Раненный

9 ноября, 2007 год. Радио «Алла». — Я хотела задать вам один и единственный вопрос: Как вы могли потерять Аллу Борисовну Пугачёву? И можно ли было её потерять? И пытались вы её вернуть себе? — женщина улыбнулась. — Нам, старым москвичам, очень хотелось, чтобы вы были вместе. — За что? — Алла обернулась к зрителям. — За что вы мне это? — Во всяком случае… Посмотрите, какая она счастливая. Какая она красивая. Ради этого стоило, может быть, потерять, для того, чтобы, когда-нибудь, снова найти. — Ага, ждите… — ответила Алла. — Звучит как угроза.       Разговор прошёл хорошо, не глядя на то, что она снова в коротком. Будто, специально дразнит. — Филь, ты на Филипповский? — Алла улыбнулась про себя названию улицы, и имени бывшего супруга. Куда не плюнь, одни Филиппы! — Сейчас ещё нет. Мне надо ещё заехать за документами, — ответил Филипп, закурив, открыв форточку. — А, что? — Думала, ты меня подбросишь, — Пугачёва села напротив него. — Хорошо поболтали. — Это да, — он ухмыльнулся. — Вспомнил молодость. — Будто ты уже старик, Филя. — Сорок лет. Разве, это уже не старый возраст? — Я, по-твоему, уже динозавр? — Конечно, нет, — Филипп улыбнулся. — Хотя в ссорах… — Киркоров! — возмутилась она. — Молчу.       Он засмеялся, выпуская дым. — Дай мне, я тоже хочу, — он протянул ей сигарету, чиркая колесо зажигалки. — Спасибо. — Ты ещё не думала, где будешь праздновать новый год? — Ну, мы с Максом хотели дома, вдвоём, — она мысленно ухмыльнулась, глядя, как от имени своего избранника у Филиппа сжимается челюсть. — Понятно.       Ей хотелось смеяться. Его ревность была такой юношеской. — И прекрати пялить на себя линзы, — певица нахмурилась. — У тебя красивые карие глаза. — Ты помнишь какие у меня глаза? — удивился тот. — К сожалению.       Хмыкнув, он затушил сигарету. — Не буду мешать жалеть.       Дверь тихо закрылась, и от него остался только запах его одеколона. Её любимого. — Алло, Макс? Привет. Заедешь за мной? Хорошо, жду.       Когда Галкин галантно подал руку, чтобы она вышла с машины, Алле, почему-то, стало грустно. «Это всё из-за воспоминаний. Не надо было так углубляться в прошлое».       Конечно, тогда ей показалась идея «вспомнить лихие годы» идеальной. Да, и Филипп был не против. — Опять будешь плакаться в песнях, о потере Пугачёвой? — смеялась Алла, когда спросила о песнях из его альбома. — Да… «Зачем она задаёт такие глупые вопросы, если знает на них ответы? Неужели для зрителя?».       Она не могла ему сказать, что его песни, посвященные ей, откликались болью в сердце. А у неё оно и так больное, и без этого. А он будто специально. «Чтобы удостоверится, что не нашлась другая Алла, или женщина, с первой буквой «А» — подумала певица. — Ты, кстати, знала, что Киркоров планирует уезжать? — спросил зеленоглазый. — Почему я должна знать, куда он хочет уехать отдохнуть? — Так в том то и дело, что не отдохнуть, — пожал плечами Галкин. — Он навсегда хочет уехать. Ну, по крайней мере, жить там. — Нет, он мне ничего не говорил, — удивилась она. — А, откуда такая информация? — Мне Саныч сказал сегодня, что Филипп планирует в ближайшие дни вылетать и осматривать где и что.       Максим выпил воду, и улыбнулся, сев рядом с Аллой. — Вот и не будет геморроя, правда, Алл? Она посмотрела на него. — Не знаю…       Вечером, того же дня, когда юморист ушёл, Алла поднялась на два этажа выше, подходя к квартире старого друга. Слегка нажав на кнопку звонка, тот противно прозвучал. — Что случилось? — ответил Филипп, как только открыл дверь. — Впустишь? — взглянула на него бестия. — Проходи.       