Harry Potter Steals a Red Rock - Гарри Поттер крадет красный камень

На седьмой день рождения Гарри ситуация вышла из-под контроля. С тех пор, как он обнаружил свои «способности», как ему нравилось о них думать, Гарри использовал их в меру своих возможностей, чтобы избегать своей семьи и лечить травмы от встреч с ними. Его самая хитроумная уловка на самом деле была вдохновлена его дядей. Устраивая званый ужин для одного из своих очень важных клиентов, Вернон Дурсли настоял, чтобы Гарри оставался запертым в своем чулане, не производил шума и притворялся, что его не существует. Когда Гарри, несчастный, лежал на своей скудной койке, единственное, чего ему хотелось, чтобы дверь открылась и он мог свободно передвигаться по дому так, чтобы Дурсли его не заметили. Замок щелкнул, открываясь без единого колебания, но Гарри по-прежнему испытывал опасения. Конечно, Дурсли увидели бы его, если бы он просто вышел из шкафа. Но с каждым мгновением его любопытство стремительно росло, пока страх перед последствиями полностью не отступил. Толкнув дверь, он вышел в коридор, а потом прокрался в столовую, откуда доносился шум голосов и скрежет столового серебра по тонкому фарфору. Протиснувшись в комнату, он был потрясен, обнаружив, что никто на него не смотрит. Почувствовав себя более смелым, он подошел к столу, не вызвав ни у кого ни единого взгляда, взял с сервировочной тарелки кусочек жареного цыпленка и откусил. И снова ничего. Действительно ли его силы проявились? Сделав последний шаг, он медленно помахал рукой взад и вперед перед лицом своего дяди. Но ответа не последовало. Вернон Дурсли не мог его видеть. Гарри безумно ухмылялся, пока не поймал свое отражение в одном из сервировочных блюд. Он должен был быть невидимым! Дядя Вернон собирался убить его, как только его гости уйдут! Гарри сбежал, закрывшись в своем шкафу так быстро, как только мог, дрожа от перспективы избиения, которое обязательно последует. Но этого так и не произошло. Конечно, были и другие избиения, но ни разу не упоминался званый ужин. Это заняло некоторое время и еще больше экспериментов со стороны Гарри, но в конце концов он понял, что произошло. Он не стал невидимым, Дурсли просто не могли его видеть. Они игнорировали Гарри по его собственной прихоти. Конечно, эта сила не была идеальной, Гарри не мог поддерживать ее бесконечно, и часто был истощен после использования ее в течение дня. Другие способности, которыми он овладел, включали целительство. Он мог исцелить любой синяк или порез почти мгновенно, независимо от их тяжести или местоположения. Это не помогло избавиться от боли, но помогло справиться с последствиями и восстановиться и, казалось, не позволило ему так долго находиться взаперти. Такое сочетание способностей позволило Гарри продержаться гораздо дольше, чем он мог бы в противном случае, но в день его седьмого дня рождения все изменилось. Все началось как обычно: Гарри встал рано, пожарил бекон для Дурслей и надеялся урвать кусочек, когда они не будут смотреть. Вернон Дурсли хмыкнул, увидев Гарри у плиты, в то время как Петуния и Дадли просто проигнорировали его. Гарри подошел к столу, держа в руке сковородку с беконом. К сожалению, Дадли толкнул его, когда он перекладывал бекон со сковороды на стол, в результате чего Гарри уронил сковородку. Вернон Дурсли вскочил со своего места через секунду, замахнувшись кулаком, который попал Гарри в голову, и уронил мальчика на пол. В глазах Гарри заплясали звезды, и он пропустил момент, когда Дадли поднялся на ноги, чтобы скопировать действия своего отца. Удар кузена пришелся Гарри по ребрам, вызвав жгучую боль, пронзившую всю грудную клетку. Гарри был в ярости. Они не могли так с ним обращаться! Только не в его день рождения! Он должен заставить их заплатить; нет, он заставит их заплатить! Он уже чувствовал, как заживают его ребра, а зрение проясняется, достаточно, чтобы увидеть, как Дадли готовится к следующему удару. Увидев, как жирное лицо его кузена наполнилось ликованием, Гарри начал злиться. Когда нога Дадли снова соединилась, он обнаружил, что его отбросило назад через всю комнату и впечатало в кухонную стену. Петуния закричала и побежала к Дадли, в то время как Вернон взревел от гнева, снова приближаясь к Гарри. Он неуверенно поднялся на ноги, свирепо глядя на своего дядю. «Как ты смеешь прикасаться к Дадли?» — взревел Вернон, замахиваясь на Гарри своим толстым кулаком. Снова его кулак попал в цель, но на этот раз его отбросило через всю комнату. Петуния снова закричала, и в глазах Вернона помимо гнева появилось новое чувство — страх. Гарри понял, что теперь они его боятся. «Теперь ты действительно получишь!» — закричал Вернон, неуверенно поднимаясь на ноги. На этот раз Гарри не позволил ему подойти достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему. Подняв руку, он изобразил, что хватает Вернона, прежде чем еще раз швырнуть его через всю комнату. Вернон снова врезался в стену, вызвав еще один крик Петунии. «Убирайся!» — закричала Петуния. «Убирайся, или я вызову полицию!» «Как будто я останусь здесь с тобой», — усмехнулся Гарри, семь лет боли и гнева, наконец, излились из него. «Я надеюсь, что никогда больше тебя не увижу». «Ты никогда этого не сделаешь, мальчик!» — взревел Вернон с пола. «А ТЕПЕРЬ УБИРАЙСЯ!» Гарри быстро выбежал из дома; он все равно не стал бы откладывать Дурслей в долгий ящик, чтобы вызвать полицию. Только когда он проехал несколько кварталов между собой и Тисовой улицей, он понял, что ему некуда идти, не к кому обратиться. Гарри замедлил шаг и остановился, напряженно размышляя. Где угодно должно быть лучше, чем у Дурслей, в конце концов, они никогда не относились к нему хорошо. И теперь он мог идти туда, куда ему заблагорассудится. Никто не стал бы его искать, а даже если бы и стал, они бы не знали, где искать. Гарри снова зашагал, думая, что, возможно, теперь его жизнь будет не так уж плоха, и зная, что, несмотря ни на что, он не вернется к Дурслям.