Раненный

2006 год.       Ночной город окутывал своим мраком, и дождь только добавлял страха. Тёмные переулки, иногда дикий смех из ниоткуда пугали её, и она с опаской оглядывалась по сторонам. Настроение было никчёмное. Максим на гастролях, Кристина с Мишей, а Ф… Нет. Он ей больше никто.       Каблук громко стучал, и её это тоже раздражало. Её, вообще, всё раздражает. Он — особенно! Слабый свет из полу подвального помещения, возле которого была вывеска с названием кафе, манил зайти. — Уж получше будет, чем тут, на улице. Наверное, — подумала Алла, и зашла внутрь.       Закрыв за собой дверь, перед ней предстало полу пустое кафе. Одинокие столики были заставлены лишь пепельницами, и она села у того, который возле окна, в самом конце. Так спокойнее. — Женщина! — окликнула буфетчица, и Алла обернулась. — Брать что-то будете? — Да, конечно, есть виски? — устало подняла глаза на собеседницу, спросила Алла. — Только коньяк. Будете? — Давайте коньяк… — согласилась она. В прочем, на что она надеялась от этого бара?       Дым медленно парил над ней, а сигарета была зажата между алыми губами. Коньяк никчёмный. Печальный взгляд разглядывал салфетницу рядом, глядя на тусклые узоры. Часы пробили полночь, и она прикрыла глаза. «Зря я согласилась на этот дуэт. Только душу себе терзаю. Надо было и дальше держать с ним дистанцию», — думала Пугачёва, опираясь на руку. — «Мы не виделись почти год…».       Последняя встреча была на «Песня года: 2005». «Как же сложно было с ним общаться. Даже будучи в браке, но уже врозь, не было такого призрения по отношению друг к другу», — Пугачёва усмехнулась. — «В прочем, не стоило надеяться на его любовь без публики. Только перед ней он бедный и несчастный, которого бросила жена.». 2005 год, Песня года. — Алла Борисовна, вы готовы? — спросила администратор.       Она стояла за сценой, настраиваясь на шоу. Микрофон в руках, и Алла его сжала. — Да, конечно, — ответила она, немного улыбнувшись. — Все готовы? — Конечно! Через пять минут ваш выход. Удачи!       Сердце забилось быстрее при виде него. Того самого, с которым она, когда-то, молилась и обещала Богу быть вместе. А потом они развелись. Тихо, мирно, без всякой ругани. Будто, действительно, не любили друг друга. Молоденькие девушки пищали перед ним, и ему это нравилось. Он получал удовольствие, от такого количества внимания. Только, самого главного внимания он потерял. «А с чего это я начинаю ревновать? Он мужчина свободный, имеет право», — она нервно мяла ткань своего нежно-розового балахона. — «Да ни черта он не имеет! Он обещал быть верен мне до конца своих дней, и любить только меня!». — Здравствуй, Алл, — он подошёл к ней, слегка улыбнувшись.       От этого сухого «Алл» стало тошно. От привычных «Аллуся», «Мышка моя», не осталось ни следа. — Здравствуй, Филипп, — холодно ответила она, скрестив руки на груди.       Он, по привычке, поцеловал тыльную сторону ладони, задержавшись поцелуем чуть дольше, чем положено. От одной мысли, что эти поцелуи могут перейти на её грудь, а следом перейти в более чувствительные зоны, внизу живота сладко заныло.       Но это в прошлом, а сейчас у него и неё другая жизнь. — Я думала, ты не придёшь. Так старательно избегаешь меня, а тут взял и подошёл. — Ты сама изъявила желание не видеть меня, — Филипа пожал плечами, и облокотился об стенку. — Твоё слово — закон для меня. Ты же знаешь. — Закон? Не смеши меня. — Ах, да, у тебя же есть другой, который умеет смешить. Как я мог забыть…       Он изобразил разочарование, и она окончательно взбесилась. — И не только смешить, — ответила Алла.       Алла развернулась, и направилась в сторону входа на сцену. 