто думает о ней. — Это точно, — ответил Оби-Ван скорее машинально, не вникнув в разговор. Это смутило еще больше, а он продолжил, — Сатин никогда не любила агрессивные переговоры, а когда стала Герцогиней, и вовсе, стала ярой противницей насилия в любом его виде. «Сатин» — прекрасно. Мне уже не нравилось начало нашего разговора, нужно было перевести его в другую сторону. — Но кое в чем она права. Джедаи раньше были миротворцами. А сейчас мы спокойно идем на войну генералами, — с сожалением подметила я. — Мы делаем это, чтобы сохранить мир и защитить тех, кто не способен на это, Эни. Мы никогда не предадим наших идеалов. Наше главное оружие в этой войне — доводы разума. «Генерал» — это формальность, которая предоставляет нам эту возможность, — он говорил это без сомнений, не задумываясь, уверенный в своих словах. — Боюсь тут дело не в идеалах, а в том, что это война меняет саму нашу суть. Граф Дуку, Вентрес, Дарт Мол, некий Владыка Сидиус — мы тысячу лет не были так близко к темной стороне. Нам следовало бы укрепить свой дух и связь с Силой в это время, но положение не позволяет. Война ставит нас в шаткое положение между тьмой и светом. — Осторожно, Эни. Мне тоже не нравится эта война, но сомнения не приведут нас… — Я не дала ему договорить, не желая вновь слышать отрывок из учений Ордена. — Не волнуйся, Оби-Ван. Это не сомнения. «Потому что я не сомневаюсь, что у нас еще будут перебезчики». *** « — Я люблю тебя с тех пор как ты пришел на помощь» « — Молви хоть слово, я бы покинул орден джедаев» Больно. Я слышала, как в груди сильно бьется сердце. Не было ничего кроме этого частого звука — тук-тук, тук-тук. Оно словно хотело пробить кости и выпрыгнуть из груди, умереть лишь бы не чувствовать эту боль, лишь бы никогда не слышать эти слова. Слез совсем не было, как и эмоций — была только разрастающаяся пустота. Она полностью захватывала сознание, угрожая лишить его. О чем я вообще думала? Чего ожидала? Почему я оказалась здесь именно сейчас? В соседней комнате они все еще разговаривали, но я уже не слушала. Пустота отключила слух, и я только через Силу чувствовала, что нужно мое вмешательство. Но хотела ли? Сознание потихоньку начинало проясняться, замешательство было временным. Я услышала из соседней комнаты условия предателя: либо его убивает Крайз, жертвуя своими пацифистскими ценностями, либо это делает Оби-Ван, навсегда теряя Герцогиню. Напряжение между ними росло, а я стояла прислонившись к стене и думала сама не знаю о чем. Я быстро поняла, что совсем не хочу вмешиваться, а просто уйти оставив их в том же положении. Каждый из людей в той комнате рисковал ценным для него: жизнью, идеалами, любовью — я же минуту назад лишилось всего и волей ко всему. В душе начала подниматься волна злости. Целое цунами эмоций захлестнуло меня с головой. Негативных эмоций. Перед глазами всплыли картины их разговоров, а подсознание вырисовывало сюжеты их желаний: вот они спорят — воркуют друг с другом, кричат — обнимаются, уходят в разные стороны — нежно целуют друг-друга, не думая ни о чем на свете. В руке сжался световой меч. Я даже не поняла толком, что делаю — просто подошла к стоящему спиной мандалорцу с детонатором в руке, и, даже не пытаясь как-нибудь перехватить опасную кнопку, вонзила голубой меч в его сердце. Несколько секунд держа в таком положении, словно от такого он еще мог выжить, только потом заметила предмет в его руке. Быстро притянув детонатор Силой, надеясь только на то, что Оби-Ван не заметил моих порывистых действий. — Эни… — Предпочел бы летать поджаренным в космосе? — саркастично спрашиваю я, максимально стараясь сделать обыденное лицо. «Или чтобы ей пришлось осуждать тебя?». Он перевел взгляд на Сатин, и тот был полон сожаления. Только о чем? О том, что поставил ее перед таким выбором? О том, что не защитил? А может о том, что расстался с ней много лет назад? Они открыто смотрели друг на друга, не замечая меня, а я смотрела на них со стороны и слушала… Слушала биение их сердец, которые общались на неизвестном никакому протокольному дроиду языке. И какая ирония — их сердца бились в унисон, в точности повторяя друг друга, составляя спокойную, красивую музыку. Наши же с Оби-Ваном бились поочередно, так, что затишье моего мгновенно сменялись звуком в его груди. Эта мелодия была беспрерывна и показывала то, как сильно мы дополняли друг друга. Злости больше не было. Была лишь нескончаемая пустота и разбитое вдребезги сердце. *** Я не помнила, что именно со мной