Седьмой - значит сильнейший?

      «Ваш отец скончался…»       Именно эти слова прозвучали, когда я в спешке поднял трубку телефона. Моему удивлению не было предела. Я грешным делом даже задумался о злостных шутниках, что иногда доставали меня после того, как я выпустил книгу о своей семье, но я быстро понял, что говоривший голос был довольно знакомым. Точнее, мне звонил Пого.        — От чего, если не секрет? — не выдержав тишины, уточнил я у давнего друга. От собственного вопроса мне стало и смешно, и грустно одновременно. Будто говорю не о собственном отце, а о каком-нибудь незнакомом человеке.        — Остановка сердца, мастер Ваня. В его возрасте это довольно ожидаемая вещь, так что это рано или поздно должно было случиться.       Но я думал совсем иначе. Наш отец вообще не казался человеком, которому есть дело до людских недостатков в виде старости и смерти. Мысль о его кончине всё никак не усваивалась у меня в голове. Предотвращая свою предстоящую головную боль, быстро проглатываю успокоительное и продолжаю разговор:        — Ладно. Когда будут похороны?       Неожиданно мой голос показался мне чужим. Кашлянув от неловкости, я вслушался в ответ Пого.        — Они состоятся, когда прибудут все мастера и мисс. Все они сказали, что приедут завтра в Академию. Остаётесь только вы, мастер Ваня.        — Хорошо, тогда также жди меня завтра.        — Спасибо, мастер Ваня. Я уверен, что все буду рады снова с вами встретиться.        — Сомневаюсь… До встречи, Пого.       Завершив разговор, я безмолвно уставился в стену. Как видно, жизнь — это такая штука, которая обожает ставить тебя в неудобные ситуации. Живёшь себе без особых проблем, пишешь откровенную книгу о своей семье, после чего те становятся недовольны тобой, но ты не отчаиваешься, ведь шанс встретиться с ними, как ты думаешь, просто равен нулю, и вот, на тебе, появился повод встретиться, да такой, что и не проигнорируешь его.       Раздражение так и вырывалось из меня, но я лишь недовольно фыркнул и взялся за скрипку. Игра на ней всегда вносила покой в мою душу, и именно его сейчас мне не хватало.       С первой же ноты все мысли покинули меня, и в голове застыла абсолютная тишина, сопровождаемая музыкальным произведением, которое я мог сыграть без особого труда. Весь мой вечер прошёл в компании моей скрипки, а на следующий день я уже выехал в Академию Амбрелла, уладив вопросы с репетицией в оркестре и моими учениками, чьи занятия мне пришлось перенести.       Прибыв на место, я задержался в своей машине, засмотревшись на дом своего детства. Тут же вспомнились милые заботы Грейс, эгоцентричные поступки отца, наставления Пого и взросление с моими братьями и сестрой. Как подсказывала моя память, в этом доме случались как хорошие, так и плохие вещи, и только будущее могло показать, прибавиться ли сегодня воспоминания в первую категорию или во вторую. Подгоняемый не пойми откуда взявшимся азартом, я сглотнул успокоительного и вошёл в дом.        — Мастер Ваня, вы всё же пришли, — радостный Пого первым поприветствовал меня прямо у порога дома. Вид разумной обезьяны, опирающуюся на трость и одетую в костюм, мог бы шокировать каждого, но точно ни одного человека из семьи Харгривз.        — Ну я же не просто так сказал тебе, дождаться меня. Рад встрече с тобой, давно не виделись, Пого, — крепко обняв друга, я взглянул ему в глаза. Того время не пожалело, как и отца. Седые прядки осыпали его когда-то чисто коричневую шерсть, а на его носу теперь сидели очки.        — Кто ещё дома?        — Прибыли все, кроме вас. Они в гостиной, мастер. Пойдёмте.       Последовав за ним, я увидел всех своих братьев и сестру, которые ещё были живы. Пого отошёл куда-то вглубь дома. Диего и Лютер стояли у стола, не желая уступать друг другу и садиться, пока стоит другой. Видимо таким образом они до сих пор выясняли, кто достоин звания лидера, что, конечно же, было их вечным соперничеством. Номер Один и Номер Два близко расположены в числительном порядке, но всё же крайне различны по своей значимости, что не могло не нервировать и не задевать Диего. Мой наглый и самонадеянный братец был уверен, что он достоин большего и намного лучше Лютера, но к сожалению имел только звание Номер Два. Элисон и Клаус расположились на диване, предпочтя не участвовать в разборке братьев. Всё же мы собрались все вместе, как бы странно это не ощущалось после стольких лет безмолвия друг с другом.        — Привет всем, — заговорил я, пытаясь привлечь к себе внимание, что хорошо у меня получается. Элисон тут же вскакивает с насиженного места, Клаус отвлекается от проветривания ног подолом своей юбки, а Диего неприятно морщиться. Только Лютер остаётся непонимающе озираться, будто видел меня впервые за всю свою жизнь. Идиот.        — О, Ваня, и что ты здесь забыл? — злобно прошипел на меня Диего, на что я невольно закатил глаза. Случилось именно то, что я думал, Диего накинулся на меня. Пока что словесно.        — Пришёл поглазеть на твою тупую физиономию, братец. Зачем же ещё? Думал, все остальные здесь также по этой причине собрались, — не упустил возможность ответить колкостью на колкость я. Эллисон на это весело рассмеялась.        — На самом деле я тоже по этой причине здесь. Не понимаю, что Диего удивляется? — поддержала меня сестра и подошла ко мне. Диего на это тихо заворчал себе под нос, ударив по столу кулаком. Вероятно представил, что поверхность стола является моим лицом.        — Рада, что ты пришёл, — Эллисон быстро обняла меня и отступила, чтобы суметь взглянуть на меня. Со своим маленьким ростом увидеть моё лицо она могла только так.        — А чего мне не приходить, это также и мой дом, — безразлично усмехнувшись, я пожал плечами, устроив свою скрипку на кресле.        — А ты помнил об этом, когда писал ту ужасную книгу? — всё же снова начал Диего, задевая мои чувства. Свою книгу «Экстраординарный» я писал под влиянием моих глубоких обид и травм, что копились во мне долгие годы. Эта книга стала для меня подобием отдушины, благодаря которой я получал частичный покой, который сейчас так отчаянно хочет разрушить мой горячо любимый брат.        — Диего! — не выдержала Эллисон, осуждающе на него посмотрев. Не оценив этого, братец скривил лицо в гримасе.        — Ничего, сестра. Ему просто сложно взглянуть правде в глаза без страха и желания угодить отцу, — слова легко срываются с моих губ. Провокация была довольно очевидной, но несмотря на это Диего быстро вспыхивает.        — Это кому ещё сложно?! — мой братец начал орать и внешне не уступал взбешенному быку, что вызвало у меня смех. Лютер ринулся останавливать кинувшегося на меня Диего, а я быстро встал за Клаусом, на что тот опешил. Беспомощно на меня взглянув, он стойко остался сидеть на своём месте, преграждая собой путь Диего.        — Диего, прекрати! Ваня имеет полное право находиться здесь, — отдернул брата Лютер, встряхивая его за плечи. Мой герой, не иначе.        — Боже, ничего не меняется, — сокрушённо прошептал себе Клаус.       Усевшись к нему, я согласно кивнул.        — Да, Диего всё такой же выскочка. Вообще не меняется, — не стараясь скрыть своих слов, громко проговорил я, чем вызвал новый шквал эмоций у упомянутого братца.        — Так, ладно. Что ты хотел сказать, Лютер? — опережая новую потасовку, напомнила громиле Эллисон, и все тут же взглянули на него.        — В общем, мне кажется, что папа умер не сам.        — Что? — не удержался я после такого заявления.        — О нет, опять ты за своё, — простонал Диего, чем вызвал моё недоумение.        — Почему? — спросила Эллисон Лютера, на что тот замялся.        — Ну… Посмотрите, в отчёте о вскрытии было сказано, что он умер от сердечного приступа. Ведь так?        — И после этого ты ещё хочешь сказать, что его кто-то убил? — бесцветно спросил Клаус, откинувшись на подушки и прикрыв глаза.        — Нет, стой. У него после смерти не было при себе монокля, а он монокль носил с собой постоянно. Где этот монокль? Кто его забрал? Я обыскал кабинет отца, просмотрел каждый уголок дома, но так и не нашёл его.        — И что? Мало ли что случилось, мы с отцом не виделись уже столько лет. Вдруг он уже давно снял этот монокль и больше не носил? — скептически уточнил у брата Диего, скрестив руки на груди.        — Да нет же. В отличии от вас я всё ещё держал с ним контакт, хотя он и был немного подавлен в последнее время, но монокль он все ещё держал при себе. Он сказал мне никому не доверять. Думаю, он всё знал, — всё гнул свою линию Лютер, не убеждённый в предоставленных в отчете данных.        — Ты хочешь сказать, что кому-то понадобился какой-то старый монокль и он из-за этого убил нашего отца? — буквально осмеивал его Диего, скептически вскинув бровь. — Не смеши.        — Или же убийца забрал этот монокль из личных побуждений. Это кто-то близкий и вхожий в семью человек, я уверен.        — Не думаешь же ты, что это мы убили отца, не так ли? — вдруг заговорил Диего, и в гостиной повисла многозначительная тишина.        — О нет, чувак! — протяжно воскликнул Клаус, даже привстав на локтях от таких страстей. — Нам нет никакого толка от убийства отца. Чур меня.        — И меня тоже. Я всего лишь музыкант, а не убийца, — согласился я, одарив Лютера тяжёлым взглядом.       Не успел Лютер как-либо отстоять свою честь, как мы внезапно были поражены страшным грохотом, прозвучавшим со стороны двора.        — Что за чёрт?! — Диего первым выскочил на улицу, и мы последовали за ним.       В воздухе, на высоте второго этажа, парил портал, освещая всё пространство вокруг и издавая грохот, подобный грому. Я ещё никогда ничего подобного не видел. Приглядевшись к нему, я заметил очертания некого старика, что протягивал руки в нашу сторону.        — Похоже на временную аномалию, — предположил Лютер.        — Или же на чёрную дыру, направленную на себя, — не отставал от него Диего.       Внезапно Клаус откуда-то притащил огнетушитель и кинул его в портал, где тот и исчез. Уверен, это действие нам только что очень помогло и сшибло нахрен пришельцу все его мозги. Хорошая атака Клаус, ставлю пять из пяти.        — Зачем ты это сделал? — спросила брата Эллисон, на что запаниковавший Клаус нервно схватился за голову.        — Ну я хотя бы что-то сделал!       Несмотря на творившееся на земле безобразие, портал безжалостно выплюнул из себя странного мальчика в больших одеждах.        — Все видят маленького Пятого, или только я один? — вопрос Клауса поставил всё на свои места. Действительно, перед нами сейчас лежал давно потерянный Пятый и пытался встать на ноги, но это у него не очень получалось.       Передо мной был тот, чьего возвращения я с нетерпением ждал каждый день после его пропажи. Я каждый раз перед сном оставлял включённым свет в коридоре и оставлял его любимые сэндвичи с зефиром и арахисовым маслом, лишь бы он не боялся возвращаться домой по ночам, а если был голоден, мог насытиться. Вспоминая это, понимаю насколько я был наивен тогда, но всё ещё жил с ожиданием того, что Пятый наконец найдёт путь домой. Как сказал отец, наш брат вероятно ослушался его, кинувшись путешествовать во времени, и не смог разобраться с тем, как вернуться обратно, но обязательно когда-нибудь вернётся. И вот он здесь.       Подойдя к Пятому, я протянул ему руку, чтобы помочь ему встать. Его рука была маленькой, явно меньше моей. Казалось, Пятый совсем не изменился с тех пор, как бесследно исчез из нашей жизни. Всё то же юное лицо, всё те же серьёзные голубые глаза. Каким ушёл, таким и вернулся.        — Ваня? — не сразу признал меня Пятый, ухватившись за мою руку и встав.        — С возвращением, Пятый, — похлопав его по плечу, я взглянул на лица братьев и сестры. Они так же, как и я, испытывали некое подобие облегчения от частично скинутого с себя груза вины за исчезновение Пятого.        — Тебя столько лет не было! Где ты был и почему так молодо выглядишь? — заговорил Лютер, подходя к нам.       Пятому же не было дела до вопросов Лютера. Он был обеспокоен своими малыми размерами, судя по тому, как он взволнованно смотрел на свои руки в широких рукавах.        — Не важно это, Лютер. Дай отдохнуть, — в итоге отмахнувшись от всех, словно смирившись, Пятый вошёл в дом.        — И всё же, где он всё это время был? — не унимался громила, уйдя вслед за вернувшимся братом.       Пятый нашёлся на кухне, уминающий наскоро сделанные сэндвичи с зефиром и арахисовым маслом. Увидев это, я улыбнулся. Совсем не изменился.        — Может все-таки обсудим?        — Да что обсуждать, Лютер? Папа был прав, когда говорил, что перемещаться во времени — это не то же, что и в пространстве. Это намного сложнее. Вот я и оказался далеко в будущем и не смог вернуться назад, пробыв там сорок пять лет.        — Сорок пять? Получается тебе сейчас пятьдесят восемь лет? — быстро посчитал в своём уме Лютер.        — Нет. Мне ментально пятдьесят восемь лет, а физически видимо только тринадцать.        — А как так получилось? — вклинился я, любопытствуя.        — Ну, мне говорила Долорес, что в расчётах есть ошибка. Теперь наверно смеётся там надо мной.        — Долорес?       Проигнорировав меня, Пятый мазнул взглядом по газете и взял её в руки.        — Я видимо опоздал на похороны?        — Откуда ты знаешь? — начал допытываться Лютер, словно собака, учуявшая возможного подозреваемого в убийстве отца, но незамедлительно столкнулся о стену холодной реальности со стороны Пятого.        — Что тебе не понятно в слове «будущее»?       Такой Пятый так был похож на себя из прошлого, когда казалось, что он знает намного больше других.        — Значит тебе известно, как он умер?       Видимо Лютер настолько отчаялся от того, что теперь некому будет отдавать ему задания, что решил её придумать сам себе. Иначе как ещё объяснить то, что он так сильно зациклился на данном вопросе. Совсем уже из ума выжил на своей Луне.        — Разве не от сердечного приступа? — недоуменно спросил Пятый.        — Да нет же, его точно кто-то убил!        — Или же он действительно просто умер своей смертью! — не выдержал Диего, и Пятый перевёл с него взгляд на Лютера, что-то для себя осознав.        — Как хорошо, что всё по-прежнему, — ухватив свой сэндвич, Пятый вышел в гостиную.        — Это всё, что ты хотел сказать? — прикрикнула Эллисон, чтобы Пятый услышал её.        — Больше не о чем говорить, — безразлично оповестили её в ответ.        — Вот и поговорили, — заключил Клаус, и все разошлись кто куда.       Я же предпочёл пойти к Пятому. Хотелось восполнить все те годы, что мы с ним не виделись.        — Не забыли, да? — показав на картину себя над камином, спросил меня Пятый.        — Всегда помнили и ждали, — согласился я, встав с ним плечом к плечу и посмотрев на картину.       Эта картина была заказана отцом, для того, чтобы если Пятый вернулся, а нас уже не было в живых, он понимал, что его всегда ждали в этом доме.        — Я прочитал твою книгу, там, в будущем, — внезапно заговорил Пятый, — Завалялась в уцелевшей библиотеке, и я её подобрал.       О, неужели и он меня сейчас осудит за мою писанину? В прочем, я это пойму.        — Ты молодец, Ваня. Нужно много храбрости, чтобы рассказать столько секретов, — похлопав меня по плечу, он ушёл.       Что ж, на этом можно и закругляться. Совсем скоро будем провожать усопшего. Накинув на себя кожаную куртку и прихватив зонтик, я вышел во двор, где уже все стояли под моросящим дождём. Даже Бен был с нами, точнее его могила. Не хватало разве что Клауса.        — А что случилось? — спросила нас Грейс, выглядя несколько невменяемо со своей доброжелательной улыбкой на губах. Эта прекрасная женщина со светлыми волосами, завитыми в причёску, и голубыми глазами была никем иной, как роботом, созданным нашим отцом для осуществления нашего воспитания.        — Мам, папа умер, — тихо ответил я ей, после чего её улыбка угасла. Она выглядела озадаченной.        — Вот он, я его несу! — Клаус быстро выбежал из дома, держа в руках урну с прахом отца, и отдал её Лютеру.        — Ну что ж, можете начинать, — сказал Пого, когда удостоверился, что все присутствуют.       Не медля, Лютер открыл урну и высыпал прах на землю. Должно быть, на это нужно было смотреть с печалью и грустью в глазах, но ничего из этого не хотелось делать. В кино подобное действие выглядит куда трагичнее, чем в реальности. Клаус неловко кашлянул, разрушая тишину.        — Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? — спросил нас Пого, но когда никто не издал и звука, заговорил сам.        — С самого моего рождения и по сей день я обязан сэру Реджинальду за то, каким я стал. Он был для меня хозяином, а затем и другом. Мы вместе многое прошли, и я могу с уверенностью сказать, что это был великий человек…        — Ужасный человек, — прервал его Диего, ничуть не смутившись, — Он был бездушным монстром.       Я уверен, что эти слова у каждого из детей Реджинальда Харгривза отозвались откликом в душе. Слова Диего были правдивы как никогда, и мне не захотелось даже опровергать этого.        — Диего, заткнись, — предостерегла его Эллисон, но ему было всё равно.        — Меня зовут Номер Два! Знаешь почему? Потому что именно отец так меня назвал. Он даже не захотел дать мне имени, как и вам! Он поручил это маме!       Эллисон не нашлась, что на это ответить. Она понимала, что он был прав.        — Он был человеком, который сделал нас такими! Из-за него мы были вынуждены постоянно рисковать жизнью и не имели нормального детства, как у всех. Именно он…        — Заткнись, Диего! Не смей говорить дальше! — закричал Лютер, шагнув в сторону упомянутого братца.        — Не то что?! Это именно он отправил тебя далеко на Луну на неопределённое количество времени. Если бы не его смерть, кто бы знал сколько ещё ты там просидел!       Не справившись со своими эмоциями, громила кинулся на Диего, и завязалась нешуточная драка.        — О, нет! — вздохнула Эллисон, не зная, куда себя деть.        — Мальчики, не здесь! — прикрикнул на них Пого, но побоялся их разнять. Тот, кто кинулся бы их разнимать, был бы психом, особенно если учитывать сверхсилу Лютера.        — Прекратите! — попытался я их хоть как-нибудь вразумить, но им было всё равно.       В итоге пострадал памятник, воздвигнутый в память о Бене. Он с поразительной лёгкостью рухнул после удара Лютера, а его голова, отколовшись, безмолвно покатилась по земле.        — И снова пострадал Бен, — разочаровавшись, Эллисон развернулась и ушла за Пого, скрывшимся в доме.        — На это нет времени, — Пятый также ушёл, даже не посмотрев напоследок на борющихся.       Оставались я, Грейс и Клаус, и ни один из нас никак не мог остановить Лютера и Диего. Их бой продолжался, и весь этот абсурд дошёл даже до того, что Диего потянулся за одним из своих кинжалов. Заметив это, я испугался за Лютера. Этот полоумный не побоится кинуть кинжал даже в собственного брата!        — Диего, нет! — я мог только кричать, но, к сожалению, это не имело никакого значения. Диего уже кинул кинжал в Лютера, и он глубоко поцарапал его руку.       Это, кажется, отрезвило их, ведь после этого Лютер просто молча ушёл, придерживая раненную руку. Не стерпев подобного, я подошёл к Диего и посмотрел ему в глаза.        — Всё такой же без тормозов? — мой голос звучал довольно холодно. Эта потасовка вывела меня из себя.        — А ты уже собрал материал для своей второй книги? — не остался он в долгу. Будто без этого с ним случилось бы что-то плохое и это обязательно нужно было сделать.       То, что он не хотел признавать свою вину, не касалось меня никоим образом. Безразлично окинув его взглядом, я сделал шаг в его сторону и склонил к нему голову, чтобы он меня услышал. Брат внимательно на меня смотрел.        — Не думай, что здесь тебе одному плохо. Он был и моим отцом тоже, помни об этом.       Не желая больше оставаться в этом доме, я решил уехать как можно скорее.        — Мастер Ваня, знайте, этот дом всегда будет рад вам, несмотря ни на что. Заглядывайте ко мне, — Пого остановил меня в холле, когда я уже был готов выйти на улицу.        — Обязательно. До встречи, друг.       Я прекрасно знал, что дом моего детства всегда будет считаться моим и никто не сможет изменить этого по своему желанию, как бы того не хотел Диего. Но сегодня у меня уже не было сил оставаться в этом месте. Пора было уходить с этого семейного собрания.