2006 год. «Сложно представить, как это всё будет. Мы даже вместе не записывали песню, а по отдельности. Я не видела его чувств… Вдруг, действительно, разлюбил?», — Алла быстро прогнала такие мысли. — Не мог. Не верю. Он же с такой отчаянностью поёт мне, с такой болью.».       Если бы он только знал, что ей не всё равно. Что ей больно, и она мучает своё больное сердце мыслями о них, после каждого прослушивания его песен.       Телефон противно запищал, а на экране высветилось «Максим». — Да, Макс? Нет, я ещё не дома. Еду, да. Завтра мне всё расскажешь, хорошо? Я просто очень устала. Спокойной ночи.       Допивая, Алла закурила. Дым медленно витал в воздухе, помогая ей успокоиться. — Вы извините меня, но, мне нужно домой идти, — подошла женщина из-за бара, легко наклонившись к Алле. — По семейным обстоятельствам. Муж приехал, и мне не терпится его увидеть. Если можете…       Она кивнула и затушила сигарету об металлическую пепельницу. — Я поняла. Хорошо, сейчас.       Семейные обстоятельства. Муж приехал. «Блять! Сколько можно думать о нём. Мир не крутиться вокруг него!».       Алла чувствовала себя «с крылышками» за спиной, после нескольких бокалов коньяка. После него, ночь не казалась такой страшной, и ей было приятно идти под дождём, наслаждаться тишиной и спокойствием.       Нежная, белая простынь была холодной, когда она легла. Мысли путались, часы показывали 2:37. Она закрыла глаза, пытаясь уснуть, натянув одеяло к голове. — Кошмар, какой-то, плачу бешанные деньги за номер, а тут, дубарь, будто я в Сибири, а не в Москве, — поворчала Алла, поворачиваясь на другой бок.       Сон не приходил. Хотелось курить, но пачка была уже давным-давно пуста. Но была одна идея… — Что тут есть? — улыбнулась Алла, открывая маленький холодильник. — Опа, а вот и моя мечта. Иди сюда, мой тортик.       Уплетая сладость, она удовлетворённо застонала. Да, именно это ей и надо было. — Можно было бы и, какой-нибудь, яд… По типу колы, фанты, швепса… — думала женщина, отправляя ложку в рот. — Но ладно. Уже как есть. Надо будет попросить Володю купить, чего-нибудь… Вредненького.       Прежнее волнение отлегло, и она забыла об о всём, о чём думала. Ночь перестала быть грустной и унылой, и Алла перевернулась на другой бок, посапывая.       Утро началось довольно хорошо. Примерив вновь свой жёлтый пиджак, Филипп довольно глядел в своё отражение. Но, как только он начал более детально разглядывать его, улыбка исчезла. Слишком много воспоминаний, которые давят на сломанную душу. 15 марта, 1994 год, зал «Октябрьский». — Запри дверь.       Он повернул ключ, и дверь закрылась. Когда он осторожно подвёл её к столу, она со страстью поцеловала его. Филипп поднял женщину и заставил сесть на маленький стол у зеркала. Раздвинув её ноги, он притянул к себе, давая ей понять, как сильно он её хочет. Единственное, что она могла сделать, это просунуть руки под влажную ткань его футболки и провести ногтями по гладкой коже его тела. Она услышала его тихий стон, и улыбнулась. — Вы позволите своему мужу сделать приятно?       Он шептал на ухо, и его глубокий, с хрипотцой голос заставил прижать мужчину ближе. Алла откинула голову назад, чувствуя поцелуи на своей шее. — Ты мстишь мне за все мои брыки и грязные слова в твою сторону? — спросила Алла, отвечая поцелуями на его шее. — О, да… Ты за это знатно поплатишься, дорогая.       