сделал на Мортисе Сын. По его словам, он показал мне будущее, но я не верила в это. Я напала на Оби-Вана и чуть не убила Асоку — не верю, что существует будущее, где я могла бы ненавидеть их. Отец помог мне, стерев воспоминание о черной судьбе, но добавил вопросов. «Что именно мог показать мне Сын, чтобы я так легко пала на темную сторону?» Когда я вонзила световой меч в спину Сыну, и великая семья перестала существовать, Оби-Ван сообщил Ордену и меня заставили в подробностях рассказать все Совету. Но я не знала, что говорить: была одержима, обманута, делала против воли и без памяти. Меня «приговорили» к ежедневным медитациям в кругу магистров, где те могли спокойно входить в мои мысли, но я была против. Тогда за меня вступился Оби-Ван, с которым я не говорила две недели до Мортиса, но там были только профессиональные разговоры. Насколько помню. Он убедил Совет, что будет лично проводить со мной медитации, и те недовольные моим отказом, быстро согласились с решением Кеноби. Учитывая их косые взгляды, теперь они знали, что мне есть что скрывать. Меня попросили удалиться и дать магистрам обсудить очередное секретное задание и я, не возражая пошла поговорить с канцлером. Я понятия не имею, почему решила обсудить это именно с Палпатином. Он не был джедаем, не был осведомлен о Силе и фактически был беспомощным стариком, но у него были знания, которые компенсировали все эти недостатки — знания истории. Он раз за разом рассказывал мне о тактиках великих генералов, мандалоров, императоров. Среди них были сильные войны, великие джедаи и могущественные ситхи. Это было как слушать сказки, но в них побеждало не добро, а нечто более реальное — сила. Слухи о связи между мной и канцлером меня больше не волновали, я была генералом армии и рыцарем джедаем — эти должности не получали, если были уверены в погрешностях их носителя. Мне доверял мой учитель — это было главным. Остальные думали, что хотели. Только Палпатин ответил бы на мой вопрос лишь со своего мнения, а не считывая с кодекса. — Как вы думаете, почему Граф Дуку перешел на темную сторону? — Я не так хорошо знаком с бывшим джедаем Дуку, однако могу сказать, что до перехода в лагерь сепаратистов, он был джедаем всецело преданным Республике и защищающим ее интересы, — он ответил спустя время, призадумавшись. «Преданность Республике иногда удручает». — Я слышала о нем много хорошего, будучи падаваном, — но что могло спровоцировать его перейти на темную сторону. Как он вообще мог познакомился с этим… Дартом Сидиусом? — я поняла, что задаю подобный вопрос не по адресу и уже предугадывала его ответ. — Не думаю, что я тот, с кем можно правильно обсудить этот вопрос, девочка моя. Почему ты не задашь его джедаям из Ордена? — сказал он, сцепив руки и положив на них подбородок. — Ответы джедаев аналогичны: «Граф Дуку пал, так как его соблазнила темная сторона». Просто мне кажется, что дело сложнее. Не может джедай столько лет служивший Ордену, будучи учеником самого мастера Йоды, так легко и без сожаления убивать невинных. Я сидела за столом перед ним и, как всегда, рассматривала статую Систроса у него в кабинете. Однажды канцлер сказал, что желал бы быть столь же мудрым, сколь древний философ. Я улыбнулась, понимая, что мое уважение к этому человеку растет с каждым днем. Знала, что джедаи осуждают его за задержку на своем посту, но не представляла, кто может занять это место, кроме него. — Простите. Вы правы. Этот вопрос следует задать джедаям, — я чуть погрустнела, потому как не собиралась разговаривать об этом с кем-либо еще. — Ты знаешь о Дарте Реване? — спросил он неожиданно. — Разумеется. Он жил во времена старой Республики, — я сказала это автоматически, будто на зачете. Резко возникло желание рассказать всю его биографию. Дарт Реван — темный лорд ситхов, живший почти четыре тысячи лет назад. Его имя помнят до сих пор, так как он прошел сотни войн и с каждой возвращался победителем. Он практически завоевал Республику и обращал на темную сторону всех джедаев, взятых им в плен. Это чудовище остановил собственный ученик, предавший и убивший учителя. А после и он погиб от рук безымянного рыцаря-джедая. — Вам рассказывали, какие цели он преследовал? — В истории говорилось, что он исполнял приказы своего императора, — я призадумалась, вспоминая первое из трех имен ситха, — Вишейта. — Ты прекрасно знаешь историю от Ордена, но знаешь ли ты, что Реван желал спасти Республику от императора Вишейта. — Это непопулярное мнение. Будто