Не такая

Проснулась Лили в холодном поту и с бьющимся где-то в ушах сердцем. Её голова рассказывалась от слишком активных манипуляций с чувствами и своими, и подруги, а все тело ломило. Прикрыв глаза, девочка прислушаюсь к себе, к своим ощущениям. Боль не утихла, но спряталась где-то в дальнем уголке сознания, а в остальном осталось лишь какое-то неестественное безразличие. Будто ей совершенно неважно то, что только восемь часов назад она убила человека. Не просто человека, свою… подругу? Поттер потерла виски: — Я запуталась. Я ничего не понимаю. — Лилз, ты проснулась? — голос Гермионы звучал непривычно хрипло, будто бы она долго кричала или плакала. — Да, Герм, погоди пару минут, — не обращая внимания на неприятные чувства во всем теле, гриффиндорка подскочила с кровати и быстро натянула одно из своих платьев. Нужное. Лавандовое, — хочешь поговорить? Лили аккуратно прощупала эмоции Грейнджер, пытаясь найти хоть что-то, что сможет ей навредить. Но нет, вчерашнее внушение прошло на отлично. Либо у магглорожденной просто менее стойкие принципы, либо она слишком доверчива. — Я… Я долго думала. Тебя действительно могут посадить в Азкабан? К дементорам? — Да, Герм. Если кто-то увидит, то другого пути для меня просто не будет. — А почему… Почему у тебя, — Грейнджер понизила голос почти до шёпота, — Черная Метка? Лили улыбнулась, понимая, что обвинять её ни в чем не будут, и залезла с ногами на кровать Гермионы, начиная свой рассказ. Конечно, кое-где она что-то добавила, кое-где соврала… Но в итоге вышла вполне себе убедительная история, где сама Поттер получилась практически с нимбом на голове, а Волдеморт оказался наименьшим злом. — И ты же понимаешь, что даже никому из наших это пока знать не надо? — под конец осторожно спросила гриффиндорка. — Но почему? Ребята все поймут. Я же поняла тебя, хотя и очень… — Грейнджер запнулась. Говорить о Тонкс она явно была пока не готова. — Поймут. Но знаешь поговорку, что двое могут хранить тайну, только если один из них мертв? — заметив, что подруга вздрогнула, Лили тут же исправилась, — я имею ввиду, что чем больше людей знают, тем больше шанс, что кто-то проговорится. Случайно, специально или под действием сыворотки правды — не важно. Главное — результат. — Я тебя поняла. Тогда, думаю, нам и правда стоит пока молчать. А… Как ты думаешь, нас заподозрят… — Грейнджер сглотнула, — в убийстве? — Герм, милая. О чем ты? Я вернулась вчера с отработки, мы легли спать. Никто к нам не приходил, и мы ни с кем не общались, — Поттер проследила за постепенно расцветающим озарением на лице подруги и подмигнула, растянув губы в озорной улыбке. Завтрак прошел совершенно обычно. Лили перешучивалась с друзьями, а те не оставляли возможности забыть о том, что гриффиндорка вместе с Малфоем прогуляли зельеварение. Пэнси заявила, что это «жуть, как романтично», Теодор молча поддерживал Драко, а Маркус и Эдриан то и дело многозначительно переглядывались, делая ставки на то, кто в будущем станет леди Малфой. Седрик что-то тихо объяснял серьезной и немного дерганной Гермионе, а Невилл читал очередной том по травологии. И не сразу компания обратила внимания на то, что вечно шумной и неуклюжей Нимфадоры нет. — Может, просто проспала? — предположила Паркинсон, оглядываясь на стол хаффлпаффа. — Надо спросить у её подруг, — нахмурился Диггори, — мало ли что могло случиться. Лили тем временем немного безразлично кивала на предложения, ковыряя вилкой пудинг. Головная боль ослабла, но не прошла полностью, не давая девочке сосредоточиться как на эмпатии, так и на разговоре в целом. Но вот, подняв глаза, она невольно наткнулась на профессора зельеварения. Снейп, в отличие от остальных преподавателей, ни с кем не переговаривался, а мрачным взглядом осматривал зал. Была бы Лили чуть более внимательной, то заметила бы его особое внимание к столу Гриффиндора и слегка поднятую бровь. Северус отметил абсолютно всё: и разбитое состояние самой Поттер, и нервозность Грейнджер, и волнение на лице Малфоя, и повороты Паркинсон и Диггори к дверям. И то, что одного члена знаменитой на весь Хогвартс компании не хватает. То, что впервые за семь лет ярко розовой макушки Нимфадоры Тонкс, что всегда была в центре внимания, нет в большом зале. На уроках Лили также не ожидало ничего