Он освободил её от туники, затем расстегнул лифчик и позволил ему соскользнуть на пол. Филипп отстранился от объятий, и его тёмные глаза перемещались с одной груди на другую. — Ты не представляешь, что творится со мной, когда ты рядом, — начал он. — Хотел бы я контролировать себя рядом с тобой. Но, когда я вижу тебя… Всё, что я хочу сделать, это взять эту взбалмошную женщину, которая сводит с ума…       Она криво ухмыльнулась, глаза были полуоткрыты. — Контролировать? Ты серьёзно?       Филипп ухмыльнулся. — Конечно, нет.       Её руки быстро сняли с него жёлтый пиджак, затем футболку. Слепо потянувшись к его брюкам, и схватившись за ремень, она поцеловала его потную грудья покрытую волосами. Стащив брюки, она погрузилась в нижнее белье и схватила давно уже вставший член. Юбка быстро отправилась в угол гримёрки, её трусики последовали за ней. — Тебе всё понравилось? Номера? Песни? — он продолжал вести с ней разговор, спускаясь поцелуями к груди. — Да… Хороший мальчик. Быстро учишься, — её пальцы зарылись в его волосах, прижимая. — Как тебе повезло: хороший мальчик теперь твой муж. — он оттянул сосок, заставив жену застонать. — Да, ты теперь мой муж, — она улыбнулась. — Наконец-то…       Алла притянула его к себе, накрыв пышные губы своими. Положив руку ему на грудь, другой схватилась за его член, наконец, освободив его от ненужной ткани.       Стук в дверь заставил обернуться обоих. — Филипп, это Бедрос, — крикнули из-за двери. — Позже, — он пытался восстановить дыхание, глядя на обнажённую жену, которая улыбалась. — Дайте побыть одному. Не пускай никого сюда, пока я не выйду.       Вернувшись в объятия любимой женщины, он услышал её смех. — Уже который раз, Филипп, нас застукивают, — она провела пальчиком по его губе.       Внезапно, он оказался внутри неё, и она ахнула. — Потому что я тебя постоянно хочу. Ещё скажи, что тебе это не нравится, — только и ответил он, сделав глубокий толчок.       Когда он рванулся вперёд и полностью погрузился в неё, оба одновременно издали громкий стон. Он остановился на секунду, давая ей время привыкнуть к нему, пытаясь контролировать порыв взять её крепко и быстро. Филипп наблюдал, как она, наконец, открыла глаза и уставилась на него. Алла раздвинула ноги шире и потянулась вниз, касаясь его живота и скользя пальцами вниз, пока они не остановились там, где соединялись два тела. Пугачёва лениво улыбнулась, хорошо зная, как восстановить контроль, который она потеряла всего несколько минут назад. — Так и будешь стоять, или, что-то сделаешь?       Чёрт… Она точно знала, как разозлить его. И она, конечно, знала, что с ним делали эти грязные разговоры.       Он рванулся вперед с ворчанием, энергично входя и выходя. Член скользил внутри неё так, как ей нравилось. Он всё ещё желал её, жаждал, как в самый первый раз, когда они занялись любовью. Никогда ещё он не чувствовал себя таким возбуждённым, кроме как с ней. Мужчина тяжело дышал, и пряди потных волос прилипли к его лбу, пока он продолжал двигаться в ней. Она схватила его за плечи, нуждаясь в его объятиях. Женщина прикусила его подбородок, и кончик её языка коснулся его губ. Он открыл рот, и они снова поцеловались. У него закружилась голова, и он схватился за край стола обеими руками, его бедра толкались вперёд назад, вращаясь, танцуя древний, неотразимый танец любви. — Я заставлю полюбить себя тебя, Алла. Ты будешь жаждать моего присутствия, как глоток воздуха.       Она верила, и надеялась на его слова. Он должен был оправдать свои слова.       Хриплый стон, сорвавшийся из её рта, стал финишной прямой в этой гонке за удовольствием. Стенки её влагалище, за счёт её оргазма, сократились. И сделав пару-тройку толчков, он кончил, уткнувшись лицом в её шею. 2006 год, «Песня года: 2006». — Алла, успокойся, пожалуйста, и прекрати орать.       