Раненный

31 декабря, 2007 год. На Истре.       Когда он зашёл за калитку дома, замерло дыхание. Та самая беседка… Рождественские встречи 2000. Истра.       Он нежно обнимал её, слегка качая. Они смотрели на гостей этого вечера, наслаждаясь этим мгновением. — Какие руки холодные! — сказал Филипп, когда взял её за руки. — Где перчатки? — Нет, — Алла уткнулась об его грудь, прижав мужа к перилам беседки. — И потом мне кто-то жалуется, что болеет, — он улыбнулся. — Ну… — рыжая подняла взгляд на него. — Ну да… Но ты же меня вылечишь?       Она кокетливо высунула губы, и рука спустилась к его ремню. — Алла… Ты такая непредсказуемая. — Но ты любишь меня любой, правда? —спросила она, когда коснулась, через ткань брюк, его вставшего члена. — Тебя не смущает, что кругом наши гости? — Филипп пытался контролировать свой голос, но тот наотрез был хриплым, что заставило Аллу продолжить действия. — Ну, что я могу сделать, если я хочу тебя? — женщина массировала сильной хваткой, зная как доставить ему удовольствие. — Если ты сейчас не прекратишь, — мужчина опустился к её уху. — Я кончу в штаны. — А может я этого добиваюсь?       Она потянулась на цыпочках к нему и поцеловала. — Мам!       Она отошла от него, и, как ни в чём не бывало, начала говорить с дочерью, оставив Филиппа. «Вот же сучка» — подумал он, пытаясь успокоить своё возбуждение. — «Я ещё отыграюсь, милая». 31 января, 2007 год.       В этой беседке они снимали клип, а позже, встречали закат и пили вместе кофе. Как же это было давно. Даже вспомнить страшно, что через год случиться роковая встреча, и весь их брак распадётся. — Филипп! — крикнула Алина, когда увидела его у беседки. — Здравствуй, Алин, — улыбнулся тот. — Это Вам, милая дама.       Букет красных роз оказался в её руках, и она мило взглянула на друга. — Киркоров, лучше бы деньгами!       Они засмеялись, и сели на лавочку. — Что и как у тебя? — спросила Рёдель, укутываясь в шубу. — Мне Аллка все уши прожужжала, что ты уезжаешь. — Я хотел купить в Калифорнии квартиру, и остаться там жить, — пожал плечами он. — Алла когда об этом узнала, чуть не убила меня, — мужчина засмеялся. — Она даже угрожала мне, представляешь? — Ожидаемо, — ответила подруга. — Так, что ты решил? — Если я ей нужен, я останусь, — грустная улыбка коснулась его губ. — Мне, действительно, никто не нужен, кроме неё. Тебе ли не знать, Алина Ивановна.       Она обняла его, и погладила по кудрявой голове. — Алла очень сильно ждала тебя сегодня. Места себе не находит, — ответила Алина, забирая свой букет. — Пошли.       Киркоров взял все оставшиеся букеты, и последовал за Рёдель. — Аллка, встречай гостей!       Она вышла в коридор, и на её лице появилась искренняя улыбка. — Привет, — Алла дружески обняла его. — Здравствуй, Аллусь, — он протянул букет её любимых нежно-розовых роз. — Это тебе.       Она приняла букет, и вновь посмотрела на него. — Планы поменялись? — Нет, — ответил он, и увидел её удивлённое лицо. — Но, когда приглашает к себе такая роскошная женщина… Какие тут планы могут быть? — Проходи, давай, подхалим! — засмеялась Алла.       Когда он зашёл, несколько людей, которые сидели за столом, взглянули на него. — Здравствуй, Филипп, — пожал руку Юдашкин, а вскоре и Николаев. — Привет, Филипп, — поздоровался Галкин. — Здравствуй, — холодно ответил тот.       Ему стало не по себе от вида Макса. «Зачем я согласился? Чёрт! Сидел бы дома, там Люся салатики сделала… Нет, блять, надо было сюда идти! Ничему жизнь не учит!»       Он помнил тот новый год, где Алла открыто кокетничала и целовалась с Максом. И он помнит, когда он приехал в клуб знакомого, где хотел напиться, пытаясь избежать на время обиду, которая настигла его в тот момент. А потом к нему подсела девушка. Она флиртовала с ним, и, конечно, он воспользовался случаем, и Филипп снял номер у ближайшей гостиницы.       