он хотел перестроить Республику в Империю для борьбы с общим врагом. В этом нет логики — он мог просто предупредить тогдашних сенаторов и все бы готовились к войне, — я вновь посмотрела на знакомую статую, но сейчас, когда мы заговорили о древних ситхах, мне захотелось ее рассколоть. «Что это со мной?» — Верно, но джедаи отказались помогать Республике в Мандолорской войне. Возможно Реван опасался, что они откажут и на этот раз, а Республика всегда боялась собираться на войну, — сказал он отпустив на скрещенные руки лоб, — теперь я это понимаю. Я резко перевела взгляд на Палпатина, переполненная новой информацией и будущими размышлениями. Вначале я не понимала смысл этого упоминания, но теперь до меня дошло. — Думаете, что Граф Дуку с благими целями стал ситхом? — Думаю, это знает лишь он. Но как ты и сказала «джедай столько лет служивший Ордену, будучи учеником самого мастера Йоды, не может без сожаления убивать невинных». — канцлер вновь посмотрел на меня, но уже сонно, — возможно, он сам считает свои цели благими. Я только сейчас заметила, что уже ночь, в кабинете темно, а под его глазами красуются черные круги. Он устал, а я так нагло отбирала его время. Мне пора было идти. Пищу для размышлений на ближайшие годы я получила. Когда я уже собиралась встать и попрощаться, в кабинет постучали. Это были Винду и Оби-Ван. «Стоит ли вспоминать взгляд магистра, когда тот увидел меня в кабинете? Просто скажу, что он был в своем репертуаре». — Энэлин… — заметил меня Оби-Ван. Я хотела произнести его имя. Хотела поговорить с ним наедине, ну или хотя бы без магистра. Хотела извиниться за то, что произошло на Мортисе и спросить, не обидела ли я его словами, которых даже не помню. — Прекрасно что вы здесь, Скайуокер. У совета для вас задание, — сказал циничным голосом Винду и перевел «профессиональный» взгляд на человека позади. Похоже, это касалось и канцлера. — До нас дошли слухи, что вас собираются похитить. *** Я так и не извинилась перед ним, когда это случилось. Мы гнались за покушавшимся по крышам, разделились, казалось, умений каждого из нас должно было хватить на одного, не попадающего с первого раза снайпера. Похоже он целился в Оби-Вана. Я уже видела его силуэт впереди, когда он выстрелил и, практически поймав преступника за шею, услышала крик Асоки, перевернувший мое сознание с ног на голову. Уже было плевать на удаляющегося преступника, хотя я все еще могла его догнать, мое тело само развернулось на звук и побежало к темному переулку. Асока держала его не дышащее тело в своих руках, а я буквально упала на колени перед ними. Мои вмиг охладевшие дрожащие пальцы коснулись его, еще теплых, медленно переводя руку к запястью и сжимая его, пытаясь нащупать пульс. Его не было. — Учитель… — все, что я смогла сказать. Я аккуратно перевела руку на его щеку, наблюдая за закрытыми глазами, надеясь, что они вот-вот дрогнут от такого наглого прикосновения, но они не шевелились. Перевела эту же руку на его шею, все еще надеясь услышать биение крови в сонной артерии, но толи его вообще не было, толи он был слишком мал для ощущения. Асока в этот момент вызывала помощь, сообщала Ордену координаты и не замечала моих порывов. Я дрожала всем телом, хотя мне не было холодно. Мои глаза были расширены и с болью, грустью и каким-то безумием смотрели на бледнеющее тело. В душе была пустота, а в мыслях дежавю — моя мама тоже когда-то лежала так же с закрытыми глазами в моих руках. Только теперь я не собиралась его звать, ведь урок давно усвоен — мертвые не откликаются. Я все еще чувствовала его в силе. Или же это была часть меня, которая не желала его отпускать. Его тело было накрыто белой тканью и я не могла видеть лица. Может это и к лучшему. Я навсегда запомню его таким — шатеном с серо-голубыми глазами, в которых отражался весь мой мир, высокого, сильного, умного, с русой бородой, с улыбкой, которую он так часто мне дарил… На мои глаза попала Герцогиня Крайз. Она вытирала слезы, наблюдая, как алтарь медленно опускается под светлый пол Храма. До меня дошло странное осознание: он улыбался Герцогине не так часто, как мне, даже если и был рад ее видеть. А я все это время злилась на него. Злилась за слова, которые были сказаны в сложных обстоятельствах, злилась за чувства, которые давно стали историей. Рядом с герцогиней стояла Амидала, и даже в такой ситуации это вызвало у меня порыв гнева. Падме была только моей подругой, а сейчас она стояла рядом с женщиной, которая испытывала чувства к моему