Папочкин принц

Никогда еще время до вечера не тянулось так долго как сегодня. Обычно после 7-8 часов Вадим был уже свободен, они ужинали с Данечкой, а потом проводили время вместе. В этот же день все было иначе. Данька изнемогал от возбуждения и не находил себе места, постоянно ощущая пробочку в попе, пытался полежать или сесть в кресло — и так она еще сильнее давила на простату, вставал походить — пухлые булочки двигались, заставляя игрушку тереться об нежные стенки ануса. Несколько раз он порывался засунуть руку под подгузник, поласкать себя и выпустить пар, но все же не решился нарушить запрет Вадима. И вот, наконец, Мария Васильевна пришла за ним: — Даня, папочка зовет к себе! Поужинаешь сегодня у него. Это было необычно, потому что вечером они ели или в ресторане, или на террасе около бассейна, наслаждаясь прекрасными видами. Данька догадался, что все это неспроста и послушно взял няню за руку. У двери в спальню Марья Васильевна удалилась, и Даню встретила девушка из его свиты, по имени Наджия, темнокожая красавица, выглядящая сейчас непривычно: не в своей обычной форме горничной с фартуком и не в купальном костюме, а в каком-то наряде восточной наложницы. Данька успел заметить блестящий лифчик, цветок в волосах, и короткую юбочку из прозрачного материала на бедрах. Это приятно взволновало его: Данька был бисексуален, и немного успел соскучиться по женским прелестям. Наджия низко поклонилась, поцеловала его нежную руку и открыла дверь. Зайдя внутрь, Данька обомлел: он не узнавал их привычную спальню, сейчас она была больше похожа на роскошный шатер османского султана, кругом горели свечи, теплились аромалампы с маслами иланг-иланга и нероли, все было устлано коврами и драгоценными тканями… «Так вот что имел в виду Вадим…» — не успел подумать Данька, как увидел и остальных своих личных слуг: все они тоже были в экзотических одеяниях. Тут он заметил и папочку, тот сидел в кресле в самом темном углу, с явным удовольствием наблюдая за Данькиным замешательством. — Добро пожаловать, ваше высочество, — произнес он своим особым глубоким и бархатным голосом, от которого у Даньки по всему телу побежали мурашки. Мужчина встал, подошел к нему вплотную, обнял и поцеловал Данечку, и прошептал ему на ушко, чуть прикусив за мочку: — Это будет ночь твоих удовольствий, мой мальчик. Я хочу чтоб ты расслабился и ни в чем себе не отказывал. Твои покорные рабы, — он кивнул на слуг, — выполнят любое пожелание юного белого господина… а теперь садись за стол, надо покушать, силы тебе пригодятся. — Папочка…— в ответ тихо пробормотал Даня, — а когда ты… когда… ну, её вытащишь? — Всему свое время, — загадочно улыбнулся Вадим. От всего происходящего, от чарующих ароматов и мягкого трепещущего пламени свечей у Даньки кружилась голова и он не сразу заметил богато накрытый стол, который ломился от различных угощений, тоже в восточном стиле. Даньке помогли усесться в мягкое кресло и тут начался настоящий пир… пир для одного принца. Данька любил вкусно покушать, этого было не отнять, и тут он дал себе полную волю… девицы кормили его в четыре руки, нежно вытирали ротик, поглаживали живот и что-то ласково приговаривали на непонятном Дане языке. Юноши подносили и уносили угощения, наливали напитки. Вадим ничего не ел, зато горящим взглядом пожирал Даньку, сидя напротив и с упоением наблюдая за всей этой картиной. Когда Даня наелся до отвала и его небольшой животик уже заметно выпирал над подгузником, слуги помогли ему встать переместиться в постель. Настал черед сладкого. То, что Данечка был сладкоежкой — это еще мягко сказано. Вадим шутил, что у принца однажды обязательно слипнется попа от того количества сладостей, которые он поглощает. Данька на это лишь фыркал и тянулся за очередной конфеткой. Тем временем вторая девица, Рахима, и парень, Кадир, внесли и поставили на кровать большой серебряный поднос с фруктами и разноцветными восточными сладостями. При виде этой роскоши Данька застонал — от того, что и так объелся, но сласти были слишком привлекательны, чтоб он мог отказаться… Наджия и еще один прислужник, Амир, начали аккуратно раздевать Даньку, кидая его одежду на пышный персидский ковер. Слуги расстегнули подгузник, одновременно с этим поглаживая и лаская его полностью обнаженное тело. Тем временем вторая пара слуг уже подносили к пухлым губам юноши восточные сласти, и Данька жадно ел из их рук. Губы его были липкие, сладкие, в меду и сахарной пудре. В попе мальчика все еще сияла бриллиантом пробочка и Данька заметно елозил ягодицами по простыне, чтобы усилить свои ощущения. У Вадима больше не было сил просто так смотреть на закормленного и распаленного красавца, который томно раскинулся среди подушек. Одним рывком он сбросил с себя одежду и буквально набросился на разомлевшего юношу, зацеловывая сладкие губы и слизывая с них жадно мед и сахар. Подхватив Данечку, Вадим поставил его на четвереньки с широко разведенными ногами. Вытащил, наконец, пробочку из задницы, после чего легонько шлепнул по белым ягодицам. — Потерпи, котеночек, — прошептал Вадим, склонившись к его уху, сейчас тебе будет ну очень сладко. Одновременно с этим глаза Даньки закрыла черная шелковая повязка. Слегка помассировав уже раскрытый анус юноши пальцами в смазке, Вадим сразу вошел своим членом во всю длину. Данька застонал — не то от неожиданной боли, не то от удовольствия. Вадим жестом указал что-то Наджие и та легла под Даньку, захватив его член в бархатный плен своего ротика. Они начали двигаться синхронно с Вадимом, доводя принца до исступления одновременными ласками спереди и сзади. Чьи-то руки легли к нему на сосочки и начали сперва слегка, а потом все интенсивнее массировать их. Слабые стоны удовольствия, слетавшие с губ нежного юноши, становились все громче, он чувствовал что его тело со всех сторон ласкают, гладят и трогают за самые сладкие места множество рук и купался в этом блаженстве. То ощущение, которое он подсознательно испытывал на протяжении всей своей жизни и особенно обострившееся рядом с Вадимом, — « я — центр вселенной, и все существуют ради моего удовольствия» — сейчас будто достигло пика и воплотилось в этом любовном акте, сводя Даньку с ума. Вдруг он почувствовал, что его задний проход растянулся сильнее и его имеет уже не один Вадим, что в нем движутся два мужских члена разом, и это было так запретно-сладко, так крышесносно и горячо, что стоны мальчишки перешли в хриплые и громкие крики. Очень быстро он кончил прямо в услужливый ротик «рабыне», в изнеможении валясь на шёлковые простыни и срывая повязку с глаз. Одновременно с этим он услышал стон Вадима, похожий больше на звериный рык, и почувствовал на своей спине и ягодицах теплое и липкое… и между булочек тоже… и влажная теплая ткань под бедрами…. но принц так обессилел, что даже не запомнил как его обтирали, подмывали и перекладывали на чистую постель — он сразу провалился в глубокий сладкий сон.