Падая во тьму

Миновало десять лет с начала моего обучения. За это время произошло много чего, начиная с отращивания той самой глупой косички, заканчивая созданием собственного светового меча. Сейчас я была падаваном — учеником джедая, который мог как помогать своему учителю выполнять миссии, так и участвовать в них самостоятельно. В моем случае, только первое, ведь мой глубоко уважаемый мастер не желал отпускать меня от себя — даже легчайшие миссии я проводила в компании Оби-Вана. Конечно, я и сама была не против его присутствия — с девяти лет мои чувства к нему так и не изменились — однако тотальное наблюдение с его стороны и полное игнорирование моих попыток «сблизиться» сильно раздражали. Миссии становилось выполнять все скучнее. Но сейчас все было иначе. Мы были посланы защищать сенатора Амидалу — мою давнюю подругу Падме, с которой не виделись десять лет. Я помню ее самой красивой, умной и доброй из тех, кого когда-либо встречала. Мне хотелось выглядеть более презентабельно перед ней, хотелось, чтобы она поняла, что я не только выросла, но и повзрослела. Однако нервы играли свою шутку, заставляя поправлять робу и стряхивать с нее невидимые крошки. — Ты не была так взволнованна с тех пор, как мы упали в гнездо гандарков, — сказал учитель, видя как я активно тереблю одежду. Я знала, что веду себя глупо — ни один дизайнер не смог бы привести джедайскую робу в «божеский» вид, но напряжение от этого не убавлялось. Да и кстати про гандарков: — Это вы в него упали учитель, а я вас спасла, — улыбнулась вспоминая тот случай. Его очередное спасение. Иногда задумывалась, как он вообще выживал на всех этих миссиях до меня. Мастер часто рассказывал о заданиях, выполняемых им будучи падаваном, но редко о себе. В основном о геройствах своего учителя Квай Гона, к которому сквозь года он чувствовал глубокое уважение. — Точно, — задумчиво произнес он, похоже найдя в памяти эту малозначительную деталь. Либо же он ее не забывал и сказал об этом, чтобы проверить мою внимательность. Или, как всегда, напомнить о моей себялюбии и самонадеянности. Но все же после его слов волнения улетучились, и я немного расслабилась. Удивительно, как успокаивающе на меня он иногда действовал. Хотя, кажется, мы чаще всего все-таки спорили. Я посмотрела на него сбоку. Он очень поменялся за эти годы. Во-первых, стал рыцарем в Ордене джедаев. Это произошло после того случая на Набу, когда он впервые за тысячи лет победил в бою с ситхом. И хоть Оби-Ван был горд, случай с его учителем не дал возможности для радости новому статусу. Во-вторых, поменялась и внешность учителя: отросла небольшая русая борода, которая предавала ему более старческий и мудрый вид; волосы стали длиннее и волнами спадали до затылка; на теле появилось еще с десяток шрамов. Он стал сильнее, мужественнее и ещё более привлекательнее… Не то, чтобы он раньше был плох, но сейчас он просто… «О Сила! Убейте меня за эти мысли». — Что-то не так? -спросил учитель, похоже все-таки заметив мой изучающий взгляд. — Нет… Все даже слишком хорошо, — я опустила глаза в пол загадочно улыбаясь и чувствуя, как меня сверлят непонятливые глаза. Он не мог заглянуть в мои мысли, что сильно радовало. Учиться ставить ментальные блоки на собственный разум — одно из первых умений, которые осваивает будущий джедай и я, как та, которой было, что скрывать от своего учителя, овладела им мастерски. Даже наша связь «учителя-ученика» не помогала ему входить в мои мысли и недолго пытаясь «просверлить» мою голову, он устало вздохнул, признавая поражение. Я лишь шире улыбнулась. Разговор с Падме вышел, мягко говоря, неловким. Желая казаться более взрослой, я произвела впечатление еще большего ребенка, чем была десять лет назад, но это меньшая из проблем. Большая возникла, когда я поспорила со своим учителем у всех на глазах. У нас оказались совершенно разные взгляды на задание. Но ведь это глупо — защищать сенатора вместе со службой охраны. Более выгоднее было бы расследовать это дело, найти злоумышленников и призвать к ответу. Но мой уважаемый учитель не пожелал выслушать непутевую ученицу, закрыв мой рот одной лишь фразой: «…знай свое место». Что ж, закину ее в копилку других «ударов» от него. Мне было обидно, но Падме высказала мнение-компромисс. — Ваше присутствие, возможно, само приведет к разгадке всех тайн. Истинный сенатор. Эта роль ей действительно подходила. Гордая, сильная, мудрая — с нашей последней встречи она стала еще более взрослой, не говоря уже об ее красоте, в отличие от меня. Ну да, повзрослеешь с таким мастером. Когда сенатор ушла, я перекинулась парой фраз со старым бедовым другом гунганом. Джа-Джа Бинкс рассказал, что Падме никогда меня не забывала и была счастлива, когда узнала о нашем прибытии. Это грело душу. Хотя то, что меня успокаивал проблемный гунган немного напрягало. Похоже даже он повзрослел, а я не смогла. *** Все было в порядке. Падме спала, а я чувствовала ее из соседней комнаты. Даже завидно, меня уже несколько недель мучали кошмары. Мне снилась давно покинутая мной мама, которую я не могла навестить из-за частых миссий, но никогда и не забывала. Несколько лет назад, проигнорировав запреты, я все же попыталась узнать, как она, из доступных Храму источников, но меня поймал мастер Оби-Ван и прочитал долгую, скучную лекцию о ценностях джедаев и опасности привязанностей. Однако я все же узнала немного: ее выкупил из рабства мужчина, за которого она после вышла замуж, они живут в уютном доме и похоже у них даже был сын. «Этого достаточно для моего спокойствия» — так я себе внушала, но в последнее время мама часто являлась ко мне во снах, прося помощи. Мне нужно было слетать на Татуин после этой миссии. Надеюсь она не затянется. Спокойное дыхание и ровное сердцебиение Падме успокаивало, но было какое-то нехорошее предчувствие. «Зачем кому-то нападать на сенатора?» Политика полна сложностей, интриг, масштабных решений и со стороны порой приходится выслушивать недовольства, но доходить до убийства? Тем более Падме. Она любима не только своей планетой Набу, но и глубоко уважаема среди иных систем Республики. Ее доклад об отмене закона о создании регулярной армии, хоть и был, на мой взгляд, опрометчив, но вызывал чувство признания. Опрометчив он, кстати, потому, что для решения множества конфликтов на разных планетах не хватало джедаев. Так же нужна была страховка на случай непредвиденной войны, ведь наша общая знакомая — Торговая Федерация наращивала мощь. Приходили множества сообщений об открытиях