OST: — NЮ — Как ты паришь (тема Космоса и Лизы)
Кос просыпается один, что его сильно удивляет. Засыпал то не в одиночестве, хоть и в молчании. Но с родной женой… Или он слишком долго спит? И Лиза успела уехать к Ёлке? К Софе? Томке Филатовой? На работу? Не к Женьке же на юга? Дьявол! Говорят, что не дело так передёргивать из-за женщины, тем более такому уважаемому в определенных кругах товарищу, как Космос, но что делать, если от Лизы зависит очень многое в его жизни? Или всё? Еле разлепив веки, Кос понял, что действительно всё на свете проспал. Часы показывают час дня, что означало: Лиза на работе, Аря в садике, а друзья послали Космоса на три веселых буквы за то, что опять пропал. Что ж, живём. Однако следовало вспомнить, что вчера в Москву пожаловала Ёлка, которая временами осознавала, что именно она в этой семье тёща. В стане критиков Космоса прибыло — суть претензий к себе он понял и принял, но чёрта с два он даст кому-то залезать в свои отношения с женой. И доносить до Космоса истину про пагубность того, что является для него не более, чем баловством, не стоит. Не терпел Кос ни нянек, ни советов. Но почему в этой комнате не пахло Лизой? В воздухе не слышалось цветочного аромата её духов. Выйдя из комнаты, Кос заметил, что доля творческого беспорядка присутствовала в зале: открытая косметичка лежала на журнальном столике, джинсы бесформенной кучей валялись в кресле. Это всё не очень похоже на Лизу, в вещах которой всегда господствовал порядок, а значит, что она уходила из дома в скверном настроении. А в каком ещё могла? После того, что выслушала по душу собственного мужа. Кос сам себе не рад. Без Лизы на душе ожидаемо стало хреново, а тот факт, что из дома она свинтила, как дама с туманного Альбиона, не доставлял Космосу радости и не придавал уверенности. Нужно поговорить, посмотреть друг на друга в свете утреннего солнца. И уже после можно поразмыслить о том и кто мы, и что мы, и рубить с плеча так, чтобы щепки летели во все четыре стороны. Но действовал ли в отношениях с Лизой чёткий план? Когда она Космосу карты не путала? Риторический вопрос! Тишина била по вискам. Кос хотел бы убедить себя в том, что всё идёт нормально, но не выходило. И Луна в скорпионе повесилась, и ретроградный Меркурий пришёл без предупреждений. Пустота убивает и нисколько не делает Космоса сильнее. Он медленными шагами измеряет пространство, понимая, что дом, в который он однажды внёс свою Лизу на руках, стал для него самым родным. Только здесь и рядом с женой и дочкой всё имело смысл, и Кос понимает, что не может это потерять. Это измена себе. Он не может потерять Лизу. Эта мысль — тревожный набат в его голове. Бесконечный. А Космос продолжает шагать по квартире, приходить в себя и думать о том, что же от него хочет Лиза. И как она поступит. Ей хочется от него убежать? Надоела эта сумбурная семейная жизнь? Бред! Космос не мог представить, что Лиза за день могла настолько в нём разочароваться. Пусть и было, за что его винить. Казнить. Забыть?.. Дверь в детскую неожиданно закрыта. Обычно Арька расхлебянивает её настежь, убегая в сад — это нормальное отсутствие порядка. Кос без задней мысли дёрнул ручку, зная, что сейчас его дочка уплетает манную кашу за обе щёки или декламирует наизусть очередной стишок на радость воспитательнице. Но кровать в комнатке Ари оказалась занята не только игрушками. Отвернувшись лицом к стене и накрывшись плюшевым пледом, на месте дочери посапывала Лиза. Она не проснулась от звука тяжёлых шагов и лёгкого прикосновения к плечу, лишь смешно нахмурилась, но Космос осмелел и наклонился к ней, прижимая её ладонь к груди. Сон прервался, и Лиза распахнула веки. — Стучать тебя не учили, Кос? — Лиза совсем не удивилась тому, что муж нарушил её одиночество. Наверное, надоело спать одному. Не привык. Она, если честно, тоже, но иногда всем нужна спасительная тишина. — Вдруг я голая? — Что я там у тебя не видел, мать? — честно говоря, Кос только и думал о