Папочкин принц

Он поцеловал Даню в губы. Мальчик жадно ответил на поцелуй. — Это все, что тебя смущало? Больше ничего? — Мне очень хорошо с тобой, мне очень нравится…— Даня засмущался, чуть улыбнувшись уголками губ, — быть твоим малышом и принцем. Я скучал и по Марье Васильевне, и Наташе, и вообще. Меня там заставляли… знаешь… делать все самому! Это было ужасно! — Да уж, — улыбнулся Вадим, поддразнивая мальчика, — ваше ленивое высочество к такому не привыкло, — поцеловал он Даньку вновь, на этот раз в щеку. Он не мог наглядеться на своего любимого котенка, хотелось трогать, целовать везде, обнимать… но Даня был еще очень хрупок и слаб, и Вадим сдерживал себя. — Я расскажу тебе все про Андрея, малыш. Но у меня тоже есть условие. Данька выпучил глаза: — Какое еще?! — Сначала принц покушает и потом примет лекарство. Тебе надо набираться сил. — Ну папааа… у меня нет аппетита. — Тогда не узнаешь ничего. Данька насупился: — Ладно уж… Марья Васильевна вкатила в комнату двухэтажный сервировочный столик, сплошь заставленный любимыми блюдами Дани. — Счастье-то какое, что солнышко наше дома наконец, жив-здоров. Ты, Данечка, так больше не делай! Папочка чуть с ума не сошел! Да все мы ночей не спали, как ты пропал, — нежно потрепала она его за щечку. — Няня! — улыбнулся мальчик. — Давай-ка кушать, а то голодом ребенка заморили, аж глаза ввалились. Папочка покормит? — вопросительно посмотрела она на Вадима. — Да, я сам, ступайте. Данька равнодушно взирал на еду. Видно, температура вновь начала расти и аппетита не было совсем. — Папочка… и еще… я хочу к маме. Я соскучился! — Конечно, солнышко. Как поправишься — мы поедем к ней. — Мы?! Вадим усмехнулся. — А что, ты собираешься скрывать меня от мамы? Данька растерялся. Честно говоря, именно это он и собирался делать. — Не думай пока об этом! Как захочешь — так и будет. Сейчас надо покушать, чтоб быстрее выздоравливать. Вадим привычным движением повязал на данькиной шее слюнявчик, — с супчика куриного начнем? Смотри, там буковки! — Не хочуууу… — Буковка Д! Данечке в ротик. А вот буковка В! Давай-ка за папочку, — уговаривая мальчика таким образом, удалось скормить ему целую тарелку супа. — Что еще хочешь? Смотри-ка, тут котлетки твои любимые, оладушки со сгущенкой, булочки, рыбка красная под сливочным соусом, м? Может пирог с грибочками под сырной корочкой? Повар специально наготовил к твоему приезду. — Не хочу ничего больше, папочка… — Скоро новый год, зайчик. Ты хорошо себя вел в этом году? Смотри, будешь плохо кушать, дед мороз ничего не принесет! — Ну ладно! Сладенького поем…а тортик есть? Наполеон? — Конечно, твой любимый торт первым делом приказал испечь, — он отломил ложечкой аппетитный, пропитанный ванильным кремом кусочек слоеного торта, — открывай ротик. Данька быстро расправился с большим куском наполеона, который так и таял во рту. Запил он все это своей любимой сладкой газировкой и устало откинулся на подушки. — Я покушал! Рассказывай теперь! Но вдруг они оба услышали журчание. Вадим откинул одеяло. Дане из-за шрамов от порки и раздражения на ягодицах и между ножек врачи рекомендовали пока походить без подгузника, и несколько раз в день истерзанную кожу смазывали толстым слоем лечебных кремов и мазей. «Краник» Дани слегка привстал и золотистая водичка с брызгами потекла прямо на впитывающие пеленки, на которых лежал мальчик. Данька немного засмущался, но Вадим вновь похвалил его: — Даня пи-пи сделал, вот умничка, — он обтер все влажными салфетками и сменил пеленку на сухую. — Теперь точно все! Рассказывай! — Ну хорошо, — вздохнул Вадим, — Андрея ко мне привел ни кто иной, как Черемыгин. Точнее сначала он пригласил меня съездить вместе с ним в этот «тайный клуб папочек» и посмотреть, как они развлекаются. И хотя я давно мечтал о чем-то подобном и уже понял на тот момент жизни, что мне нужно что-то такое, я отнесся к этой идее скептически. Но он уговорил меня. Самая соль была в том, что это было больше чем переодевание на пару часов. Здесь было полное погружение… и не всем везло найти «малыша» или «малышку», готовых на это. Даже большие деньги многих не прельщали. — А мне Виктор Михалыч сказал, что это был просто маскарад! И только ты! Зашел дальше. — Очередная ложь, — хмыкнул Вадим презрительно, — так вот. Он и свел меня с Андреем. С самого начала все пошло не так. Я почему-то отнесся к этому как… к покупке какой-то. Мы тоже подписали контракт на год. Только ему я обещал другое… он занимался танцами, гибкий, талантливый… — Данька испытал укол ревности и зависти, надул губы, что не укрылось от внимания Вадима. — Ты что это надулся как мышь на крупу? — А я значит… не талантливый!? Вадим рассмеялся и поцеловал его в губы: — Ты лучше чем талантливый, ты — самый любимый. Так вот. По истечении года я обещал ему помощь, деньгами и связями, он мечтал открыть свою