фабрик по производству клонов, которые не воспринимались в сенате из-за «отсутствия весомых доказательств». Видимо ситуация с Набу их, включая саму Падме, ничему не научила. Однако даже юнлинги в храме чувствовали надвигающуюся опасность, не говоря об опытных джедаях. Что-то приближалось. Что-то темное. И Падме со своим мнением была для этой тьмы преградой. Возможно, кто-то не хочет, чтобы сенатор зачитала свой доклад Но этого мы теперь не узнаем, ведь нам с моим учителем дали важнейшее задание — охранять сенатора, а не заниматься бесполезной ерундой, вроде искать убийцу, который может напасть и на других лидеров Республики. Собственный сарказм вызвал легкую улыбку. Однако лучшее, что у меня получалось — это находить выход ситуаций. И если убийца попадется случайно, входе охраны сенатора, то это не будет считаться нарушением приказа. И Оби-Ван здесь ничего не сможет сказать… — Она что тебе, приманка? …Ну разве что, только это. — Это ее идея, — словно малый ребенок, я перекинула ответственность на Амидалу. Мне было достаточно ссор с учителем на сегодня. Тем более они всегда были типичны: я — безрассудна и не вижу всей картины, он — расчетлив и предусмотрителен. Именно поэтому знание о том, что к этой «идее» Амидалу подтолкнула я, ему ни к чему. У меня не было ни, сил ни настроения спорить с ним. Бессонница мучила, не давала концентрироваться. Медитации заменяли сон, но они не могли прекратить мое нарастающее беспокойство. Оби-Ван тоже заметил мое состояние, но считал это лишь тоской по матери. «Время излечит это» — вот его слова. Словно десяти лет не хватает на выздоровление. В этом отношении он не понимал меня. Но долго размышлять не пришлось, ведь из комнаты Падме донеслось сильнейшее колебание Силы, а вбежав внутрь, я вырезала пару ядовитых червей. Погоня вышла знатной. Я угнала чей-то кар, чуть не потеряла меч, и спрыгнула «на голову» убийце. И только мой любимый учитель как всегда ворчал и намекал на то, что мне еще многому учиться. Ну с Оби-Ваном хоть всю жизнь. Убийцу мы таки поймали. Не целиком конечно, но без руки в тюрьме вполне можно прожить, а вот с отравленным дротиком в шее навряд ли. Как бы это странно не звучало, наемника убил наниматель, который, возможно, сам кем-то нанят. «Сила. Почему у джедаев не бывает отпусков.» — Здесь опасно. Думаю сенатора нужно будет увезти с Корусанта в более надежное место, — отозвался Оби-Ван, смотря на здание, с которого стрелял наемник. — Она не согласится на это. Падме не улетит, не закончив дела со своим докладом, даже под угрозой смерти, — уверено сказала я, но тут же в голову пришел выход, — Я могу поговорить с канцлером Палпатином. Он сможет убедить ее. Оби-Ван перевел на меня странный взгляд. В нем было что-то вопросительное, удовлетворительное и одновременно осуждающее. Словно он знал то, чего не понимаю я. — Что? — Это нужно обсудить с Советом. *** — Разумеется я выполню вашу просьбу. Сенатор Амидала многое сделала для Республики и для меня лично. Ее защита первостепенна в данной ситуации, — добрый старческий голос отозвался эхом в пустом кабинете. Палпатин стоял у окна, с грустью смотря на посадочную станцию, на которой было совершенно первое покушение. Они с Падме были с одной планеты и хорошо ладили. Я была рада, что он правильно воспринял мою просьбу об отъезде для ее безопасности. — Мы давно не разговаривали. Присаживайся. Расскажи о своих путешествиях, — учтиво указал он на сидение, подойдя к своему. Его воспитание не позволяло сесть перед стоящей девушкой, даже если она — джедай. Одна из многих причин почему он мне нравился. — Мы с учителем были на задании. Особо рассказывать нечего. Очередной улаженный спор на Ансионе, — сказала сухо я. Задание действительно было скучным: два спорящих клана, выслушанные мнения каждого, компромисс и немного демонстрации способностей джедаев и вуаля — перемирие и отказ планеты выходить из Республики. — Не скромничай, девочка моя. Благодаря вам Ансион остался в составе Республики, и я слышал, что ты сыграла в этом практически ключевую роль, — с намеком произнес Палпатин. Конечно же, от этих слов стало очень приятно. Мне не хватало подобных похвал от Ордена и лично Оби-Вана, но как говорят «джедай должен быть скромен». Я рассказала ему обо всем, что произошло с нашей последней встречи: о миссиях, новых знакомых, усвоенных уроках и мастере. Кажется, о нем я говорила даже больше, чем следует. Рассказала так же о его недовольном отношении к тому, что я выполняю нынешнее задание одна. Так решил Совет, но Оби-Ван был не согласен с их заключением. Я рада тому факту, что он все-таки может иметь мнение, отличное от суждения магистров, но то, что он против моего сольного выполнения задания меня обижало. — Понимаю, со стороны может казаться, что он не доверяет тебе, но уверен, у Оби-Вана есть причины не желать, чтобы ты выполняла миссию в одиночку — Палпатин, как всегда, ненароком молвил истину. Его слова заставляли задуматься, а что действительно считал мастер, — Возможно, он очень переживает за тебя. «Если бы». — Думаю, учитель знает лучше, что и когда мне нужно, — учтиво ответила я, хотя была совсем не уверена в сказанном. — Разумеется. Мое уважение к джедаям возрастает, когда я вижу тебя, моя девочка. Твой учитель хорошо тебя воспитал. Должно быть, он тебе как отец? — скорее утверждал, а не спросил канцлер, посмотрев на меня и впервые улыбнувшись. А вот я задумалась. — Я никогда не воспринимала его как отца, но… — я немного помедлила, обдумывая, стоит ли говорить следующие слова. Но кому, как не Палпатину я могла доверить свои чувства, — Он для меня больше, чем учитель. Возникло секундное молчание, за которое я успела пожалеть о сказанном. Джедаю не полагается такое говорить. Я уже собиралась сказать, что не то имела ввиду, но он спокойно и без осуждений ответил: — Оу… Конечно же. Привязанность к своему мастеру, тому кто вырастил тебя, обучил, был рядом на всех этапах. Природа твоих чувств ясна, — Канцлер не убрал «отеческой» улыбки. Он словно знал заранее о том, что я хочу ему сказать. Я была счастлива, что в моей жизни есть такой человек. Палпатин был хорошим канцлером и моим лучшим другом. В этой суете джедайской морали и убеждений, он стал мне как отец, с которым я могла поговорить, не боясь быть осужденной. Он хорошо понимал меня, когда этого не могли сделать остальные. И даже сейчас. — Джедаям запрещено чувствовать какие-либо привязанности, — быстро вспомнила я, заставляющую грустить истину. Хотя, даже если привязанности и