том, что пора бы снова увидеть то, что пока скрывалось от него сиреневой тканью тонкого халата. — Я ж всегда готов. Чё? Не прав? — Чему я удивляюсь, — Лиза не задаётся вопросом, а констатирует факт. Но руки от Космоса не отрывает. — От тебя и на два часа в другую комнату нельзя переехать? Папа в панике без мамы? — Не хочу, чтобы ты без меня фигню удумала, — Космос рад, что обнаружил свою главную пропажу дома. Поэтому он не отпускает руки Лизы и, наклонившись к ней, невесомо задевает губами её шею и беспокойно выдыхает. — Хоть ты никогда и никого не слушаешь. Что у тебя в голове? — Уставшие шестерёнки, мой генерал, — Лиза грустно вздыхает, но не спешит отодвинуть от себя Космоса. В нём нет и намека на то тревожное состояние, в котором она заприметила его недавней праздничной ночью, однако проблема никуда не делась. Если его по-прежнему тянет не на те галеры. — Долго искал? — Думал, что всё, блять, пиздец мне настал, и не найду тебя до вечера, — Кос сгребает Лизу на руки и прижимает к себе, чему она не сопротивляется. Ей кажется, что внутри у мужа буйствует нехорошее чувство: её отнимут. После внушений Ёлки эта неуверенность в нём грозилась воскреснуть, что не на шутку пугало. Лиза хотела бы намекнуть Космосу о мелочности опасений, но ей хотелось, чтобы он сам признался в том, что болит. А потом она решит, чем лечить. Главное, чтобы проблему признал. — Со мной оно лучше, согласись? — У меня отгул. Арю в садик отвела, а остальное огнём гори, — после весёлых выходных Лизе пришлось стихийно договариваться с кафедрой о переносе единственной пары понедельника на среду. Ей необходимо перегрузиться. С личным раздражителем, но всё же… Они одинаково устали выяснять отношения. — Тебя, кстати, тоже все потеряли. Я отмазала. Не хочешь Сашке позвонить? Он тоже не бодрый, но собирается в офис часам к пяти. А ты? — Скажу, чтобы шли бодро нахуй. Ты меня никуда не пускаешь, хорошо придумал? — Кос расплывается в улыбке, сочиняя враньё для друзей, но он сомневался, что после громких выходных у них есть силы командовать парадами. Санёк должен Ольге сочинять шопенов-мопенов с выходом, а Пчёлкин… Шут знает, как там Голикова карты намудрила! — Когда было такое, Кос? — у Лизы не было стремления загнать Космоса под каблук. И на звание главы семьи она не претендует, пускай и часто выступала той самой жёсткой рукой. — Сам придумаешь! — Пошли отсюда, — Космос не желает грузить Лизу событиями вчерашнего дня, потому вместо тысячи слов о несёт в спальню. Иначе они рисковали оставить Арьку без кровати. — Никуда тебя не пущу сегодня, поняла? — А меня спросить? — Лизе необычайно хорошо на руках у Космоса: он тёплый, сильный и от него веет не только липкой тревогой, но и её домом. Она защищена, она любима. Но на деле всё обстояло сложнее. И у него нет выбора. Кроме одного: дать ей время и… этот пресловутый выбор, который был предрешён, но нуждался в совместных устремлениях. — Кос, я в этом доме хозяйка? Алло, гараж? — Нечего от меня шхериться, — Космос аккуратно опускает Лизу на кровать и присаживается с ней рядом. Она нерешительно поводит плечом, будто не знает, что хочет ему сказать. Сонные глаза потеряны и смотрят в пол. Лиза лжёт, ведь она не собиралась говорить с мужем, пока он не нарушил её одиночества. И не стал обнимать так тепло, как сейчас. Так хорошо. — Милая, посмотри на меня? — Не хочу, — Лиза впервые за два дня выдохнула и полностью растворилась в руках Космоса, пряча лицо у него на груди. Он думает, что неуязвим, а она в один момент стала бессильной. Хочет благословенной тишины и Космоса полностью под своей кожей, чтобы он был везде и плавил её каждым прикосновением. Ничего нового. Лиза сама себя не удивила. — Давай просто так посидим. Плохо тебе со мной, Кос? — Мне плохо без тебя, — Космос гладит Лизу по спутанным золотистым волосам, всем существом ощущая её напряжение. Он не хочет, чтобы она из-за него сломалась. Не хочет её слёз, истерик и боли. Но причину проблем Лизы ему