Третье искушение Евы Сатаной

            Ей было страшно открывать глаза, ворочаться. Ей было страшно даже дышать, когда сумбурный сон выплюнул Викторию в реальность. Та отозвалась порывом холодного ветра из приоткрытого окна, всколыхнула подгоревшие шторы, пробралась к самой принцесской сути и заставила девушку резко подскочить.       Прижимая простынь к груди, Виктория заворочала головой. Тело стянуло болевым спазмом. Руки, ноги, шея… Нет, Люцифер был нежен. По крайней мере старался, пока у Виктории первой не сорвало башню. То, что она делала, то, о чём просила, было крайне неприлично.       Объекта вымещения накопившихся неприличностей по-соседству не оказалось. Подушка была ещё тёплой, когда Виктория сжала и разжала наволочку, сохранившую его запах. Новый запах. Холодный, как Россия, хвойный, как непроходимые леса. По крайней мере так ей рассказывала наставница, а ещё про водку и медведей.       Виктория всегда мечтала увидеть медведя, а ещё — попробовать русской водки. Подтащив ещё не проснувшееся тело к зеркалу, она поджала губы. Похлопала по щекам, надеясь вернуть им румянец, но бледность, словно зараза, въелась в кожу. Под глазами залегли чёрные тени, губы обветрились и потрескались от того, как частно она их жевала. От той боевой девчушки, насильно выданной замуж, с румяными щеками и повышенным либидо совсем ничего не осталось. Ни капельки.       Худое тело ей тоже не нравилось. Она оглядела свои голые бёдра, вдруг заметив синяк в форме отпечатка чужой ладони.       Чужая ладонь… то, что внутри того мужика сидел её Люцифер ещё не отменяло тот факт, что он… чужой. Мягко говоря. Голос. Запах. Член. Да, член был другим. Даже немного больше предыдущего.       — Соберись, — снова ударив себя по лицу, прикрикнула Виктория. — Соберись, тряпка.       В дверь постучали.       — Ваше Высочество, вас зовут к обеду…       Она не хотела завтракать, да и желанием выйти из комнаты не горела. Вместо этого быстро оделась, зашнуровав тугой корсет спереди. Знатные дамы носили шнуровку на спине, на груди — прислуга и те, кому не хватало на прислугу денег, но в прошлом месяце из Парижа приехали новенькие модели. Мода не стояла на месте. В этом сезоне решили так, а в следующем посмотрим.       Сперва захотелось высунуть всё добро на всеобщее обозрение, но, потом, Виктория всё же решила спрятать грудь и, накинув на костлявые плечи шерстяной шарф, вышла в коридор.       К обеду! Уже за полдень!       Замок давно проснулся, отзавтракал и жил своей, отедельной жизнью. Впервые за последние пару лет Виктория проснулась так поздно, и её щёки немного порозовели.       Открытый коридор, ведущий в сад, залило тёплым солнечным светом. Редкие птички пролетали насквозь, одаряя помещение тонкой трелью.       Но сперва девушка решила зайти к дочери.       Громкий детский смех застал Викторию врасплох ещё до того, как она свернула в нужный коридор. Нянька Лили была толстой, больной и почти всегда угрюмой. Рядом с ней девочка никогда не смеялась, а только без конца капризничала.       Либо там была мама, либо…       Виктория вросла в порог спальни, уставившись на то, как Лили прыгала на животе Люцифера, выкрикивая что-то невразумительное на детском языке. Вдруг что-то случилось, и девочка плюхнулась на кровать, сжав и разжав маленькие кулчаки.       — Ой, — пробормотала она. — Опять…       Люцифер резко сел и аккуратно взял её ручки в свои большие лапы. Лили тут же заплакала, но вовсе не потому, что ей был неприятнен почти что незнакомый мужчина. Ей было страшно.       — Тише, не плачь, — неувренно, почти смущённо пробормотал Люцифер, словно ему впервые пришлось бы менять пелёнки. — Тебе больно?       Вдруг Лили перестала плакать и уставилась на Люцифера с неприличной, совсем не детской ухмылкой.       — Нет, дурень, я просто не хочу кого-то спалить.       Виктория подумала, что сейчас самое время выйти из тени и вмешаться, но перестала чувствовать собственные ноги. Ей просто… ей просто хотелось смотреть, как Люцифер и их дочь разговаривают. А может быть ей просто нравились муки, которые он испытывал от незнания.       Управлять Преисподней явно было делом более простым, чем целым, орущим ребёнком.       — Знаешь, Лили, — Люцифер расправил свободную ладонь. — Я тоже так умею.       Виктория прищурилась, но плечо мужчины закрывало обзор на демонстрацию его талантов. Она лишь услышала, как девочка пискнула, а потом увидела, как она приложила маленькие ручки ко рту, словно не могла контролировать себя от радости и изумления.       — Да что там… — делая шаг вперёд, буркнула Виктория, но что-то потянуло её назад. Она не обратила внимание на зацепившийся край юбки, требовательно дёргая платье, желая поскорорее разглядеть, что же там такое.       Когда Лили и Люцифер обернулись на глухой удар чего-то об пол, Виктория лежала лицом вниз и громко ругалась на всех языках, что знала, и даже на тех, что не знала. К счастью подол юбки был достаточно пышным и замедлил падение. Девушка не поранилась, но и вставать не хотела.       — Мамочка! Ты не ушиблась?       — Всё хорошо, милая, — облокачиваясь на руки, следом садясь на колени, кисло улыбнулась Виктория. — Что, даже руку мне не подашь?       Но мужчина словно впал в глубокий транс, с дебильной улыбкой наблюдая за тем, как маленькая Лили спрыгивает с кровати и бежит помогать повалившейся Виктории, часть юбки которой застряла в дверном проёме.       Он, конечно, очень хотел ей помочь, но совсем не мог шевелиться. Виктория подумала, что он идиот, но дело было в ином: Люцифер был в ужасе и в невероятном восторге одновременно. Видеть Викторию и Лили рядом было… было невероятным чувством, которое он прежде никогда не испытывал. И, конечно, он был в ужасе, потому что Виктория самостоятельно поднялась и швырнула в него подушку.       — Спасибо, — рявкнула она.       — Прости, — Люцифер или Пётр, хрен его знает, как правильно его было называть, по-прежнему сидел на кровати и улыбался. — Просто засмотрелся.       — На что?       Он кивнул подбородком, но Виктория не сразу почувствовала, что в её облике что-то не так.       — Мама, — Лили улыбнулась в точности так же, как улыбался Люцифер. — У тебя грудь голая.       — Что?       Люцифер поджал губы, а когда Виктория бросилась к зеркалу, вместе с Лили разразился громким смехом.       — Чёрт бы подрал эту шнуровку спереди, — фыркнула девушка, немного дрожащими от волнения пальцами затягивая ослабившийся после падения корсет. — Не пялься, — добавила, в отражении зеркала заметив, как пристально он наблюдал.       Лили заползла обратно на кровать и позвала маму требовательным похлопыванием ладони рядом с собой. Виктория неуверенно уселась с краю, распрямив плечи и приподняв подбородок, чтобы выглядеть представительнее.       Ею овладевали странные, противоречивые чувства, когда она встречалась с демоном взглядами. У них был ребёнок, а вчерашнюю ночь они провели вместе, но она словно вернулась в день их первого знакомства.       Виктория не знала, как говорить, как смотреть на него. Последние несколько лет она была в компании мужчин так редко, что даже забыла каково это — ощущать их интерес и взгляды.       А он не стестнялся таращиться.       — Мамочка, дядя умеет так же, как и я! Дядя, покажи!       Люцифер снова вытянул огромную ладонь, и Виктория вспомнила об отпечатках на своих бёдрах, неприлично покраснев.       — Только не подпали ребёнку лицо, — попросила она, когда кожа демона немного покраснела и в самой середине образовался маленький огненный шарик.       