поощрялись, сомневаюсь, что Оби-Ван выбрал бы себе в спутницы такую непутевую ученицу. — Но никто не может совсем ничего не чувствовать. Даже джедай, — сказал канцлер, не разбирающийся в джедаях. Я собиралась дать ему отрицательный ответ, но он продолжил, — Насколько я знаю, вас забирают из семей еще в младенческом возрасте и тренируют контролировать свои эмоции. Разумеется я не осуждаю, ведь вы преданно и самоотверженно выполняете долг, иногда даже умираете за него. Однако, если подумать, не чувствовать привязанностей — это мораль, внушаемая вам с детства. Я внимательно прослушала его рассуждения и глубоко ушла в себя. А ведь действительно, у джедаев отнимают выбор с самого начала. Их отдают собственные семьи взамен на надежду, что их дети вырастут сильными и уважаемыми войнами. Однако они и не задумываются, что эти войны часто погибают за свой долг и даже не знают собственных родителей. После, этих неумелых юнлингов учат и учат на протяжении долгих лет контролировать эмоции и отрекаться от них, не привязываться к другим и идти лишь по внушаемому им пути. Поэтому и Оби-Ван так холоден со мной. Я понимала, что смотрю на проблему лишь с одной стороны, забывая и о положительных сторонах таких действий — дети не тоскуют по семье, если ее не знают, у Галактики всегда есть защита в лице новых джедаев, уменьшается риск обращения их на темную сторону, но если бы у нынешних юнлингов была спокойная жизнь и собственная семья, согласились бы они променять все на вечные медитации и ежедневный риск быть убитыми. Что было бы со мной, если бы меня с младенчества взяли в Орден? Я была бы спокойным, сильным, смышленым падаваном, но никогда не знала бы родную мать. Эта мысль казалась невыносимой. А что было бы, если джедаи никогда не прилетали на Татуин? Я росла бы рабыней, пока нас не выкупил бы возлюбленный матери. Мы мирно жили бы у него, я выросла бы, вышла замуж и родила детей. Но в этой жизни не было бы Оби-Вана, что приносило не меньшую боль, чем не знать мамы. Выходит, у меня все сложилось относительно удачно? Мне нужно было поразмыслить над этим вопросом отдельно. — Думаю мне пора, — я вспомнила про сидящего напротив меня канцлера, но похоже он и сам ушел в свои мысли, касаемо этого вопроса. — Надеюсь я не задел тебя, дитя, — взволнованно спросил он, даже сейчас, стараясь меня не обидеть. — Конечно же нет. Но время не ждет, нам с Пад… с сенатором Амидалой нужно собираться, — я вовремя вспомнила про сенатора, которая еще должна была передумать оставаться на Корусанте. — Хорошо. Я уверен, она будет в полной безопасности под твоей охраной. Оби-Ван раскроет этот темный заговор, и вы уже скоро вернетесь к нам. У меня будет к тебе просьба, — встал он вместе со мной. И как после этого мне злиться на этого доброго, вежливого старика? — Я сделаю, что смогу, — уверено ответила я. — Когда все закончится, навещай меня почаще. Мне так нравятся разговоры с тобой. Посреди этой накаляющейся политической обстановки они — мой глоток свежего воздуха, — сказал он раскрывая руки для объятий. — И мне нравятся разговоры с вами, сенатор Палпатин. Кажется, они на многое открывают мне глаза, — произнесла я, позволяя охватить себя «отеческой» лаской. Джедаи редко обнимают кого-либо и никогда не делают это с чувством привязанности, но хорошо, что я пока не джедай. Выйдя из кабинета канцлера, я попросила предупредить зайти к нему Падме, а сама отправилась заменять страшные сны медитациями. По дороге на меня оглядывались сенаторы, иногда тихонько смеясь за спиной. *** — Будьте осторожны. Не привлекайте лишнего внимания. Летите на грузовом корабле и сообщите как доберетесь до места, — наказывал Оби-Ван, словно малому юнлингу элементарные вещи. Мы с Падме вылетаем через десять минут, но он все равно отозвал меня для подобных поучений. Можно подумать, без них мы кричали бы на каждом углу кто мы и что делаем. — Я знаю это, учитель. Если это все, то думаю нам пора, — мне не хотелось расставаться с ним так, но это его отношение… Я еще не отошла от разговора с канцлером, а учитель усугублял положение ненужными нравоучениями. Было видно сразу, что он не желал моего самостоятельного выполнения миссии. Это огорчало. Он не доверял мне. Не верил в меня. И как после этого я должна была верить в себя. Я защищу Падме даже ценой собственной жизни, но этого было ему недостаточно. Я не была плоха в миссиях и сложнее этой, несколько раз даже спасала ему жизнь, однако доверия, по-видимому, так и не заслужила. Молчание затянулось. Я перевела взгляд с нейтральной робы учителя на его глаза. Я редко смотрю прямо в них, хотя они у него очень красивые. Голубые, как небо, иногда кажется, что могу утонуть в этом омуте, разрушив все свои ментальные щиты. Он смотрел глубоко, задумчиво, явно желая что-то сказать. Что-то важное для него и для меня тоже. Я замерла в ожидании и даже не думала торопить. Уже забыла про сенатора, ведь то, что хотел сказать он важнее. Но даже без слов, мне нравилось так стоять и смотреть друг на друга. Было в этом что-то личное, ясное только нам обоим, хотя мы ничего и не понимали. — И Эни… — похоже он все-таки готов раскрыться. Его мимика изменилась — появилась легкая улыбка, морщины под глазами натянулись. Он был рад тому, что собирался сказать, а мое сердце начало трепетать в ожидании. Но его взгляд резко перевелся ко мне за спину, и он вновь изменился в лице. Стал более строже, словно собираясь отчитать за проступок. Я ментально попыталась понять, кто сзади меня и отчетливо ощутила магистра Винду. Как же он не вовремя, — Не стоит так сильно доверять Палпатину. «А это еще что значит?» — О чем вы? — я и сама быстро забыла о чувстве трепета несколько секунд назад, сейчас в разговор вступало напряжение. При чем здесь вообще Палпатин? — У вас с канцлером во многом схожи взгляды. Я рад, что у тебя есть такой друг, но не все поймут такие «близкие» отношения, — это слово он отчетливо выделил. Взгляд Оби-Вана был недовольным, хотя в нем читалось понимание. И я чувствовала, как он хочет посмотреть за мою спину. — Близкие отношения? О чем вы?.. — искренне не понимала я, хотя картина сложилась вмиг. Я вспомнила странные насмешливые взгляды проходящих сенаторов, собственные действия и Винду, все еще наблюдающего из далека. Мне не нравилось, к чему приводят собственные мысли и еще больше не понравилось знание, что это дошло до моего учителя, — И кто такое говорит — сенаторы, джедаи…?! — Никто не выскажет это вслух. Тем более о высокопоставленном политике, но о тебе, даже если ты