Его злило всё на этом концерте. Она особенно. «Блять, неужели она думает, что я настолько тупой, что не могу открыть рот под фонограмму? Бесит!» — А ты мне рот не затыкай, — ответила Алла, закурив. — Нашёлся тут на мою голову. — Не надо — могу вообще уйти!       Оба замолчали. Напряжение росло и оно уже было невыносимым.       Раздался стук в дверь, и оттуда выглянула молодая девушка. — Филипп Бедросович, ваш выход через 2 минуты. — Спасибо, уже иду, — ответил Филипп, делая глоток кофе. — Аппаратура в норме? — Да, конечно. — Встретимся на сцене, дорогая, — улыбнулся тот, и вышел из гримёрки. — Никакая я тебе дорогая, — ответила Алла уже в пустоту.       Когда он выступал, она была за ширмой, слушая его. Голос проникал в самое сердце, а слёзы рисковали пролиться. «Потом поплачу. А сейчас работать», — думала Алла. — Холодно в городе! — Ой, как холодно без тебя… — грустно ответил он, глядя в её сторону. Совершенно, совершенно ясно, мы совершенно — совершенно разные. Ты ушел — я благодарна случаю, да, к лучшему, всё к лучшему, всё к лучшему, всё!       Они смотрели друг другу в глаза, и играли, изображая равнодушие к друг другу. Мы с тобой не пара, пара — не мы, мы с тобой друг другу параллельны. Если честно, быть нам вместе ни к чему, да, к лучшему, всё к лучшему, всё к лучшему, но       Её ноги, покрытые чулками привлекали его внимание. Взгляд скользил по телу, а в штанах предательски стало тесно. «Хорошо, что брюки широкие. А то, пришлось бы опять краснеть за свои очень интересные мысли», — подумал Киркоров. Холодно в городе без тебя стало, подели небо поровну, целого мне мало. Холодно в городе без тебя стало, подели небо поровну, целого мне мало.       Как жаль, что пути подойти к ней не было. Она лишь усмехнулась, отвернувшись к зрителям. Мы с тобой отличный повод для грозы, на одной руке две встречных полосы. Ты ушёл — и это, к счастью, нашему, да, к лучшему, всё к лучшему, всё к лучшему, всё! Мы с тобой не пара, пара — не мы, мы с тобой друг другу параллельны. Если честно, быть нам вместе ни к чему, да, к лучшему, всё к лучшему, всё к лучшему, но… «Решил в игры со мной поиграть?» — подумала Алла, собирая цветы. — «Ну, ничего, я ещё отыграюсь, милый». Холодно в городе без тебя стало, подели небо поровну, целого мне мало. Холодно в городе без тебя стало, подели небо поровну, целого мне мало.       Они шли друг к другу на встречу. Он держал красивый букет, в цвет его ослепительно жёлтого пиджака. Бестия улыбалась. Холодно, без тебя, холодно, Холодно, без тебя, холодно… «Холодно? Может, согреть тебя в гримёрке, милая?» Холодно в городе без тебя Холодно, в городе… Холодно… Без тебя       Выкинув его букет, и показав ему «фиг, а не объятия», она гордо вышла вперёд, довольно улыбаясь. Холодно в городе без тебя стало, подели небо поровну, целого мне мало… Без тебя, холодно, холодно, без тебя, холодно…       Но, под самые последние слова песни, он всё же обнял, хоть и на секунду. — Филипп Киркоров! — крикнула она в микрофон, показывая на мужчину. — Алла Пугачёва!       Принимая аплодисменты зрителей, те получали истинный кайф. — Алла, Филипп! Алла, Филипп! — начала Верка, продолжая мелодией, которая звучала, когда то, у них на свадьбе. — Прошу ответить Вас, Филипп Борисович? — Да… — Прошу ответить Вас, Алла Борисовна? — Да… «К чёрту всё!», — подумал Филипп, и сдался.       После выступления, он сразу поехал на банкет, не дождавшись Аллу.       