следует искать в зеркале. Кос знает. — Понял. Если ты хочешь, побуду у отца. Ты подумаешь, что делать, и я подумаю. Я ж не дурак. Лиз? — Побудь, — Лиза отвечает уклончивым тоном, но поднимает голову и уютно усаживается к Косу на колени. Он мягко удерживает её за талию, смотря на неё с надеждой, а она замыкает ладони на его понурой спине и объятием сокращает между ними расстояния. Эта мания, может, и не доведёт до добра, потому что Лизе всё время мало Космоса и она не умеет без него жить, но нет ничего более правильного, чем их привязанность. — Полумеры не подходят. Терпение оно, солнце, заканчивается. Всё в твоих руках, ты знаешь. Всё. — Поцелуй меня, — Кос никогда об этом не спрашивает, потому что всегда без спроса берёт своё, но сегодня между ним и Лизой совсем другая игра. Он ждёт её, а она ведёт. Он даёт ей пресловутый выбор. Даже не станет удерживать, если случайно она вспомнит, что у неё есть срочные дела, которых нет. Но Кос отчаянно хочет чувствовать её поцелуи и смелые ласки, от которых кровь шарашит по венам с дикой скоростью и разум с землей прощается. — Алмазная?.. — А если нет? — шансы Лизы на отступление ничтожны, потому что она намеренно распаляет Космоса тем, что нежно к нему прислоняется и смотрит прямо в глаза, чем парализует его волю. — Просто переспали, без фарса. Как насчёт этого, Холмогоров? — Я тебя придушу, бесстыжая, — Кос звонко бьёт Лизу по пятой точке, что вызывает у неё приступ безумного хохота. Понимая, что она шутит, он начинает щекотать и щипать её одновременно, любуясь плавной красотой своей женщины, но эти ухищрения не сбавляют градус притяжения между ними. — Чё ты меня доводишь? Кайф словила? — Словила, а как же? — Лизе нравится наблюдать за тем, как волевое лицо Космоса становится рассеянным, теряет стальные краски и ей только и остаётся, что подшучивать над ним. И шептать о том, что только он ей важен. Он не должен реагировать на случайные глупости. — Не представляешь, как ты мне нравишься таким. — Дураком? — Кос падает на простыни, заставляя Лизу присесть ему на живот. Его пальцы крепко сомкнуты на нё согнутых коленках, воздушных из-за того, что Лиза и сама плавает в облаках от неотвратимости долгожданного единения, но они по-прежнему не спешат. Почти. Лишь женские ладони блуждают по вздымающемуся торсу Космоса, останавливаются у сердца и замирают. — Серьёзно? — Чего ждёшь? — Лиза хочет побыть с Косом насмешливой и холодной. Самую малость, чтобы не расслаблялся. И хочется, чтобы на смену сладострастной одури до посинения, почти наркотической и запретной, пришли развязные звуки похоти и греха, резкие толчки и рваные вздохи. Всё так и будет. Но главное — эти пьяные вороватые поцелуи, эта лёгкая трепетность. Для него и для неё. — Тебя, — знал Кос, что дичь и женщину надо брать голыми руками, но не хотел спугнуть свою птицу, не знающую клетки. Хотел только наедине безостановочно её касаться. Как и сейчас. — На это что скажешь? — Я больше не могу с тобой разговаривать… Лиза соблазнительно облизывает свои сухие губы и впитывает то, что Космос на взводе. Она и сама нетерпеливо ёрзает, когда поддается его силе и страстно целует, исполняя общее желание. И Лиза рада тому, что Космос тонко её чувствует и готов утопить в любви, искупать в бессловесных признаниях. Выпивает до края и до жгучего страха потерять неземную связь, свитую из линий на ладонях, которые сплелись в одну и не желали распутывать противоречивый клубок. До ужаса — быть не вместе. Холмогорова и в самом деле больше не может разговаривать с мужем. Может только терзать его губы и шею голодными поцелуями, оголтелыми и жадными, сводя с ума своей откровенностью. Лиза не замечает, как распахнутый шёлковый халатик волной скатывается прочь, не укрывая от глаз Космоса её обнаженного тела во всей красе, но прекрасно улавливает, что опасно шутит с мужским нетерпением и своим собственным. Кос прижимается к Лизе горячо и жарко, он забыл про нечаянную робость и осторожность. Он