джедай, могут пойти неуместные слухи, — его тон сменился на поучающий. У меня была надежда, что я не правильно поняла смысл его слов, но теперь все прояснилось и мне было мерзко. Однако мерзко не из-за этой ситуации. Неужели Оби-Ван тоже думал, что между мной и канцлером что-то есть? Почему именно он говорил об этом? Хотя понятно почему — он мой учитель, да и как Совет сам собирался обсуждать со мной это?.. Это дошло до Совета! Поэтому за нами наблюдает Винду, а Оби-Ван разговаривает, мысленно отчитываясь перед ним. Магистры недовольны им из-за этих слухов. Из-за меня. — Сенатор Палпатин мой друг. И только! — выкрикнула оправдание на весь коридор, но здесь все равно кроме нас (троих) никого не было. Учитель даже чуть отшатнулся, а Винду сзади устало вздохнул. Его присутствие начинало раздражать. — Энэлин! — строгий голос мастера успокоил бурные эмоции. Когда он произносил мое имя полностью в таком тоне, мне казалось, что я провинившийся ребенок, ждущий наказания от отца. Забавно, учитывая, что у меня его никогда не было. Оби-Ван вздохнул, аналогично тому, как сделал это ранее Винду и произнес. — Просто выполни мою просьбу. Не нужно так сильно сближаться с ним. Теперь он смотрел мне прямо в глаза. Меня поглотило чувство стыда, хоть я была и не виновата. Это все глупые слухи. Почему-то когда нужно, на них никто не обращает внимание — «Торговая Федерация готовит армию дроидов» — да нет, бред какой-то, а «падаван Скайуокер разговаривала с канцлером Палпатином» — между ними явно что-то есть. Похоже нашим политикам гораздо интереснее, что происходит в кабинете канцлера, чем, возможно, наступающая война. Как же злит. Оби-Ван все еще смотрел мне в глаза, когда почувствовал мой стыд ментальным «чутьем». Его же ощутил и Винду и, вздохнув уже облегченно, обернулся и ушел в другую сторону. Похоже он получил нужный эффект. Без него напряжение спало не только у меня, но и у учителя. Оби-Ван не ждал ответа от меня, он просто хотел предупредить. Но я и не знал, что сказать. Просто слушала шаги удаляющегося магистра и когда они стихли, спросила: — Беспокойтесь за статус джедаев в глазах политиков? — это был неправильный вопрос. Он показывал мою эгоистичность и озлобленность, что не соответствует критериям джедая, но не задать его вовсе я не могла. Я опустила глаза в пол, не желая больше видеть упрека в его взгляде. — Я беспокоюсь за тебя, — Оби-Ван сказал это мягко, не заметив язвительности в моем вопросе, либо хорошо это скрыв. Сердце дрогнуло от этих слов, а он продолжил, — Совет джедаев сможет оправиться от недоказанных слухов, но не хочу, чтобы они давили на моего эмоционального падавана, — учитель улыбнулся и положил мне руку на плечо, показывая свою поддержку и всю чистоту намерений, — просто не давай им для этого повод. Знакомое щекочущее ощущение в животе и я вновь вижу перед собой самого прекрасного мужчину во всей Галактике, который всегда будет на моей стороне. Ну и как же не ответить ему ослепительной улыбкой? *** Мы добрались до Набу без происшествий. Даже скучновато. Падме все время говорила, описывала интересные истории из жизни на маленькой планете. Мне было интересно ее слушать, ведь самой было нечего рассказать — на Татуине был только песок, а миссии в которых я участвовала были если не секретными, то включающими насилие, что ходило вразрез с ее пацифисткой идеологией. Тем интереснее были ее приключения. Мы были совсем не похожи, но все же нашли общий язык. Теперь я уже не казалась ребенком, которым выставила себя перед Оби-Ваном. «Где же он сейчас?» После нашего последнего разговора я много о нем думала. (Возможно, даже больше, чем о кошмарах и матери.) Я впервые выполняла миссию одна, но когда наблюдала, за размывающимся силуэтом учителя в иллюминаторе корабля, поняла одно — никто не сможет помочь ему, если он попадет в беду. И пусть я и была рада возложенной ответственности, беспокойство за него затмевало даже волнение о Падме. Кстати, похоже и сенатору было плевать на собственную безопасность, иначе не объяснишь, почему она решилась, без согласия со мной, поселиться в собственном имении, где множество слепых зон и убийце будет место развернуться. Ну да ладно. Кто я, чтобы спорить с сенатором, ведь она сама сказала перед нынешней королевой «… Энэлин еще не джедай. Она — падаван…». Уверена я со спокойной душой могла дать ей световой меч и отправиться к своему мастеру. Сенатор смогла бы о себе позаботиться. Конечно же это — сарказм. Я вздохнула, пытаясь избавиться от кратковременной злобы. Я не стала перечить девушке. Тем более, в Озерном краю действительно оказалось очень красиво — большое чистое озеро, высокие зеленые деревья, цветочные луга, животные. Это райское место нельзя было сравнивать с такой помойной ямой, как Татуин. Мы с Падме много разговаривали. В основном о ее детстве и юности, но однажды речь зашла о политике. Мы поспорили, какой метод правления лучший: она настаивала на демократии, в то время как я считала мнение народа разноголосым. Люди не знают, чего они хотят и то, что нравилось одним, могло не устраивать других. По-моему мнению, Республике нужен был лишь один голос — тот, что перекричит другие, потому что будет понимать, что именно нужно всем. Я вовремя успела перевести разговор в шутку, ведь мое мнение могло грубо расцениться сенатором, верным демократии. — Так почему ты против создания регулярной армии? — не удержавшись, спросила я. Меня можно было убедить в верности демократии, но никак не в вопросе ее защиты. — Ты не думаешь, что создание любой армии — это повод для войны? — А бездействие в результате может стать причиной бессилия в этой самой войне, — моментально спарировала я. Я уверена в своем мнении и никакой сенатор не убедит меня в обратном. — Мы не бессильны. Всегда можно договориться и прийти к компромиссу, — ответила Падме, похоже даже не помня, что случилось в ее правление. — С Торговой Федерацией тоже? — с намеком спросила я, — а если бы единственным компромиссом осталось отдать Набу? — Торговая Федерация хотела подчинить себе Набу без объяснения причин, Энэли. Но мы сумели отстоять наш дом, — сенатор укоризненно посмотрела на меня, — И в этом нам помог ценой своей жизни тот, кто привел тебя в Орден джедаев. Она меня так пристыдить пытается? Если бы у Республики была регулярная армия, ни Квай Гон, ни Оби-Ван никогда бы даже не ступили на Набу. И Квай Гон в этом случае остался бы жив, но я не собиралась ей это говорить. — А если Торговая Федерация, или кто-то другой с мощной армией решит