Седьмой - значит сильнейший?

      Я — Ваня Харгривз, седьмой член Академии Амбрелла. Хотя нет, не так, я никогда не состоял в этом сборище, но всё же являлся Номером Семь в числе детей моего отца — Реджинальда Харгривза, основателя сей прекрасной Академии.       Реджинальд Харгривз не самый лучший родитель, явно не победитель в номинации «Отец года», впрочем, мы не имели другого и не нам судить. Он был чёрствый, холодный и занятой джентльмен, решившийся в довольно преклонном возрасте усыновить шестеро мальчишек и удочерить одну девчушку, соответственно, меня, моих братьев и сестру. С самого нашего детства он готовил нас к спасению мира, обучал нас как будущих героев и развивал способности моих братьев и сестры. Мне же он говорил, что я самый обычный мальчик, поэтому я не мог играть и дружить с братьями и сестрой наравне с ними. Они, как я чувствовал, были явно лучше меня во всём, способнее, талантливее, невероятнее. На фоне них я ощущал себя намного меньше, чем таковым являлся, намного ущербнее, чем был на самом деле. В общем, я очень «уверенный» в себе молодой человек…       Мой отец никак не старался уменьшить разрыв между мной, моими братьями и сестрой. Он будто и не замечал его, всячески подкрепляя пропасть между нами и отдаляя меня от родных, как бы больно мне не было. Поначалу я старался сблизиться с братьями и сестрой, верил, что раз мы семья, то они должны принять меня таким, какой я есть. Тем не менее вскоре я понял одну истину — я не вписываюсь в их супергеройскую компашку. Мне нет места среди моих необычных братьев и сестры, которые зачастую просто игнорировали меня и не считались с моими чувствами.       Эта истина далась мне не легко в мои тринадцать лет, и всё же я не стал любить их меньше прежнего, какими бы погаными они не были. Они всё ещё являлись моими самыми близкими людьми, и мне оставалось только смириться с действительностью, будучи неспособным хоть как-нибудь на неё повлиять. Я не принимал близко к сердцу высокомерную самовлюблённость Пятого, зациклинность друг на друге парочки Эллисон и Лютера, дерзость и неугомонность Диего, чудаковатость Клауса. Все мы не без недостатков, и у меня они так же имеются, как бы мне не приятно не было это осознавать. Разве что у Бена их не было… Бена — самого доброго и удивительно альтруистичного парня, которого я когда-либо знал.       С исчезновением Пятого, а после и смертью Бена, наша некогда сплочённая семейка дала трещину, что с каждым годом всё разрасталась и крошила ту толику доверия и привязанности между нами, которая ещё существовала до этого. Если первое заставило нас усомниться в завтрашнем дне и всемогуществе Харгривзов, то вот последнее дало переосмыслить значение командной работы в Академии. Лютер, мой первый по счёту брат, начал сомневаться в своих лидерских способностях, Диего, мой второй брат, был уверен, что под его руководством Бен не погиб бы в том роковом задании, Эллисон, третий ребёнок, полностью разочаровалась в геройстве, Клаус, четвёртый брат, стал сам не свой, то есть чуднее прежнего себя. Обо мне в данном случае не стоит упоминать, ведь от меня вообще не зависело то, что Академия Амбрелла с каждым разом всё хуже и хуже справлялась со своими миссиями, а под конец и вовсе прекратила на них ходить. Былая слава нашей семьи канула в лету, оставив после себя горький привкус испорченного детства.       Пока всё катилось к чертям, я предпочитал забываться в музыке. Единственное, что отец сделал для меня хорошего — это подарил мне свою скрипку. Изучению игры на ней я посвятил всего себя. Я учил ноты, учил произведения, учил их исполнение. Всё это я делал день и ночь, и в радость, и в печаль. Только скрипка отца знала меня, мои переживания и невзгоды. Она стала моей верной подругой, которую я очень ценю. Никто кроме отца не удосуживался вслушиваться в мою игру, но даже он делал это вскользь, из-за чего я не сомневался, что даже в том, что я сильно люблю, я не был так хорош, как того хотел отец.       Несмотря на это, когда я повзрослел, я продолжил заниматься музыкой и устроился работать скрипачом в оркестре, подрабатывая учителем игре на скрипке. Ничего во мне больше не говорило о моей какой-либо причастности к Академии Амбрелла. Так же случилось и с моими братьями и сестрой, кроме, пожалуй, Лютера — он остался верен отцу и не пожелал отрекаться от прошлого. Диего пошёл работать в полицию, желая продолжать помогать людям, Эллисон стала первоклассной актрисой, отказавшись от геройских подвигов, а Клаус предпочёл отдаться забвению в вечном наркотическом трипе.       Да, весьма печальный конец для некогда славной Академии Амбрелла, но таков итог взросления в доме Реджинальда Харгривза. Наши судьбы пошли в совершенно разные стороны друг от друга и, казалось, ничто больше не могло собрать нас вместе.