Повторяя движения Люцифера, Лили вытянула руку, зудящую от таившейся в девочке магической силы, и шарик поменьше задвигался в детской ладони. Все трое замерли, по очереди изучая удивлённые лица друг друга.       — Ты можешь это контролировать, Лили. Для этого тебе просто стоит перестать бояться своих необычных способностей.       — Мама говорит, что я не должна никому их показывать, потому что тогда злые дяди заберут меня на опыты, — обиженно пробормотала девочка.       Люцифер посмотрел на Викторию, которая нервно закашлялась.       — На опыты? — он приподнял одну бровь.       — А ты думаешь, что при дворе все сочтут нормальным, что она извергает из себя огонь? — шикнула девушка, пододвинувшись к мужчине так, чтобы Лили их не услышала. — Распустят слухи, а мне потом придётся отбивать её от знахарей.       — Либо мы можем побить всех, кто хоть пальцем тебя тронет, — глядя на Лили, улыбнулся Люцифер.       — Так, обсудим это позже. Нас ждут в общем зале. Где твоя няня, милая? Почему ты до сих пор в пижаме?       В силу возраста Лили быстро переключилась с важной темы на разглядывание незнакомца с такими же скрытыми талантами, как и у неё. Она была общительным, активным ребёнком, но редко проявляла к окружающим интерес. Все до единого казались ей одинаковыми, поэтому она не трудилась над тем, чтобы запоминать их имена и лица.       Но незнакомец был другим: большим, сильным и интересным. А ещё от него вкусно пахло, и он был поразительно добр и нежен, когда зашёл в спальню и предложил девочке вместе почитать.       Да и мама почему-то краснела и была вовсе не против. Обычно мама говорила, чтобы Лили не разговаривала с посторонними и ни в коем случае не рассказывала о своих талантах, но в этот раз почему-то не разозлилась. Наоборот. Мама казалась Лили счастливее.       Мама словно стала моложе: изменились её мимика и жесты. Обычно собранная и ворчливая, Виктория вела себя так, словно не знала, куда деться, и от этого краснела и расцветала на глазах.       Связь с незнакомцем Лили ещё не могла провести, но ей было вполне достаточно и того, что мама на него смотрела, случайно касаясь кончиками пальцев, лежащих на постели.       — Я выгнал её няню. Она мне не понравилась, — сообщил Люцифер.       — Ты… что? — глаза Виктории расширились, а подбородок дёрнулся от возмущения. — Ты вообще в своём уме?       — Мне она тоже не нравится, — поддакнула Лили.       — Вы сговорились, да?       — Можно и так сказать.

***

      Русский император и французская принцесса не решили нужным держать между друг другом дистанцию. В глазах всего двора они, конечно, были совсем незнакомы, и правила приличия предполагали официальное представление, но Люцифер об этом даже не думал, а Виктория просто не могла справиться с желанием…       Не сексуальным. Она желала побить его.       И он этого желал. В целом он желал всего, что привело бы к их близости. Когда Виктория начинала злобно шипеть и колотить его кулаками в ответ на очередную шутку или бесконечную глупость, её кожа касалась его кожи, как и её грудь.       За ними шли три служанки, но они молча смотрели в пол. Кто-то уже пустил слухи о том, какие звуки сотрясали коридор всю ночь, а значит один лишний тумак репутации принцессы хуже уже не сделает.       — Всё, всё, — заходясь смехом, взмолился Пётр. — Прошу прощения.       Они спускались по широкой лестнице, залитой солнечным светом и увитой декоративным плющом. Свита, с который Пётр прибыл ко двору, уже ждала его внизу и с интересом наблюдала за тем, как их хмурый император заигрывает с французской девчонкой и с обожанием смотрит ей в рот.       — И не смей гонять моих нянек, понял? Ты здесь никто и звать тебя никак.       — Очень грубо, Виктория.       — Мне всё равно. Между нами уже ничего не будет.       — Но я постараюсь, — мимолётно, почти неощутимо касаясь тыльной стороны ладони девушки, прошептал Люцифер.       — Зря…       Но Виктория не успела договорить.       — Ах, Император! — закричала Клод, выбежав из столовой. — Ах! Какая честь!       Люцифер редко испытывал состояние «опешил», «удивился», «понятия не имел, что делать», но французская королева-консорт, выбежавшая в коридор, чтобы встретить его, была как раз тем, что смутило его и остановило.       — Зараза! — закричала Виктория и прыткой ланью бросилась вниз, вознамерившись прибить Клод. — Что ты делаешь?       Вдруг из-за угла в центр холла посыпались люди в странных традиционных нарядах. Плохо владея русским, но желая впечатлить Императора, который вознамерился взять в жёны уже особо никому и не нужную принцессу, жемчужина французской оперы — Пьер Де Соль выучил короткий стишок и пустился в пляс, пока музыканты, путая ноты, пытались воспроизвести мотивы русских мелодий.       Никто, правда, так и не сказал Пьеру и Клод о том, что вся русская знать говорила по-французски и следовала французской моде, но Пётр вдруг значительно повеселел и замер на лестнице, с ехидством наблюдая за происходящим. Особенно за Викторией.       Поднялся такой балаган, который французский двор не видел со времён рождения первого наследничка мужского пола. Пьер катался по полу, с трудом говоря по-русски:       — Ты зачем же завлекала, когда я тебе не мил? Ты бы с осени сказала, я бы зиму не ходил.       Клод уже лезла по лестнице, чтобы завлечь Петра разговором и караваем, который наспех испекли поварихи, а Виктория бегала из одного конца холла в другой, путаясь в платье и приказывая всем заткнуться.       — Какая честь, Пётр! — только и мечтая о том, чтобы так выгодно выдать Викторию замуж, ахнула Клод.       Император сдержанно кивнул головой.       — Ваше Величество.       — Пройдёмте, пройдёмте, вас ждут в обеденном зале!       Виктория схватила кувшин с цветами, выбросила цветы на пол и плеснула водой в лицо Пьера, заранее зная, что тот не замолчит, пока не выдаст весь репетуар.       Пётр громко рассмеялся, а вместе с ним и его свита, поджидавшая внизу.       — Простите, Бога ради, она у меня дурная по утрам, — запричитала Клод. — Обычно она так не делает.       Но Люцифер знал правду, и был уверен в том, что именно поэтому когда-то без памяти влюбился.       В обеденном зале всё было украшено по высшему разряду. Фарфоровые вазы, наполненные свежими белыми розами, стояли на столе и по углам. Изящные блюда с золотой оконтовкой ломились от количества яств.       Во главе уже сидел повзрослевший, но по-прежнему младший брат Виктории – Генрих, и ещё несколько придворных. Они встали, когда император вошёл в столовую, и слегка поклонились.       Мальчишка, Генрих, протянул Петру руку. Он был ещё неопытен в вопросах внешней политики, но последнюю неделю только и делал, что представлял, как встретится с императором. Представлял, каким будет важным и серьёзным, но стоило Петру поднять голову, как Генрих тут же расстерялся и запнулся.       Наружность Петра была приятной, даже больше. Он был красивым, высоким и широкоплечим мужчиной, но не это так обезоружило всех придворных, а глаза. Тёмные глаза Петра смотрели с усмешкой и при этом какой-то скрытой угрозой.       — Приятно познакомиться, ваше Величество, — пробормотал Генрих, вспотев под пристальным взглядом императора. — Прошу, присаживайтесь. Сестра, — это он тоже репетировал у себя в голове: как повелительно прикажет Виктории сесть рядом и помалкивать, пока он будет решать вопрос её брака.       Не слушая его, сгорая от стыда и возмущения, Виктория сама отодвинула стул через одно от Петра место и села, желая напиться.       