возлюбленному. Гнев закипал с новой силой, я злилась на Крайз, которая так открыто плакала, на Падме, которая пыталась ее поддержать, на стоящих здесь джедаев, которые ничего не делали, на Асоку, которая открыто обсуждала с магистром Пло-Куном мое состояние и когда плиты пола закрылись, навсегда скрывая за ними тело моего учителя, я поняла, что злюсь на себя, за то что не смогла уберечь своего учителя, друга, любимого. Верно. Именно я была виновата. «Слабая» — произнес на периферии уже знакомый «собственный» голос. *** Мне было плевать откуда они откапали адрес этой мрази-снайпера. Было плевать на опасность, что он мог подготовиться, плевать на то, что обо мне подумает Асока, когда увидит мою жестокую сторону. Единственное, что для меня было важно, когда я встретилась лицом к лицу с пьяным в хлам убийцей, как можно сильнее размозжить его голову об стену. Он праздновал свою победу, открыто заявляя, что убил джедая. Это было непростительно, не в случае когда джедай — это мой учитель. Для того, чтобы причинить ему боль не была нужна Сила, только кулаки, но как только я прибила его к твердой поверхности, все вокруг перевернулась. Знакомое, теплое ощущение чего-то грубого, но одновременно нежного прошлось по металлической руке. Я ясно ощутила присутствие Оби-Вана рядом с собой, словно держащего за плечо и это словно пробудило от кошмара. Я более трезво посмотрела на еле не закрывающего глаза снайпера, но все еще чувствовала отвращение к нему. Но теперь знала, что будет правильным. — Я бы предпочла тебя убить, но человек, убитый тобой, желал бы, чтобы ты гнил в тюрьме. Я заломала ему руку за спину, не желая видеть лицо омерзительного животного, и отдала охранникам. — Ты не убила его? — вопрос канцлера, наверное, застал бы меня врасплох в обычной ситуации, но в тот момент я была в состоянии близком к полной апатии. — Джедаи не убивают безоружных. Но ему предстоит много лет находиться в тюрьме, думая над тем, что он натворил, — голос был сухим и безжизненным. Я понятия не имела, почему пришла в кабинет канцлера. Это было сродни условному рефлексу, когда не знаешь что делать, иди к друзьям. Падме искала меня эти дни, но я то запиралась в комнате, то жестче обычного тренировала Асоку, то летела ловить убийцу моего учителя. В итоге она улетела на планету Сципио, разбираться с Межгалактическим банком, так и не поговорив со мной. Тогда я не была готова к разговорам с ней, а позже, с канцлером… тоже не неготова. Я просто пришла к нему в кабинет, а он отослал двух сенаторов и предложил сесть. Было неудобно отказать. — Тебя это устраивает? «Ни сколько» — Так правильнее. Оби-Ван не хотел бы, чтобы я опускалась до уровня его убийцы. Перед глазами вновь встал образ Рейко Хардина — того самого убийцы. Будучи пьяным и неадекватным, он пару раз открывал затуманенные глаза и… мне показалось, что его глаза были как у Оби-Вана — серо-голубые. «Сила. Похоже я сама охмелела от его душка в тот момент». — Наверное это плохой пример. Больше трех с половиной тысяч лет назад Корусант пал от руки Дарта Малгуса. Пусть он и был ситхом, его навыки полководца уважали и боялись обе стороны, — канцлер помедлил, наблюдая за моей реакцией, которой не было, — Его единственной целью было обретение абсолютной мощи. На пути к ней, он даже убил свою возлюбленную и стал лишь сильнее от этого. Я знала о Дарте Малгусе все, что позволяла библиотека Ордена. Лорд ситхов, какое-то время их повелитель, разрушитель Корусанта, виновник недоверия между джедаями и Республикой, предатель собственного народа и померший непонятно где. Это очень кратко, Малгусу была посвящена целая секция в библиотеке. И везде он чудовище, как и все ситхи. — Не понимаю к чему это, — времени прошло много больше, чем требуется, но Палпатин терпеливо ждал. — Иногда, лишившись привязанностей, мы становимся сильнее. Эта сила — помогает нам добиться наших целей, — произнес мужчина и похоже опять собирался ждать, но в этот раз я ответила быстрее. Вернее задала вопрос. — Мне искать плюсы в смерти учителя? — Попробуй найти в этом Силу. Сила освободит тебя, — как странно звучали эти слова от него. От них веяло чем-то холодным, но это казалось правильным. Палпатин, как обычно, давал нужные советы. По крайней мере мое внимание наконец-то сосредоточилось на чем-то определенном, а именно, на последнем задании, которое меня попросил выполнить погибший учитель. Я встала, выровнялась перед главой Республики и заявила: — Канцлер, сепаратисты намерены вас