нового, хотя профессор Спраут и выглядела немного обеспокоенной. Видимо, ей уже успели сказать, что одна из студенток не появлялась ночью в спальне. А вот на ужине директор Дамблдор поднялся, привлекая внимание звоном ложки о стакан. — Уважаемые ученики, сообщаю вам, что на территории Хогвартса произошло небывалое событие. Пропала ученица седьмого курса факультета Хаффлпафф. Вчера вечером, как сказали нам её соседки, Нимфадора Тонкс не вернулась в гостиную, и с тех пор её никто не видел. Я очень надеюсь, что любой, кто обладает хоть какими-то сведениями о местонахождении или планах мисс Тонкс, немедленно сообщит об этом непосредственно мне или кому-либо из преподавателей, — взгляд Альбуса ненадолго задержался на Поттер, после чего всё с той же внимательностью и серьёзностью перешёл на следующего студента. Все факультеты тут же взорвались предположениями, восклицаниями и вопросами. Особенно отличился Хаффлпафф. Одна из соседок Нимфадоры и вовсе подошла к Лили, напрямую спрашивая о том, куда пошла девушка после их совместных посиделок. — Я в таком же недоумении и страхе за Тонкс, как и вы, мисс Уайт, — сдержанно отозвалась Поттер, — ведь я вчера была на отработке, в следствие чего не видела подругу практически с самого ужина. И если Лили не высказала бурной реакции на новость, не стала вместе с остальными строить планы по поиску и думать над тем, куда же подевалась Дора, то Гермиона напротив сделалась ещё более нервной и слишком уж очевидно пыталась показать, насколько это её шокировало. — Вот будет весело, если из-за неё меня посадят в Азкабан, — подумалось Поттер, — уже представляю реакцию Темного Лорда на то, что из знаменитой тюрьмы надо вытаскивать не только его старых сторонников, но и девочку-которая-выжила. А какое ж лицо будет у старика Дамблдора… Следующие три дня Гермиона пролежала в больничном крыле из-за весьма стойкого проклятия по увеличению передних зубов, которое, подставив кого-то из гриффиндорцев, наслала на неё Лили. Это, конечно, делать было совершенно необязательно, но уж слишком раздражающе вела себя Грейнджер. И, что более важно — она могла выдать Поттер. Профессора же тем временем не оставляли поисков Тонкс. Они даже прочесали Запретный Лес и все самые дальние уголки замка вместе со старшекурсниками, но не нашли ни единой зацепки. На уроках преподаватели с каждым днём становились все более и более раздраженными, все чаще снимали баллы. Один только Локхарт радостно рассказывал о том, что когда-то в Бельгии он видел вампиров, которые также похищали молодых девушек. И, конечно же, именно Гилдерой спас несчастных из лап злобных кровопийцев. — И ещё многое об этих страшных существах и моих подвигах вы сможете прочесть в моей книге «Встречи с вампирами», — заканчивал он, сверкая улыбкой так, будто бы видел репортёров перед собой, а не учеников. Через неделю после исчезновения Нимфадоры директор вынужден был сообщить в аврорат и отправить уведомление миссис Тонкс. Лили думала, что это и вовсе должны были сделать в первый же день, но все также молчала, сбегая от расспросов, не высказывая своего мнения. С каждым днём девочка становилась все более и более тихой, у нее под глазами появились темные синяки, а руки постоянно слегка подрагивали. Теперь Поттер завидовала Грейнджер с её ужасной актерской игрой. Ведь самой Лили не доставляло особого труда притворство, только вот ночные кошмары от этого никуда не уходили. Ей каждый раз снилось одно и то же. Полные ненависти глаза, которые поглащают языки пламени. А после огонь не гаснет, а перекидывается на саму Поттер, заставляя её визжать от нестерпимой боли, от того, что кожа медленно сгорает, обнажая мышцы и кости. Просыпалась Лили с криком, дрожа всем телом. В носу у неё на весь день застывал запах собственной горелой плоти, чтобы потом вновь прийти ночью во сне. Друзья девочки также стали менее разговорчивыми и жизнерадостными. Ведь гриффиндорка физически не могла управлять их эмоциями, не могла поддерживать их привязанность и невольно повторяла то же, что было в прошлом году с Теодором, заставляя их проходить через «ломку». — С Поттер явно что-то не так, я уверен… — уже в который раз начинал Снейп. — Бедняжка просто переживает за мисс Тонкс, Северус, — поджимала губы МакГонагалл, — не понимаю, почему ты