Седьмой - значит сильнейший?

      Путь от Академии до моей квартиры занял уйму времени. В основном из-за того, что я захотел зайти в театр Икара, в котором я выступаю с оркестром, для того, чтобы прорепетировать выступление. Много практики в моём случае не будет лишним, так что я не решил упускать время на пустяки. Да и настроение было подходящим, чтобы забыться в музыке.        — Пятый! — неожиданно, зайдя в квартиру, я столкнулся с упомянутым братом, чинно сидевшим в кресле. От испуга у меня в ушах застучало сердце.        — Как ты сюда вошёл?        — Ну это совсем просто, через окно, — как ни в чем не бывало ответил он мне, чем вызвал моё ещё большее замешательство.        — Это второй этаж…        — Любой извращенец-насильник сможет взобраться, так что тебе стоит об этом позаботиться, а то мало ли что и кому взбредёт, — пожал плечами Пятый.        — Это точно… — быстро согласился я с ним, скинув с себя куртку и закинув её на спинку дивана. Уж больно слова Пятого кое-кого напоминали. Да, его же самого. Ненормальный.       Пятый был в старой форме Академии Амбрелла. Она так сильно напоминала мне наше прошлое, что меня даже взяла ностальгия. Окинув брата взглядом ещё раз, от его чёрной макушки до нелепых гольф на его щуплых ногах, я вдруг заметил его окровавленную руку.        — Пятый, откуда кровь?! Ты ранен? — схватив его за правую руку, я потянул рукав его пиджака вверх.       На руке его зияла колотая рана или что-то вроде этого.        — Так, давай я принесу аптечку и затем всё подлечу. А после, мы поговорим, — решив пока оставить лишние вопросы при себе, я посмотрел в глаза брата и сжал его плечо. Пятый кивнул мне. Аптечка хранилась в ванной комнате. Достав её оттуда, я быстро расправился с его раной. Обработав её и забинтовав, я уселся рядом в другое кресло и выжидательно уставился на Пятого.        — Ну так что случилось?        — За мной прибыли мои коллеги с работы. Они должны были убрать меня, но вот только не преуспели в этом. Я расправился с ними. Как оказалось, они отследили меня по чипу, вживлëнному мне в руку. Мне пришлось достать его…       Говоря всё это, мой брат выглядел так, как будто обсуждал со мной погоду, хотя и совершал это с урывками в речи. Поражаясь его спокойствию, я взглядом поискал мои таблетки.        — Что за работа у тебя такая? — всё же спросил я, отринув мысль о новой порции успокоительных. Перебарщивать с ними не стоило, а в последнее время только это и хочется делать.        — Я работал в так называемой Комиссии Времени, ликвидировал людей, что мешали должному течению временных событий и препятствовали тому, что должно было произойти. Так сказать, следил за исполнением судеб некоторых очень важных для мира людей.        — Комиссия Времени? Хочешь сказать, там работали люди с такой же способностью, что и у тебя?        — Нет, они конечно не имели моих способностей, но всё же умели перемещаться из одного времени в другое с помощью специального устройства — чемодана.        — И где эта Комиссия находится?        — Она находится вне пространства и времени.       Мысль о существовании чего-то за гранью реальности не укладывалась у меня в голове. Казалось бы, сама Академия Амбрелла с её участниками мутантами также входила в данное определение, но она для меня была куда реальнее, чем непонятная компания, вмешивающаяся в течение времени и следящая за исполнением тех событий, что необходимы для предначертанного будущего. Я не мог сообразить, что ещё спросить у Пятого, поэтому просто молчал, дожидаясь продолжения его монолога.        — В комиссию я попал спустя сорок лет скитаний в мире, где ничего не осталось. Ко мне пришла женщина, именуемая Куратором — она была главной в Комиссии. Сказав, что углядела во мне талант, она предложила мне место в Комиссии. Я долго ещё сомневался, верить этой женщине или нет, но Долорес сказала, что мне нечего терять, и я послушался её. Она была единственной, кто была со мной всё это время, и она углядела в этом предложении шанс на то, что я смогу вернуться к вам. Устроили меня в Комиссии в отделе Ликвидации, где мне давали приказы, а я должен был их беспрекословно исполнять. Я это и делал, параллельно проводя расчёты с прыжком во времени, в котором я смог бы вернуться к вам. Через некоторое время, на очередной миссии я уличил момент, чтобы исполнить то, что я так долго планировал, и вот оказался здесь.        — Ты бы знал, сколько у меня сейчас вопросов к тебе…       А их было очень много. Стоит начать с того, как это в будущем, в котором оказался Пятый, не было ничего живого? В будущем случилось что-то страшное, уничтожившее весь мир? Но тогда откуда взялась Долорес, весьма живучая и здоровая? Почему Пятый хотел вернуться именно в это время, а не тогда, когда он исчез? Ведь судя по тому, что он говорил только об одной ошибке в расчётах — неправильный возраст его тела, то это значит, что ему нужно было оказаться именно в две тысячи девятнадцатом году. Чем же это обусловлено? И самое главное — чему хочет помешать случиться Пятый, раз за ним начали охоту его коллеги?        — Тогда задавай их. Только давай не все, у меня ещё много дел, — весьма милостиво разрешил мне Пятый, и я решил не упускать такой возможности обо всём узнать.        — Что должно произойти в будущем, из-за чего ты решил вернуться именно в две тысячи девятнадцатый год? — начал я с самого главного.        — Ладно, думаю тебе можно об этом рассказать. Ты хотя бы выслушаешь меня…       И воцарилось краткое молчание, необходимое для сформирования своих мыслей в один единый рассказ.        — Помнишь, папа как-то сказал мне, что перемещение в пространстве похоже на скольжение по льду, а перемещение во времени подобно слепому спуску на неизвестную глубину в ледяной воде и всплытию в виде жёлудя? Я тогда ещё не понимал этого высказывания, и папа поэтому говорил, что я ещё не готов… Сейчас я понимаю, что он был чертовски прав. Переместившись далеко вперёд, я оказался в месте, где всё было разрушено и не было ни одной живой души. Судя по уцелевшим тогда газетам, что-то страшное произошло именно в две тысячи девятнадцатом году незадолго до нашего дня рождения, потому что дальше датируемых газет не было.        — Хочешь сказать, что скоро мы все умрём?       Собственный голос слышался мне как будто издалека. Я даже не сразу понял, что этот вопрос задал именно я. Вся эта информация была слишком тяжела для меня. Я не мог представить, что скоро случится что-то, что может привести к концу света.        — Да, так и есть. Я прибыл сюда, чтобы предотвратить нечто ужасное, что должно убить всех людей на планете.       Такая перспектива избавиться от чего-то неизвестного ради всеобщего блага вызвала у меня безудержный смех. Пятый смотрел на меня странным взглядом, но я всё никак не мог успокоиться. Абсурдность предстоящей Пятому задачи не могла меня не рассмешить.        — Остаётся тебе пожелать удачи найти то, непонятно что, Пятый.       Услышав меня, брат так же усмехнулся, откинувшись в кресле. Он задумчиво похлопал себя по груди и медленно вытащил из неё мешочек с чем-то твёрдым внутри. Не устояв от любопытства, я подался вперёд, и Пятый достал из мешочка какой-то круглый предмет. Присмотревшись внимательнее, я признал в нём пластиковый глаз красивого тëмно-карего цвета.        — Этот протез я нашёл в руке мёртвого Лютера. Он явно действовал на эмоциях и вырывал данный глаз из предполагаемого убийцы всего живого на земле. Я должен найти его и убить как можно скорее.       Говоря это всё, Пятый выглядел достаточно безумно, чтобы я начал сомневаться в его адекватности. Взяв протез, я повертел его в ладони и присмотрелся к номеру, выгравированному на его задней стороне.        — Могу предположить, что тебе нужно пробить базу данных клиники, где производят глазные протезы, — не сумев придумать чего-то более стоящего, я вернул глаз Пятому.        — Ты прав. Собирался заняться этим завтра, — засунув протез в мешочек, брат вернул его на место. Это действие я проводил пристальным взглядом.        — Так, утро вечера мудренее. Давай я постелю тебе здесь в гостиной. Выспись у меня, если хочешь, — сказал я, встав с кресла; брат также поспешил за мной.       Встав друг напротив друга, мы посмотрели друг другу в глаза. Я не мог не насмотреться на брата. Я так давно его не видел, что уже отчаялся снова его встретить. Часто мне снились в темноте окон его голубые глаза, отдающие отблеск от света в коридоре, его растерянные крики, просящие найти дорогу домой, представлялись в стенах академии. Знание того, что он, потерянный давным давно, жил где-то в другом месте и времени, так же как и мы взрослел и даже состарился, приносило в некотором роде облегчение. Было хорошо, что для Пятого всё не закончилось в один миг, он продолжал жить и бороться, не оставлял надежды вернуться к семье. Меня переполнила щемящая нежность и я, не сумев сдержаться, заключил брата в крепкие объятия. Его маленько тельце было тут же охвачено моим более рослым.        — Как же я рад снова тебя видеть. Больше не теряйся, ладно? — спросил я его, на что тот что-то невнятно ответил, но я не стал ничего уточнять. Всё же как бы молодо он не выглядел, он оставался мужчиной старше меня на несколько лет, так что имел полное право быть занятым собственными делами.       Устроив брату ночлег у себя на диване в гостиной, я сосредоточился на игре на скрипке в своей спальне. На сей раз композиция была тихой и не имела особых взлётов и падений в звучании, но всё же была полна скрытого смысла и таинств, которых вносил в неё играющий. По крайней мере, я надеялся на это. Мне хотелось выплеснуть все мои впечатления от этого дня во что-то ëмкое, но звучное. А наутро, после короткого сна, я обнаружил, что Пятого не было в моей квартире. Судя по нетронутым спальным принадлежностям, он даже не спал здесь.       Припомнив его слова о том, что ему нужно будет добыть базу данных о глазных протезах, я не стал переживать о нём. Если ему что-то понадобится, он сам придёт. И с такими мыслями я решил посвятить весь день самому себе, своему самосовершенствованию.       Время текло незаметно. Моя рука без перерыва создавала мелодию на скрипке. Я был так погружен в свои мысли, что даже не сразу заметил стук в мою дверь. Наверняка это была моя соседка — престарелая, одинокая женщина. Она с поразительной частотой теряла свою горячо любимую кошку.        — Миссис Ковальски, мистера Лужика здесь нет!       Обычно этого всегда было достаточно, чтобы она ушла искать своего кота дальше в другие места, но в этот раз не успел я снова взяться за смычок, как стук в дверь вновь повторился. Закатив глаза от безысходности, я стремительно открыл дверь, приговаривая:        — Миссис Ковальски, я не видел мистера Лужика и я не знаю где он!       Однако вместо моей соседки передо мной стоял молодой мужчина примерно одного со мной роста и возраста. Его темно-карие глаза взирали на меня с непониманием, отчего я тут же испытал неловкость. Вспомнив то, что я сказал пять секунд назад, я даже почувствовал, как краснеет моё лицо. Выкашляв образовавшийся ком в горле, я попытался дружелюбно улыбнуться.        — Здравствуйте. Кто вы?        — Добрый день. Я Леонард Пибоди, я записался к вам на обучение, — не менее неловко пояснил мужчина. Меня словно громом поразило. Прикрыв лицо ладонью, я от стыда протяжно вздохнул. Из-за вчерашних потрясений я совсем позабыл обо всём на свете.        — Извините. Прошу, проходите.       Впустив мужчину к себе в квартиру, я мельком окинул взглядом убранство вокруг и остался доволен порядком и чистотой окружающих меня вещей. Значит, не придётся ещё сильнее краснеть перед своим сегодняшним учеником, раз я ещё не успел захламить квартиру.        — Почему решили заняться музыкой? Любите скрипку?        — А, что? — переспросил меня мужчина, до этого рассеянно осматриваясь вокруг. — Нет.       Глатковыбритое лицо мужчины стало печальным. Он стоял напротив меня, держа руку на раскрытом футляре скрипки. Весь он выглядел довольно загадочно и интригующе, но я старался не подавать вида своей заинтересованности. Не хотелось, чтобы мой ученик забеспокоился о моей ориентации.        — Скрипкой, да и музыкой в целом увлекался мой отец. Решил, что если я пойму его увлечения, то и его самого тоже. Он умер у меня совсем недавно, а отношения у нас были не очень. Осталось слишком много недосказанности и обиды между нами.       Мужчина смотрел на меня проникновенно, будто пытаясь донести до меня какую-то мысль. Он словно искал во мне единомышленника, отчего мне даже стало жалко его. Видимо смерть отца его так поразила, что он до сих пор не знал, что с этим делать, как с этим управиться. Я в нём увидел себя. Мне очень сильно захотелось его поддержать.        — Вы можете подумать, что это обычная вежливость, но я действительно могу вас понять. Что ж, давайте я помогу вам в вашем увлечении музыкой, — тихо проговорил я, не слишком желая втягивать практически незнакомца в свои проблемы.       Работа с ним была достаточно трудной, так как оказалось, что мой сегодняшний ученик вообще не знал никаких основ.        — Смотря на меня, вы наверно сейчас поражаетесь тому, что я вообще взялся за это дело, — Леонард выглядел подавленно, хотя и старался это скрыть. Он держал смычок в своей руке с явным сомнением насчёт неё, будто не доверил бы ей и своей жизни, если нужно было бы это сделать. Но он старался. Он пытался выудить из своих неумелых рук подобие моей игры, и это у него даже начало получаться, хоть и отдалённо.        — Обучаться игре на музыкальных инструментах обычно начинают в более молодом возрасте, так как подобным образом легче усваивать информацию. Но это не значит, что люди старше должны ставить на себе крест. Взбодритесь, мистер Пибоди, у вас уже неплохо получается, — как мог я старался поднять ему настроение. Не хотелось, чтобы первое занятие моего нового ученика прошло плачевно и осталось в его голове как нечто плохое и неудавшееся.        — Это всё потому что у меня такой хороший учитель как вы, не иначе, — мужчина приятно улыбнулся мне, что сделало его лицо ещё более притягательным.        — Ну что вы! Некоторые мои юные ученики сами могут меня чему-то научить, так что не стоит так разбрасываться словами, — испытывая смущение, я не смог сдержаться и попытался отмахнуться от его лестных слов.        — Но учились-то они у вас, прошу заметить. Да и не всякий может быть гением, — настал уже его черед меня успокаивать. От этого у меня на лице сама собой вылезла непрошенная улыбка.        — Что ж, я никогда не был гением, — признал я, опустив взгляд на руки мужчины, всё ещё державшего мою скрипку, подаренную мне когда-то отцом.        — И я тоже. По крайней мере, таких не-гениев в мире уже два человека.       Данный разговор позабавил меня. Никогда не думал, что когда-нибудь встречу такого солнечного и доброго человека. К сожалению, время на обучение Леонарда уже прошло, поэтому мне пришлось его выпроводить.        — Встретимся на следующей неделе, мистер Пибоди. Надеюсь вы не бросите свои начинания, — прислонившись к дверному проëму проговорил я мужчине, на что тот снова улыбнулся.       Расстояние между нами было небольшое, но это не стеснило меня. Ощущение рядом такого человека, как мистер Пибоди, было комфортным, поэтому я не счёл за необходимое отойти, когда Леонард склонил ко мне голову.        — На самом деле, кроме моего нынешнего увлечения музыкой я также занимаюсь столярным делом. Мастерю там всякое разное: игрушки, мебель, безделушки. Если вам интересно, я хотел бы вас пригласить в мою мастерскую на Бриджтауне. Что думаете?       Голос его был негромким, и его было приятно слушать. Повторив движение головой за Пибоди, я медленно вздохнул. Вспомнились слова Пятого о скором конце свете. Даже не знаю, что и предпринять.        — Было бы чудесно. Если у меня появится время, я обязательно к вам загляну.        — Тогда может быть вы не откажетесь от ужина? — повторил попытку мужчина, на что я мягко покачал головой.        — До следующей недели.       На всякий случай я просто запомню его предложение. Может быть Пятому удастся предотвратить смерть всего мира.