похитить. Клянусь памятью учителя, я не позволю этого. Вы будете в безопасности пока я жива. Канцлер встал после меня и с гордостью улыбнулся. Но через мгновенье, улыбка вновь сменилась сожалением. — Я не сомневаюсь в этом, Энэлин Скайуокер. Однако у защиты разные стороны. Я хочу, чтобы ты сама решила, какую выбрать, — он смотрел на непонимающую меня, но потом сообщил ужасную новость, — Рейко Хардин вместе с организатором покушения на меня Морало Ивалом и Кэдом Бэйном сбежали из тюрьмы. *** Я не злилась, когда узнала, что Оби-Ван жив и от меня это скрыли. Очередная работа гениальных магистров, довести меня до точки разрыва. Я чувствовала лишь разочарование в их учении. Но так было пока я считала, что это план Совета. Учитель сам признался в том, что убить меня морально было его идеей и тогда я почувствовала и гнев, и разочарование и скорбь. — Это такая новая проверка, испытание? Сломится ли мой дух если мой учитель погибнет? Мне хотелось плакать в тот момент. Благо выработанная выдержка не позволила даже голосу дрогнуть. — Зачем ты так? — слишком спокойно для воскресшего спросил Оби-Ван. А я с каждым словом чувствовала себя все более преданной. — Я посчитал, что если ты будешь думать, что я мертв, граф Дуку тоже сочтет это правдой. Мы сумели его обмануть, Эни. Он мягко поставил свои руки мне на плечи в поддерживающем жесте, и я не сдержалась. Слезы, не пролитые при его «смерти», слишком быстро собрали в уголке глаз и, чтобы он не успел увидеть их на моих щеках, закончила: — Нет, — я раздвинула его руки в стороны, сбрасывая со своих плеч. — Это ты обманул меня. Я повернулась к нему спиной и ушла, вновь не зная куда, чувствуя его долгий взгляд за спиной. По щекам скатывалась десятая слеза, и я поняла, что так и не успела скрыть от него первую. *** Через час после нашего разговора, меня нашла охрана канцлера, и я без должного отдыха отправилась выполнять новое задание. Кажется, меня искал Оби-Ван в это время, но тогда я не могла его видеть. Тем более миссия была срочная — Падме попала в беду на Сципио, а под руку с ней шла другая беда. Раш Кловис — сепаратист, предатель и бывший партнер Амидалы — явился на планету с целью, по его словам, «помочь Республике», но в итоге открыл Межгалактический банк Графу Дуку. Кловис был той еще фальшивкой в красивой упаковке. Я поняла это при первом взгляде, но когда из-за него отравили Падме, без зазрений совести оставила его на Кейто-Неймодии. Все мое нутро тогда подсказывало, что предатель вернется и лучше бы избавиться от него или отдать под суд, но ослабленная, в бреду произносящая его имя Падме, не дала сделать этого. Придя в себя на корабле, та сразу спросила о нем и, судя по осуждающему взгляду была недовольна моим поступком, но согласилась с ним. Тогда я поняла, что пропустила какой-то важный момент в жизни подруги. А сейчас я пожинала плоды своей слабости — Падме в плену, Межгалактический банк захвачен сепаратистами, отряд клонов, включая моего друга Торна, в упор расстрелян супердроидами. Я не понимала логику Кловиса: он заявил, что банк — достояние сепаратистов в тот же момент, когда Республика возвысила его до лидера этого самого банка. Без связей в сенате, без времени на мощную подготовку, без достаточной осведомленности об управлении, даже без знаний самой планеты Сципио он объявил войну всей Республике. Раш без сомнения был глупцом, но идиотом… Меня успокаивало только одно — Падме он не тронет. Предатель, лжец, лицемер любил мою подругу всей душой, и она, судя по всему, испытывала похожие чувства. «Любовь к своему врагу — одна из самых грязных, болезненных, жестоких, грешных видов привязанностей». Об этом я думала, когда держала свисавших с разрушенного балкона Падме в одной руке и предателя в другой, когда с живой руки соскальзывала нежная рука подруги и когда Кловис отпустил грубую, металлическую, чтобы спасти ее. Я не смотрела вниз и не дала Падме. Быстро подняла ее и унесла в безопасное место. Когда все закончилось, я придерживала подругу за талию правой рукой и за руку левой, сосредоточившись лишь на внешнем чувстве скорби и не замечая под металлом совсем новое ощущение. — Я думала, что могу ему доверять… *** Всю неделю я оставалась с Падме. Мне наконец дали перерыв между миссиями и даже Асоку я отдала на временное обучение к Пло-Куну. Она молчала первые пару дней, притворялась, что спала, почти не ела, а потом — я залезла к ней в кровать и обняла со спины. Никогда не видела, чтобы Падме плакала. И в этот раз не