завтра подчинить себе всю Республику, то что тогда? У Набу хватит гунганов на целую Галактику? А джедаев? — Ты не думаешь о семьях, которые будут разрушены, если мы создадим такую армию. Они лишатся отцов и сыновей. Да и на сколько их забирать на год, десять, может на всю жизнь? — я слышала, что голос Падме стал тише. Она перестала быть так уверена в своем плане. Хотя насчет семей она права. — А ты не думаешь, что погибнет куда больше, если ее не создавать. Они будут лишены всего. И я не говорю о семьях — всегда можно найти альтернативу. У Торговой Федерации были дроиды. Возможно, и нам следует создать нечто подобное, — я высказала свое мнение, теперь ход за ней. Она внимательно смотрела на меня, пытаясь что-то понять. Мне не нужно было читать ее мысли, чтобы понять, что сейчас в ее голове все с ног на голову. Она услышала меня и приняла во внимание. Теперь она поняла, что кроме белого, есть еще и кромешно черное, и я рада, что открыла ей глаза. — Я все равно буду голосовать против регулярной армии, — ответила она и перевела взгляд на пасущихся вдали Шааков. …Или же она все еще видит мир в розовых очках. Надеюсь у нее там хоть единороги не летают. — Ты совсем меня не слушаешь, — устало произнесла я. Я привела все аргументы «за», но она все равно оказалась «против». Больше смысла убеждать ее не было. — Нет, я услышала тебя. Но я буду говорить от лица тех, кому не дадут голоса. Может мы и не знаем, чего хотят люди, но я уверена, что они не хотят быть посланы на войну. Я выскажу свое мнение сенаторам Республики, и тогда они будут решать, — гордо произнесла она, словно уже находилась в зале заседаний перед множеством сенаторов Республики. Одно слово - пацифистка. — Как знаешь, — я тоже перевела взгляд на поляну. Похоже наш разговор закончился на этой неоднозначной ноте. — Ты очень повзрослела, Эни, — произнесла она, вновь посмотрев на меня. Теперь ее взгляд изменился — она действительно глядела на меня, как на взрослую женщину. Мне нравились ее слова, но захотелось чуть-чуть разбавить обстановку. — Не думаю. Я сейчас представляю, как встану на спину вон тому Шааку, — я указала пальцем на мирно пасущегося на лугу, полтора-метрового, грузного травоядного, которого собиралась оседлать. Мы больше не говорили о политике, а перевели темы в более безопасное русло, в котором были исключительно на одной стороне: еду, одежду, мужчин… В последнем, чаще говорила она, а я просто слушала, какие бывают отношения нормальных пар, не зацикленных на долге. Даже немного помечтала быть на их месте. Ночью мне вновь снились кошмары, но в этот раз они были другими. У меня было ясное ощущение того, что это происходит в последний раз. На утро мы с Падме, не собирая вещи, вылетели с Набу и отправились на Татуин. *** Мне было страшно. С каждым шагом я все ближе подходила к своему кошмару. Я не хотела возвращаться на Татуин при таких обстоятельствах, еще и подвергая опасности сенатора, но выбора не было. Вернее он был лишь у джедая, но не у дочери. Моя мама была в беде и находилась там не один день. Игнорировать это больше не получалось и отсутствие Оби-Вана сыграло на руку. Он бы запретил прилетать сюда. Рассказ новой семьи не внушал оптимизма, а то, что я оставила у них Падме, било по совести. Но сюда я должна была прийти одна, слишком опасно, слишком много боли и еще больше злобы. В их селении меня тошнило, ото всюду несло дикостью. Я ощутила ее слабое присутствие в одной из палаток и со страхом разрезала плотную ткань. Это было выше моих сил. Она беспомощно свисала с натянутых веревок, вся в крови, измученная, изувеченная и практически не дышала. Сердце сжалось от боли, так сильно присутствие смерти я не ощущала еще никогда и никогда не хотела так избежать ее. Сдерживая вырывающиеся слезы и рыдание я подбежала к ней, мгновенно перерезав веревки, поймала ослабленное тело, такое холодное. Открытые раны чувствовались даже через одежду, а лицо испачканное собственной кровью было слишком бледным. Но я ее узнала. Узнала даже через десять лет, ведь она ничуть не изменилась. Все такая же красивая и даже сейчас. Я не знала что мне делать. Она умирала и я чувствовала, как из нее уходит жизнь которую не смогло бы остановить ни одно лечение. Слишком поздно. Я опоздала. Больше не было смысла держать слезы в себе. В голове внезапно прояснился «чужой-собственный» голос. «Слабая. Не смогла даже спасти мать.» Я старалась его не слушать, только положила ладонь на холодную щеку матери и Силой начала вытягивать ее боль. Забрать себе ее духовные раны — единственное, на что я была способна сейчас. Мое тело окоченело, мышцы покрылись неописуемой усталостью, а каждая кость словно была сломана — это были ее ощущения передающиеся мне. Я не останавливалась, ведь безболезненная смерть — все, что я могу дать своей матери. Все, чем я могу искупить свой десятилетний грех. Слезы сменились рыданием, боль духовную дополняла физическая, но главное чтобы ее не чувствовала она. Но ее веки дрогнули и через силу она таки сумела открыть глаза и посмотреть на меня. Сердце кольнула надежда. Возможно, если заберу боль, она выживет и мы обе вернемся домой. К Ларсам, к Уотто, к кому угодно лишь бы вместе. Рыдания перешли в глубокие выдохи, мне все еще было больно, но я с любовью произнесла: — Мама. Она не ответила. Ее взгляд был полон нежности, любви и слез, а рука медленно поднялась, пытаясь коснуться моего лица. Она узнала свою дочку. Узнала свою Эни и хотела дотянуться до нее. Но рука дрогнула, так и не коснувшись щеки и обессилено упала на тело. Глаза оставались открытыми и вдоль скулы спала одинокая слеза. Она больше не закрыла их. Боль прошла. Больше нечего было вытягивать. Мертвым не больно. А вот живым… Я позвала ее, но она не ответила. Потом еще раз, и еще… Она не слышала меня, даже когда я кричала, когда рыдала прижимая к себе холодное тело, когда умоляла сказать что-нибудь. Она больше не слышала… А я слышала. Как за палаткой просыпаются эти твари. Как они собирают свои примитивные оружия. Как окружают меня, считая загнанной в угол. И отчетливо слышала голос в голове. «Убей их! Убей всех до единого!» Голубой световой меч должен нести мир для обитателей Галактики. Но сегодня его предназначение было иным. Он нес боль, разрушение, смерть. Мстил за своего хозяина. Я помню как заходила в каждую палатку, вырезая спящих там тускенов. Помню, как на меня с оружием нападали другие, но я легко с ними справлялась, отрезая им руки и другие конечности. Вспоминаю, как одна из них пыталась сбежать с