Комната была слабо освещена, и обнажённое тело девушки освещал лунный свет, полосами проникавший сквозь жалюзи, окрашивая её кожу белым светом. Когда он сосредоточился на том, чтобы доставить удовольствие даме — имя которой, честно говоря, он уже не помнил, — получая при этом собственное удовольствие, его зрение было немного размытым, и лицо девушки Филипп плохо видел. Медленно, но уверенно, черты лица превратились в те, которые стали преследовать его мысли давным-давно.       Женщина, лежащая на кровати, обхватившая бедрами его талию, пока он медленно трахал её, каким-то образом, стала Аллой. Его толчки стали более напористыми и целеустремлённым, а возбуждение выросло до невозможности. Это было дико — ощущения пронеслись сквозь него, как лесной пожар.       Конечно, Филипп очень хорошо знал, что девушка не была и никак не могла быть Аллой, но желание, которое он подавлял всякий раз, когда думал о ней, стало при выше всего.       Дама заметила его внезапный взрыв страсти и выгнула спину, наслаждаясь удовольствием, которое он ей доставлял. Киркоров был рад, что имя «Алла» не сорвалось с его губ, так как это было бы более чем неловко.       И сейчас, сидя за столом, наблюдая за «сладкой парочкой», ему захотелось уйти. И, в то же время, захотелось Аллу. Хотелось завести её в уборную, прижать к стенке и заняться диким сексом так, чтобы она сдерживала громкие стоны и мучилась, что не может позволить своему голосу витать по дому.       Он выпил, всего лишь, бокал вина, вероятно, чтобы держать себя под контролем. Алина, сидевшая рядом, иногда пыталась его развеселить, но тот на отрез сидел с каменным лицом, всё вновь, и вновь прожигая взглядом Аллу.       Они, где-то час, говорили об музыке, планах на будущее, тема даже зашла про мужей Аллы, где взгляды были направлены на Филиппа. — Кто-то курить идёт? — спросил Киркоров, вставая из-за стола. — Ну пошли, покурим, — неожиданно согласилась Пугачёва, улыбнувшись. — Пошли, — ответил он Алле, галантно открыв шубу для неё.       Когда они вышли во двор, часы показывали уже 23:45. — Есть зажигалка? — Конечно, есть, — холодно ответил Киркоров, поднеся яркий огонь к ней. — Идём в беседку? — вновь спросила она. — Нет.       Пугачёва засмеялась. — Воспоминания нахлынут? — Боюсь, контролировать уже себя не буду, — только и ответил он, взглянув на неё. — А есть что контролировать? — Не задавай глупых вопросов, Алл, ты знаешь, о чём я говорю.       Она громче рассмеялась, и села на лавочку, глядя на ёлку. — Ты же остаёшься? — спросила она, делая затяжку. — Конечно. — Поцелуй меня, — непринуждённо попросила Алла, вновь выдыхая дым. — Что? — удивился тот, взглянув на неё. — Поцелуй меня. — Что? — он закашлял от неожиданности и бестия постучала ему по спине. — Киркоров, ты глухой? — возмутилась она. — Я в шоке, — ответил он. — Поцеловать тебя? — Поцеловать меня. — А Максим против не будет? — болгарин улыбнулся. — Иди нахрен, Киркоров, — проговорила Алла, когда он засмеялся. — Как можно быть таким тормозом?       Он смотрел уходящей женщине вслед, понимая, что такой как она — никогда не будет. Нежной, страстной, порой ранимой, жестокой и любящей. Непредсказуемой. Любимой.       Когда время показывало 23:58, шампанское разливалось по бокалам в спешке. — Быстрее, Филя, быстрее! — поторопила Алла, когда речь президента подходила к концу, а мужчина разливал шампанское. — 5…4…3…2…1… — считали гости и хозяева, собравшись в кучку. — С новым годом! Ура!       Чокнувшись с любимой женщиной последним, Киркоров заметил, как она слегка скривилась. — Ты чего? — спросил он, наклонившись к её уху. — Я шампанское не люблю, — говорила она, с надутыми губами, как у капризного ребёнка. — Сейчас как ударит в голову, так я вам тут устрою новогодний вечер.       