увидела, только услышала. Ей стало лучше после этого, правда она загрузила себя отчетами от Набу, даже теми, в которых не разбиралась. Говорить что-то было бесполезно, я лишь сообщила, что Оби-Ван жив, и она впервые за неделю улыбнулась. От Оби-Вана я ничего не слышала, хотя все эти дни надеялась, что он войдет в комнату, подойдет в коридоре, просто встретит в храме и попросит прощения. Злости больше не было, было лишь это желание. И это случилось в коридоре Храма, и он сам искал меня, но без желанной мне причины. — Эни, я хотел попросить у тебя один из кораблей, чтобы слетать на Мандалор, — он не стал говорить дальше, зная, что я пойму. Еще один воскресший старый друг — Дарт Мол со своим братом-учеником Саважем захватили власть на военной планете, вместе с Герцогиней Крайз. Ни Совет, ни Республика не рискнули вмешаться в конфликт нейтральной планеты, один Оби-Ван яро стремился нарушить приказ. В первый раз, как я знаю. — Ты ведь знаешь, что это ловушка, — голос был тихим. Я привыкла за неделю с грустной Падме разговаривать почти шепотом. — Это ловушка для меня. Если я не залезу в нее, Сатин пострадает, — он говорил спешно, явно торопясь вызволять свою ненаглядную. «Сатин, конечно же». Я с самого начала поняла, что он не отступится, как и понимала, что будет после: он спасет ее, они вернутся на Корусант и найдут способ вернуть планету, между делом у них будут споры, отдающие их притяжением друг к другу и Герцогиня вернет свой дом, вновь наплевав на Оби-Вана и зовя его только, если попадет в очередную беду. — Ты так сильно ее любишь? — вопрос сам вышел из уст, и я надеялась, что он действительно не услышал его. — Прости, что? — Корабль можешь взять в ангаре. Спроси у Рекса, он выдаст тебе самый незаметный, — высказалась я громче и быстрее, намереваясь закончить разговор и уйти. — Спасибо, — поблагодарил он и пошел в сторону амбара. «Спасай свою принцессу Оби-Ван. Будет обидно, если она умрет, не дождавшись любимой зверушки» *** Мы так и не поговорили после того случая. Он вернулся с Мандалора побитым и опустошенным, сообщил совету лишь о смерти Герцогини, начале гражданской войны на планете, причастии ко всему этому выжившего Дарта Мола. Я вовсе не была рада смерти Крайз, но отчего-то, у меня внутри, после этой новости стало легче. Это пугало, вызывало омерзение к себе самой. Падме ничего не сказала, когда узнала. Лишь медленно подошла к окну и наблюдала за заходящим за стены храма джедаев закатным солнцем. Казалось, она тоже презирала меня за мое прошлое отношение к Сатин, но откуда ей было знать. На нее слишком много свалилось. Мне было нечего сказать, я не знала насколько близкими они были подругами — и даже сейчас меня это задевало — поэтому не нашла слов поддержки. Единственное на что у меня хватило духу, молча уйти, оставляя лучшую подругу самой подумать над этим и отправиться в Совет, в котором сейчас отчитывался Оби-Ван. Мы встретились с ним когда он вышел из зала Совета и просто молчали. Он не сразу меня заметил, опустив глаза в пол, задумавшись. Я рассматривала его синяк под скулой, изорванную робу, плотно сжатые губы от тяжелых мыслей, глаза в которых зияла грусть. Мне очень хотелось подойти к нему, обнять, сказать, что буду рядом, но перед глазами всплыло все то, что произошло между нами, и это заставило отступить на шаг. Тогда-то он меня и заметил. Возможно, у меня была паранойя, но любое мое действие, как мне казалось, могло расцениваться Оби-Ваном как попытка соблазнения. Поэтому я, как статуя, просто с грустью смотрела на него. Мне было стыдно за все обиды, крики, слезы. Он смотрел на меня с опустошением в глазах, что не могло не причинить боль. «Он ненавидел меня?» Минута таких переглядок и он просто собрался уходить. Уже поравнявшись со мной сбоку, я поняла, что не могу допустить, чтобы между нами и дальше было лишь молчание. — Мне действительно очень жаль, — сказала я первое что пришло в голову. Лишь чуть позже заметив это оправдательное «действительно». Словно до этого я убеждала себя, что мне не плевать. «Хат!» Он остановился напротив, но все так же молчал. Казалось, эта тишина вокруг сейчас разорвет мне перепонки — вот в каком я была напряжении. Оби-Ван не ответил, а лишь поставил руку, на мое правое плечо в благодарном жесте. Посмотрев на него, я заметила, что его губы на секунду дрогнули в грустной улыбке, словно говоря «Спасибо». *** Когда моего падавана обвинили в теракте на Храм джедаев, все отвернулись о нее и начали охоту. Все, включая