плачущим ребенком, но я быстро ее догнала, и одним взмахом заставила замолчать обоих. Оказывается дети тускенов пищат так же, как и обычные младенцы. Какая ирония. Когда я закончила, наступил восход первого солнца. У меня больше не было родных. Не хотела видеть, как ее хоронят и где. Лишь надеялась, что это более-менее хорошее место, среди этих ужасных песков. Мне несколько раз предлагали поесть, но я игнорировала всех. Я так и не закончила своего протокольного дроида, нужно было смазать пару деталей R2, да и пора было возвращаться на Набу. Здесь меня больше ничего не держало. И никто. Падме пришла вовремя, нам пора было вылетать, но сенатор даже не думала о возвращении. Она принесла мне еду и хотела поддержать словами. Мне это было ненужно. Я пыталась отвлечься от закручивающейся пружины ярости, которая в любой момент могла сорваться. Не хотела ее обижать или пугать и до конца пыталась утверждать, что со мной все в порядке. Но Амидала не была бы сенатором, если не могла выводить на чистую воду. Я высказала ей все, что случилось. В том числе и то, что полностью вырезала поселение тускенов вместе с женщинами и детьми и ничуть не жалела об этом. С каждым словом ужас рос в ее глазах — ей было мерзко слышать что-то подобное. Пацифистская натура не переносила жестокости, но она продолжала слушать меня. Гнев уходил со словами, оставляя место пустоте внутри, а когда я закончила, Падме просто обняла меня, ничего не сказав. Такие нужные объятия без обвинений и упреков — только с желанием облегчить душевную боль. Падме не была бы сенатором, если бы не понимала, что нужно человеку, даже если он — джедай. Она была хорошим сенатором. Боль уходила по мере того, как мы молча стояли, обняв друг друга, оказывая немую поддержку, обещая не бросать в тяжелые моменты. Я поняла, что у меня больше нет родных людей, кроме нее и странствующего где-то сейчас, в космосе, Оби-Вана. *** Всего минута. Лишь минуту он стоял передо мной в виде голограммы и сообщал важные новости. Похоже Оби-Ван не только нашел убийцу, но и раскрыл заговор против Республики. Я и не сомневалась. Мой учитель был невероятным джедаем. А когда он схватит преступника, жизни Падме больше ничего не будет угрожать, и мы наконец сможем вернуться на Корусант. Каждая к своим обязанностям, но не забывая при этом о собственных чувствах. Я не видела учителя несколько недель, но казалось это тянулось годами. Я думала о нем каждый день и сейчас особенно нуждалась в его поддержке. Но радость продлилась лишь минуту. Неожиданно он обнажил световой меч, отражая лазерные атаки наступающих дройдеков и связь прервалась. Я закрыла глаза, пытаясь ощутить в силе своего учителя, но все было слишком мутно. Либо мои способности ослаблены горем, либо Оби-Ван был близок к смерти. — Нужно ему помочь! — мгновенно высказалась Падме, и я уже бежала бы на Звездолет, если бы не понимала всю сложность данного выбора. Я должна была охранять Амидалу, ее жизнь была все еще в опасности, ведь за ней охотилась Торговая Федерация. Если я оставлю ее здесь, нет гарантий, что они не узнают о ее местонахождение и не повторят покушение. С другой стороны, джедаи не успеют на помощь моему мастеру, и он, вероятно, погибнет без моего вмешательства. Слишком сложный выбор. Особенно сейчас. Моя мама погибла на моих руках вчера, а сегодня мне вновь нужно делать выбор между долгом и чувствами. «У Силы что, мать его, такие шутки?!» Падме все еще ждала моего ответа. Во взгляде читалась ее готовность полететь на Джеонозис, не смотря на опасность. Не долго думая, я передала послание в Орден джедаев, и уже через десять минут со мной связался магистр Винду с приказом оставаться на месте и защищать сенатора. Предсказуемый исход. Амидала тоже была недовольна этим решением, решительно посмотрев на меня и собираясь опровергнуть слова магистра, но я ее опередила: — Я могу отвезти тебя на Корусант, в Орден джедаев. Там безопасно, — словно мысли вслух, задумчиво произнесла я. В голове же перебирала возможные варианты, куда спрятать сенатора, — А после, полечу со всеми на Джеонозис. Девушка посмотрела на меня с шоком. Разумеется, ведь это наиглупейший план, но ничего другого в голову не приходило. Я не могла взять ее с собой, так же, как и не могла бросить своего мастера. — От сюда до Джеонозиса меньше парсека, — возмущенно ответила она, — Ты не успеешь, если выдвинешься с Кор… — так и не успела досказать, грубо прерванная моим криком. — Думаешь я не знаю?!.. Что не успею в таком случае!.. Но что мне остается — я не хочу бросать еще и Его! — я никогда так не кричала, но переизбыток эмоций делал свое. Мой язык говорил сам по себе, и я не особо вникала в речь. Глаза Падме расширились и в них засияла искра понимания, — Так же, как и не хочу подвергать тебя опасности. Я должна тебя защитить. Мы молча смотрели друг на друга. Вернее, только Падме изучающе смотрела на меня, словно нашла какую-то незаметную, но весьма привлекательную черту. Я смотрела сквозь нее, мысленно пытаясь уловить колебания в Силе. И они, кстати, ходили волнами. Нам нужно было торопиться. Амидала все решила за обеих — села в командное сидение и завела двигатель. — Тогда защищай меня на Джеонозисе, — последняя фраза на которой я сдалась и предоставила нашу судьбу в ее руки. Кого я обманывала этой лживой заботой о безопасности сенатора — для меня всегда в приоритете был только мой учитель. И теперь сама Падме знала об этом. *** Нас взяли в плен достаточно быстро, но перед этим у нас с сенатором была незабываемая прогулка по фабрике производства дроидов. Даже не знаю, кто из нас больше рисковал: она, которую чуть не облило раскаленным металлом, или я, которая сражалась с джеонезийцами, при этом избегая быть расплющенной прессом, а может быть С-3РО, голову которого присоединили к телу дроида. Зачем мы вообще взяли его с собой? Хотя я молчу о том, что мой световой меч был сломан и теперь, даже если мы чудом выживем и спасем Оби-Вана, мастер сам убьет меня. Зная это, лучше уж умереть от руки злосчастного мандалорца, направляющего на меня бластер. — Не надо бояться, — говорю я Падме, когда джеонезийцы связывают нас. Как бы странно не звучало, но все это — лишь спектакль, чтобы увидеть живого мастера. Я смотрю прямо в закрытые ворота и отчетливо чувствую его присутствие за ними. — Я не боюсь смерти, — ответила девушка, — Вы с ней — мои близкие подруги, пришедшие ко мне почти одновременно. — Но из-за меня ты не умрешь, — мне было стыдно смотреть ей в глаза и говорить такое. Я подвергла ее этой