Шампанское щекотало горло, разум слегка был расплывчат, а кругом — женщины. — Филя! — окликнула старая знакомая. — Привет, дорогой! — Машка! Какая встреча! — он обрадовался этому лучику сквозь тьму. — Присаживайся. — Что ты, как ты? Как жизнь холостая? — Нормально, — Филипп откинулся на спинку дивана. — Оказалось, я настолько востребован другими женщинами. Как только Лола рассказала на передаче, что мы с Аллой разошлись, так у меня телефон неделю разрывался от звонков. — Если бы я не была замужем, — начала она, и рассмеялась. — Ни за чтобы не позвонила тебе. Ну тебя, Филька. С тобой песни петь и дружить в кайф. — Даже не верится, что я, когда-то, предлагал тебе выйти за меня, — он подхватил её смех. — Ага, а потом ходил с фингалом под глазом, — она обняла его, потрепав за волосы. — Ты чего один сидишь тут? — Да настроения нет с кем то общаться. Только вот ты пришла, и мне стало хорошо на душе. — Ну, ну, ну, не кисни, — Распутина погладила его по спине. — Пошли, покурим? Воздухом подышим. — Пошли.       Машина подъехала ко входу, и от туда вышла Алла. Папарацци, то и дело, фотографировали, но настроения позировать — не было. Ну их. — Привет, дорогая, — Алина обняла Аллу. — Пошли, столик уже заняла.       Пройдя дальше, настроение совсем упало ниже предела. Ни улыбки, ни сверкающих глаз от слов «Свобода», нет. — Ну и чего ты такая помятая? — спросила Алина, делая глоток вина. — Да ничего. Настроение испортили. — Киркоров, что ли? — Задолбал уже, — она скривилась.       Рёдель улыбнулась. — Ну вы даёте, конечно, — она хихикнула. — Уже развелись, но продолжают ругаться. Интересно, однако. — Давай ты мне ещё лекции почитай, — Алла нахмурила брови. — Я уже с Кристинкой поругалась из-за него. Видите ли, «… очень грубо общаюсь с ним». — Даже дочь твоя это видит. Бери пример.       Алла цокнула языком, и сделала большой глоток белого вина. «Кругом люди, которые без ума от Киркорова. Предатели…» — Ну хочешь, покурим? — Ничего я не хочу.       Она была похожа на маленького, капризного ребёнка, которому не дали шоколадку. — Хочешь, водку бахнем? Напьёмся в хлам! — Алина рассмеялась. — И потом, к Киркорову придём, мозги ему будем пудрить нашими, безумно интересными, беседами.       Рыжая только печально взглянула на подругу, и отвернулась. — Ну чего ты, Аллусь? — Ничего.       Алла облакотилась головой об руки, не зная, чего она хочет. Скользя взглядом по залу, её зацепила одна пара, которая мило шептались возле танцпола. Взгляд стал стальным, по венам пробежала ревность. — Вот твой Киркоров. Уже другая спутница жизни, — сказала Алла, обращая внимания Алины. — А ты хотела, чтобы он плакал в углу? — Я бы хотела, чтобы он вообще исчез из моей жизни, — холодно ответила она, всё ещё глядя на Распутину и Филиппа. — Ага, а потом в два раза больше рыдать будешь. Знаю я тебя, Пугачёва. — Никакой поддержки от тебя, — обиделась женщина, облакотясь на спинку дивана. — Будто ты не моя подруга, а его. Вообще меня не любишь. — Люблю, до ужаса. Только, неправильно ты с ним поступаешь. — Алин, — окликнула подругу Алла. — Пошли отсюда? — Что, ревнуешь? — ухмыльнулась Рёдель. — Да, — ответила Алла, вставая из-за стола.       В машине подруги были немногословны. Как бы не старалась Алина, Аллу невозможно было вытащить из такого унылого состояние. И, смирившись, ждала, когда они доедут к отелю. — Чай, кофе? — спросила бестия, кидая сумку на диван. — Давай, чай.       Пока Алла хозяйничала, Алина быстро достала телефон. «Не знаю, чем ты занят с Машей, но у тебя есть возможность приехать к твоей ненаглядной», — написала женщина, и тут же получила ответ. «Она меня пошлёт, как только я постучусь к ней». «Думай сам. Этаж 4, номер 159». — Чем ты тут занимаешься? — спросила Алла, кладя чашки на стол. — Э… Написали, что завтра в восемь утра нужно быть в офисе, — лгала Рёдель, пытаясь выкрутиться. — Поэтому, чай переносим на завтра.       