ты и я

      - Глебушка, ты как себя чувствуешь? – Вадим натянуто улыбнулся, сидя напротив брата. Сам к еде он приступать не хотел, хоть и знал, что никаких добавок себе не положил.       - Ты пытаешься узнать, как на этот раз приготовил еду? – рассмеялся Глеб.       - Закрой рот и жуй, - старший чуть надавил на его подбородок, закрывая непослушный рот. – Давай, потом можем пойти прогуляться, если достаточно быстро поешь.       - Ладно!       Младший впихнул в себя еще одну ложку картофельного пюре и резко подавился. Ложка упала на пол, а за ней со стула полетел и Глеб. Во рту скопилась слюна, которая, вместе с кашлем, текла изо рта на ламинат. Вадим вовремя поднялся со стула и, подхватив брата под мышками, отнес в туалет. Там уже, под напором чужих рук, мальчика вырвало в унитаз.       - Сиди тут, - старший усадил брата на задницу. – Я принесу стакан воды.       Не прошло и нескольких секунд, как Вадим вернулся со стаканом прохладной воды. Глеб буквально впился губами в кружку, глотая жидкость раз за разом, пока не осушил посудину вовсе. Его, вроде, отпустило, но шевелиться мальчик не так уж и спешил. Старший тоже делал вид, словно перепугался и «не ожидал такого развития событий».       - Отстой, - разнылся Глеб, обнимая живот руками. – Твою ж мать, как же неприятно…       - Я верю, горе мое.       Весь этот день Глеба рвало и ему было хуже некуда, он молил брата поехать в больницу. Но Вадим лишь пичкал младшего таблетками, обещая, что все пройдет. Лишние траты ему ни к чему.       У Вадима получилось убедить Глеба в том, что это не вылечится. Он клялся младшему в болезни желудка (гастродуоденит, хоть Вадимка и не уверен в том, что он сам хоть раз правильно произнес это название), а мальчик слепо верил. Он стал больным, стал… Обузой?       Младший перешел на специальное питание. Один врач выписал гадкую, по мнению Глеба, ненужную диету. Без сахара, без жареного, без мучного, без… Боже, да он даже не запомнил! Но каждый раз в письмах родителям, Вадим писал, что все прекрасно, все здоровы, все сыты.       Вадим сто раз повторял Глебу, что ему не в тягость возиться с младшим братом в свое свободное время, но прибежать в школу не сможет. А дома всегда есть лекарства, есть близко туалет, и первую помощь оказать легче. До этих отмазок от школы и окружающего мира Глеб придраться не смог: то ли жизнь до конца еще не познал, то ли просто не хотел противоречить Вадиму.       Через неделю протирания жопы (зачеркнуто) жизни на диване, Глебу стало скучно. Он думал, что эта клетка станет для него отдыхом, но она была лишь тюрьмой. В первую половину дня Вадим учился в универе, собирался получать высшее, во вторую половину – работал. Возвращался под самый вечер, уставший и злой, готовил ужин, а после совместной трапезы с братом, ложился спать. Глеб чувствовал одиночество.        В один весенний день младший застал Вадима в пять утра, когда тот сидел на кухне, пялясь перед собой. То было воскресенье, потому Глеб надеялся, что хоть сегодня старший брат уделит внимание родственнику. Так и случилось.       - Доброе утро, ты рано, - Вадим улыбнулся. – Сейчас завтрак приготовлю, а потом можем и прогуляться.       Глеб сел за стол прямо напротив брата.       - Выглядишь таким уставшим… Все хорошо? – младший провел рукой по кудрявым волосам старшего, отчего последний отвернулся.       - Не думай об этом, я в полном порядке.       Вадим сделал завтрак на скорую руку: выложил на тарелку яичницу, рядом с ней небрежно бросил хлеб, а после посыпал это чем-то странным. Глеб не вдавался в подробности, думая, что это все какая-то неизвестная приправа. Мальчик съел все и даже добавки попросил, но на это услышал лишь холодный отказ. Обидно!       - Куда идем? – Глеб обувался в коридоре, пока Вадим опять «завис».       - У меня нет особого плана, - старший пожал плечами. – Пойдем куда глаза глядят, разберемся.       