опасности, — Даю слово. Не знаю, смогу ли сдержать это обещание, но если у меня не получится, если с ней произойдет то же, что и с моей матерью, у меня не будет смысла жить в этой Галактике. Именно Падме была причиной, по которой джедаи попали на Татуин; она стала моей первой подругой, заботилась обо мне, когда я грустила по матери и была рядом со мной, когда ее не стало. Я бы сгорела заживо, чем навредила бы своей старшей сестре. Даже сейчас она понимала меня. — Ты любишь его? — последний вопрос перед тем, как массивные ворота начали открываться, впуская в темное помещение солнечный свет. Можно было бы притвориться, что не слышала, или же удивиться, или же начать все отрицать, но какой в этом смысл. Мы на краю гибели и хоть я и разыграла это представление, понятия не имела, как оно закончится. — Больше всего на свете… Я сразу заметила его в центре большой арены. Он чуть проморгался, пытаясь удалить с глаз мираж, что его ученица с сенатором подъезжают в цепях, однако поняв, что это ему не привиделось, сказал одно лишь саркастичное: — Умница, — судя по всему ему даже не нужно было объяснять, что мы здесь делаем — он все понял сам и явно не был в восторге. Арена была переполнена жуками-переростками. Судя по всему, скармливать туристов своим зверям — это популярное развлечение на их планете. Интересно, как тут со ставками. Граф Дуку и Ганрей наблюдали с одной из башен арены. Как поняла, он пытался переманить сенатора на свою сторону несколькими минутами ранее, однако учитывая, что Падме прямо сейчас привешивали к высокому столбу, получил отрицательный ответ. Поверить не могу, что это учитель Квай Гон Джина. Должно быть, Оби-Вана тоже задел этот факт. Я посмотрела на учителя, который внимательно наблюдал за тремя одновременно открывающимися воротами. В них оказались дикие звери — Аклай, Рик и Нексу, каждого из которых отдельно вели к нам. Мне достался громоздкий Рик, которого я быстро подчинила своей воле. Учитель и сенатор тоже наскоро управились со своими животными, но девушку все же ранили когти Нексу. К счастью, на подмогу подоспел магистр Винду и все джедаи Ордена, за исключением магистра Йоды. Один из джедаев подкинул мне зеленый световой меч, и я вновь была в своей стихии. Развернулась настоящая битва на смерть, и при таком раскладе я как можно ближе держалась раненной Падме, которая отбивалась лазерным пистолетом. Вот тебе и пацифистка. Но нас все равно было мало. Джеонезийцы брали числом и опыт и сила джедаев не играли более особой роли. Однако, прибыла еще одна подмога в лице магистра Йоды и целой армии вооруженных… клонов? Ладно, оставим разбирательства на потом, главное, что они прилетели вовремя. С ними мы преследовали сбежавшего на спидере Графа Дуку вплоть до ангара, из которого он собирался улететь. Световые мечи обнажились: зеленый, синий и ярко красный. Оби-Ван предупреждал меня быть осторожнее, но Дуку против нас двоих со стороны выглядел слишком беспомощно. Проигнорировав выкрик учителя, я первая замахнулась на врага, однако меня неожиданно отбросило к каменой стене электрическими разрядами, и на какое-то время я потеряла сознание. Мой мастер сам принял бой с Графом, и когда мое сознание прояснилось, Оби-Ван лежал раненный на земле с вызовом глядя, на замахнувшегося ситха. — Нет! — не знаю, как быстро я двигалась, но в момент отразила смертельный удар, предназначенный моему учителю и оттолкнула Графа на несколько метров. В груди била ярость, которую я старательно сдерживала. Раненный Оби-Ван Силой кинул мне свой меч, и мы с Дуку остались вдвоем. Бой был смертельным — ситх не сдерживался в Силе, метая электрические разряды из рук, я не сдерживалась, отбивая их мечами. У меня было больше силы, но у него был опыт. Вероятно поэтому он сумел парировать мой удар лишив меня одного из световых мечей, но я не растерялась. Я помнила досконально все уроки с Оби-Ваном: «соберись, контролируй эмоции, держи меч крепче, а спину ровнее, смотри в глаза противнику и сможешь предвидеть его следующий шаг». Я помнила их наизусть, но они не помогали — чего-то сильно не хватало. А у Графа Дуку было все что нужно. Он ловко отбил мой удар и мгновенно отсек правую руку, а затем оттолкнул Силой прямо к ногам учителя. Дальше была только темнота. *** Солнце катилось к закату. Последние лучи освещали самые верхушки зданий Корусанта и медленно поднимались все выше и выше. На смену яркому дню приходила холодная ночь и уже на зените виднелась первая звезда. Однако ни одно звездное небо не могло сравниться с той красотой, когда великое светило заходило за горизонт. Эта цветовая гамма, оставляемая им, словно в напоминание о себе, восхищала. Розовые, пурпурные, желтые, красные цвета сливались между собой, образуя что-то невероятное, совершенное и неповторимое. Никогда не случалось повторений — закат всегда разный. Ночь же, в свою очередь, однотипна и скучна. Можно сотнями раз утверждать, что ночь прекрасна, любоваться звездами и созвездиями, просто отдыхать от длинного дня, но это не изменит того, что ночь всегда темная, звезды банально стоят на одном месте, а созвездия притянуты за уши. Выходит, единственная прелесть ночи — это сон. Я не люблю ночь. Теперь еще и потому, что не могу уснуть в этой темноте. Закрывая глаза, вижу только маму в собственных руках и ее неудавшуюся попытку дотронуться до меня. Страшные сны сменили кошмары наяву, и теперь я даже не подходила к кровати, а ночи проводила на тренировочной площадке, приучая «новую руку» к световому мечу, или гуляла по пустому храму. Сенатору Амидале больше ничего не угрожало, но Орден, для страховки, все же приставил наблюдать за ней парочку падаванов. Меня сняли с роли телохранителя, когда выяснилось, что для моей «руки» потребуется отдельная практика с оружием. Я бы могла соврать, что быстро привыкла к металлическому протезу, но, по правде, была готова расплакаться, когда впервые его увидела. Больше не было осязания, легкости движений, собственной кожи, а лишь механические процессы и инструкция, когда и как проходить техдиагностику. Я уже и не говорю об убавлении моей Силы. Еще одной проблемой было то, я стыдилась собственной инвалидности, того, как металлический протез выглядел на мне и как на него реагировали окружающие. Для джедая потеря конечности — вещь незначительная, если он остался жив. Многие сталкивались с этим в прошлом и сейчас гордо ходят чуть ли не с искусственной головой, но для меня это очередной повод для комплексов. — Ощущение, что если ты будешь так на нее смотреть, твоя