джедаев, магистров, Палпатина, который обещал быть мягче с моей ученице, но не был в силах доказать ее невиновность. В туннелях, где она стояла над пропастью, готовая прыгнуть, она не подошла ко мне и не позволила помочь. Испуганная, ни за что обвиненная, отчаявшаяся ее загоняли в угол все силы, а она лишь хотела доказать свою невиновность. Но я ей верила. Каждому слову, даже если оно звучало как бред. Я хотела ей помочь, если бы она только позволила, ни за что бы не отдала ее под несправедливый суд, даже если бы меня объявили врагом Республики. Но она не дала помочь и ее поймали. Я считала, что суд джедаев — одно из последних оставшихся уголков благоразумия и справедливости в Ордене. «Сила, как я ошибалась». Они выбросили Асоку, как мясо собакам Сената, в надежде, что те перестанут обвиваться вокруг них. Вырвав жемчужную цепочку — символ ее падаванства — ее фактически сделали беспризорной, брошенной собственной семьей. И самое болезненное для меня было то, что Оби-Ван все время молчал. За все время в суде он подал пару слов в уменьшении ее наказания, но так и не попытался как следует защитить. И какая ирония, что мне твердила о моем безучастии в заботе об Асоке Асажж Вентресс. Ситх! Она обвинила меня в том, что я искала ученицу, в то время как должна была найти виновника и мне нечего было ей ответить. В этой ситуации она была права — я тоже предала Асоку. Более я такой ошибки не допустила. Я гналась за Баррис Оффи с обещанием того, что в случае неудачи сама пойду в Сенат и признаюсь в теракте на Храм. Они собирались казнить невиновного, ничего, если на его месте оказался бы другой. Даже если бы меня заживо сожгли, я не позволила бы обжечься Асоке. Но Сила была на моей стороне. Баррис я поймала и отнесла под суд, где та призналась, но Тано от этого лучше не стало. Мне нравились те редкие моменты, когда магистры извинялись за свои действия. Как и тогда, они открыто сожалели и просили Асоку вернуться в Орден, назвав всю эту ситуацию — ее испытанием света. «Ну да. Когда сами облажались можно и на Силу все списать». Будь я на месте Асоки играючи помялась бы, заявила свои условия, потребовала бы отдыха, для снятия стресса. Но мой падаван сжала цепочку в моей руке, оставляя на память и ушла. А вместе с ней уходил особенный, не похожий ни на один другой, закат. *** Стоя на посадочной платформе, где когда-то вновь обрела потерянного падавана, я поняла, что согласна с выбором Асоки. Ей не нужно было и не хотелось находиться в месте, где ей не доверяют, где обменяют на более ценную монету в случае чего. С этой точки зрения я была рада за нее, она более не узнает несправедливости Ордена, да и не на передовой будет в безопасности. Я наблюдала за очередным закатом, но это дело более не доставляло мне удовольствия. Кажется, самым невероятным он был когда освещал оранжевый силуэт отдаляющейся тогруты. После, я не видела ничего столь же прекрасного. Разве только глаз учителя, который подходил ко мне сзади. — Это ведь ты убедил Совет отдать ее мне в обучение, — не вопрос — утверждение. — Я посчитал, что тебе нужен падаван, которому ты сможешь передать свою энергичность, а он бы научил тебя спокойствию, — он подошел ко мне, но остановился в двух шагах и тоже начал смотреть на уходящее солнце. — Ты всегда знал, что мне было нужно, но никогда не понимал, чего я хочу, — я посмотрела на него. Сейчас, его глаза казались ярко голубыми. Он перевел взгляд на меня, а я сделала два шага вперед, уменьшая наше расстояние до почти интимного. В его глазах читался вопрос и похоже он боролся с желанием отойти еще на два шага назад. — О чем ты? — спросил он, словно действительно не понимая. Хотя нет. Он действительно не понимал. — Я хочу услышать слова своего учителя, — я смотрела прямо в глаза человеку, которого внешне узнавала, но внутренне он был чужим, — учителя, а не одного из советников в Ордене. На периферии я ощутила чей-то взгляд сверху, но не придала ему значения. Я взяла его за плечо живой рукой, сминая робу, и почти умоляюще посмотрела на него. Я хотела вернуть учителя, того кто был на моей стороне, кто доверял мне, кто не разбивал сердце раз за разом. — Энэлин, я действительно не понимаю, — он взял мое свободное плечо и отошел на вытянутую руку, мягко отталкивая меня, — это все из-за Асоки? Я не знала, как еще проще рассказать о моем главном страхе. Асока ушла из Ордена из-за таких как Винду и Йода, из-за магистров, слушающих лишь свои мнения, а Оби-Ван медленно становился похожим на