Клод засобиралась сесть на свободное между Викторией и Петром место, а сам Пётр должен был занять стул рядом с будущим королём, но вместо этого опередил Клод и, когда Виктория вздрогнула и обернулась от неожиданности, почти коснулся её губ своими губами.       — Как добрались? — тут же завела беседу Клод, нервно поправляя пышную, немного несуразную по мнению Виктории причёску.       Но Пётр не ответил, уставившись на Дино: единственного, кого узнал среди одинаковых, разукрашенных придворных.       — Ваше Величество, — немного испуганно пробормотал Дино.       — Он всегда с тобой как вёрный пёс? — прошептал Пётр, наклонившись к Виктории.       — Он всегда со мной, — ядовито подметила девушка, без зазрения совести развернув голову к Петру так, чтобы между их лицами почти не осталось пространства. — Не испаряется на кучу лет, знаешь ли.       — Значит испарится, — широко улыбнулся Люцифер.       — Только попробуй его тронуть.       Тогда-то Дино и почувствовал что-то неладное, но решил подумать об этом позднее, с удивлением наблюдая, как принцесса флиртует и жеманничает с императором.       — Странно, — подумал Дино, когда Виктория вдруг ткнула Петра локтем. — Очень странно.       К столу подали перепёлок. На несколько минут разговоры притихли, и все стали есть. Виктория жевала много, стараясь долго не думать о том, кто, как и почему сидит рядом с ней. Люцифер ел лениво, неспешно, без интереса изучая собравшихся за столом придворных.       — Пётр, — с перепёлкой во рту начала Клод. — Как вам Франция?       — У вас прекрасная страна, — бросил мужчина и посмотрел на соседку, которая навострила уши. — Особенно принцессы. У вас замечательные принцессы.       Она пнула его под столом, а он по ней очень скучал. Дино почувствовал движение под столом и с ещё большим подозрением стал разглядывать Петра, находя в том что-то знакомое.       — Виктория красивая, покладистая и очень умная.       — Покладистая? — брови Петра взмыли кверху, а Виктория чуть не подавилась перепёлкой.       — Очень покладистая, — сквозь зубы процедила Клод. — И Лили замечательная девочка, но, если вы так пожелаете, она может остаться здесь, когда Виктория отправится в Россию.       Маман давила на Викторию с замужеством так, как не давила даже пять лет тому назад. Клод не нравилось, что в светских кругах ходили не очень приятные сплетни, а король Испании вообще выдумал то, что французская порода Виктории и свела Генриха в могилу.       Ей хотелось, чтобы дочь была счастлива, но больше этого она волновалась о репутации их семьи и двора. Виктория знала, что маман любила её, но этот удар пришёлся ей очень ниже пояса.       Отложив столовые приборы, принцесса воззрилась на Клод так, что у последней на мгновение отнялось дыхание.       — Что? Что ты сейчас сказала? Я оставлю Лили здесь и выскочу за этого замуж?       — Ви…       Но она не дала договорить, очень неприлично стукнув кулаком по столу так, что у рядом сидящей графини вверх подлетела тарелка с луковым супом.       — Нет, я не желаю, чтобы Лили оставалась здесь, — сказал Пётр прежде, чем Виктория вздумала учинить скандал. Он вдруг при всех, не думая о том, что подумают, взял её руку, в которой был зажат нож, и обвёл сидящих за столом пугающе серьёзным взглядом. — Лили и Виктория поедут со мной в Россию, а после я верну Лили английский трон, принадлежащий ей по праву.       Викторию обдало жаром. Несколько секунд она просто смотрела перед собой, пока знать перешёптывалась. Люцифер ждал, сжимая руку принцессы, и позволил себе посмотреть на неё лишь тогда, когда она тихо зашептала, склонившись к его уху:       — Я не выйду за тебя замуж. Не выйду, чтобы снова потерять.       — Не потеряешь, — ответил он. — Я отказался от своих целей и теперь просто хочу стать человеком, чтобы однажды умереть в один день.