больше не помнит её холода и колких фраз, а видит перед собой лишь ослепительную ведьму с горящими кристальными глазами, пухлыми губами и самыми согревающими на свете объятиями. И они желали раствориться друг в друге прямо здесь и сейчас. Немедленно, но очень верно. Кос вжимает Лизу в эту чёртову супружескую кровать, на которой проведена не одна бессонная ночь, и на которой он сегодня проснулся один. Он думал, что не найдёт жену рядом, что она не дастся ему и будет смотреть озлобленным зверьком, но они оба знают, что у них начисто отсутствует терпение и сносит крышу от взаимной тяги. Они сдаются на милость захлестнувших эмоций, и Лиза позволяет Космосу не сдерживать себя: он исписывает созвездиями тягучих поцелуев её тяжёлую набухшую грудь, мягкий живот и податливые бедра. Кос оставляет на белоснежной коже Лизы алые отметины, поступательно задевает пальцами влажную розоватую плоть и, в бесчисленный раз овладевая её губами, сливает два дыхания в одно. И Лиза доверяет себя Космосу. Она ответно дотрагивается до его терпкой на вкус кожи и с придыханием ловит каждый новый поцелуй. Она знает, что никаких «нет» и «если» не существует. Можно всё. Время остановилось, безнадежно потонув в ворохе небрежной кровати и голубых глаз. Кос теряется в руках Лизы, стоит ей прильнуть ещё ближе, прислонить лоб ко лбу, сплести ноги и вкрадчиво провести ладонью по его ноющему паху и ниже, изнежив вздыбленный член дразнящими касаниями. Лиза остро чувствует напряжение Космоса и все его порывы: он больше не может ждать и плохо терпит, но восприимчиво внимает чутким ласкам и откликается на них томительными поцелуями по её пылающему лицу. Лизе тоже не хватает воздуха и вокруг всё внезапно стало пылать, и, не желая больше терпеть, она с готовностью принимает то, как Кос скоро берёт её и начинает испивать грубо, дерзко и напористо. Он порывистый и резкий, но Лиза только этого и ждала. Она знала, на что шла. Знала, как нужно себя вести. Срывалась водопадом вместе с ним, не зная, откуда берутся крылья за спиной. Искусственные грани разбиваются по кусочкам тонкого стекла. Поцелуи становятся лихорадочными укусами, возбуждающие движения навстречу друг другу больше напоминают дикую схватку, которая сносит обоим головы. Космос не помнит страха потерять Лизу, а она позволяет ему делать с собой всё, что хочет он: покоряется и отдаётся без остатка, что подтверждает гулкими нежными стонами. Царапает его плечи сильнее и напрочь забывает, как бывает без него. Не бывает же. В свете полуденного солнца от Лизы не укрывается то, что она бы могла бы не заметить ночью: как любовно Космос смотрит на неё, как старательно топит её в сплошном удовольствии и будто укрывает собой от всего мира. Ещё недавно он думал о том, что в этой комнате нет и капли духа Лизы, что она зла на него, но она здесь — растворилась в нём, мечется под ним и пленит сокровенностью того, что между ними происходит. Она его жена и она его любит, она принадлежит ему и не хочет напоминать о том, что побуждало её скрыться от него и бежать, пока он что-то не осознает, что-то о себе не поймет. Но Кос лишь знает, как безудержно любит свою Лизу, и что не может оставить её в одиночестве, когда они оба устали и нуждаются друг в друге. Выпустив на волю спящих демонов и рьяно растерзав тоску, Лиза и Космос затихают, нуждаясь в спасительном тепле, в нежности касаний и медленном неспешном единстве. Лиза скользит пальчиками по лицу Космоса и сминает поцелуем его полные губы, чувственно приникает грудью к его груди и продолжает размеренно двигаться, захватывать и теряться вместе с ним. Что Кос может дать Лизе в ответ? Только теснее сжать её в могучих руках, негласно вести за собой и с восторгом получать то, что ему принадлежит, чувствовать её каждой клеткой и сгорать в своём обладании до сумасшествия, до судорог. И взорваться на крутых волнах, окунуться в счастье с головой и пообещать себе, что он сделает для неё всё то, что она пожелает. Только