Закрыв дверь за подругой, Алла устало вздохнула. Плохие мысли давили на голову, создавая внутри боль. Раздевшись до гола, она отправилась в душ. Горячая вода стекала по её телу, макияж полностью размыло, пока она мылила голову. «Чай допью, и спать», — думала женщина, смывая пену. — «Можно и сериальчик, какой-нибудь, посмотреть».       Лёгкая ночнушка, чай и печенье отлично сказывались на её настроение. Щёлкая по пульту, она переключала каналы, пытаясь найти что-то интересное.       Стук в дверь заставил обернуться, и она закатила глаза. — Иду я, иду, не стучите, — буркнула бестия, открывая дверь. — Как скажешь. Его улыбка выбесила её. — Какого чёрта, Филипп? — возмутилась она, но тихим голосом, почти шёпотом. Всё-таки, они на этаже не одни. — Может, пустишь? — спокойно ответил он. — С какой стати? — За конфеты пойдёт? — тот улыбнулся, когда она выхватила коробку с его рук, отходя от двери. — Ну, и чего пожаловал? — Алла села на диван, внимательно глядя на него. — Соскучился, — он сел напротив, хватая чулок в руку. — Как некрасиво разбрасывать вещи, Алла Борисовна. — Мой номер — что хочу, то и делаю. — Без проблем.       Они смотрели друг другу в глаза. Взгляды искрились, было видно, что оба были на взводе. — Чем же тебя не устроила Маша? — она наигранно удивилась, отправляя конфету в рот. — Почему не устроила? — удивился тот. — Очень хорошая женщина. Такие аппетитные формы… «Формы?! Формы, блять?!», — думала она, еле сдерживая порыв влепить ему пощёчину. — Тогда, я не понимаю, почему ты тут, а не с ней? — Потому что, я люблю тебя, а не её.       Он знал её, как облупленную. Как бы она не старалась показать, что ей плевать, он чувствовал и знал, что это не так. Так было всегда. И эти слова раскололи лёд вокруг её сердце. — И я устал с тобой спорить, ругаться, — продолжил Филипп, присаживаясь рядом с ней. — Довольно играть «Кто кого».       Он жестом попросил встать, и посадил её на свои колени. Они обнялись, и Алла бессильно опустилась головой на его плечо. — Почему ты не подождал меня, после выступления? — прошептала она. — Подумал, что тебе будет лучше без моей компании, — ответил он. — Дурак… — рыжая рассмеялась, сильнее обняв его. — Какой же ты дурак, Филя… — Я знаю… — улыбнулся тот. — Чай будешь? — она посмотрела ему в глаза. — Конечно, буду. А ещё… — он ухмыльнулся. — Сними это. Оно будет лишним.       Ночнушка упала к ногам, оставляя её голой.       Скрываясь под белыми простынями, они вновь посвятили себя друг другу. Покой и утешение от всех и всего накрыло их с головой. Тяжёлое дыхание, пошлые звуки от поцелуев разносились по комнате. — Повтори ещё раз, — попросила Алла, остановившись.       Она сидела сверху него, держа его нижнюю часть в своей власти. Он смотрел на неё, любуясь. Никто и ничто не может быть прекраснее, чем она. Её мокрые волосы то ли от воды, то ли от нескончаемого, уже несколько часов, секса. Пухлые губы, и глаза, которые смотрели и доверяли ему. Её хрупкие плечи, тонкая шея с несколькими засосами. Её грудь, пухлая, сладкая, с твёрдыми сосками, которые так чувствительны в часы страсти. Её сладкий рай, где они соединялись, был сладкопряным на вкус. Её ноги, которые всегда сводили его с ума. Хотя… Она уже свела его с ума. — Я люблю тебя, — хрипло прошептал он, и она застонала от удовольствия. — Любишь… — Алла начала вновь движения на нём. — Ты меня любишь…       Она улыбалась, и Филипп это видел. — А знаешь, кого я люблю? — спросила рыжая, вновь взглянув в его глаза. — Кого?       Она засмеялась, так и не ответив. Хотя, тут и так всё понятно, не так ли?