них. Он отталкивал меня и мне было страшно однажды увидеть в нем циничный взгляд Винду. — Ты не виновата, что она ушла. В этом никто не виноват, — он продолжал свой монолог, считая, что я на него отвечу, — Она была расстроена, но ей нужно время. Вернется она в Орден, когда все обдумает. А вот эта фраза меня ужаснула. Во-первых, от нее веяло Винду, который был уверен в идеальности суждений этого самого Ордена. Во-вторых, она была сказана в интонации Йоды, который редко ошибался и реже использовал это на пользу. Я не хотела возвращения Асоки. Хотела увидеть ее, узнать что у бывшей ученицы все хорошо, но не заталкивать ее обратно в это болото. А Оби-Ван не понимал, что было не так и откуда этот взгляд. У меня больше не было сил убеждать его, а спросить прямо не давал страх за остатки наших дружеских отношений. В тот момент проще было согласиться — Ты прав, дело в Асоке. Я пожалуй, отдохну в комнате, — смысла разговаривать с ним не было. По крайней мере, не в тот раз. — Тебя проводить? — в голосе читались остатки заботы. То, чего я боялась лишиться когда-нибудь. — Не стоит. Я подумаю обо всем по дороге. — Спокойной ночи, Эни. — я остановилась после этих слов. Пока он еще мой учитель, пока чувствует ко мне доверие… — Оби-Ван, — позвала я его и он мигом обернулся с улыбкой. Я должна была сказать эти слова, пока противоположное не сказали магистры, — Я не опущусь на темную сторону. Его взгляд вновь сменился на непонимающий. Брови сдвинулись к переносице в вопросе «зачем ты это говоришь». Но он скоро поймет. Магистры Ордена не доверяли мне, опасались моих мыслей, тактики, учений, Силы. Мне было плевать на это все время, но сейчас речь шла не о них. — Я — Избранная. Обо мне говорили в пророчествах, меня отметил Отец и его дети на Мортисе. Я исполню долг и верну равновесие в Силу. Но не паду на темную сторону. Мы молчали почти минуту, смотря друг на друга, пока он не сказал то, что мог сказать только мой учитель. — Я никогда не сомневался, что ты — Избранная. И всегда знал, что ты не оступишься от света… *** От воспоминаний отвлёк звук выстрелившего бластера и крик за стеной. — Отпустите! — прозвучал чистый, звонкий голос. Совсем не взрослый. Я быстро поняла в чем дело. Похоже мой приказ, отданный перед отбытием на Лотал, был выполнен в спешке. Как же стимулируют жестокие убийства моих штурмовиков. Нужно чаще проводить эту процедуру. Одна из последних достоверных информаций от Арвина Ларса — Альдераан скрывает и обеспечивает защиту беглым джедаям. Прямых доказательств этого у Империи не было, а единственного свидетеля я придушила утром, но точно знала, что это правда. Бейл Органа всегда был дружен с падшим Орденом и враждебен к созданной Империи, хоть и умело это скрывал. Его доклады в Сенате, хоть и предусматривали интересы Империи, ставили в тупик ее планы на будущее, за что его уважали другие сенаторы и ненавидел Палпатин. Но для моего повелителя Органа был лишь невидимой блохой пьющей у него кровь, он не воспринимал его в серьез. Пока тот не знал о создании великого оружия Империи, Органа не был опасен. Ситх обещал разобраться с ним и с его миром, когда Звезда Смерти будет достроена и велел оставить правителя Альдераана в покое. Однако для меня это было слишком долго, особенно учитывая, что за это время он мог бы скрыть целое поколение джедаев, которые в будущем смогли бы самостоятельно создать собственный Орден. «Не допущу этого». Поэтому я поступила тоньше, приказав похитить из замка на Альдераане одну беззащитную королевскую особу. Выйдя в коридор замка, я инстинктивно Силой притянула направленный на идиотов-штурмовиков бластер. Он влетел мне в руку утягивая за собой пятилетнюю девочку и та, развернувшись, упала на живот перед моими ногами. Растерянная от резкой боли и неожиданности, она несколько секунд смотрела только на чёрные, металлические ботинки, отражающие ее испуганное лицо, и прислушивалась к тяжелому, громкому дыханию, не замечая, как к ней подбегают пара штурмовиков и грубо поднимают за локти, заставляя предстать перед зловещим силуэтом в маске. В глазах девочки застыл страх, но он так же резко и улетучился. Она подняла руки вверх, а сама быстро опустилась, ловко вырываясь из хватки охраны и сделала шаг к силуэту, смело смотря в чёрные линзы. Вейдер не сдвинулась с места, хотя была действительно восхищена проворством ребёнка. Если бы не знала, в жизни не сказала бы, что ей всего пять. — Я — Принцесса Альдераана, Лея Органо! Немедленно верните меня домой!