бы прекрасный миг не ушёл от них. Только бы быть вдвоём. Вместе. Он же немного хочет? И лучше других знает, что это взаимно. — Боже… — сдавленно произносит Лиза, едва она приходит в себя и оглядывается по сторонам. Её ноги и руки ватные и безвольные, ей наконец легко и свободно, а светлая голова лежит на животе у Космоса, который делает вид, что спит. — Кос? — Ложись удобнее, — Холмогоров открывает глаза и проводит ладонью по запотевшему лбу. Ему бы подымить и привести мысли в порядок, но он занят Лизой. Всецело. — Я до четырёх вставать не собираюсь. Считай, это приказ. — Спасибо, удружил, — Лиза выпрямляется и утыкается носом в шею Космоса, понимая, что в настолько разнеженном состоянии он хочет говорить… Примерно ни о чём. И подкатывать к ней. Это его любимое занятие. — Дочь из сада забираем вместе. Одна не дойду. — Моя умница, — насколько Космосу было паршиво в момент одинокого пробуждения, настолько ему хорошо сейчас — с Лизой под крылом. Он именно такого продолжения дня рождения ждал, но как-то не складывалось. Чёрт в клуб погнал. И не только. — Ни Ёлкам не отдам, никому. Обойдутся советовать. — Да куда я от тебя уйду? — Лиза задаётся вопросом, на который ответа нет. Смешно друг от друга бегать, как в восемнадцать лет. Хоть и подобие отдыха от Космоса ей нужно. Должен же он начать что-то делать, а не только сыпать признаниями и обещаниями. Посидеть в одиночку, подумать над своим поведением. Не ей же одной думать. — Просто мы в замкнутом круге, Кос. И я боюсь, что твоё грёбанное баловство может опять сорвать тебе голову. Тебе самому будет херово, я знаю. А мы другого хотим, у нас семья. Или я одна? — Ты не одна, — Кос перебирает белокурую копну волос Лизы, наматывая локоны на свои пальцы поочередно. Его это успокаивает. — Нет, по чесноку, мать, я обмозгую. Но я же не еду с катушек? — Если поедешь, Космос, то мне и вправду придётся задуматься о серьёзности предостережений Ёлки, — вывод неутешительный, но Лиза должна просчитать все ходы, — а то, что твои катушки на стоянке… Кос, не аргумент. Давай ты не будешь играть в Арьку, у которой резко суп в тарелке прокис? Договоримся? — Раз ты у меня такая умная, то это я кисну у предка, чтобы мне он мозг по кирпичику вынес, — разлуки с Лизой даются Косу отвратительно, но раз уж пообещал подумать над своим поведением… Нет, съедет. Ненадолго. Чудес от него ждать тоже нет смысла. — Ты, кажется, с Томой хотела пожить? Пока её мать от мелкой руки умыла? — Именно, я буду у Томы, а Аря… — должна же Лиза объяснить дочери, что всё нормально. Почти. Только папе и маме надо всё обдумать. — Нет, Аря будет со мной. Она нуждается во мне. Я в тебе не сомневаюсь, но достаточно того, что ты будешь забирать её из садика и гулять. И не смотри на меня так грозно, Кос. Твоё офигительное окружение никогда не понимало, чего это я на святого мужика целого ребёнка вешаю. — Рёбенок мой в своём доме жить должен, — говорит Кос настороженно. Дочь — его самое слабое место. До её появления на свет они с Лизой совершенно не понимали жизни. — Ты не знаешь? А я, блять, знаю, как это, родаки в перетягивание каната играют. Я, может, потому такой псих? — Кос, ты хочешь со мной развестись? — Холмогоровых бросает из крайности в крайность. Внутри одной кровати. — Или детские травмы обсудить? — По жопе тебе надавать хочу, — Кос подтверждает свои слова действием, и Лиза звучно ойкает и вздрагивает, но не отодвигается. — Славная ты, хорошая. Но руки чешутся, мать твою! — Косячишь ты, а пиздюли получаю я? — Лиза крутит у носа мужа кулаком, намекая, что его схема выяснения отношений потерпит крах. Скоро. — Сомнительная математика. Губа не треснет? — И в горе, и в радости, алмазная, — Лиза в самом деле знала смысл этой фразы лучше других, а Кос… Хотел, чтобы Лиза меньше думала про горе, но затягивал процесс исправления ошибок. Винить в этом некого, кроме себя. — Что скажешь? — Чёртов ты космонавт! — слегка раздражённо бросает Елизавета, прежде чем