Рыжая сняла свои сапожки, и одела свои тапочки, которые он специально купил для неё давным-давно. Наверное, когда они ещё были супругами. — Так, что случилось? — спросил Киркоров, глядя на неё. — Пойдём в кабинет? — ответила вопросом женщина. — Пошли…       Он не понимал её поведения, и это напрягало. Неужели не наигралась? — А теперь скажешь, что случилось? — вновь спросил болгарин, присаживаясь напротив неё. — Документы, смотрю, проверяешь, — Алла взяла один листик со стола. — Квартира в Калифорнии… Не хочешь объяснить? — Не горю желанием, честно. — Придётся загореться, — холодно ответила она, в упор глядя на него. — Не чужие, вроде бы, люди. — Ха, вроде бы. Хорошо подметила. — Так расскажешь, почему ты не сказал мне, что планируешь уезжать? — Хочу взять с тебя пример, — начал брюнет. — Перестать любить, научиться жить без тебя. Или, хотя бы, отвлечься от тебя. Так сказать — резать по-живому. — И к чему такие хотения? — Достало всё, Алл. Я один. Ни семьи, ни детей, — он грустно улыбнулся. — Даже жена ушла, представляешь? — Бедный… Вот же плохая жена, как она могла тебя бросить, правда? Ты же всегда был рядом, а она так поступила!       Филипп ничего не ответил, лишь посмотрел на неё печальными глазами, и вновь сел за стол. — Это всё? — спросил он, после минуты тишины. — Ты не уедешь, — резко ответила она, сжимая руки в кулаки. — Не посмеешь. — Почему же? — Что тебе там делать? — Алла подошла к нему, держась за край стола и его кресла. — Я могу быть продюсером, — предположил он. — Мы ведь обсуждали это с тобой на радио. Ты даже сказала, что у меня это очень хорошо получается. — Тебя, что, действительно, ничего не держит тут? — ком встал в горле, голос немного охрип, но и это Филипп не заметил. — Ничего.       Это был контрольным выстрелом, и когда он это говорил, совсем не смотрел на неё. — А я? — тихо спросила женщина. — Ты ведь обещал не оставлять меня! Обещал! — злость и обида захлестнули её с головой, и она начала его колотить в грудь. — Сволочь! Ненавижу! — Ты же сама хотела, чтобы я пропал из твоей жизни! — мужчина держал её руки, когда та пыталась влепить пощёчину. — Ну и езжай!       Её детское согласие рассмешило его. Ей ещё не хватало топнуть ногой. — Ну и поеду, — только и ответит он, отпустив женские руки.       Конечно, как только Филипп их отпустил, через секунду он получил пощёчину. А ещё, через секунд пять, они поцеловались. Он снёс рукой все бумаги со стола, и посадил туда Аллу, раздвинув её ноги. Тихие стоны, которые издавала Пугачёва, когда болгарин покрывал её ключицу поцелуями, разносились по всему кабинету.       Когда потные, содрогающейся тела обнялись, после совместного оргазма, всё стало на свои места. Она у него в объятиях. Она его. Как жаль, что лишь на короткое время, а позже, она переступит порог его квартиры и коридора, и станет вновь ему бывшей женой. — Только попробуй уехать, — прошептала Алла на его плече. — Найду и убью, понял? — Понял, понял, — засмеялся тот, поцеловав её в шею. — К чему такие жертвы? — Ты мой… близкий друг, — ответила она, глядя пустым взглядом в окно, находясь в его объятиях. — Я о ближних забочусь, если ты не знал. — Так это такая забота? — удивился тот — И многих ты так жалеешь?       Она лишь усмехнулась его словам. — Почему тебя это интересует? — Да так… — Филипп вновь опустился поцелуями на её шею. — А можно заботиться так каждый день? — Моя забота имеет лимит, — Алла отстранилась от него, и слезла со стола, поправляя юбку. — Мне пора. Я думаю, ты сделал выводы? — О чём?       Он застегнул ремень, натянув байку на себя. Она смотрела на него, и желание его треснуть не покидало её. — Издеваешься, что-ли? — Учился у лучших этому, — улыбнулся болгарин. — Спасибо за уроки, Алла Борисовна.       Филипп лишь увидел её строгий взгляд. Он подошёл к ней, взяв за руки. — Я всё равно хотел купить там квартиру. А дальше как сложится, — его губы коснулись её руки. — Иди домой. — Я жду тебя на новый год на Истре, — сказала Алла, отходя от него. — Хочу близких собрать, отметить по-семейному. — Никто против не будет? — он явно намекал на её возлюбленного. — Никто, — улыбнулась она. — Даже я. — Посмотрим, как обстоятельства сложатся, — ответил Киркоров, заходя с ней в коридор. — У меня были немного другие планы. Я тебе скажу ответ ближе к Рождеству. Скоро гастроли начнутся, и там я уже посмотрю на свой график. — Я жду тебя, — Алла открыла дверь, и мельком на него взглянула. — И ты меня понял, правда же? — Правда, правда. — До свидания, Филипп, — ответила она ему, переступив порог квартиры и лестничной клетки.       Дверь в квартиру бывшего супруга закрылась, и Алла облегчённо выдохнула. Она уже знает его ответ и решение.