Обменявшись подарками, шутками и прочим, гости были уже «готовые». Галкина еле дотащили до гостевой со словами Аллы: «Только в гостевую неси, я с таким перегаром спать не хочу!». Марина долго говорила Алле, что она хочет помочь, но та упрямо твердила, чтобы те шли спать, и Юдашкины пошли в гостевую. Алина пошла говорить по телефону с сыном, а Николаев попрощался и уехал. — Всех уложила, — начала Алла, когда вошла в зал к Киркорову. — Кушать ещё будешь? — Оливье оставь… И хлеб. И колу. — Чем бы дитя не тешилось… — сказала она, улыбнувшись. — Курочку оставить? — Не-а, — ответил он, взглядом прилипнув к телевизору. — Тебе, что, не понравилось? — Ты что! — резко обернулся к ней Филипп. — Очень вкусная курочка! Я просто уже наелся. — Ну ладно, — победно улыбнулась Пугачёва, беря в руки грязную посуду. — Тебе помочь? — спросил Киркоров. — Кушай, давай, помощник! Он засмеялся, и послушно принялся трапезничать, пока Алла металась между кухней и залом. Когда всё было съедено с тарелки, Филипп решил сам отнести на кухню посуду, заодно посмотреть, что делает рыжая бестия.       Она стояла за раковиной, отмывая грязные тарелки, что-то напевая из песни по телевизору. Её короткая юбка слегка задралась, волосы растрёпанные. Всё как, когда-то, давно, когда она была ему женой, а он ей мужем. 1 января, 1998 год.       Она отмывала последние кружки, отвернувшись от него. — Ты всё ещё обижаешься?       Он смотрел, сидя за столом на кухне, на её шикарные ноги, которые выглядывали из-под короткого платья. — Да, — резко ответила Алла, вытирая руки об полотенце.       Он улыбнулся про себя. Знать, что она ревнует его было, конечно, здорово. Но входить с ревностью в новый год… Как-то, не то. — Я не мог освободиться раньше, понимаешь? — спросил тот, — Я очень рада за тебя, — она раскладывала посуду по полкам. — Журналистка тоже рада. — Иди сюда, — Филипп попытался обнять, но та оттолкнула, и он решил поиграть. — Алла… Ты… Поранила меня… Смертельно. — Прекрати, я не люблю цирк. — Алла… — он схватился за грудь, и встал на колени. — Я умираю без твоей любви… Ты убиваешь меня… — Киркоров, я тебя сейчас как курицу запеку, и съем без зазрения совести! — ей становилось очень трудно оставаться серьезной. — С твоим именем на устах, я делаю последний вздох… — болгарин продолжал играть, пытаясь вывести свою жену из зоны ревности. — Алла… — Я тебе сейчас помогу умереть, если ты не прекратишь. — И это всё из-за того, что тебе позвонили и сказали, что я с… Не помню имя, ну, короче, с журналисткой? — он удивился. — Да, — ответила она, скрестив руки на груди. — Вставай. — Я не могу… Я мёртв… — прошептал тот, держа руки у сердца. — Не думай, что я прощу тебя. Ты вернулся домой через два часа после того, как сказал, что вернёшься через пятнадцать минут! — Алла была в гневе, когда вспоминала это.       Филипп сидел на коленях перед ней, и смотрел в её огненный взгляд, и понимал, что она простит в любом случае. Нужно время и… «Думаю, пора воскреснуть». — Не злись, — он сел на стул. — Я же вернулся. — Спасибо, что сделал мне одолжение!       Она вышла с кухни, и прошла в гостиную. Через две минуты туда пошёл и брюнет. Он остановился у прохода, когда увидел, как она вытирала стол. Он не мог себя лишить такого удовольствия, и взгляд опустился на её зад, когда она наклонялась.       Филипп обнял её сзади, от чего та вздрогнула. Он позволил почувствовать своё желание, теснее прижимаясь. — Киркоров… — горячо выдохнула Пугачёва. — Отстань. Иначе я стану кактусом. — Я люблю тебя, — прошептал он ей в ухо, слегка касаясь его губами. — И я не боюсь твоих маленьких шипов. Почувствуй мой шип, милая. Я собираюсь им проткнуть тебя, и сделать своей рабыней. — Извращенец! — она попыталась вырваться.       Схватив её за плечи, он повернул к себе прежде, чем успев осознать, что он делает. Наверное, время для размышлений прошло. Он посадил её на стол. — Ты сводишь меня с ума, Алла, — прошептал он в миллиметре от её губ. — И, иногда, ты слишком много говоришь.       Её удивление позволило ему, наконец, поцеловать. На одну секунду она стала мягкой и податливой, тихо стонала ему в рот, наполняя его своим дыханием. Её язык встретился с его, — и тут включился её мозг. — Перестань, Филипп! — приказ прозвучал как хриплый шёпот.       Алла оттолкнула его от себя, и закрыла глаза. — Ты хочешь, чтобы я остановился? — он усмехнулся. — Ты насытилась мной, дорогая?       Женские глаза открылись. Ленивый, сонный взгляд, полный счастья, смотрел на него. Она сияла ярче, чем любая звезда. — Если бы я могла насытиться тобой, Филипп… — она склонила голову. — Если бы я могла злиться на тебя…       Алла потянулась к нему, и его губы нашли её.       