нависает над Космосом и нежно смыкает ладони на его шее. — Как тебя не придушить? Как, Холмогоров? — Тебе же будет плохо без меня, — и Космос не представлял, насколько сильно он прав. — И кто будет мусор выносить? Банки открывать… Что я ещё делаю? — Сказки рассказываешь, — Лиза роняет себя на Космоса, удобно обвившись вокруг него, как кошка на добротной ветке. Им пора подниматься с постели и привести себя в порядок, но делать этого не хотелось совершенно. — Про алмазную девочку и мальчика-космонавта. Как тебе не поверить? — Главное, люби меня, — в голосе Коса нет ни капли насмешки. И не хочет он просить у Лизы большего, особенно если она трепетно льнёт к нему и ловит успокоение в уютной близости. — Чё ты со мной творишь, Лиз? — Люблю тебя, — если бы Лиза не испытывала к Космосу таких сильных чувств и он не отвечал ей взаимностью, то ничего бы не было. Их бы не было. — И не говори ничего больше, ладно? — Сдаюсь, алмазная! — как будто у Холмогорова есть иной выход? Свой лабиринт милее… Кос замолкает, надеясь, что ещё добрых часа два они с Лизой смогут понежиться в постели. Он надёжнее смыкает руки на её оголенной спине и целует в висок. Больше ему ничего не нужно. Ей тоже. — Не верю своему счастью, — и Лизе желать нечего. Наедине между ними теряется серая тень боли, а чёрных теней и вовсе не существует в природе. Хорошо… Лиза прислушивается к тому, как стучит сердце Космоса, трётся щекой об его чуть щетинистую щёку и закрывает глаза. У неё одна правда и сердце не разорвать, а то, что будет завтра, ей неведомо. Лишь бы Космос был рядом с ними.***
Волшебную тишину в квартире Холмогоровых нарушил звонок в дверь. Лиза недовольно хмыкнула, растянувшись на постели в форме морской звезды, а Космосу пришлось вставать, чтобы найти свою вчерашнюю одежду и кое-как её на себя нацепить, ибо визитеры не унимались. Кажется, что Холмогоровы знают, кто к ним пришёл, но сил ругаться на обормотов не было. Хоть Лиза и крайне лениво поднималась вслед за мужем, потирая глаза кулаками, как маленький ребёнок. Тучка… — Я в душ, а эти двое из ларца пущай подождут, — Лиза коротко целует Космоса в щёку и спешно скрывается в сторону ванной комнаты. — Я быстро, не скучай! — Можно спустить Пчёлу с лестницы, мать? — вдогонку спрашивает Космос. — Нет, батенька, ты что? — доносится от Лизы. — Нам его женить надо. Софе только его не сгребай. У неё на стрельцов по гороскопу аллергия. — Я займусь этим вопросом, — если, конечно, потянет. В роли свахи Космос ещё не выступал. Но с Пчёлой и вариантов мало: где найти смелую и отчаянную даму? Женька же уехала далеко и надолго, а Софа же руку откусит, если кто-то снова вздумает сводить её с шершнем. Но дружить ей с ним, как в старые-добрые и как бы это не было смешно, никто не запрещает. Поэтому Шерочка с Машерочкой и возомнили себе то, что дружба между мужчиной и женщиной возможна. Подумаешь, что однажды чуть не поженились… — Чё забаррикадировались? — появившись на пороге квартиры сестры и лучшего друга, Пчёлкин абсолютно уверен, что сорвал голубкам всю малину. Но повод отлагательств не терпел. — Пора вставать, салаги! — Зуб даю, Кос, шла по делам, а тут Витёк… — начинает свой сказ Софа, проходя на кухню. — Чисто случайно. Короче, я на развод уже точно подаю, документы своего часа дождались. Повод? Повод. Мы ждать, что ли, будем, пока все эти суды пойдут? Нет! Вот я и решила это отметить. Чисто символически! — Шампанское, конь, нарезку приперли, — усердно перечисляет Витя, доставая из пакета явства. — Все дела. Раз дама праздника хочет, Кос, я отказать вправе? — Голикова, такими темпами беззубой каргой станешь, — Кос облакачивается на столешницу и закуривает, выпуская изо рта клубы табачного дыма. Не удивляет его поведение Софы и Пчёлы от слова «совсем», но как бы кто-то дров не наломал. — Ну все, чучундра, добро пожаловать домой, теперь окончательно. Или куда ещё свалишь? — Хрен дождётесь, мальчики-зайчики, — на кухне подруги Софа чувствует себя