танцевальную школу. Мы начали жить здесь, он очень старался… я видел, что он пытается, но чувствовал, что в глубине души отчаянно сопротивляется. Я не понял тогда, что надо было сразу его отпустить. Я думал только о себе, для меня было все в новинку и я кайфовал от этой возможности… ну знаешь, — вздохнул он, — играть так. Потому что с ним это была просто игра, хотя и игра 24/7. И тогда я был зациклен только на себе и не замечал ничего. Но сейчас понимаю, что для него все это было не близко. Его все раздражало, но он терпел… просто терпел ради своей цели. Он не показывал этого, был послушным, покорным и беспроблемным. Не позволял себе истерить, катаясь по полу с визгами, и устраивать скандалы в гостях, — он приподнял брови и выразительно взглянул на Даньку. Тот показал язык. — У него была одна няня, женщина лет 30, Настя. Потом я узнал, что он сговорился с ней и в мое отсутствие он не носил подгузник, ел сам и так далее. В какой-то момент я почувствовал, что он морально будто надломился. Но ведь я упорный. Я не собирался сдаваться. Тут я заметил, что у меня начали пропадать деньги и некоторые мелкие ценные вещи. Не придавал этому значения, списывая на свою невнимательность. А Андрей все чаще начал вести себя неадекватно. Смеялся невпопад, плакал, то был гиперактивен, то наоборот валялся в постоянной усталости. Одним словом, — видно было, что Вадиму хочется побыстрее закончить этот неприятный рассказ,— как я выяснил потом, с Настей он умудрился спать за моей спиной и навешал ей лапши на уши. Она и приносила ему наркотики. Нюхал он, как оказалось, еще до нашего знакомства и, видимо, здесь снова сорвался. Закончилось все печально: сначала паранойя и панические атаки на отходах, потом он, видимо, словил передоз, залез на подоконник и орал, что не может больше жить в этом аду. Настя пыталась остановить его, но… неудачно, и они, — Вадим тяжело вздохнул, — вместе выпали из окна второго этажа. А дальше начался ад уже для меня. Андрей-то отделался переломом ноги, но ему грозила тюрьма. А вот Настя… сломала позвоночник. Срочная операция, ее спасли, но… ходить она больше не могла. И до сих пор не может. Я потратил кучу времени и денег, чтобы замять этот случай. Сделал ему липовые документы и отправил в Испанию на рехаб. Больше ничего о нем не слышал. А Настя… я никогда не прощу себе этого. Я полностью содержу ее и ее семью. Купил им квартиру, оплачиваю лечение и реабилитацию, коляску самую современную купил, навещаю иногда. Она верующая девушка и простила меня. Но я себя простить не могу. Данька с трудом приподнялся с постели и обнял Вадима, прижался к нему, будто желая разделить его боль. — Я тогда решил: больше никогда. Несколько лет это были просто редкие сессии с разными людьми, даже не у меня дома. Но вот увидел тебя… такого несчастного там, как птенец, выпавший из гнезда.( «Как точно», — подумал Даня). Такого красивого среди этой грязи и серости. Это было спонтанно. Просто захотелось накормить, обогреть, искупать, да спать уложить, — улыбнулся Вадим. — Знаешь, даже если бы ты не подписал тот контракт… я бы тебя не оставил. — Ну что, понимаешь теперь, почему я не хотел рассказывать тебе все это и пугать тебя? Такие грустные истории не для детских ушек. Данька вкрадчиво спросил: — А у вас… что-то было? Вадим, который был очень скрытным человеком, ответил, явно пересиливая себя: — Конечно, ведь тогда это было условием контракта. Но в постели он так же старался быть хорошим мальчиком, как и в жизни. А в сексе ничего хуже не придумаешь, — грустно улыбнулся он, — и это было еще одно разочарование. Поэтому я и не хотел никак давить на тебя в этом смысле. Данька взял Вадима за руку: — Спасибо, что поделился, папочка… мне теперь гораздо спокойнее. Но очень-очень жалко тебя. Вадим заметил, что Даня уже утомился. Мальчик широко раскрыл рот и громко зевнул, вновь закашлявшись. — Тебе надо отдохнуть, котенок. Но сначала — жаропонижающее. Ложись на животик. Данька покорно, с помощью Вадима перевернулся на живот. Мужчина с содроганием вспомнил, в каком состоянии была кожа Даньки, когда его только привезли в больницу. Раздраженная, красная, в шрамах от порки. Сейчас попа мальчика была намазана толстым слоем крема и если бы не обезболивающие, Данька не смог бы даже лежать на спине. Вадим вставил Данечке в анальное отверстие две жаропонижающие свечки, немного задержав свой палец в горячей тесноте. — Папочка! — прошептал Данька, — я хочу тебя. — И я тебя, малыш, — склонился к нему Вадим, чувствуя щекой мягкость данькиных волос, — но тебе надо немного окрепнуть. Ты пока очень слабенький. Сил спорить у Даньки не было. Он и так утомился и перенервничал сверх меры. Едва голова коснулась подушки, он задремал. И тут почувствовал, что ему в рот вставили любимую пустышку. Даня крепко заснул, ощущая наконец блаженное спокойствие и комфорт.