Она схватила его за рубашку, и притянула к себе, между раздвинутыми ногами. Поцелуй был страстным, дерзким, их языки сплетались воедино, от чего исходили пошлые звуки. Это была женщина, которая поймала его в ловушку своими глазами, своей любовью, своим телом. Он желал только её, и никаких других для него не было. А она ещё смеет ревновать.       Филипп снял с неё платье, и она осталась в комплекте кружевного нижнего белья. Он провёл по голой ноге, поднимаясь к ягодице. Лифчик полетел следом за платьем, и болгарин уставился на неё, загипнотизированный её полной грудью. Хрупкие руки поднялись к груди, её ладони нежно держали каждый холмик, а пальцы поглаживали чувствительные соски.       Он стянул последнюю вещь на теле, и трусики полетели следом за остальными. — Ты была послушной девочкой в том году? — хрипло спросил Киркоров, исследуя тело взглядом. — Я самая послушная, дедушка Мороз. — Покажи мне… Раздвинь ноги, я хочу видеть, насколько ты послушная. — Не-а, — коварно улыбнувшись, она положила ногу на ногу. — Нет? — переспросил тот. — Твоя очередь. Раздевайся. Я хочу убедиться в своём подарке, — пожала плечами женщина, импровизируя в мини-игре. — Убедиться? — он положил руку на ремень, и она еле сдержала стон. — Мне говорили, что ты похотливая девочка, ревнивая и совсем не слушаешь своего мужа, — болгарин снял джинсы, оставшись в боксерах, которые явно выдавали его возбуждение. — Таких надо наказывать, а не дарить подарки. — Но мой муж любит меня любой, — невинно похлопала глазами Алла. — И всё плохое, что я сделала, я потом отрабатываю ему… — Отрабатываешь?       Она знала больные места, и знала, что он прекрасно помнил, что такое «отрабатывать ему». Конечно, как можно забыть её пухлые губы на его… — Раздвинь ножки… Дай мне посмотреть, насколько ты плохая или хорошая девочка.       Она раздвинула ноги и его глаза нашли влажную, опухшую, изнывающую желанием плоть. — Совсем мокрая… — Филипп сглотнул. — Ты скучала по мне? — Да, — её шаловливые пальцы прошлись по сосками, и медленно стали спускаться ниже. — Я пыталась справиться с этой тяжестью, играя с собой, думая о том, как этот огромный член наполняет меня, — пальцы размазывали её смазку.       Он взялся за свою сталь, медленно поглаживая. — Но ты знаешь… Никто и ничто не может мне сделать так хорошо, как ты, — с этими словами она вошла в себя.       Терпение лопнуло, и он опустился вновь на колени перед ней, целуя то плоть, то мокрые пальцы жены, покрытие её соками. — Господи, Филя… — женщина кое-как сдерживала стоны. — Как же я ждала тебя…       Мужчин целовал, обнявши ноги, дразня и покусывая, играя с клитором, чувствуя, что она совсем близко. — Как бы это не звучало, — Филипп на секунду оторвался. — Я так изголодался по тебе.       Бёдра Аллы оторвались от поверхности стола, и она замерла, выпустив тихий стон удовольствия. Её руки легли на голову Киркоров, в то время как он вошёл в неё двумя пальцами, играя языком с клитором. Она кончила с криком и тело выгнулось.       Почувствовав, как она расслабилась, он вытащил пальцы, облизывая влагу на них. Певица улыбалась, и вновь села на стол из лежащего положения. — Передохнула?       Она кивнула. — Поворачивайся, — он перевел взгляд на её зад, и шлёпнул по ягодицам.       Филипп дразнил кончиком члена дырочку, и Алла умоляла войти, что, в конечном итоге, сделал мужчина. Они занимались любовью на столе достаточно долго, пока, после очередного Аллиного оргазма, она его не оттолкнула. — Накорми меня своей любовью… Я умираю с голоду, милый.       Рыжая встала на колени перед ним, наклонившись к достоинству. Её язык провёл по всей длине члена, остановившись на одной из выпирающийся вене, легко касаясь кончиком языка. Он слегка покачал бёдрами, и она взглянула на него. — Чего ты пожелал на новый год, мой мальчик? — Я пожелал… Я пожелал нам счастья, Аллусь, — он погладил её по щеке. — А ещё, я пожелал, чтобы ты мне отсосала… — Кто бы сомневался… — хихикнула Алла, поцеловав чувствительную головку его стали.       