Глеб воодушевленно побежал на улицу, пока Вадим закрывал квартиру на ключ. Погода была прекрасной: весенняя прохлада, всюду поют птицы и тает поздний снег. Глеб проскакал совсем чуть-чуть, кажется, они только вышли из двора к дороге, как вдруг мальчик почувствовал невыносимое жжение кожи. Не понимая, куда ему деться от этой неожиданной боли, он примкнул прямо к груди старшего брата. А как еще спастись?       Мальчик даже не помнит, как он добрался домой, но только в подъезде очнулся. Вадим все еще прижимал брата к себе, успокаивающе поглаживая спину от лопаток до копчика. Прошедшая мимо них соседка с первого этажа возмущенно цокнула «пидоры», потому получила неслучайную подножку от старшего. Не важно. Глебу все еще больно, именно поэтому Вадим не останавливается на тупых тетках.       Спустя несколько минут младший уже сидел на диване, в гостиной с зашторенными окнами. Старший находился прямо рядом с братом, в одной руке его лежала баночка с кремом, а второй рукой юноша наносил его на раскрасневшиеся поверхности чужого тела. Глеб блаженно улыбался, пока прохлада покрывала больные руки, ноги, шею…       - Лучше? – Вадим вопросительно взглянул на брата. Он уже дал соответствующую таблетку, и уже давно приготовил объяснительную речь.       - Лучше. Что за херня?       - В общем… Ахах, думаю, тебе не понравится то, что я тебе скажу.       - Скажи лучше, а!       - Я догадываюсь, что у тебя аллергия на солнце. Она была и у отца в молодости, и у бабушки.       - Почему она проявилась именно сейчас? – обиженно воскликнул Глеб, сморщив носик.       - Я не знаю, - грустно пробормотал Вадим.       Глеб поджал колени к груди, за что тут же слабо получил по голени.       - Крем о майку размажешь, опусти ноги.       - Ладно!       Времена шли. Глеб рос. В квартире, в закрытой и темной, в мире и злости, в обидах и любви, и всегда рядом с родным братом. Самойлов-младший, как оказалось, еще тот больной ребенок, которому нужен безграничный уход. Но почему в родительском доме никакие болезни не возникали. Да за двенадцать лет у Глеба была максимум простуда! А теперь…       Не сказать, что Глеб был несчастен. В общем-то, кроме социальной жизни, у него было абсолютно все. Побольше бы улицы, побольше б свободы. А то она только по ночам, да и то раз в месяц, когда Вадим был не слишком уставшим, когда и Глеб был готов. Тогда на улице ни солнца, лишь звезды и серая хищная луна. Только лишь Самойловы, только лишь тишь, только лишь… Радость.       Вадим был отличным опекуном: обучал, кормил, лечил, защищал. Захочется Глебу научиться играть на гитаре – покажет, захочет младший новой музыки – старший уже бежит в магазин за дисками. «Больной» настолько отвык от обычной жизни, что забыл, каково это в самом деле «жить»?       Они, помнится, даже к маме ездили пару раз в год, но все закончилось примерно пять лет назад. Все продолжало обходиться письмами. Самойловы слишком взрослые, для матери они уже работают, поженились с самыми красивыми девушками и завели детей. Конечно. Год 1995.       - Вадим, Вадим, Вадим-Вадим-Вадим, Вадим, Вади-и-и-им, - на мотив «розовой пантеры» пропел Глеб, болтая ногами в воздухе.       - Чего? – старший крикнул из ванной комнаты. Странно, младший был уверен, что сейчас Вадим на кухне.       - У меня книга закончилась, мне ску-у-учно!       - Чем закончилась? – темноволосый усмехнулся, намереваясь разговорить брата. – Не зря купил?       - Ты специально стянул с полки такую слащавую романтику? Дурак, ей богу! Купи в следующий раз фантастику, или классику, или… Боже, просто не покупай мне это! – Глеб не услышал никой реакции на свои возгласы, потому решил продолжить. – Закончилось все тем, что главный герой застрелился из-за любви. Ну…       - Ну разве это не прекрасно? Любовь, самопожертвование, верность, - Вадим хлопнул дверью ванной и вошел в гостиную. – Прям вообще не понравилось?       - Вадя, я сказал нет, значит нет! – Глеб возмущенно бросил книгу на пол. Старший скоропостижно ее поднял.       - Не истери, не маленький уже.       - Не маленький… - Самойлов-младший закусил губу. – Слушай, Вадик, а может… Может купим кота?