рука вновь отрастет, — сзади послышался уже ставший родным голос. Оби-Ван вошел в тренировочную зону вслед за мной, — Мы давно не виделись. Я удивлен, что ты не полетела спасать меня от призраков в катакомбах. Впервые в жизни мне не хотелось его видеть. Нет, я вовсе не была зла на него, да и за что? Мне просто было очень стыдно. Стыдно, что не справилась с Дуку, что ослушалась его, что убавилась связь с Силой и теперь еще и выглядела, по своему мнению, уродливо. Я обернулась к учителю, медленно убрав руку за спину, подальше от его глаз. Когда мы вернулись с Джеонозиса, его попросили расследовать один инцидент: группу джедаев, преследовавших Совет сепаратистов нашли жестоко убитыми в катакомбах. — Я посчитала, что это научит вас самостоятельности. Как-никак, я не всегда смогу быть рядом, чтобы защищать вас, — с важным видом произнесла я, даря улыбку, на которую он тут же ответил. — Что-нибудь нашли? — Нет. Никаких улик, никаких свидетелей. Кем бы не был убийца, он постарался на славу, — улыбку сменил задумчивый взгляд, — Я хотел поговорить о другом. — О чем же? — с показной уверенностью спросила я. Внутри все переворачивалось от опасения, что он спросит про Джеонозис. — Магистр Винду сказал, что ты теперь редко появляешься на людях, а на тренировках бываешь лишь по ночам. Опять Винду. — Магистр — удивительный джедай, — ответила я со слишком наигранным восторгом. И с такой же интонацией продолжила, — Везде успевает совать свой нос. — Эни… — почти выкрикнул он, но голос был тихим. Он привычно приставил два пальца к переносице и опустил взгляд, обдумывая дальнейшие слова. Я внешне осмотрела его: опущенные веки, слегка красные глаза, взъерошенные волосы и небольшая сутулость — все намекало на то, что он очень устал. Похоже он даже не спал, ведя это расследование, хотя мне хотелось думать, что это могло быть и связано с переживаниями обо мне. А сейчас я его еще и заставляла нервничать. В горле застряло, непроизносимое «Извини». — Это из-за руки? — перевел он тему в то русло, от которого мне хотелось держаться подальше. Лучше уж о магистре Винду говорить. — Какой руки? — удивленно спросила я, только через секунду понимая всю нелепость вопроса. Но он спокойно продолжил. — Которую ты сейчас держишь за спиной, — Оби-Ван близко подошел ко мне и коснулся спрятанного металла, выставляя его на свет и рассматривая, — По-моему, неплохо. Я замерла, не зная, как реагировать. Он смотрел на этот протез без какого-либо отвращения или злости, перебирал металлические пальцы, словно играя, провел рукой по серебряной кисти и выше, по самой руке, пока не дошел до места соединения с плотью. Мне стало грустно, ведь я не чувствовала его. Всю свою жизнь мечтая о подобных прикосновениях, я получила их только в месте неосязаемого импланта и могла лишь представлять, какие они. Мне казалось, его рука сейчас теплая, пальцы шершавые, а сами прикосновения нежные, как в детстве, когда мы впервые познакомились. Слишком болезненные воспоминания сейчас. — Дело не в руке! — я вырвала «руку» из его и опустила глаза в землю. Не хотелось смотреть в них, когда в моей голове лишь горькие воспоминания и фантомные прикосновения. Мастер учтиво молчал, ожидая, пока я сама расскажу ему о причине. Долго ждать не пришлось. — Не говори, что не злишься за мое поведение. Я ослушалась тебя: подвергла Падме опасности, не смогла остановить Дуку, ещё и… — я подняла металлическую руку, брезгливо указывая на нее. — Ты не была бы собой, если выполняла все приказы и сидела на месте, — спокойно сказал Оби-Ван и улыбнулся, смотря на поднятую руку. — Но такого падавана ты бы себе желал! — выкрикнула я. Теперь на секунду замер он. В его глазах начало отражаться понимание моих обид, а именно «я была не достойна его, как своего мастера». Недолго думая, он ответил: — Вовсе нет. С таким идеальным падаваном мне было бы, по меньшей мере, скучно, — он осторожно взял пальцами мой подбородок, поднимая вверх, пытаясь заглянуть мне в глаза. Движение было целомудренным, но заставило мое сердце в который раз трепетать перед ним, — Да и сомневаюсь, что такой ученик отвёл бы от меня меч одного из сильнейших джедаев. — Но я проиграла, — мне хотелось обиженно выкрикнуть об этом, но нынешнее положение вынуждало говорить шепотом — мне не хотелось, чтобы он убирал руку. — Как и я. Однако то, как ты сражалась с графом Дуку, заставило меня поверить, что ты сможешь победить его. Мой падаван сможет победить опытного джедая, — он выделил эти два слова с восторгом, наталкивая меня на вполне естественное утверждение. — Мне кажется, вы намекаете на то, что гордитесь мной, — осторожно спросила я, не совсем уверенная в правильности своего понимания. Он отпустил мой подбородок и вновь улыбнулся. — Я никогда не был уверен, что правильно обучаю тебя. Иногда мне хотелось привязать тебя к стеллажу в библиотеке, заставив учиться. А иногда, казалось, что тебе нужно больше свободы и индивидуальности, ведь ты не похожа на других падаванов. Вероятно, меня мучало то, что я не смогу исполнить последнюю волю Квай Гона и сделать из тебя настоящего джедая. Я считал себя плохим учителем, — говорил он уже с грустной улыбкой. А вот мне казалось, что начал он плохо, — Так было до Джеонозиса. Оби-Ван внимательно смотрел на меня, а я начинала понимать его дальнейшие слова. Он снова поставил руку, но теперь уже на мое правое плечо и с честью произнес: — Эни, я не просто горжусь тобой… Я благодарен за то, что ты заставила меня гордиться собой. Это стало последней каплей. Я всегда мечтала добиться похвалы от Оби-Вана, но сейчас казалось, словно он принес мне целую Галактику в награду. Я практически набросилась на него с объятиями, при этом пустив пару счастливых слезинок за его спиной. Уже не важны были рука, правила приличия и джедайский кодекс — мне нужно было только испытывать его поддержку. Лишь это делало меня счастливой сейчас. Он же, в свою очередь, оторопел, не зная, как в таких случаях действовать. Правильнее было бы аккуратно отстранить ученицу и напомнить ей о поведении, но сейчас, когда он ее так похвалил, сложно было как-либо отчитать его падавана. Поэтому Оби-Ван чуть неуклюже приобнял ее в местах, с более плотной тканью робы. Джедаи редко обнимают кого-либо и никогда не делают это с чувством привязанности, однако правила созданы для того, чтобы их нарушать. — Я не знаю, почему вы меня терпите, учитель. Но я благодарна, что именно вы — мой мастер. — Я не всегда могу понять тебя, Эни. Но я рад тому, что именно ты — мой падаван.