вообще так враждебно настроен к девочке. Просто чудо, а не ребенок. И сейчас для неё такой удар… Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, как сказал Лили Драко, прибыла в Хогвартс сразу же после того, как получила письмо. И вовсе не с горем, как предполагала Поттер, а в обжигающей ярости. За полчаса она успела довести до слез несчастного декана Хаффлпаффа, заставить Дамблдора и МакГонагалл начать заикаться, а студентов быстро записывать в блокноты такие словесные обороты, которые сложно было даже придумать. — Андромеда, девочка моя, я тебя понимаю, — пытался прервать женщину директор, — мы прилагаем все усилия… — Вы неделю скрывали пропажу моей дочери, Альбус! — потрясла перед его лицом письмом бывшая Блэк, — неделю! Вы за неделю не смогли найти не единой зацепки. В чем вы теперь меня заверяете? Даже если она просто заблудилась в лесу, за это время она бы уже трижды умерла от жажды, ее бы уже тридцать раз съели акромантулы… Так что же именно вы делаете, Альбус? Как вы собираетесь вернуть мне мою дочь?! — Мы… — Нет! Я требую, чтобы вы допросили всех учеников и преподавателей. Она не могла исчезнуть без следа. — Миссис Тонкс, — тихий голос заставил Андромеду замолчать и обернуться. Лили невольно вздрогнула. Женщина уж слишком была похожа на Беллатрикс Лестрейндж на фотографиях. Те же черные волосы, те же черты лица. — Да, мисс…? — Лилия Поттер, мэм. А это мой друг Драко Малфой, — девочку волшебница осмотрела с лёгким любопытством, а вот племянника — с неприязнью, — простите, что мы вас прервали, просто… Я понимаю, что мы только второкурсники, но если будут ещё поиски, мы сможем помочь. Дора наша подруга, мы очень волнуемся и надеемся, что она скоро найдется. — Спасибо, мисс Поттер, мистер Малфой, — чуть смягчилась Андромеда, но тут же посуровела, переведя взгляд обратно на Дамблдора, — я тоже очень на это надеюсь. Иначе, Альбус, я подниму на уши всё Министерство. Всю Британию! Но ты ответишь за то, что моя дочь пропала прямо из школы, — к концу её голос стал больше похож на шипение. — Теперь я действительно верю, что они сестры, — пробормотал Драко. Тетка в гневе была настолько же страшна, как и его мать. Так, что слизеринцу на мгновение даже стало жаль директора. Впрочем, несмотря на требования миссис Тонкс, расследование зашло в тупик. Допрос учеников, в особенности тех, кто общался с Нимфадорой, все же прошел. Но сыворотку правды на детях нельзя использовать, поэтому никаких результатов это не принесло. Конечно, Гермиона вела себя странно, но это списали на волнение и страх за подругу. Тем более, Грейнджер великолепно следила за тем, что говорит. Спустя две недели с пропажи девушки авроры покинули Хогвартс, дав Лили выдохнуть. Впервые Поттер задумалась о том, насколько же сложно раскрыть преступления, совершенные магией. В особенности — совершенные ребенком. И это невольно заставило гриффиндорку задуматься… О страшном инциденте трубили все газеты, шепталось все волшебное общество, но никаких результатов это не принесло. К ноябрю объявили о том, что дело закрыто с пометкой «пропала без вести», что равнозначно признанию Нимфадоры Тонкс мертвой. К ноябрю кошмары, наконец, покинули Лилию Поттер. Она вновь улыбалась и смеялась, вновь лежала головой на коленях Малфоя, слушая, как ребята рассказывают что-то из жизни или поясняют различные заклинания. Студенты также постепенно стали забывать о происшествии. Говорить больше было не о чем, а снова и снова повторять одно и то же быстро надоело. Поэтому к зиме жизнь в Хогвартсе вернулась в прежнее русло. Только Дамблдор серел с каждым днём. Андромеда, как и обещала, не оставляла в покое Министерство, заставляя их дергать директора и требуя сместить его с должности и продолжить поиски дочери. И, читая об этом в газетах, Лили могла бы сказать, что ей жаль, что её разрывает изнутри тем, что эта стойкая женщина сломалась из-за нее… Но это не было бы правдой. Поттер долгими вечерами копалась в себе, пытаясь понять, что именно она чувствует, и в конце концов пришла к выводу, на который не знала, как реагировать. Ей было плевать. Лили не чувствовала ничего. Она поняла лишь то, что сделает так же ещё раз, если потребуется. Ведь жизнь Поттер гораздо важнее любой другой и она без раздумий убьет любого, чтобы сохранить её.