свободно и сразу же начинает заниматься сервировкой стола. — Наливать без Лизки не разрешаю. Испаритесь на лоджию, проветрите мозги, а я тут всё сама сделаю. — Сопьюсь счастливым! — сказал Пчёла, прежде чем ушёл прочь. — Всё обещаешь… — Космос не знает, чему друг радуется, но если бы он был на его месте, то повел бы себя аналогичным образом. Однако Кос не был на месте Пчёлы. И не будет. Потому что изначально карта оказалась иной. Алмазной. — Знаешь, Соф, — первым делом замечает Лиза, появившись на кухне в обновленном виде: вкусно пахнущая духами и в маленьком чёрном платье. Они с Космосом умели не только стихийно раздевать друг друга, но и также быстро приводить себя в порядок. — Это всё уже было. Помнишь? — Ты хочешь припомнить нам с Пчёлой шальную юность? — Софа занята фужерами с шампанским. Что могла вспомнить Лиза? Вариантов много. Но нырять в закоулки памяти Софка не хочет. С Витей тоже солнце светило странно. — Вы нас в девяностом также вероломно накрыли, но потом быстро испарились, — воспоминание из юности кольнуло Лизу в груди. — Я тогда из Ленинграда вернулась. Томку с Валерой. Ветер в голове. — Потому что было куда исчезать и с кем, — Софа, расставшись с Ником, не спешит давать Пчёлкину авансов, какие бы намеки он не пускал. Знает Софа, какой в душе у него переполох по милости одной скрипачки. — А сейчас, Лизок, помянем мою унылую семейную жизнь в хорошей компании. Но ненадолго, ведь дети наши в саду кукуют. Вот такая она, мать твою, проза жизни! — Что не самое плохое, Софа, — Лиза от души хочет, чтобы у Софки всё сбылось. И чтобы не спешила. Не рубила. Лиза и себе того желала, но покой им с Косом только снился. — Идём дальше. А твоих дружков по имени Витя и Космос я обязательно зашлю в подъезд, потому что они распахнули всё настежь и прокурили зал… — Для чего-то же они сгодились? — Софа знает, что с Лизой не забалуешь. Эта квартира живёт по её правилам. — Безусловно, — Лиза не отрицает, что в семье победившего матриархата, Космос — огромная сила, — но счастья я хочу пожелать не им. Тем более один женат на мне. А тебе, Софа. Если ты решила оставить Ника в прошлом, то я могу лишь тебя поддержать. И надеяться, что Тёмка в этой мутной истории не пострадает. — Лиз, я обязательно поговорю с малышом, — сын для Софы — главное. Она живёт ради него и нет другого человека, кто бы заставил переживать её больше. — Но датская сказка закончилась. Русская народная продолжается. Буду строить жизнь так, как того хочу. И это моя сказка, понимаешь? — Повторяй эти слова, Софокл, каждое утро перед зеркалом, — Лиза знает эту сказочницу достаточно, чтобы предугадать то, что Софку ещё будет полоскать изнутри. — Слушаюсь, моя золотая, — Софа озорно подмигивает Лизе. — Это ж ты у нас в дуэте мозг, а я чума несносная. — Может, язва сибирская? — на всякий случай уточняет Холмогорова. — Надо спросить у моих бывших, — Софа махнула рукой, прикидывая, что поставила крест на не самых плохих людях. Зараза такая. — Пчёла, скажи?.. — Бубонная ты чума! — без раздумий выдаёт Пчёлкин, услышав Софу из другой комнаты. — Я же говорила!.. — Голикова от печальных регалий не отказывается. Вскоре Софа получит подтверждение словам Лизы: все эти сценки между ними действительно когда-то были. Та же компания, квартира та же и зеленая картинка за московским окном. Вчера или давным-давно? Тому нет разницы. Память не покрылась серебряной пылью и забвением, а на той же небольшой кухне балагурит Пчёла, Лиза сидит на коленях у Космоса и Софа сама безудержно смеётся очередной новой шутке. Валерки с Томой не хватает. Верить хочется, что явление это временное. А чудеса случаются… Но через пару часов, стоит Космосу привести домой Арю и Тёмыча, к Голиковой подкрадывается понимание того, что жизнь ушла далеко вперёд. Дети, стягивающие конфеты из вазочки, стали новым центром вселенной. И эти дети заставляют задуматься взрослых о том, что как прежде никогда не будет. Всё по-другому. Но кто сказал, что хуже?..