Мужская рука зарылась в её волосах, и он руководил всеми движениями, откинув голову назад. Её рот скользил вверх и вниз, давление губ и нанесенные удары языка подводили его к концу. Филипп был близок к тому, чтобы потерять контроль. Его бёдра были задействованы, и он почувствовал, как ударяет ей по горлу. Открыв глаза, мужчина взглянул на неё, обеспокоившись, что это слишком для неё. Голубые глазки сверкали и она застонала, что гудением отразилось на члене. — Чёрт… — он откинул голову назад, пряди потных волос прилипли к его шеи. — Посмотри на меня, — чуть ли не мурлыкала женщина. — Я хочу видеть, как подвожу тебя к краю.       Струя спермы ударила по горлу, и она выпивала всё, что он ей даёт, всё ещё массируя основание. Она насухо вылизала плоть, целуя головку. — Мне, иногда, кажется, что ты меня, действительно, убьёшь, — засмеялся тот, потрепав её за волосы. — Дурак… — в ответ хихикнула Алла, сев на стол и притянув его к себе. — Господи, как я скучала, Киркоров… Целый месяц и две недели без тебя это ужас. — Я люблю тебя, Аллусь, — он добро улыбнулся, взглянув на неё. — Я думал, что разлука укрепляет любовь. — Эта разлука калечит моё сердце, — сказала она, и Филипп крепче её обнял. — Прости меня, мышка.       Мышка. Это дурацкое, но такое милое прозвище.       Он вдруг, полностью голый, протянул ей руку. — Спать? — спросила Алла, вложив руку в его. — Нет… — улыбнулся тот. — На кровати удобнее будет. 1 января, 2008 год. «Блять, нашёл, что вспомнить!» — подумал Киркоров, сжав кулаки. — Посидим ещё, или пойдём спать? — спросила Пугачёва, вытирая руки об полотенце. — Вместе? — Не дождешься, милый, — ответила женщина, облокотившись об раковину. — И зачем тогда я сюда приходил… — пожал плечами Филипп. — Так бы хоть, что-то интересное было. — Дурак.       Она вышла с кухни и села в гостиной, а он и дальше продолжал сидеть на кухне. Чай, который он сделал, в последствии нахождения на кухне, и печенье спасали от скуки приятным запахом и вкусом. Телевизор крутил клипы и разные новогодние шоу, которые он всегда с восторгом смотрел. — Киркоров, а чего Алла в гостиной спит? — неожиданно вошла в кухню Алина, сонно потирая глаза. — Думала она так лежит, а она там дрыхнет. — Уснула? — удивился тот, отложив чашку в сторону. — Давай отнесу её на кровать. — А если проснётся? — Она устала, тем более, немного выпила, думаю, если проснётся так сразу и уснёт, — успокоил подругу болгарин, заходя в гостиную. «Что-то слишком много воспоминаний», — думал он, глядя на мило спящую Аллу.       Аккуратно взяв её на руки, он понёс её за Алиной, которая вела в комнату хозяйки. Спящая красавица мило прижалась к его груди, посапывая. — Бросай её сюда, она любит эту половину, — попросила шёпотом Рёдель, отодвигая одеяло на левой стороне кровати       Уложив бестию, те вышли с комнаты, дабы не тревожить сон. — Спать будешь? — спросила Алина, присаживаясь на лавочку на этаже. — Да, пойду в комнату Кристины, — сказал он. — Время то не детское.       Рассмеявшись, и чуть поговорив, они разошлись по комнатам. Укладываясь в кровать, Киркоров улыбнулся. Закрывая глаза, ему снова снилась она, в далёком прошлом. Даже во сне, он испытывал то глубокое чувство любви и страсти, которые испытывал к этой женщине по сей день. — Мы навсегда вместе? — наивно спросила Алла, прижимаясь к его груди. — Я надеюсь, что всегда, — улыбнулся тот, целуя макушку жены, глядя на вьющиеся рыжие волосы. — Но любить точно всегда будем. Даю гарантию, Алла Борисовна! — Дурак, — засмеялась она, почесав его шевелюру. — Гарантию он даёт… Нет, бы сказать, что на веки вечной будешь любить. — У меня гарантия пожизненно. — А, ну если так… — Алла хитро взглянула на него. — Ладно. Где подписать гарантию? — Вы уже давно всё подписали в ЗАГСе, — с важным видом говорил тот. — Тогда обнимай меня, гарант! — скомандовала она, и он тут же обнял. — Ой, Киркоров… — Что? — Люблю тебя, говорю, — весело сказала Пугачёва, и поцеловала в уголок губ. — Пошли, а то холодно здесь.